Русские в довоенной Латвии

Татьяна Фейгмане

Глава II. Эмигрантские общества

Уже в 1919-1920 гг. стало проявляться известное размежевание в среде русской общественности, ее деление на местную и эмигрантскую, которое оставалось актуальным, по меньшей мере, до начала 30-х годов.

По данным Политуправления, русская эмиграция в Латвии насчитывала до 20 тыс. человек (по другим сведениям - 33514 человек) (147). Определить точное число русских эмигрантов представляется проблематичным, так как прибытие их происходило неравномерно, к тому же часть из них лишь на какое-то время задерживалась в Латвии. В большинстве своем русские эмигранты испытывали материальные проблемы и не чувствовали под собой той почвы, которая была у коренного русского населения. Однако наличие довольно либерального законодательства позволяло им надеяться на получение латвийского подданства. Число нансенистов (т.е.бесподданных) сокращалось. Если в 1925 г. было 25487 нансенистов, из них 8573 русских, то к 1930 г. число нансенистов сократилось до 15643, а русских - до 4593 (148). При этом, не все нансенисты были эмигрантами, и не все из них желали стать латвийскими подданными. Часть эмигрантов вела обособленный образ жизни и не стремилась интегрироваться не только в латвийское общество, но даже сливаться с местной русской средой. В то же время, среди эмигрантов было и немало тех, кто быстро приспосабливался к новой обстановке, осваивал язык и культуру народа, приютившего их на своей земле. Среди них прежде всего выделялась русская профессура, как например, Р.Ю. и Б.Р.Виппер, В.И.Синайский, А.Н.Круглевский, сумевшие за короткий срок внести существенный вклад в развитие науки и образования в Латвии.

Первые попытки соорганизовать эмигрантскую общественность в Риге относятся уже к 1919 году. В 1920 г. при НДС возник Особый комитет по делам русских эмигрантов. После реформирования НДС эмигрантский комитет выделился в самостоятельное общество и стал именоваться Специальным комитетом по делам русских эмигрантов в Латвии.  М.П.Спиридонову удалось сохранить в нем ведущие позиции. Своей целью Комитет считал оказание моральной, юридической и материальной помощи эмигрантам (149). Средства для осуществление своих задач он получал, главным образом, от Российского Земско-Городского комитета помощи российским гражданам заграницей (Земгор). При посредничестве последнего в Латвию поступала гуманитарная помощь. Например, согласно данным, имеющимся в архивном фонде этого общества, в июне-июле 1926 г. поступило вещей на сумму 91601 латв. рубл. (приблизительно 1800 латов). В основном это были бязевые рубашки, белье, носки и т.п. До 1 января 1927 г. нуждающимся эмигрантам и детям, находящимся на попечении содержимого Комитетом приюта, было выдано вещей на сумму 85716 руб. (1754 лата), а с января по 18 мая 1927 г. - на сумму 8579 руб. (175 латов) (150). Судя по многочисленным прошениям, хранящимся в архиве Специального комитета, претендентов на получение помощи было немало.

Помощь русским эмигрантам оказывало и Международное Бюро Труда при Лиге Наций. В Риге находилось представительство этой организации. Бюро Труда содействовало оказанию эмигрантам бесплатной медицинской помощи в амбулатории Красного Креста. Со своей стороны, руководство Специального комитета обращалось в Бюро Труда с ходатайством (правда, безрезультатным) об изменении статуса нансеновского паспорта, который должен был бы обеспечивать: а) право жительства в пределах состоящего в Лиге Наций государства без особого разрешения министерства внутренних дел и б) право свободного передвижения в пределах стран, входящих в Лигу Наций (151).

Специальный комитет занимался также розыском лиц, следы которых затерялись в годы лихолетья. Для оказания помощи эмигрантам при Специальном комитете была создана Швейно-рукодельная мастерская, которой заведовала  Е.В.Житкова. Однако во второй половине 20-х годов деятельность Специального комитета стала тускнеть. Зарубежная помощь стала иссякать. Падал и авторитет М.П.Спиридонова. Было время, когда он надеялся получить средства от В.А.Маклакова, стоящего во главе Эмигрантского комитета во Франции. Но на это был получен ответ, что у Эмигрантского комитета у самого мало средств, а вся эмиграция сосредоточена главным образом в Париже. Обращался М.П.Спиридонов также к графу В.Коковцеву, Н.Д.Авксентьеву и другим видным деятелям в Париже, но всюду получил один ответ: Рига может перейти на самостоятельное положение (152).

