Русские в довоенной Латвии

Татьяна Фейгмане

Глава III. Русское образование в независимой Латвии

Предыстория

Русская школа в Латвии имеет более чем двухвековую историю. В 1785 году Екатерина II повелела открыть в Риге и Ревеле (Таллине) русские училища, что и было сделано в 1789 году. Так, в Риге, на Московском форштадте, вблизи перекрестка нынешних улиц Гоголя и Тургенева, появилось уездное училище, долгое время остававшееся единственным на всю Лифляндию и Курляндию русским учебным заведением. Столь позднее появление русской школы на территории, покорение которой началось еще в начале XVIII столетия, обуславливалось рядом причин. Прежде всего, одним из условий Ништадтского мира явилось подтверждение особых прав и привилегий немецкого дворянства и горожан. Полноправными гражданами в городах признавались только лица немецкого происхождения. Сохранялись особые органы местного самоуправления. До конца 80-х годов XIX столетия господствующим языком в Прибалтийском крае оставался немецкий. Эти обстоятельства, в свою очередь, не способствовали притоку русских поселенцев в новоприобретенные губернии. К тому же, медленное включение русской духовной культуры в рижскую городскую жизнь объяснялось не только неоспоримым доминированием немецкой культуры и малым числом русского населения. Свою роль играло и то, что в самой России еще не было стабильных традиций гражданской культуры и вместе с тем самоинициативы, исходившей от населения. Школьная система в России стала заметно развиваться только в конце царствования Екатерины II: в 1785 г. в русских губерниях было только 12 школ, а в 1796 г. 316 школ с 17 тыс. учащихся, что являлось ничтожно малой цифрой в стране с населением в 26 млн. (1).

Хотя в первой половине XIX века и предпринимались попытки к укреплению позиций русского языка в Прибалтийском крае, существенных результатов они не принесли. В ответ на пробуждение латышей и потуги славянофилов по более тесному слиянию Прибалтийского края с Россией, балтийские немцы предпринимают отчаянную попытку сохранить свое влияние путем германизации латышского и эстонского населения. Если раньше они даже препятствовали этому, то в 60-е годы резко меняют курс. Причем первым объектом онемечивания становится школа. Но это был явно запоздалый, обреченный на неудачу шаг. Ю.И.Самарин в своих знаменитых "Окраинах России" приводит записку генерал-губернатора Прибалтийского края (в 1866—1870 гг.) П.П. Альбединского, составленную им в 1868 г. Ее автор с сожалением констатировал, что почти вся масса русского населения края "составляет самый низший городской рабочий класс, бедный и в высшей степени невежественный. Только незначительная часть из них имеет самостоятельные занятия, в качестве купцов, приказчиков, комиссионеров и содержателей ремесленных и иных заведений. Последние, сравнительно высшие классы, до настоящего времени не сознавали еще серьезной потребности в образовании, в Риге было только одно уездное Русское училище и притом родители охотно отдавали детей в немецкие школы. Между этими русскими найдется едва ли один, окончивший полное гимназическое образование; в их семействах решительно преобладает немецкий язык и самые выдающиеся из русских рижан не хорошо говорят по-русски" (2). Однако, нельзя не заметить, что эти слова были написаны в то время, когда в жизни русских жителей края наметился перелом. "Три события имели, можно сказать, решительное влияние на развитие русского дела в Прибалтийском крае: празднование 1000-летия России, освобождение крестьян от крепостной зависимости и <...> чествование столетней памяти М.В. Ломоносова" (3).

Одной из главных составляющих русского национального пробуждения в Прибалтийском крае стала тяга к получению образования на родном языке. Первыми ласточками грядущих перемен стало появление в Риге Александровской мужской и Ломоносовской женской гимназий. Оба этих учебных заведения возникли в 1868 г. и знаменовали собой новые веяния в крае, в котором дотоле господствовал остзейский дух. Вскоре появляются и другие русские учебные заведения. Интересно, однако, что национальный состав учащихся в них был довольно пестрым. Обращает внимание и такая новация, допущенная в Александровской гимназии, как преподавание латышского языка. В "Памятке" в связи с 25-летием названной гимназии отмечалось, что "заботы гимназии обращены были на более правильную постановку преподавания латышского языка. Уроки эстского языка прекратились в Александровской гимназии с 1871 г., когда была открыта русская гимназия в Ревеле, куда и переведено было преподавание этого предмета; но латышский язык остался в качестве предмета необязательного. Мы видели в начале этой записи, какие надежды возлагались генерал-губернатором на изучение в русской гимназии местных наречий. Последствия не оправдали этих ожиданий, так как число учеников, обучавшихся латышскому языку, если не уменьшилось, то и не увеличивалось, и главный контингент учащихся составляли ученики из  латышей-крестьян. В 1873 г. учившихся латышскому языку было всего 13 человек. Преподавание этого предмета тоже не стояло на надлежащей высоте по неимению таких лиц, которые при высшем образовании могли бы руководить этим делом " (4).

