ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Быль, явь и мечта. Книга об отце

Рута Марьяш

За двадцать лет - с 1919 по 1940 - Макс Урьевич Шац-Анин опубликовал отдельными изданиями и в периодической печати Латвии, Литвы, Эстонии, Польши, Австрии, СССР и США более 150 работ. Большинство его публикаций было на языке идиш, ряд публикаций, и среди них довольно крупные, были на русском, латышском и немецком языках.

В центре его литературно-научной деятельности были вопросы рабочего движения, развития социалистической идеологии, критический анализ современной культуры. Ряд работ был по-священ общественным течениям среди еврейского народа с древнейших времен до современности. Он активно сотрудничал в легальной и нелегальной социалистической печати в Латвии, а также в изданиях за рубежом. Часто статьи его публиковались, как уже упоминалось, под различными псевдонимами: М. Анин, М. Аладин, М. Борин, Шин, Янус, Уриель, Нал, Фанетти, М. Найрин, Дитис, Руткис, Дирут, Осеков, Янус-юниор, Я-С, О-1 и другими.

Отец сохранил свои высокие этические идеалы, не стал практиком-прагматиком, всегда ощущал свою кровную причастность к духовным, нравственным, политическим, социальным ценностям революционного движения. Он верил в благородную миссию искусства и по мере своих сил расширял сферу его влияния, стремился к тому, чтобы культура, литература становились всенародным достоянием.

Сила его была в том, что его мировоззрение, его идеология были для него естественны, как воздух, как дыхание. Все иное было ему чуждо, и он с готовностью бросался в бой за свои идеалы. Человеком он был добрым, корректным, теплым. Но в гневе, восставая против всяческой мрази в политике, находил такие слова, такие средства выражения своего презрения и отвращения, которыми буквально уничтожал противника. Поэтому так впечатляющи были его устные выступления и статьи, направленные против пробуждающегося фашизма. Публицистика его была непримиримой.

Макс Шац-Анин был революционным романтиком. Реальное мышление и революционная романтика были мощной основой его жизненного подвига.

Одной из главных тем, к которым обращался Шац-Анин, была история общественных движений среди еврейского народа и история его культуры. Он неизменно акцентировал присущие еврейской прогрессивной культуре черты - интернационализм и отзывчивость на передовые движения эпохи. В своих работах Макс Урьевич выступал за сочетание национального и интернационального, рассматривал достижения культуры своего на-рода как часть генофонда культуры человечества.

Можно смело сказать, что в те годы Макс Урьевич был единственным в своем роде среди публицистов и ученых, занимавшихся еврейской тематикой. Он имел большой круг читателей и почитателей. Мне думается, что в ряде работ Шац-Анина тех лет и сегодняшний читатель смог бы найти немало ценного.

Об истории общественного движения отец написал более двадцати монографий, и на эту тему у него было много публикаций в периодике. Вскоре после Февральской революции он пишет обширную работу "Путь еврейского пролетариата", в которой обосновывает роль пролетариата в предстоящей большой работе по оздоровлению экономического, политического и культурного положения еврейских народных масс.

Самым крупным его трудом в этой области явилась книга "Социальная оппозиция в истории евреев. История еврейской общественной мысли от древности до XIX века". Через всю еврейскую историю красной нитью проходит социальная оппозиция трудящихся масс против экономического и политического угнетения.

Из воспоминаний Макса Урьевича

ПЕРЕОЦЕНКА БЫЛОГО В СВЕТЕ МЕЧТЫ

Быль, явь и мечта представляют собой творческое триединство. В то же время они находятся в постоянном противоборстве. Это относится и к территориально, социально и культурно разрозненным и раздробленным еврейским меньшинствам.

Свою доисторию и античный период своего развития еврейский народ отобразил в идейно-художественно действенной форме, которой быль и мечта творчески переплелись. Именно поэтому Библия стала книгой мировой литературы.

Космогония и мифология Библии оказывали на меня с первых лет моей сознательной жизни стимулирующее влияние. Библия врывалась в явь и вела вперед и ввысь, к вершинам гуманизма, к мечте пророков.

Но уже в зрелом возрасте, знакомясь с историографией эпохи феодализма и капитализма, я натолкнулся на обратный процесс, ориентировавший явь не на мечту о грядущем, а вспять, на былое. Раввинизм изображал историю еврейского народа как клерикально-теократическое чудо, оторванное от яви, от плоти, от земли. Историография средних веков дезориентировала мысли, эмоции и волю масс, тормозя их устремление в светлое будущее.

