Как француз нас на девочек развёл

Я живу в русском зарубежье

Гарри Гайлит

Попса, как ржа в металл, все яростней въедается в литературу. Все чаще лидерами книжных рейтингов становятся сексуальные смутьяны и маньяки. Например, в модном нынче у русских читателей романе «Идеаль» его автор Фредерик Бегбедер так прямо и говорит, что эта книга «предназначена вызывать у мужчин всего мира желание спать с детьми».

Прочтя столь сильное признание педофила, я еще раз с удивлением просмотрел аннотацию на последней обложке русского издания романа. Там Бегбедер преподносится как звезда французской словесности нового века. Не знаешь, кому и верить. Так получилось, что прежде чем взяться за роман, я прочел интервью, которое Бегбедер вместе со своим гуру или, как он его называет, старшим братом, и, наверное, тоже любителем свального секса Мишелем Уэльбеком дали московскому еженедельнику «Книжное обозрение». Оба писателя в нем совершенно откровенно жалуются на обратное - что на родине их не очень любят. Поэтому, дескать, они с большим удовольствием часто приезжают в Москву – здесь их книги находят восторженный отклик.

В глубине души и тот, и другой повадились ездить в Россию в надежде, что рано или поздно какую-нибудь их книжку здесь экранизируют. То, что каждый их новый опус оперативно переводится на русский язык и сразу выходит отдельным изданием, «братьям» уже мало. Кстати, у нас в рижских магазинах они представлены тоже богаче некуда.

* * *

Бегбедер, кстати, отличается от своего визави двумя вещами. Тогда как Уэльбек поражает убожеством своих рассуждение на общие темы, «младший брат» хоть не обделен некоторым интеллектом (не путать с умом!) и… страстным желанием пококетничать, попозировать перед публикой. Нарциссизм у него в крови. Не удивительно поэтому, что он такой разный на портретах.

В «Идеале» его любовь к эпатажу проявляется буквально с первой же страницы. Кому бы вы думали автор посвятил роман? Ни за что не догадаетесь. На отдельном листе черным по белому написано простое, как мычание: «Посвящается мне!» И никаких гвоздей!

Ну а дальше эпатаж искрится и сверкает на каждой странице. Но еще больше, чем сам Бегбедер, меня лично поразил коллектив, подготовивший роман к изданию. Переводчик и редакторы. Все трое – женщины, показавшие свою полную несостоятельность по части русского языка и конкретно современного сленга.

Конечно, им попался трудный случай. Во Франции представители сексменьшинств разговаривают между собой, щедро используя свои специфические аргоизмы. У голубых, зеленых и розовых там хорошо подвешен язык. Чего про нас не скажешь. Русский сленг за двадцать лет либеральных реформ не демократизировался вовсе. В нем как был, так и остался сильный криминальный крен. Поэтому с этой книгой у нас все в порядке, пока Бегбедер не обращается к жаргону и молодежной лексике. Как раз этим он и демонстрирует свой особенный цинизм в наибольшей степени. Но, к сожалению, в русском переводе это звучит не цинично, а наоборот совершенно смешно. Мало того, что жесткое «мужское порно» здесь озвучено очень уж по-женски, так ведь еще и изъясняются все персонажи в русском издании романа Бегбедера почему-то либо как урки на зоне, либо как малолетки-школьники полувековой давности.

* * *

Но это еще куда ни шло. Слава богу, Бегбедер любит больше говорить от своего имени, диалогов в его романе не так уж много. К сожалению, беда тут еще и в другом. Воровская феня в романе выдается как тусовской сленг модельного бизнеса. Ведь Бегбедер на пиаре собаку съел и круто замешивает текст на профессиональном жаргоне, разбавляя его множеством имен и названий. Русские издатели плавают во всем этом, как муравьи в луже, часто явно не понимая, о чем идет речь.

Кроме того, известно, что Бегбедера отличает от остальных литераторов-охальников его постоянная склонность к самоиронии. Вот этого – иронии - в русском тексте нет вообще. Не ясно, где, на каких этажах романа, писатель шутит, а где говорит искренне. Правильней даже сказать, издатели нам его преподносят очень уж всерьез, тогда как на самом деле у Бегбедера все гораздо тоньше и не так уж глупо, как это нам кажется. Его сюсюканье по части секса с нимфетками, его восторженные рассуждения о том, как искусно он высасывает содержимое из ртов своих Лолит, можно, конечно, воспринимать за чистую монету. Но тогда получается, что мы имеем дело даже не с маньяком, а в некотором роде с полным идиотом. Что в общем-то совсем не так.

