Русские в довоенной Латвии

Татьяна Фейгмане

Глава III. Среднее образование

В отличие от основной школы обучение в средней школе не было обязательным. Поэтому, естественно, далеко не все выпускники основных школ продолжали учебу в средних школах. До 1934 г. срок обучения в гимназиях составлял 4 года, после 1934 г. -5 лет. По сведениям, приведенным в "Русском ежегоднике на 1938 год", во второй половине 30-х годов только каждый 22-й русский выпускник основной школы продолжал образование. Для сравнения: у латышей это делал каждый 14-й, у поляков 9-й, у немцев и евреев – каждый 4-й (93). Отсюда Е.М.Тихоницким был сделан неутешительный вывод, что русское население "не может рассчитывать на интеллигентный труд в общественных и государственных учреждениях" (94). Вместе с тем он полагал, что исходя из социального состава русского населения, наиболее значимым для него является получение технических знаний.

Среднее образование, в отличие от основного, было платным, и поэтому многим было не по карману. Наиболее дорогим было обучение в частных гимназиях. В разное время ежегодная плата в них варьировалась от 100 до 200 латов в год, в зависимости от класса обучения и от экономической ситуации. Например, в 1934/35 учебном году плата за обучение в гимназии О.Н.Лишиной была следующей: за обучение в 1-м классе основной школы годовая плата составляла 100 латов, такой же она была и во втором классе, обучение в 3-5 классах обходилось в 120 латов, за обучение одного ребенка в последнем, шестом классе основной школы родителям приходилось выкладывать 140 латов. Еще более дорогостоящим было обучение в классах гимназии: в 1–2 классах по 160 латов в год, в 3 и 4 классах по 180 латов в год (95).

В Рижской городской русской гимназии (РГРГ) плата за обучение в начале 30-х годов составляла 70 латов в год. В конце 30-х годов за обучение в правительственных гимназиях ежегодно надо было вносить по 120 латов. Но в РГРГ, так же как и в правительственных гимназиях, многие учащиеся из малообеспеченных семей освобождались от взноса. В частных гимназиях также были случаи освобождения от платы. Таким образом, дети даже из бедных семей могли при желании получить среднее образование.

В межвоенной Латвии в понятие средних школ входили, собственно говоря, общеобразовательные школы или гимназии, а также коммерческие или профессиональные школы, учительские институты, техникумы. Средние школы содержались государством и самоуправлениями, или же были частными.

Как показывает статистика, число русских средних школ и количество учащихся в них было подвержено заметным колебаниям (96):

Таким образом, наибольшее количество русских средних школ приходится на начало 20-х годов. Но во многих из них, особенно в частных гимназиях, процент русских учащихся был невелик. В школах с русским языком преподавания обучалось много нерусских детей. Это было отголоском проводившейся ранее политики русификации, а также следствием возвращения беженцев, детям которых часто легче было продолжать образование на русском языке. В русских школах обучалось много детей от смешанных браков. Высоким был процент еврейских учащихся. В большинстве своем, эти школы поначалу оказались в ведении Русского отдела.

Даже в Рижской городской русской средней школе в начале 20-х годов русские учащиеся были в меньшинстве (97). Особенно много нерусских учащихся обучалось в частных школах. Об этом говорят данные о национальном составе учащихся гимназических классов некоторых русских частных школ в 1924/25 учебном году, сохранившиеся в архивном фонде Русского отдела Министерства образования (98):

Уже в начале 20-х годов по вопросу о национальной принадлежности школ развернулась дискуссия в среде русской и еврейской общественности. Так, 4 марта 1920 г. в газете Сегодня появилась статья Г.Алексинского "О русской школе", в которой отмечалось, что между Еврейским и Русским отделами завязалась переписка относительно того, какие школы должны быть отнесены к тому или иному отделу. При регистрации учебных заведений некоторые частные школы, признавая языком преподавания русский, зарегистрировались при Русском отделе. Еврейский же отдел выразил этим свое недовольство, полагая, что этот вопрос должен решаться путем обоюдного согласия. Автор указанной статьи считал, что право на стороне Русского отдела, ибо "только язык преподавания и добровольная регистрация могут служить основанием для передачи школы в тот или иной отдел". В заключение им был сделан вывод, что "русская школа есть та, где преподавание ведется на русском языке" (99). Несколько дней спустя в той же газете в ответ на статью Г. Алексинского появилась статья начальника Еврейского отдела Г. Ландау. Последний справедливо полагал, что автономия дана меньшинству, а не языку. Поэтому предлагаемый принцип "будто язык преподавания определяет национальность школы, навряд ли приемлем для какой-либо нации. Но ни в коем случае неприемлем для еврейского меньшинства, у которого в силу сложившихся исторических условий, нет общего для всего народа семейного языка и соответственно - общей школы. Но, несмотря на различия в языке, все еврейские группы солидарны в том, что их школы, независимо от языка преподавания, должны руководиться Еврейским отделом: в этом ведь и заключается весь смысл предоставленной еврейской нации автономии". Далее Г. Ландау подчеркивал, что "еврейское население не шовинистично, оно совершенно безразлично относится к национальности содержателя и педагогов, оно посылает своих детей во всякую школу лишь бы их хорошо обучали и воспитывали". В конце статьи предлагалось создать согласительную комиссию для определения национальной принадлежности школ (100).

В результате длительных, но корректных дискуссий, в 1925 г. часть школ, в которых превалировали нерусские учащиеся, были переданы в ведение Общего отдела, а под руководство Еврейского отдела перешли: гимназия и реальное училище Г.А. Бинца, гимназия 1-го общества преподавателей, реальная гимназия Э.Р. Залемана, реальная гимназия А.И.Клевера, женская гимназия П.А. Долгих и вечерняя средняя школа для взрослых В.И. Блюма (101). Дальнейшее сокращение числа русских школ было вызвано как экономическими трудностями, так и государственной политикой, о которой говорилось выше.

Тревожным фактором было сокращение числа русских учащихся в средних школах, имевшее место во второй половине 30-х годов. Если в 1932/33 учебном году число русских гимназистов достигло 1405, то в последующие годы эта цифра уменьшалась. В 1937/38 учебном году число русских гимназистов упало до 936, а в 1938/39 учебном году - до 871. Перемены коснулись не только русских, но и школ других меньшинств. И все же статистика показывает, что наиболее пострадали русские и белорусские средние школы (последние вообще были ликвидированы). Не увеличилось и число латышских средних школ, хотя им и пришлось принять немало новых учащихся (102): 

В то время как к концу 30-х годов школы меньшинств стали почти стопроцентно мононациональными, в латышских средних школах наблюдалась обратная картина. Согласно статистическим данным за 1938/39 учебный год ситуация выглядела следующим образом (103):