Историки капиталистического периода в сущности продолжали ту же традицию в рационализированном аспекте. Как Ренан, так и Ширер, как Грец, так и Дубнов изображали историю еврейского народа идеалистически, субъективистски - как калейдоскоп явлений, оторванных от всего материального, земного. В сущности все они изображали судьбу еврейского народа вниз головой, ногами вверх. Я все более убеждался в необходимости творчески переоценить действительную быль еврейского народа.

В 20-е годы у меня созрело решение приступить к этой переоценке. Мне пришлось во многом поднимать целину. Я ставил себе задачу - дать общую картину развития еврейской общественной мысли с древнейших времен до наших дней в свете диалектики, в свете борьбы классов, в свете великой мечты о человечестве, свободном от эксплуатации.

Победа человека труда - историческая закономерность для всех народов мира. Всем народам - кому раньше, кому позже - обеспечена эта победа, вопреки всем помехам, промахам и ошибкам, которые неизбежны в столь грандиозном и радикальном переустройстве всего жизненного уклада. Обеспечена эта победа и еврейскому народу, который то шел в авангарде, то плелся в арьергарде истории. Вокруг него и в нем самом кипит непрестанная борьба. Было много поражений в этих сражениях, но основные элементы народного бытия и сознания живы. Это можно объяснить лишь тем, что реакция выигрывает порой от-дельные сражения, но никогда не одержит победу в истории человечества. Прогресс может проиграть то или иное сражение, но никогда не потерпит поражения в мировой истории.

На протяжении веков прогрессивное ядро народа при всех драматических и трагических конфликтах сохраняло свою устойчивость, а вокруг него, силой народного оптимизма и социального сцепления, кристаллизовались и сохранялись значительные слои народа. Путь еврейского народа шел от драматических коллизий к драматическим конфликтам, чтобы, в конце концов, вновь выйти на магистраль мирового прогресса.

В 1926 году я закончил первый том истории еврейской общественной мысли с древнейших времен по XVIII век. Об основных мыслях этой работы я написал Алексею Максимовичу Горькому в Сорренто. В своем ответном письме Горький одобрил мой замысел и посоветовал издать работу в Риге, чтобы она могла получить распространение на Западе и на Востоке.

В начале 1927 года первый том был издан в Риге на русском языке под названием "Социальная оппозиция в истории евреев". Обложку для книги нарисовал парижский художник Рыбак. Книга была принята на комиссию в издательстве "Дайле ун дарбс". Перевод этой книги на идиш печатался в 1927-1928 годах в Нью-Йорке в изданиях "Хаммер" и "Моргенфрайхайт".

Второй том истории еврейской общественной мысли, охватывающий период с начала XIX века по 1917 год, был издан на еврейском языке в Риге в 1930 году под названием "Общественные движения у евреев до 1917 года".

После этого я приступил к работе над третьим томом книги, который должен был охватить социалистические течения в еврей-ской общественной мысли конца XIX и начала XX века - Бунд, "Поалей-Цион", социалисты-сионисты, социалисты-территориалисты, сеймисты. Некоторые главы этой работы - о бундизме и о "поалей-ционизме" - были напечатаны в ежемесячнике "Хаммер" и в журнале "Идише культур" в Нью-Йорке.

Мною уже были заготовлены материалы для третьего тома истории еврейской общественной мысли, однако переворот 1934 года в Латвии лишил меня возможности опубликовать его. Материалы хранились в моем личном архиве, который был уничтожен гитлеровцами во время оккупации Риги. Несколько глав из моей работы под заголовком "Новый мировой кризис и еврейская общественность" было опубликовано в июле 1940 года в газете "Камф", выходившей на еврейском языке в Риге.

При подготовке цикла лекций в Народном университете по истории евреев в Латвии я ознакомился с богатым материалом о демографическом, этнографическом и культурном развитии евреев в Латвии. Собранные материалы я использовал для историко-статистической работы "Евреи в Латвии", вышедшей на еврейском языке в 1924 году в Риге в издательстве ОЗЕ. Впоследствии я продолжил начатое в этой работе исследование и опубликовал по этому вопросу ряд статей в журнале "Найэрд" в Риге, а также в других периодических изданиях Латвии.