Книгу свою Бегбедер, независимо от нашего отношения к ней, придумал искусно. Он продолжил старую европейскую традицию. Так, например, когда-то Даниэль Дефо, чтобы после первой своей книги не расставаться с полюбившимся читателям героем, пишет вторую о путешествии Робинзона Крузо в Россию. Бегбедер практически использует тот же прием. Герой его предыдущего бестселлера «99 франков», пиарщик и сатир, в романе «Идеаль» отправляется в Питер и Москву на поиски смазливого личика для обложки модного парижского журнала. И попадает в сумасшедший вихрь российского распада и разврата начала 90-х годов.

Попутно он, разумеется, влюбляется в нимфетку и все такое прочее, но… Бегбедеру этой фабулы кажется недостаточно. Все это уже было - парижане не редко становились жертвами малолетних туземок. Поняв, что двухтомник писем Гогена ему в этом не перешибить, он идет дальше. Причем что называется дальше уже и некуда… Малолетнюю глупыху с превосходным знанием французского языка ему в постель подкладывает… русский поп. И чуть ли даже ни архиепископ.

Но и этого парижскому искусителю кажется мало. Он поворачивает дело так, будто его герой о своих педофильских похождениях исповедуется,- на чем, собственно, вся книга и построена,- этому попу. Причем, держа палец… на пусковой кнопке взрывного устройства. Короче, - не хочу томить читателя,- роман Бегбедера заканчивается тем, что этот сатир из Парижа взрывает себя в московском храме Христа Спасителя и гробит еще полтыщи душ лишь потому, что его нимфетка ушла от него к столичному олигарху.

* * *

Трудно представить себе, чтобы нечто подобное мог сочинить какой-нибудь другой европейский писатель на протяжении всей истории литературы. По части психологических пируэтов и прочих особенностей этот роман, я думаю, прекрасный предмет для анализа психиатра. Что же касается его «назначения», должен автора огорчить. Ничего кроме отвращения по части «спанья с детьми», да и всего остального, его книга не вызывает. Набокову как автору «Лолиты» Бегбедер не соперник. Он тут ему в подметки не годится.

Я поражаюсь, насколько секс застилает глаза Бегбедеру – такое впечатление, что все это писалось под сильной дозой наркоты. Поэтому, вероятно, многие страницы, особенно в конце книги, перестают быть похожи на художественный текст и напоминают какие-то всполохи, вспышки деформированного наркотиками сознания.

И лишь местами в романе попадаются фрагменты интересные тем, что в них описывается специфика модельного бизнеса. В остальном он перехлестывает все границы допустимого. Не удивительно, что так пренебрежительно о нем отзывается женская половина его читателей. Такое впечатление, что создателем романа двигало даже не столько его желание научить «спать с детьми», сколько жгучее женоненавистничество. Женщина для Бегбегера вообще не человек. Отношение к ней у него исключительно потребительское, как к резиновой кукле из секс-шопа.

Но еще необычней тут другое. Сам Бегбедер считает своего пиарщика-педофила современным Родионом Раскольниковым. (Не скажи он этого в том же интервью, я бы ни за что не догадался). Бегбедер говорит, что писал роман как Достоевский свое «Преступление и наказание». Правда, с целью вывернуть его на изнанку. Все показать наоборот. Если Раскольников «замочил» старуху-процентщицу, а потом искал спасения в православной идее, то здесь все шиворот-навыворот. Вплоть до того, что надо разрушить православный храм. И не какой-нибудь, благо в Москве их много, а именно ставший для русских в последние годы чуть ли ни официальным символом веры. И чтобы побольше было жертв! Чтобы случилась народная трагедия! И ФСБ приплести туда же, и МЧС, и прочие аббревиатуры, имеющие для москвичей общественное значение.

По сути роман этот написан, - что становится ясно уже в самом конце,- как уголовное дело о (вымышленном) взрыве храма Христа Спасителя. Главы, эсемески и блоги бесчисленных любовниц героя приводятся здесь как материалы следствия. Жаль, конечно, что в русском переводе утеряна ирония. В оригинале «Идеаль», может быть, вообще звучит как предупреждение, как пророчество. Не случайно в финале, на отдельной странице, автор неожиданно приводит фразу Солженицына – может слишком громкую, как и все в романе, но процитировать ее хочется: «Если опыт ХХ века не послужит человечеству должным уроком, то в будущем кровавый смерч рискует повториться с новой силой».

Только Солженицин, мне кажется, все-таки имел в виду что-то гораздо большее.

Уникальная фотография

Я живу в русском зарубежье

Гарри Гайлит

Как француз нас на девочек развёл

Содержание