Покровское кладбище. Слава и забвение.

Федор Александрович Эрн

Федор Александрович Эрн (1863 — 1926)

Федор Александрович Эрн

На излете 1926 года в студеный декабрьский день скончался Федор Эрн — радетель русского образования, учитель милостию Божией, преподаватель математики Рижской городской русской средней школы, известной в те годы как Ломоносовская гимназия. Потеряв единственную дочь, зятя и за год до своей кончины любимую супругу Прасковью Павловну, Федор Александрович умирал в одиночестве на руках верного друга известного педагога Е. М. Тихоницкого, ставшего его душеприказчиком.

Немец по национальности, лютеранин по вероисповеданию — Федор Александрович в предсмертном завещании горячо желал быть похороненным по православному обряду на Покровском кладбище. Федор Александрович Эрн считал себя русским по духу и культуре. По благословению архиепископа Иоанна последняя воля покойного была исполнена — отпевание прошло 30 декабря в переполненном Кафедральном соборе Рождества Христова. Провел службу архиепископ Иоанн. На Покровском кладбище 30 декабря 1926 года на могилу Ф. А. Эрна легли только еловые ветки. Такова была просьба покойного. Как истинный педагог, Федор Александрович и на смертном одре заботился о своих учениках — в своем завещании просил вместо венков почтить его память оказанием поддержки обществу вспомоществования бедным учащимся Ломоносовской гимназии.

Ф. А. Эрн родился в Смоленске, окончил математический факультет Петербургского университета и, сознательно отказавшись от научной карьеры, занялся педагогикой. Вначале учительствовал в Петербурге, а в 1889 году Эрн с молодой супругой приехал в Ригу. Первой школой, где начал трудиться молодой учитель, была Рижская городская гимназия (для рижан она была более известна как немецкая школа при Домской церкви). То был год, когда началась русификация Балтийского края, внесшая существенные коррективы в сферу законодательства, образования. Молодому педагогу, равно одинаково владевшему немецким и русским языками, пришлось стать соучастником санкционированного правительством процесса русификации школы. Ведь эта политика по насыщенности, напору и темпу спрессовала столетия в десятилетия, сокрыв в себе неожиданные результаты. Уже после кончины Ф. А. Эрна в феврале 1927 года газета «Слово» в номерах с 408-го по 420-й печатала его воспоминания «40 лет жизни русского интеллигента». На страницах газеты предстали перед читателями уникальные фотографии из семейного архива Эрна, страницы его личной биографии. Но что самое интересное, были ярко описаны и критически оценены реальные исторические события, связанные прежде всего с ускоренной русификацией широко развитой сети немецких школ, начавшейся в 1889 году.

В этих воспоминаниях Эрн предстал как педагог, познавший вместе со своими немецкими учениками горечь педагогического и политического насилия. Осмысление неприглядных сторон русификации были логичны для Эрна. Ведь он столь ревностно защищал русскую школу от наметившейся политики латышизации. Он желал этими, увы, неоконченными воспоминаниями предостеречь латвийскую политическую элиту от насилия над детьми, от непродуманных решений, которые через десятилетия способны обернуться грозным оружием национальной, да и политической розни. Так, в газете «Слово» № 415 были опубликованы следующие размышления Федора Эрна: «Теперь, когда вспоминаешь это далекое прошлое, невольно возникает вопрос, зачем и для кого была нужна эта русификация школы, проводимая в жизнь с таким явным нарушением основных педагогических принципов». Ведь политика русификации поначалу положительно воспринималась латышами. «Латыши в массе относились к русификации сочувственно. Лишь значительно позже, лет через десять после начала русификации, передовая часть латышской интеллигенции поняла, что обрусение Прибалтийского края противоречит их наиболее жизненным интересам, так как ставит непреодолимую преграду их национальному и политическому развитию. В конечном счете, — писал Федор Эрн в своих воспоминаниях, оценивая свои первые годы жизни в Риге, — вся эта затея правительства была одной из многих грубых политических ошибок; она воспитала в местном населении лишь ненависть к русскому правительству, и, к сожалению, эта ненависть и враждебность в настоящее время многими латышам-националистами переносится и на все, что так или иначе напоминает о временах русификации: на русский народ в целом, на русский язык, русскую литературу, искусство и пр.».

Эрн не был лишен дара легкости пера. Б. Н. Шалфеев, напечатавший в декабре 1926 года в газете «Сегодня», № 294 статью «Эрн как общественный деятель», вспоминал, что литературное крещение Федор Александрович получил в газете «Рижские новости», издававшейся в 1909—1910 годах, став одним из основателей этого демократического издания. Печатался и в профессиональных педагогических журналах того времени «Русская школа», «Вестник воспитания». А вот последние семь лет жизни, по свидетельству Ю. И. Абызова, Эрн печатался мало, его перу принадлежат только 4 публикации в латвийских газетах «Сегодня», «Воля», «Рижский курьер».