***

Писатель Андрей Упит в журнале "Домас" в 1930 году так отозвался о работе М. Шац-Анина "Социальная оппозиция в истории евреев":

"...мы совершенно не знаем настоящий еврейский народ и его историю. Это ярко освещает Шац-Анин, который нашим читателям уже знаком по статье о новой еврейской литературе. Его книга в сущности является обзором всей истории евреев с точки зрения социалистического мыслителя. В ней узнаем, что судьбы еврейского народа также развивались в тисках капиталистического развития, в непримиримом классовом антагонизме и борьбе социальной оппозиции против реакционной буржуазии и особенно против догматического духовенства, которое служит богачам. Книга написана живо, в несколько патетическом стиле и рекомендуется всем, кто хочет обрести истинное понятие о структуре и социальном характере еврейского народа".

М. У. Шац-Анин в своих работах проводил мысль о закономерности взаимообогащения и взаимопроникновения культур различных наций при сохранении и укреплении самобытности культуры каждой из них. Он был противником национализма и шовинизма, которые, как он был убежден, ведут к расизму и фашизму, человеконенавистничеству. Эту идею он проповедовал всю свою жизнь.

Из воспоминаний Макса Урьевича

ПУБЛИЦИСТИКА ТЕХ ЛЕТ. РЕВОЛЮЦИОННАЯ ПЕЧАТЬ

Вплоть до переворота в Латвии я писал статьи для ряда прогрессивных изданий на русском и еврейском языках.

В серии "Библиотека силуэтов", издававшейся еще обще-ством "Арбетергейм", вышли мои работы о Марксе, Лассале, Германе Коэне, Мозесе Гессе, Анри Бергсоне.

В 1920 году в латышском ежемесячнике "Ритумс" публикуется серия моих статей о классической еврейской литературе, а в сборнике "Вардс" - статья "Пролетариат и культура". В журнале "Домас" (3 за 1927 год) была напечатана моя статья "Новоеврейская литература". В 1921 -1922 годах в газете "Но-вый путь" за подписью М. Аладин были опубликованы мои статьи "Философия утопающей лисицы" - о Шпенглере, "Психология революции" и другие.

6 марта 1923 года начал выходить общественно-литературный еженедельник "Найе цайт" ("Новое время"). Это было издание "Культурлиги". Всего вышло 40 номеров этого издания, 41-й номер был властями конфискован 30 мая 1924 года, и еженедельник был запрещен. Вместо него выходили разовые издания: "Унзере найе цайт" ("Наше новое время") (15 июня 1924 года), "Лебн" ("Жизнь") (15 июля 1924 года), "Найер лебн" ("Новая жизнь") и другие.

В 1926 году вышло разовое издание "Эрштер Май" ("Первое Мая"). А в ноябре того же года вышло в свет "Арбетер ворт" ("Рабочее слово").

В декабре 1926 года при моем участии начинает выходить еженедельная газета "Арбетер велт" ("Рабочий мир").. Газета носит политический характер. В ней печатаются статьи по вопросам прогрессивной еврейской культуры, переводы произведений советских поэтов и прозаиков, произведения демократических латышских авторов. В 1928 году газета "Арбетер велт" была конфискована и запрещена.

В 1930 году стала выходить еженедельная рабочая газета "Дос фрайе ворт" ("Свободное слово"). Она информировала читателей обо всем, что систематически замалчивалось: о жизни рабочих, их борьбе, забастовках и демонстрациях. В ряде сатирических статей, очерков и фельетонов газета выступала против оппортунистов и националистов всех мастей и разновидностей. В 1931 году газета "Дос фрайе ворт" была запрещена, а ее редактор арестован.

В 1933 году, до переворота в Латвии, удалось выпустить еще одну еженедельную революционную газету "Моргн" ("Утро"), всего вышло 19 номеров.

По инициативе молодежи, группировавшейся вокруг Народного университета, а затем при молодежных секциях "Культурлиги" и клуба имени Винчевского, был издан ряд сборников, выражавших революционные стремления и чаяния подрастающе-го поколения: "Юнгвалд" ("Молодой лес"), "Юнгхамер" ("Мо-лодежный молот"), "Багинен" ("На рассвете"), "Дер Брик" ("Мост"), "Юнге плейцес" ("Молодые плечи"), "Юнге гвардие" ("Молодая гвардия"), "Мир прувн" ("Мы пробуем"). Лозунг этих изданий был "Культура и труд!". Эти издания ставили перед собой цель пропаганды революционной идеологии среди еврейских учащихся.

