Русские в довоенной Латвии

Татьяна Фейгмане

Глава III. Русские студенты в высшей школе

В 1919 г. на базе Рижского политехнического института, был создан Латвийский университет (ЛУ), ставший воплощением давнишней мечты латышской интеллигенции о своей высшей школе, обучение в которой осуществлялось бы на латышском языке. Первоначально в университете было 9 факультетов. Позднее их число увеличилось до 11. Это было крупнейшее учебное заведение в Латвии. В том же 1919 г. были основаны Латвийская консерватория и Латвийская академия художеств. В 1939 г. на базе сельскохозяйственного факультета ЛУ возникло новое учебное заведение - Сельскохозяйственная академия. Высшее образование можно было получить и в коммерческих институтах. Однако во всех названных высших учебных заведениях преподавание велось на государственном языке. Вступительные экзамены поступающие, вне зависимости от того на каком языке они обучались в школе, должны были сдавать на латышском языке. Причем экзамен по латышскому языку приходилось сдавать наравне с выпускниками латышских школ.

Упомянутые трудности, а также отставание в области основного и среднего образования, обуславливали низкий процент русских студентов в высших учебных заведениях. О чем говорят следующие цифры о количестве студентов отдельных национальностей в ЛУ (171):

Хотя количество русских студентов до середины 30-х годов постоянно росло, все-таки, по сравнению со студентами других национальностей, их число было невелико. Об этом наглядно свидетельствуют процентные данные о числе студентов разных национальностей в ЛУ (172):

Количество русских студентов было значительно ниже их процента в населении страны. В то же время у латышей, немцев и евреев наблюдалась противоположная картина.

Примерно такая же ситуация была в Латвийской консерватории и Академии художеств  (173):

В 1936/37 академическом учебном году в Латвии насчитывалось 256 русских студентов: 188 - в ЛУ, 18 - в Латвийской консерватории, 9 - в Академии художеств и 41 - в частных коммерческих институтах (174). В этом же году из 188 русских студентов ЛУ было 145 студентов и 43 студентки. Из них по месту рождения: 91% - горожане, 9% - селяне (175). По факультетам русские студенты распределялись следующим образом: на архитектурном - 8, философии и филологии - 28, инженерном - 36, химическом - 3, сельскохозяйственном -10, математики и естествознания - 21, механическом - 34, медицинском - 7, народнохозяйственном и права - 35, ветеринарном – 6 (176). Всего вплоть до 1936/37 учебного года университетский диплом получили 130 русских студентов и студенток: 4 архитектора, 3 филолога, 3 философа, 1 историк, 11 инженеров, 10 химиков, 3 фармацевта, 6 агрономов, 4 математика, 3 естественника, 13 инженеров-механиков, 24 врача, 3 зубных врача, 6 экономистов, 30 юристов и 6 ветеринаров (177). Однако по числу окончивших ЛУ, русские, в сравнении с другими этническими группами, выглядели скромно. За этот же отрезок времени ЛУ окончили: 4441 латыш, 387 немцев, 738 евреев и 87 представителей иных национальностей (178).

Наиболее заметны в этой скромной группе русских выпускников - врачи и юристы. В целом, в среде русской интеллигенции в Латвии, эти престижные профессии были представлены наиболее широко. Вместе с тем, несмотря на пожелания русской общественности, ЛУ не готовил специалистов по русскому языку и литературе, русской истории, что вело к дефициту специалистов в этих отраслях знаний.

Сдерживающим фактором при поступлении в высшие учебные заведения была сравнительно высокая плата за обучение. По сведениям на 1927 г. студенты, являвшиеся латвийскими подданными, должны были платить за учебу в ЛУ 140 латов в год. Такой же взнос был установлен для эстонских подданных, а также для литовских подданных литовской и латышской национальности. Для прочих иностранных студентов была установлена плата в размере 420 латов в год (179). Тем не менее русские юноши и девушки даже из не очень обеспеченных семей, все же поступали в высшую школу. Совмещая занятия с работой, им удавалось внести названную плату. Однако из-за этого срок обучения у многих растягивался до 10 лет, а порой и более.

