Воспоминания бывшей узницы лагерей смерти Саласпилс и Равенсбрюк Валентины Бинкевич (ур.Сидиропуло)

Рижская городская русская гимназия (бывшая Ломоносовская) 1919-1935

В августе 1944 года в Саласпилсском лагере спешно осуществлялась отправка заключенных женщин в Германию на работу. В то время шли бои за Елгаву.

За спиной у меня оставались подвалы гестапо, застенки Рижской Центральной тюрьмы, 16 месяцев пребывания в Саласпилсе. Наступал последний, самый страшный период заключения — чужбина и неизвестность.

Я и моя мама — Ирина Яновна Сидиропуло (Блуке) были также в числе высылаемых. 7 августа нас на грузовике доставили в Ригу в Андреевскую гавань. Узниц загнали в трюм военного судна.

Прошли года... Многое забылось, конечно, нет в живых пожилых, а молодые состарились. Остались в памяти только несколько фамилий моих товарищей.

Равенсбрюк находился в Меленбургских лесах в 70 км от Берлина. Это был огромный многонациональный лагерь, имевший промышленные предприятия, приносившие огромные доходы. В лагере были русские, украинцы, народы Прибалтики, поляки, чехи, немцы, французы, греки, венгры, евреи.

Военное судно доставило нас до пристани Готтен Хафен, потом в товарных вагонах по железной дороге вглубь страны. Под охраной патрулей СС пешком нас гнали к воротам лагеря. Лагерь нас встретил веселой, громкой музыкой, на воротах была бодрящая надпись: «Арбейт махт фрей».

На площади около комендатуры прибывшие узницы должны были расстаться с личными вещами, бросали все в общую кучу, вплоть до нижнего белья. В таком виде мы попали в душевую. На площадке во дворе лагеря первое, что нам бросилось в глаза — это дымящиеся высокие трубы. По наивности я подумала, что это кухня лагеря, не подозревая, что это крематорий. Так думали и другие. После душевой нам выдали по паре полосатого белья и такое же платье. Теперь нас повели по баракам, или, как они здесь назывались — блокам, которые правильными рядами стояли ка территории лагеря. В бараках были нары в четыре этажа, смонтированные из железных коек по две вместе. На двух койках должны были уместиться пять человек. Мама осталась внизу, я же попала на самый верх. Женщины задыхались от жары, от испарений, от пота человеческих тел.

На другой день по прибытию был отбор на работу. Узниц заставили раздеться до нага и парами подходить к группе эсэсовских офицеров. Немцы брезгливо с презрением сортировали живой товар. Заставляли показываться со всех сторон, смотрели и зубы. Потом я поняла, что их интересовало золото. Моя мать была забракована, я же попала в число годных на работу. Тяжело вспоминать слезы и рыданья матери, с которой проводила последние часы.

В ночь на 16 августа 1944 года завыла сирена, и все отобранные выходили из бараков и строились в колонну по пять человек. Теперь нас проверяли не по именам и фамилиям, а по номеру, который получили в день приезда. Он был нашит на левом рукаве и левой стороне груди под знаком политзаключенных — красным треугольником зубцом вниз.

И так под вой сирены, в полнейшей тишине, натыкаясь друг на друга, узницы пробирались к выходу. Я ощупью нашла внизу маму, целуя обняла ее худенькое тело, уже тогда зная, что расстаюсь с ней навсегда.

Остаток ночи, под перекрестными лучами ручных прожекторов, нас гнали вперед. Уныло стучали деревянные колодки по булыжной мостовой. Шли молча, каждый думал свою грустную думу. Уже рассветало, когда на железнодорожных запасных путях нас погрузили в грязные товарные вагоны и опять повезли.

Новое место моего пребывания называлось Грюнберг. Лагерь располагался в 40 км от Берлина. Там находились военные заводы. Грюнберг был одним из многочисленных предприятий Равенсбрюка. Лагерь насчитывал две тысячи человек, и все узники работали на заводах, отдавая последние силы и здоровье. Из Равеиесбрюка отправляли на уничтожение истощенных и потерявших трудоспособность в нечеловеческих условиях труда, голода и быта. Было рассчитано, что узницы могут выдержать девять месяцев — время, в течение которого они окупали свое содержание. Там в Равенсбрюке навсегда осталась моя мама, разделив участь ослабленных узниц.