Деятельность литературной секции общества "Арбетергейм", работа "Культурлиги" и клуба имени Винчевского пробудили у трудящейся еврейской молодежи интерес к новой социалисти-ческой культуре, развила ее творческую активность, и вскоре выдвинулись способные поэты, публицисты, очеркисты, фельетонисты. Среди них были Ш. Абесгауз, Б. Беркович, И. Брод, X. Гуревич, Я. Иткин, И. Ерухимович, В. Невлер-Вилин, Г. Лей-бович, М. Китай, И. Левенсон, И. Лазик, Г. Маргулис, И. Дал, М. Крамер, 3. Тименчик, А. Юдельсон, М. Разумный, Г. Акции и другие. Все они принимали активное участие в революционной прессе. Появились также одаренные художники и карикатуристы - Михаил Йо, Аронова-Ботвинкина, Даненгирш, Хаскин, Флейшман.

Когда я уже был полностью лишен зрения, настроения трудовой молодежи, ее успехи давали мне силы для жизни и творческого труда.

ГЕРЦ АКЦИИ

Он умер 25 августа 1956 года. Остановилось любвеобильное сердце. Оно билось за всех и всех жалело. Для жалости к себе в этом сердце не было места.

Беспощадно гонимый повседневными заботами, он постоянно спешил и был смертельно усталым.

В 20-е и 30-е годы Герц Акции редактировал сатирико-юмористический журнал "Ашмедай", что в переводе означает "Бес".

И вот этот самый "Ашмедай" со злобной усмешкой следил за тем, как Акции падал от усталости, поднимался и снова падал. "Ашмедай" ждал своего часа и дождался...

Был ли Акции чудаком-неудачником? Он был издателем еврейских книжек и стал мастеровым. Он был редактором журнала и стал переплетчиком. Он был журналистом и стал страховым агентом. Но всегда и во всем он оставался верным себе. Со сдержанной улыбкой и смешинкой в глазах он внимательно и доброжелательно следил за всеми, кто спешит и падает, кто, обремененный тяготами бытия, летит на крыльях мечты в синюю даль. Он всем желал добра, но отовсюду получал пинки. Он любил жизнь, а та злобно кинула его в объятия смерти. Сам порой униженный и оскорбленный, он всем нес слова привета и одобрения. Он ненавидел угнетателей и мироедов, желчно насмехался над их жадными гримасами и отвратительными ужимками. В фельетоне Акцина, который посмертно был опубликованваршавской газетой "Фолксштимме", звучит бичующее негодование, призыв к борьбе с мироедами-империалистами.

Акции желал видеть мир и людей в дружбе и солидарности. А вокруг была свистопляска злобы, алчности, себялюбия. Он хотел петь песни радости и весны, а петь ему пришлось о муках, страданиях и горестях.

Две души неуемно боролись в груди Герца Акцина: душа мятежника, страстно стремившаяся расчистить народу путь к благоденствию, и душа вечного скитальца Агасфера, страстно жаждущая покоя.

Вспоминает участница революционного движения Любовь Львовна Эйдус-Футлик

Его настоящее имя было Исроэль Ицик, но называли его Лазик.

На одной из молодежных маевок он сильно промок под дождем и стоял, дрожа, с весьма грустным видом. Зяма Тименчик посмотрел на него и сказал: "Ты вылитый Лазик Ройтшванец!". Он имел в виду известный тогда персонаж из романа Ильи Эренбурга.

Лазик родился и вырос в бедной еврейской семье в Риге. Уже в школе он включился в нелегальную организацию учащихся, которая издавала подпольный молодежный журнал "Вентилятор" (на шапирографе). Все статьи, фельетоны и рассказы, печатавшиеся в этом журнале, были политического содержания. Авто-рами были 3. Тименчик, 3. Эйдус, И. Лазик, И. Малер, М. Тур-гель и другие. Журнал издавался на еврейском языке.

Лазик был небольшого роста, очень живой, улыбчивый, внутренне интеллигентный, тонкий, тактичный. Он сочинял стихи. В среде еврейской молодежи особенно широко были известны его актуальные сатирические стихи, написанные на мелодии популярных немецких шлягеров. Он сочинял и сатирические частушки на мелодии Чаплина, исполнял их сам. Подражая Чаплину, выпускал длинные манжеты и пританцовывал, как Чаплин. Это была талантливая политическая, антифашистская сатира, пользовавшаяся большим успехом на молодежных вечеринках.

Молодые антифашисты очень любили Лазика, он был чрезвычайно популярен среди участников революционного движения. Его песни пели, пародии и сатиру исполняли многие юноши и девушки.