В архивном фонде Русского отдела Министерства образования содержатся любопытные сведения о том, где продолжали учебу выпускники ряда русских гимназий. Например, с 1924 по 1933 год из 387 выпускников Даугавпилсской правительственной русской гимназии образование продолжили 94 человека, из них 56 - в Латвии и 36 за границей. Выпускников этой гимназии можно было встретить в Тартуском, Ленинградском, Пражском, Неаполитанском, Краковском, Ковенском, Болонском, Виленском, Тулузском университетах, в Богословском институте в Париже и др. (180). Из 221 выпускника Рижской правительственной русской гимназии за период с 1926 по 1933 год в высшие учебные заведения поступили 97 человек, из них в ЛУ - 54. Среди абитуриентов этой школы были и такие, кто продолжил образование за рубежом, в частности, в Лувенском университете (Бельгия), в Мюнхенском и Ленинградском университетах, в Высшем торговом училище в Вене и др. Из 285 выпускниц гимназии О.Н.Лишиной за период с 1924 по 1933 год в той или иной форме (имеются в виду не только высшие учебные заведения, но и такие как Английский институт, РИУЗ и т.п.) продолжили образование - 72 , из них в ЛУ - 36 (181). К сожалению, подобных сведений не обнаружено о выпускниках Рижской городской русской гимназии. Эти цифры говорят, что русская молодежь не собиралась замыкаться в границах Латвии. Она искала выход в более широкий мир и находила его, благодаря хорошему знанию иностранных языков. Д.И.Анохин, автор воспоминаний "Как мы жили в довоенной Риге", вышедших в 1998 г., по этому поводу отмечал:  "Мы с братом понимали, что в Латвии тесновато, негде развернуться. И мы рассчитывали наладить контакт с европейской эмиграцией. Поэтому круиз по Средиземному морю, на который мы накопили денег, но не успели поехать (пришел 1940 год), мы рассчитывали использовать для заведения полезных знакомств <...>. В Латвии, конечно, перспективы для русских были небольшие" (182).

Попытка создания русского высшего учебного заведения

Особым явлением в жизни русской диаспоры в Латвии был Русский институт университетских знаний (РИУЗ), где обучение велось на русском языке. Среди подобных учебных заведений в Латвии можно отметить лишь немецкий Гердеровский институт. История этого учебного заведения берет свое начало в 1921 г., когда группой русских профессоров во главе с Константином Ивановичем Арабажиным (1865-1929), были созданы Русские университетские курсы. К.И.Арабажин в дореволюционной России снискал себе известность как ученый-славист, работая сначала в университете Св. Владимира в Киеве, затем в учебных заведениях Санкт-Петербурга, а с 1913 г. в Гельсингфорском (Хельсинкском)  университете. В 1920 г., после упразднения в названном университете кафедры русского языка и литературы, он обосновался в Латвии. Поводом послужило приглашение Высшей школы Латвии (так в  первые годы существования именовался ЛУ). Здесь он в течение двух лет читал курсы по "Новейшей русской литературе", "Методологии литературы" и "Истории русской литературы" (183). Но поскольку руководство университета не сочло нужным готовить специалистов по русской словесности, профессор К.И.Арабажин остался не у дел, с чем его деятельная натура смириться не могла. Ведь он еще в 1898 г. организовал первый в России Народный университет. И он решил здесь, в Риге, приложить имеющиеся у него опыт и знания в этой сфере. Уже в начале января 1921 г. при его активном содействии открывается русский Народный университет. Выступая на его открытии К.И.Арабажин заметил, что, "создавая благоприятные условия для культурно-национальной жизни русского, еврейского, немецкого национальных меньшинств, Латвия проявила тем самым государственную дальновидность и мудрость". Он также указал на нравственную обязанность всего русского населения идти навстречу культурной работе латышской нации и всего государства путем изучения латышского языка, истории страны и ее разнообразных нужд - для совместной работы (184). Свою миссию он видел в том, чтобы русские люди, оказавшиеся в диаспоре, не забывали своих культурных корней и в своем интеллектуальном развитии не отставали бы от народов, рядом с которыми жили.