Позиции Специального комитета по делам русских эмигрантов подтачивало и то обстоятельство, что параллельно ему в 1925 г. было создано Общество русских эмигрантов в Латвии, которое возглавил бывший губернатор Сахалина Д.Д.Григорьев. Это общество, наряду с материальной поддержкой своих членов, пыталось организовать и их культурный досуг. Общество проводило лекции, семейные вечера, детские праздники, загородные экскурсии. При обществе работали курсы латышского языка. Популярностью пользовалось созданное при нем Бюро труда. Уже в 1925 г. в него поступило 79 заявок на работу. 40 просителям удалось помочь трудоустроиться, 7 получили работу по разгрузке пароходов. Правление принимало участие в розыске родственников членов общества, в продлении виз, в получении разрешений на выезд за границу (153). В 1926 г. при Эмигрантском обществе было открыто Ателье художественных работ, обеспечившее заработок более чем 40 лицам. Члены общества участвовали в открытии памятника русским воинам в Кемери, а также внесли скромную сумму в фонд помощи семьям русских воинов. В работу общества входило и оказание юридической помощи (154).

Эмигрантское общество поддерживало связи с зарубежными эмигрантскими организациями, в т.ч. и с Земгором, пытаясь при этом представить положение русских эмигрантов в Латвии в мрачных тонах. Так, в письме председателю объединения Земских и Городских деятелей в Чехо-Словацкой республике И.М.Брушвиту (1926 г.) отмечалось: "Экономическое положение значительного числа русских эмигрантов в Латвии, где их числится около 5000 человек, крайне тяжелое; никакой материальной поддержки со стороны правительства им не оказывается; незнание весьма трудного местного языка служит препятствием для получения интеллигентного труда; местная русская общественность (неэмигрантская колония) в материальном отношении категорически отмежевывается от эмигрантов" (155).

Общество контактировало и с Российским центральным объединением, ставившим целью всемерное содействие освобождению России от ига III Интернационала и восстановлению в ней права и порядка, охраняющих свободу и собственность (156). Однако оно не считало возможным создать официальный отдел РЦО в Латвии, вместе с тем не препятствуя своим членам создать такой отдел неофициально (157). В бумагах за 1928 г. Политуправление характеризовало Общество русских эмигрантов как исключительно общественную организацию, которая находится под покровительством Лиги Наций, и как одну из жизнеспособных русских организаций с ограниченными средствами, но вокруг которой ютится довольно большой круг русской эмиграции (158). В обществе состоит преимущественно молодежь, собирающаяся ради танцев, а разные доклады и лекции больше нужны самому Григорьеву, чтобы показать, что у общества имеются серьезные основы. В 1927-1928 гг. число членов общества колебалось от 150 до 180 членов (159). Хотя никакими, сколь-либо серьезными, компрометирующими общество данными, Политуправление не располагало, оно все же находилось под подозрением. "...Эмигрантская молодежь, имея возможность собираться "на танцульках" и приходить в близкое соприкосновение с "матерыми" монархистами, впитывает в себя их идеи" (160), - отмечалось в агентурном донесении (содержание которого не могло не вызвать улыбки у тех, кто был знаком с атмосферой танцевальных вечеров тех лет).

С годами число лиц, не имевших латвийского подданства и считавших себя эмигрантами, сокращалось. Поэтому уже к началу 30-х годов ни Специальный комитет по делам русских эмигрантов, ни Общество русских эмигрантов в Латвии не проявляли сколь-либо заметной активности. Русско-эмигрантское движение в Латвии с каждым годом все суживалось и теряло значение в государственной и общественно-политической жизни страны (161). После  переворота 15 мая 1934 г. его роль совсем упала. Решением Министерства внутренних дел от 6 июня 1936 г. Эмигрантское общество и Специальный комитет по делам русских эмигрантов  были ликвидированы (162).