Лазик был болезненным, прихрамывал. Но в первые же дни Великой Отечественной войны он пошел добровольцем в Красную Армию, был участником партизанского движения и погиб в боях на территории оккупированной Эстонии.

***

Зяма Тименчик - один из воспитанников Макса Урьевича Шац-Анина - написал в 1937 году стихи об Испании под названием "Две девушки, две винтовки", которые были широко известны среди революционной молодежи. В 1961 году 3. Тименчик опубликовал в латышском журнале "Берниба" ("Детство") отрывок из задуманной им книги и подарил этот номер журнала Максу Урьевичу с посвящением: "Маленький аванс в счет будущей большой книги, в которой Шац-Анин и Шацы займут большое место среди дорогих мне воспитателей. Зяма, 5июня 1962 года".

Зяма Тименчик не успел осуществить свой замысел. Незадолго до смерти, находясь в больнице в 1970 году, он в письме к Максу Урьевичу делится с ним своими горькими размышлениями:

"Какие неожиданные кадры выбрасывает история на экран современности! Если бы лет 50 назад кто-либо сказал, что настанет время, когда во всем мире - на берегах Волги и Сены, Ганга и Гудзона, в далекой Сибири и в еще более далекой Австралии - будет ежедневно звучать название одной маленькой страны, - кто бы поверил?

Вечно лазурное небо, ласковый плеск морской волны, апельсиновые рощи, мирный пахарь за плугом, Суламифь, стерегущая виноградник, и, конечно, гора Кармель - вот о чем напевало это название местечковому мечтателю!

А теперь? Грозный лик войны, грохот падающих бомб, дым пожарищ - вот о чем говорит, вот как звучит сейчас это географическое название. Народ-книжник с мечом в руках, вернее, с автоматом - кто мог подумать? Трудно сказать и страшно подумать, к чему может привести поворот событий. А время идет. Но сказать по-библейски: "Солнце остановить - невозможно...".

Из письма художника Михаила Йо к Максу Урьевичу из Москвы, июнь 1960 года

"... В двадцать втором году в Берлине мы долго вместе с Вами стояли в Национальной галерее у работ профессора Макса Либермана. У одной из его работ Вы как-то невзначай обратились ко мне и сказали: "Знаете, Йо, мне кажется, что Либерман обладает каким-то магическим мастерством, освещая людей и предметы на своих полотнах не только с видимой нам стороны, но мне кажется, что вижу их с невидимой стороны!".

Вот так остро и завидно умели Вы, Макс Урьевич, видеть живопись в те годы. И что самое примечательное - что это есть торжество и триумф Вашего внутреннего ясновидения. Вы умеете осязать, чувствовать, любить и понимать жизнь тем исключительно зрячим чувством, которым Вы так легко увидели то большое, невидимое, великое в мастерстве гениального мастера живописи.

Мое искреннее пожелание, любимый Макс Урьевич, - долгие годы Вам творчества и ясновидения жизни во всех ее проявлениях.

Любящий Вас Ваш Михаил Йо".

Из письма историка В. Невлера к Максу Урьевичу из Москвы от 9 августа 1960 года

"В дни Вашего юбилея я вспомнил о Вашей книге "Революция как психологический процесс", я читал ее примерно в 1925 году... С большим интересом прочитал Вашу статью в сборнике "Голоса борьбы" на латышском языке, хотя я с трудом теперь читаю по-латышски (ведь я уехал из Латвии более 30 лет тому назад), но смысл статьи я понял. Перед моими глазами открылась не только панорама выставки этих газет, составлявших часть нашей жизни, но как будто ожили люди тех времен, организации. И вспомнил я Ваши выступления в обществе "Арбетергейм", "Культурлиге", Ваши яркие статьи. В некоторых из изданий я сотрудничал, писал корреспонденции о жизни рабочей молодежи и подписывался "Вилин"."

Из письма В. Невлера к Фане Самойловне из Москвы, от 16 июня 1975 года

"Вспоминаю... нашу старую дружбу - дружбу с дорогим для меня, незабываемым Человеком, Человеком с большой буквы. Я и мое поколение революционеров воспитывались на литературных трудах и лекциях Макса Урьевича. Помню, с каким воодушевлением мы однажды в 20-е годы читали коллективно статью Макса Урьевича "Лучи идут с Востока", которая была напечатана, кажется, в "Найе цайт". Мы были захвачены содержанием статьи и ее яркостью.