Следующим шагом стало создание Русских университетских курсов (РУК), торжественное открытие которых состоялось 16 октября 1921 г. в Доме черноголовых. В ходатайстве инициативной группы, представленном в Русский отдел, отмечалось, в частности, что цель курсов состоит в том, чтобы облегчить лицам, окончившим средние учебные заведения, сознательный выбор научного призвания и факультета (185). В Уставе РУК подчеркивалось, что это: 1) высшее учебное заведение, ставящее себе целью давать на русском языке высшее университетское образование; 2) научное общество для разработки и исследования научных вопросов; 3) популяризатор знаний путем устройства цикловых и разовых лекций по типу народных университетов, публичных заседаний, диспутов, издания популярных и научных трудов, учебников (186). Однако не все из поставленных задач удалось претворить. Данное учебное заведение давало знания близкие по объему к университетским, но его диплом не имел юридической силы. И тем не менее, РУК давал возможность учиться тем юношам и девушкам, которым были не под силу конкурсные экзамены в Латвийский университет, тем, кто не имел достаточно средств, чтобы оплатить учебу, тем, у кого были проблемы с латышским языком. В РУК можно было получить знания на юридическом, историко-филологическом (4-годичные курсы), коммерческо-экономическом (3-годичный курс) факультетах и педагогическом отделении (одногодичный курс). Плата за обучение на коммерческо-экономическом факультете составляла 160 латов в год, на юридическом и историко-филологическом факультетах - 150 латов в год (187). Однако многие учились бесплатно или же вносили только часть указанной суммы.

В 1929 г. курсы были преобразованы в Русский институт университетских знаний, что было вызвано передачей названного учебного заведения в ведение специально созданного для этого Общества содействия академическому образованию, взявшего на себя заботу по содержанию института. Общество выплачивало гонорары преподавателям, содержало технический персонал, нередко поддерживало прошения студентов об освобождении от платы или о ее снижении. Однако ему лишь частично удавалось покрывать расходы на содержание института, существование которого во многом зависело от государственной субсидии, получаемой через посредство Русского отдела.

Среди преподавателей этого русского учебного заведения было много известных ученых. В частности, курс русского языка и литературы вел профессор К.И.Арабажин. Русская профессура ЛУ считала своим долгом сотрудничать с названным учебным заведением: В.И.Синайский, В.И.Буковский, Н.И.Кохановский, А.Н.Круглевский, В.М.Грибовский, Р.Ю.Виппер и другие постоянно выступали перед слушателями. Философские дисциплины преподавали приват-доценты М.Д.Вайнтроб и А.В.Вейдеман, археологию - доцент Б.Р.Брежго, лекции по различным аспектам права читали: М.Я.Лазерсон, П.М.Минц, К.Э.Баллод, О.О.Грузенберг, М.И.Ганфман и др. Историю религий читал профессор Н.А.Переферкович (188).

Заметный след в жизни РИУЗ оставил Николай Петрович Попов, с 1931 по 1936 г. являвшийся его директором. Преподавал он естественные науки. Коммерческую арифметику преподавал М.М.Беггров, директор Рижской еврейской гимназии Я.Ландау, историю русского права - выпускник ЛУ Н.К.Вилюман. Добрую память о себе оставила Л.Н.Круглевская, преподававшая ряд предметов гуманитарного цикла. Курс истории французского реализма читала известная латышская писательница Зента Мауринь. Лекции по истории православной церкви читал приват-доцент В.В.Преображенский (это звание ему было присвоено на заседании Русской академической группы в Праге). И это далеко не полный перечень имен, сотрудничавших с этим русским учебным заведением. Обращает на себя внимание, что состав преподавателей, как и студентов, в национальном отношении был пестрым. Вокруг РУК, а позднее РИУЗ, концентрировались не только русские силы, но и немало специалистов, не являвшихся этническими русскими, но воспитанными в России, впитавшими в себя русскую культуру. Среди них особо заметны были еврейские ученые, которым пробиться в академические круги Латвии, получить кафедру в университете - было исключительно сложно. 