Федор Александрович всегда проявлял завидную общественную активность — читал публичные лекции, способствовал созданию на фабрике Кузнецова библиотечного кружка, в 1905 году создал Союз учителей, примкнув к прогрессивному Всероссийскому союзу учителей, вступил в партию конституционных демократов, стал выборщиком в I Государственную думу. Кстати, его родной брат Александр Александрович Эрн стал депутатом III Государственной думы Российской империи. Местные власти в итоге предпочли отправить Федора Эрна на некоторое время в отставку без права преподавания в казенных школах. Федор Александрович трудился и в частных учебных заведениях Риги — в женской гимназии О. Э. Беатер, еврейской школе, оставил о себе поистине добрую славу как директор Коммерческого училища Н. Н. Миронова.

Известный рижский педагог Ю. Д. Новоселов, коллега Эрна по Коммерческому училищу, в газете «Сегодня» за 1926 год в № 296 вспоминал о том, что кошелек Федора Александровича, как и его дом, всегда был открыт для других. Непоколебимый и настойчивый, кроткий, незлобливый, требовательный к себе, настоящий русский идеалист-интеллигент, Эрн слыл среди коллег камертоном честности и порядочности. Порой в горячих непримиримых спорах нужно было задать вопрос: «Скажите, на чьей стороне Эрн?», — чтобы узреть, на чьей стороне правда.

В 1915 году Федор Эрн со своей супругой и дочерью уезжает в эвакуацию в Псковскую губернию. Псковский период жизни Эрна стал, пожалуй, самым политически бурным и насыщенным. Приведу только несколько фактов: Эрн стал издателем и редактором газеты «Псковская речь», был активным членом партии конституционных демократов, председателем союза учителей Пскова, в 1916 году — товарищем председателя, а в 1919 году — председатель Псковской демократической думы. В августе 1919 года вошел в состав Северо-Западного правительства, сформированного в Ревеле, получив в этом политическом образовании пост министра народного просвещения. Но военные неудачи Северо-Западной армии генерала Н. Н. Юденича неминуемо повлекли и развал правительства. В самом начале января 1920 года Эрн возвратился в Ригу, чтобы оставшиеся годы жизни трудиться на благо русской школы, стать председателем Союза русских учителей в Латвии, возглавить с апреля 1921 года до ноября 1922 года Русский отдел Министерства образования Латвии.

В 1927 году произошло много событий под знаком памяти замечательного педагога. В начале февраля на 40-й день кончины Ф. А. Эрна в Кафедральном соборе была отслужена торжественная панихида, в Русском клубе состоялся памятный вечер, на котором выступали коллеги-друзья Федора Эрна. Последним выступил его преданный друг Е. М. Тихоницкий, завершив выступление проникновенными поэтическими строками:

Вечный покой отстрадавшему много томительных лет,
Да осияет раба Твоего нескончаемый свет.
Дай ему, Господи, дай ему, наша защита, покров,
Вечный покой со святыми Твоими во веки веков…

 Несколько позже все в том же 1927 году в Риге вышел из печати под редакцией Ю. Д. Новоселова «Русский педагогический ежегодник в Латвии», посвященный Ф. А. Эрну. Память замечательного педагога почтили своими статьями школьные педагоги и профессора — основатель Русских университетских курсов К. И. Арабажин, известный русский историк Р. Ю. Виппер, искусствовед Б. Р. Виппер, депутат Латвийского Сейма М. Я. Лазерсон и еврейский философ М. Д. Вайнтроб.

И совсем последняя информация, касающаяся Ф. А. Эрна. Получив в первые дни нового 2003 года из Нью-Йорка «Записки русской академической группы в США» (том 31), с интересом прочитала статью о «Русском Заграничном Историческом архиве при МИД Чехословацкой республики в 1936 году». Оказывается, в МИДе Чехословакии долгие годы хранился оригинальный дневник министра народного просвещения Северо-Западного правительства Ф. А. Эрна, вывезенный в 1945 году вместе с Пражским русским архивом в Москву. Хочется надеяться, что когда-нибудь дневник Федора Эрна, написанный в судьбоносные для России дни, будет опубликован.

Могила находится в секторе Е, № 2. По инициативе сослуживцев и бывших «мироновцев» 27 декабря 1927 года на могиле был установлен памятник из финского гранита с двумя черными плитами, на которых была высечена заповедь блаженства: «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Памятник в настоящее время усилиями Пушкинского общества частично восстановлен.

 
Проф. Юпатов произносит речь на освящении памятника Ф. А. Эрну
27 декабря 1927 г.

 

С. Ковальчук