Архив Макса Урьевича очень дорог для его друзей и учеников. Для меня и других оставшихся в живых борцов 1920-х годов эти документы представляют собой драгоценные реликвии..." (Владимир Ефимович Невлер-Вилин скоропостижно скончался 21 декабря 1983 года в Москве. - Авт.)

***

История философии и культуры занимала в те годы большое место в творчестве М. У. Шац-Анина. Осенью 1919 года он закончил давно задуманную им работу на русском языке "Темпорализм - опыт философии еврейской культуры", а в 1920 году продолжил эту тему в работе "От пространства ко времени" на еврейском языке. В этих работах отразилось его увлечение трудами Эйнштейна о пространстве и времени. К этой же тематике примыкают его работы "Революция как психологический процесс" (1922) и "Искусство как предвосхищение власти" (1924).

В своих работах Макс Урьевич пытается проследить, как своеобразные исторические условия существования народа, отражаясь в его психике и психологии, в духовном облике его представителей, запечатлелись в особенностях культуры и других сфер общественной жизни, как это своеобразие проявлялось и видоизменялось из поколения в поколение, в пространстве и во времени.

Макс Урьевич в своих работах обнаружил большую эруди-цию, широкие познания в различных областях культуры - изобразительном искусстве, литературе, музыке. С 1929 по 1939 год в нью-йоркских изданиях "Идише культур" и "Хаммер" он публикует статьи "Тон и цвет в общественной жизни", "От теологии к науке", "От разума к науке", "От народного мелоса к национальной музыке" и другие.

Из тетрадей Фани Самойловны

Прочитала среди писем к Федору Шаляпину письмо музыковеда Ю. Энгеля. Вспомнила, как в 1923 году он проездом остановился в Риге, чтобы высказать Максу Урьевичу, как сильно ему понравились его работы о музыке.

Ю. Энгель был прекрасным композитором, его скрипичные концерты я слушала в Риге в исполнении Давида Ойстраха.

В конце 20-х годов и в 30-е годы Макс Урьевич начал свою работу о ритме - в природе, в труде, в искусстве. К этой теме он возвращался не раз и работал над ней до конца дней. Ряд его публикаций на тему о ритме появились уже в те годы в пери-одической печати Латвии, а в 1934 году я передала его работу о ритме в Институт Маркса-Энгельса в Москве лично академику И. Д. Орахелашвили.

Орахелашвили был неповторимо красив - глубокой одухотворенной красотой. Казалось, что высокий дух сформировал его прекрасный внешний облик. Академик встретил меня радушно. "Я знаю доктора Шаца", - сказал он мне. Я подумала тогда, что, вероятно, это сказано лишь ради приличия. Но впоследствии, в 1941 году в Казани, академик Адоратский сказал нам, что академик Орахелашвили был действительно знаком с некоторыми работами Макса Урьевича.

Прошло много лет, но образ Орахелашвили все еще передо мной, будто я видела его вчера. Помню, как он провожал меня по всей анфиладе комнат, по лестнице довел до гардероба, помог одеться. В 1955 году писательница Гоберидзе рассказывала мне, что Берия сам лично пытал Орахелашвили, выкалывал ему глаза, отрезал уши... Есть, значит, и преисподняя - самое страшное, самое непостижимое зло. Так хочется верить в торжество добра над преисподней, в то, что гуманизм восторжествует повсеместно и во всех людях. Побеждает же в природе свет тьму!

Из воспоминаний Макса Урьевича

БЕЗ ЗЕМЛИ И ТРУДА НЕТ НАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ.

БИРОБИДЖАН

Мы в Латвии с интересом следили за тем, как в СССР перекраивается еврейская жизнь, как еврейские массы втягиваются в производительный труд. Мы тогда приветствовали образование в ряде районов СССР сплоченных еврейских поселений - таких, как Фрайдорф и Калининдорф на Украине, где сложились еврейские центры со школами, местным управлением и судопроизводством на еврейском языке.

В 1924 году при президиуме Совета Национальностей ЦИК СССР был создан Комитет по земельному устройству трудящихся евреев (КОМЗЕТ), который возглавил П. Г. Смидович. В 1928 году по представлению комитета Президиум ЦИК СССР принял постановление "О закреплении за КОМЗЕТ для нужд сплошного заселения трудящимися евреями свободных земель в Приамурской полосе Дальневосточного края".

Во многих странах, где жили евреи, этот факт нашел отклик. Образовывались филиалы комитета. В 1925 году в Латвии было учреждено Общество содействия еврейской колонизации (ОСЕК), которое ставило целью информировать о ходе землеустройства евреев в СССР и всемерно ему содействовать. Я был избран председателем этого общества.