22 апреля 1945 года, охваченные паникой, фашисты расформировали наш лагерь, перевозя узниц обратно в Равенсбрюк. Не в состоянии всех уничтожить в газовых камерах, нас, полуживых, стали выгонять из ворот лагеря. Среди них была и я. Там нас, и мужчин из лагеря Заксенхау- зен, по приказу Гиммлера гнали к морю, чтобы, погрузив в баржи и вытянув в море, потопить одной пулей. Но планы не осуществились. Очень многие из нас в пути, не выдержав перегрузок и голода, сраженные пулей эсесовцев, погибали. Вдоль дорог и оврагов мы видели трупы мужчин и женщин, узнавая их по полосатой одежде.

1 мая 1945 года наша охрана вдруг разбежалась, а следующим утром в предместье Мальхова нас освободила советская армия.

Рига и осиротевшей дом были еще далеко. Впереди бесконечные дороги по разрушенным городам Германии, голод, тиф, русский военный госпиталь, лагерь репатриации. Лишь в начале января 1946 года я вернулась в Ригу к отцу.

Что сказать о Равенсбрюке-Грюнеберге? Я пробыла там девять месяцев, с 10 августа 1944 г. по 2 мая 1945 г.

Оглядываясь назад, я мучительно прохожу опять и опять этими путями, которые не забудутся никогда. Сколько там унижений, истязаний! На нас травили собак, нас унижали и оскорбляли, нас топтали ногами, обливали зимой холодной водой. Мы простаивали часами под солнцем, дождем и на морозе перед бараками на проверках. Бараки зимой не отапливались, мы замерзали, спали на бумажных мешках с соломенной трухой. У нас не было мыла, в душевую давалась только холодная вода. Слабые сходили с ума. И к тому же еще 12-ти часовой рабочий день и голод, который мы постоянно ошущали. Каждое утро и вечер дежурные ходили на кухню за горячим «кофе». Это была какая-то подкрашенная жидкость, которой нам полагалось по пол-литра. Кастрюля была на 25- 30 литров, но мы, ослабленные узницы, шли по 8-10 человек. Двое брались за ручки кастрюли, а остальные сплетали руки на плечах и получалось как бы живое коромысло. Помню, раз мои ослабленные ноги не выдержали и я упала, вылив на себя горячую жидкость. Я была в отчаянии не от боли, а от сознания, что узницы останутся без горячего «кофе». Мы ходили, шатаясь от слабости, ведь наш вес со всеми колодками и одеждой был не более 35-40 кг.

До сих пор снятся кошмары: убивают, издеваются, мучают...

Все это хотелось бы рассказать нашей счастливой молодежи, которая не испытала ужасов войны, лагерей, мучений.

В.Бинкевич (Сидиропуло)

г.Рига, 17 апреля 1985 г.

Валентина Бинкевич (Сидиропуло) 28.10.1942 г. в Риге была арестована немецкими властями за проявление сострадания и помощь русским военнопленным. Два с половиной года ей пришлось провести в нацистских концлагерях. Только чудом ей удалось выжить.

К счастью для Вали и ее родителей, арестовавшие их гестаповцы не знали, что в их квартире некоторое время скрывалась еврейская девушка. Иначе, их ждала бы еще более страшная кара.

Еврейская общественность высоко оценила гуманный подвиг Валентины Бинкевич. В 1995 году ей была вручена медаль «Праведник мира». ,

Мы же, ее бывшие одноклассники, гордимся ею.

____________________________________________

Выпускница Рижской правительственной русской гимназии 1937 г.

Уникальная фотография

Рижская городская русская гимназия (бывшая Ломоносовская) 1919-1935

Воспоминания бывшей узницы лагерей смерти Саласпилс и Равенсбрюк Валентины Бинкевич (ур.Сидиропуло)

Содержание