Конец 80-х начало 90-х годов ознаменовался серьезной пертурбацией школьного дела в общем контексте русификации прибалтийских губерний. Обучение во всех учебных заведениях  всех уровней, невзирая на национальность учащихся и отсутствие необходимого числа педагогов, переводилось на русский язык. Видный педагог и один из заметных деятелей либеральной рижской русской общественности начала века — Ф.А. Эрн (1863—1926), оказавшийся в Риге как раз в связи с реформированием школы, впоследствии с сожалением отмечал: "В конечном счете вся эта затея правительства была одной из многих грубых политических ошибок; она воспитала в местном населении лишь ненависть к русскому правительству и, к сожалению, эта ненависть и враждебность в настоящее время многими латышами-националистами переносится и на все, что так или иначе напоминает о временах русификации: на русский народ в целом, на русский язык, на русскую литературу, искусство и пр." (5).

Наиболее рьяно политика обрусения проводилась до 1905 г. И лишь вспышка революционного насилия, высветившая балтийские губернии на фоне других российских регионов, и отчасти  спровоцированная этой политикой - несколько охладила русификаторский пыл. В частных учебных заведениях Прибалтийского края было разрешено преподавание на местных языках. При этом оно допускалось "лишь в таких частных учебных заведениях <...>, кои содержатся исключительно на местные средства; при этом русский язык, русская литература, история и география России должны, однако, обязательно преподаваться на государственном языке; выбор того или иного местного языка для преподавания прочих предметов обуславливается именным составом учащихся; для приобретения прав по образованию обучающихся в частных учебных заведениях с преподаванием на местных языках, подвергаются установленным испытаниям в особых комиссиях; испытания по всем предметам, за исключением Закона Божия инославных исповеданий и природного языка испытуемого производятся на русском языке <...>" (6). Вместе с тем, среди членов Государственного Совета существовали довольно-таки симптоматичные расхождения. Некоторые из его членов полагали, что и всеобщая история и география должны преподаваться на русском языке (7). Однако большинство посчитало, что "во имя просветительных целей школы крайне желательно вообще, чтобы преподавание на государственном языке в местностях с инородческим населением было ограничено лишь теми пределами, которые необходимы для сообщения учащимся основательных знаний означенного языка. Идти далее этого значило бы приносить высокую задачу образования подрастающего поколения в жертву совершенно чуждым этой задаче стремлениям обрусительной политики на наших окраинах" (8).

Итак, вплоть до создания независимого Латвийского государства (за исключением периода немецкой оккупации, когда обучение в школах было переведено на немецкий язык), система образования была сориентирована на русификацию учащихся. Все учебные заведения (за исключением отдельных частных) формально являясь русскими, вместе с тем не были национальными учебными заведениями. Это были имперские школы. К началу первой мировой войны на территории Латвии, особенно в Риге, сравнительно с другими регионами России сформировалась разветвленная сеть школ, недостаточная, однако, для растущих потребностей населения в образовании. Единственным высшим учебным заведением на территории Латвии был Рижский политехнический институт (основан в 1862 г.). Из мужских гимназий широко известны были Александровская гимназия, гимназия Императора Николая I, Городская гимназия (в ней преимущественно обучались немцы). Существовала также Еврейская гимназия. Популярностью пользовалось реальное училище Императора Петра I. Из женских гимназий прежде всего следует упомянуть Ломоносовскую гимназию, а также гимназии Н. Драудзинь, О. Беатер, О. Лишиной, Л. Тайловой и др. Старейшим и наиболее известным из высших начальных училищ было уже упомянутое Екатерининское училище.

Какие же результаты дала русификация школьного дела? - В жизнь вступило поколение нерусской молодежи для которой русский язык стал языком, который они свободно могли применять в различных сферах деятельности (причем, чем выше был уровень полученного образования, тем более высокой, как правило, была и степень владения русским языком). С одной стороны, русификация способствовала включению коренного населения прибалтийских губерний в российское общество, помогла ему вырваться из-под власти немецких дворян и пасторов. Знание русского языка открывало перед латышами возможность получения высшего образования в лучших учебных заведениях России, а не только в Дерптском университете с его остзейскими традициями. Можно привести немало примеров, когда латышам удалось сделать блестящую карьеру в Москве, Петербурге и других регионах России, но с другой стороны, насильственная русификация не могла не вызывать чувства протеста. В конечном счете, она стала одним из катализаторов революционного взрыва в 1905, а затем в 1917 году.