В ноябре 1926 года в Москве состоялся съезд ОЗЕТа с участием представителей всех его филиалов за границей. Из Латвии в Москву на съезд поехал я. На съезде разгорелась дискуссия о перспективах землеустройства евреев в СССР. Было объявлено, что на съезде выступит Калинин.

Поднимаясь по лестнице, я увидел рядом с собой Калинина. В ответ на мое приветствие он спросил: "Откуда, товарищ?". Я рассказал ему, что являюсь делегатом латвийского ОСЕКа и что евреи возлагают большие надежды на расцвет еврейской культуры в СССР. Калинин ответил: "Мы надеемся, что эти надежды будут оправданы". Навстречу Калинину вышел Михаил Рашкес и провел его на трибуну.

Калинин произнес свою речь отеческим тоном, развернул грандиозную перспективу вовлечения еврейских масс в аграрный и промышленный труд, говорил о возможности учреждения в СССР автономной Еврейской республики как основы для расцвета еврейской социалистической нации, о том, что в Советском государстве, в отличие от царской России, нет никаких оснований для разрушения той или иной национальности. Наоборот, здесь каждая национальность обретает свое лицо. Здесь, в СССР, еврейское население, сказал он, обретает свое конкретное отечество. "Я считаю, - сказал Калинин, - для Советского Союза совершенно нетерпимой вещью, если трудящиеся евреи от нас уедут, чтобы где-то искать свое счастье". В зале находились сотни делегатов со всех стран мира. Речь Калинина 25 ноября 1926 года была опубликована в газете "Правда".

В перерыве съезда товарищ Димантштейн созвал совещание активистов, на котором присутствовали известные общественные деятели Фрумкин, Эстер, Мережин, Литваков, Рашкес, Чемериский и другие. Были обсуждены разногласия между Лариным и Чемериским по вопросу еврейских поселений на юге Украины, общий план концентрации еврейских переселенцев в одной области.

Я посетил секретаря еврейской секции ЦК ВКП(б) Чемериского, редакцию газеты "Дер эмес", где оставил макет первой части моей книги по истории общественных движений среди евреев. Чемериский и Литваков заинтересовались этой книгой и передали ее литературоведу Добрушину для изучения.

Вскоре советское правительство направило в Биробиджан экспедицию во главе с профессором Вильямсом, и эта область была признана пригодной для еврейской колонизации. В Биробиджане была создана Еврейская автономная область, началось массовое переселение туда евреев из разных стран. ОСЕК в Риге принимал в этом движении активное участие.

Был объявлен сбор средств для оказания помощи переселенцам, организовывалась отправка переселенческих групп из Латвии, Литвы, Эстонии, из других стран Европы.

В начале 1931 года в Вене при моем участии издавался ежемесячный журнал на немецком языке "Гезерд", посвященный проблемам землеустройства и продуктивизации еврейских масс в Биробиджане.

В 1928 году в рижском еженедельнике "Ди вох" ("Неделя") а поместил статью под названием "К свободной еврейской стране", которая была частично опубликована в московском печатном органе ОЗЕТа "Трибуна советской еврейской общественности".

В этом же московском издании были опубликованы мои статьи "Неделя ОСЕКа в Латвии", "Фашист в маске историка", "Стахановское движение и ритм труда". Статьи подписаны псевдонимами Осеков и Осековец.

В вильнюсском сборнике "О Биробиджане" была помещена моя статья, а по заказу издательства Марка Раковского в Лодзи я в 1931 году написал книгу "Биробиджан вчера, сегодня, завтра".

В 1928 году общество ОСЕК опубликовало написанную мной брошюру "За Биробиджан", которая знакомила читателей с географическим положением Биробиджана, с хозяйственными условиями жизни в этой области.

В 1929 году в Риге на еврейском, латышском и русском языках вышел сборник "Найэрд" - "Лидумс" - "Новь". Он знакомил читателей с достижениями и трудностями в деле приобщения широких еврейских масс к аграрно-индустриальному труду. В сборнике была помещена моя статья о развитии еврейского крестьянства в Биробиджане. В 1930 году мы приступили к изданию в Риге ежемесячного журнала "Найэрд", который получил широкое распространение и в других странах.

Через Латвию потянулись эшелоны из разных городов Европы на восток - в Южную Украину, а затем в Биробиджан. Там в конце 20-х и начале 30-х годов господствовал подлинно пионерский пафос созидания.