В 1925/26 учебном году в РУК обучалось 47 студентов. Из них на историко-филологическом факультете - 20, на юридическом - 12, на педагогическом отделении - 15. Национальный состав студентов был достаточно пестрым (что было характерно для всех русских учебных заведений): 68% - русские, 15% - поляки, 15% - евреи и 5% - другие национальности (189). Для сравнения, в 1933 г. в РИУЗ обучалось 78 студентов (190).

Финансовое положение учебного заведения всегда было сложным. Об этом, в частности, можно судить по докладной записке директора института Н.П.Попова Обществу содействия академическому образованию, датированной 1933 г. В  ней отмечалось, что для привлечения средств устраивались вечера, проводилось самообложение членов общества, сбор по Золотой книге и т.п. Однако вывод автора докладной записки заключался в том, что русская школа в Латвии не может существовать на частную благотворительность. К тому же 99% жертвователей являются людьми нерусской национальности. Положение института сложное, семестр закончен с дефицитом в 2500 латов, нет средств для выплаты гонораров преподавателям (191). Кое-как РИУЗ мог сводить концы с концами лишь благодаря государственной субсидии, получаемой через Русский отдел Министерства образования. Лишившись этой поддержки, после государственного переворота, РИУЗ оказался нежизнеспособным. В конце 1935 г. правление Общества содействия академическому образованию приняло решение о ликвидации Русского института университетских знаний (192).

Говоря об этом учебном заведении, хочется отметить  благосклонное отношение к нему со стороны отдельных латышских политических деятелей (в 20-е годы). Знаменательным было послание президента Латвии Я.Чаксте К.И.Арабажину в ответ на его поздравление в связи с 5-летием независимости Латвии. Президенту Латвии принадлежат следующие слова: "С удовольствием могу отметить работу курсов, как важный фактор в развитии образования среди наших граждан русской национальности, как также и ту лояльность идее Латвийского государства, которая постоянно характеризовала эту работу" (193).

Несомненно, в Русских университетских курсах просматривалось стремление русской интеллигенции к созданию русского высшего учебного заведения в условиях рассеяния. "Потребность для молодежи высшего учебного образования на русском языке не подлежит сомнению, - отмечалось в юбилейном сборнике, посвященном пятилетию РУК. - Учиться на родном языке, имея громадную научную литературу, еще не потерявшую своего значения, иметь значительный состав профессоров, и еще не забытый и в Эстонии, и в Литве, и в Польше русский язык - это большое преимущество для молодого поколения русского меньшинства" (194). Образцом  же  служил созданный в 1922 г. в Праге Русский институт с юридическим и гуманитарным факультетами. Русские научные институты и академические группы возникли и в других местах сосредоточения русских беженцев. По мнению М.Раева, "высшие учебные заведения Русского Зарубежья, как занимавшиеся собственно обучением, так и ориентированные больше на научно-исследовательскую работу ставили перед собой двуединую цель: во-первых, обеспечить профессиональную подготовку молодого поколения для успешной деятельности в России, куда им предстояло вернуться, или в стране, где они нашли убежище. Во-вторых, помочь зрелым ученым, деятелям искусства и мыслителям, оказавшимся в эмиграции, продолжить работу на благо русской культуры <...>" (195). Этой  благородной цели пытались служить и РУК, а позднее РИУЗ. В известной мере они свою задачу выполнили, давая знания молодежи на русском языке и концентрируя вокруг себя лучшие силы интеллигенции, в том числе тех, кто не мог получить работу в государственных высших учебных заведениях. Однако Русский институт университетских знаний не  смог превратиться в полноправное русское высшее учебное заведение в Латвии.