Но вскоре мы с великой болью узнали, что ОЗЕТ в Москве ликвидирован, а его руководители оклеветаны и загублены. Луч-шие люди Биробиджана были уничтожены. Еврейская секцияпри ЦК ВКП(б) была ликвидирована. Центральный партийный орган на еврейском языке "Дер эмес" ("Правда") - закрыт.

В Латвии в 1934 году ОСЕК был властями закрыт и журнал "Найэрд" запрещен.

Воспоминания участника революционного движения в Латвии

Якова Григорьевича Блюменталя

Впервые я встретился с Максом Урьевичем в 1931 году. В то время представители прогрессивной - левой - еврейской интеллигенции искали путей проявления своей общественной активности. Это было весьма сложно. Компартия, комсомол и Красная помощь (МОПР) находились в глубоком подполье, преследовались властями, и связаться с ними было чрезвычайно трудно.

Нам в Латвии стало известно о том, что в СССР создается Еврейская автономная область. Это нашло широкий отклик и в среде еврейской интеллигенции.

Я тогда уже имел связь с коммунистическим подпольем. Коммунист-подпольщик Бенно Эйдус посоветовал мне обратиться к Шац-Анину, который возглавлял тогда в Риге ОСЕК и редактировал его печатный орган "Найэрд". ОСЕК - Общество содействия еврейской колонизации в Биробиджане. Это общество было легальным.

Имя Шац-Анина было широко известно, мы считали его истинным флагманом прогрессивной - левой - еврейской молодежи.

К Максу Урьевичу мы пошли вместе с Михаилом Исааковичем Иоффе. Жил Макс Урьевич на улице Юра Алунана, в бельэтаже. Когда мы пришли, Фаня Самойловна сказала Максу Урьевичу, что пришел "товарищ Блюменталь". Я понял, что Шац-Анин был предупрежден о моем приходе.

Я знал, что Макс Урьевич не видит, и меня поразило, что он сразу протянул прямо ко мне руку, как будто увидел меня. Так началась наша беседа. Он расспрашивал меня о моих планах, и я сказал, что мне 25 лет и я совсем молодой участник революционного движения, что я горю желанием приложить свои силы к благородному делу, но не знаю, с чего начать. Макс Урьевич предложил мне вступить в ОСЕК. "У нас имеется свой печатный орган, мы "на еврейской улице" пропагандируем революционные идеи. Вы понимаете, - сказал он, - что это не просто. Наше общество легальное, и вы здесь сможете приложить свои силы". Так началась моя деятельность в ОСЕКе.

Макс Урьевич представил меня другим членам общества. Помню Баснера, Брода - мы начали обсуждать предстоящую деятельность. Макс Урьевич сказал, что наша задача - пропагандировать среди еврейской прогрессивной молодежи идею переселения в Биробиджан, собирать средства для приобретения различных материалов, необходимых в Биробиджане.

Я с большой энергией взялся за эту работу. У меня появился широкий круг знакомств среди левой еврейской интеллигенции: Михаил Иоффе, Филипп Швейник, доктор Владимир Ландау, Лев Закс, Григорий Крупников, Бернгард Даненгирш, а также рабочие Баронайте, Зильберман, Маня Лоцова и многие другие. Мы развернули широкую кампанию по сбору средств для Би-робиджана. На собранные средства приобретались строительные материалы. Были собраны довольно крупные суммы - в течение года до тысячи латов. Специальная группа эти строительные материалы приобретала и отсылала в Москву, в КОМЗЕТ.

Из воспоминаний Макса Урьевича

КРИЗИС КУЛЬТУРЫ

Для цикла лекций о западноевропейской культуре я разработал ряд вопросов о тенденциях развития современной культуры. В издававшемся в Лодзи общественно-литературном еженедельнике "Интернациональная культура" я поместил серию статей об упадочных явлениях в западноевропейской литературе и искусстве.

После прихода к власти Гитлера в Германии в центре моего внимания была угроза мировой культуре со стороны вандалов XX века. Я написал об этом большую работу (увидела свет в Риге в 1932 году), сделал попытку психологически раскрыть кризис современного мира и на множестве примеров из различных областей культуры - зодчества, музыки, литературы, театра, науки - показать, что всякая культура неизбежно разделяет участь того социального слоя, который ее создал. Вместе с ним культура подвержена взлетам и падениям, и когда происходят социальные изменения в обществе, наступает и кризис в культуре.

Уникальная фотография

Быль, явь и мечта. Книга об отце

Рута Марьяш

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Содержание