Эрн Федор Александрович

Рижская городская русская гимназия (бывшая Ломоносовская) 1919-1935

Скончался Ф. А. Эрн

Вчера, в половине 3-го часа дня внезапно скончался популярный в Риге педагог, председатель Союза русских учителей в Латвии и бывший начальник Русского отдела Министерства образования, Федор Александрович Эрн. Ф.А. уже продолжительное время испытывал недомогание, и врачи нашли у него признаки грудной жабы. Но как раз в последние два дня, т.е. в первый и второй день Рождества, покойный чувствовал себя лучше. Вчера же, около 1 часа, Ф.А. постиг внезапный приступ болезни, и он попросил одного из своих друзей, члена Сейма Е.М.Тихоницкого, послать за врачом. Для оказания помощи больному немедленно же прибыл д-р Магалиф и, благодаря принятым им мерам, приступ стал проходить. Чувствуя себя достаточно сильным, Ф.А. пожелал перейти в свою спальню. Не дойдя до порога ее, Ф.А. упал, и все усилия врача спасти его оказались бесплодными. Смерть наступила в течение пяти минут.

Перед смертью Ф.А. неоднократно высказывал пожелание быть похороненным по православному обряду, о чем свидетельствует завещание, оставленное покойным Е.М.Тихоницко- му. Вчера же Е.М.Тихоницкий обратился к архиепископу Иоанну с просьбою разрешить похоронить Ф.А. по обряду православной церкви, на что и получил архиерейское благословение.

Федор Александрович Эрн родился 28-го июня (10 июня) 1863 года в Смоленске и среднее образование получил в Смоленской губернской, а затем в Псковской губернской гимназии, которую окончил в 1882 году. В том же году Ф.А. поступил на физико-математический факультет С.-Петербургского университета и окончил его со званием кандидата математических наук в 1886 году.

Свою педагогическую деятельность Ф.А. начал в частных школах Барановой и Норман в Петербурге, где состоял преподавателем с 1887 по 1889 г., когда распоряжением попечителя учебного округа был назначен преподавателем математики в Рижскую городскую гимназию. В Риге покойный преподавал также и во многих частных учебных заведениях, как, например, в коммерческом училище Миронова, в гимназиях Долгих и Беатер, вплоть до эвакуации 1915 года. Поселившись в Риге, Ф.А. стал принимать живое участие также в рижской общественной жизни, и положил немало трудов на создание Библиотечного кружка при Кузнецовской фабрике, который недавно отпраздновал свой 20-летний юбилей.

Война и эвакуация Риги перебросили Ф.А. в Псковскую губернию. Возвратившись в Ригу 4 января 1920 г., Ф.А. продолжил свою учительскую работу, а в 1921 г. был назначен директором Русской городской средней школы (Ломоносовской гимназии) и впоследствии начальником Русского отдела Министерства образования. Оставив эту должность в ноябре 1922 г., покойный по день своей смерти беспрерывно продолжал работать как преподаватель математики Русской Городской, а так же и некоторых частных школ.

Возвратившись в Ригу в 1920 г., Ф.А. возобновил также свою общественную деятельность и несколько лет подряд состоял председателем Союза русских учителей в Латвии, а в последнее время также и членом Русского просветительного общества в Риге.

Газета «Сегодня», 28 декабря 1926 г.

Б.Шалфеев

Ф.А.Эрн как общественный деятель

Краткую биографию покойного Ф.А.Эрна, помещенную во вчерашнем номере «Сегодня», следует пополнить данными, характеризующими его как общественного деятеля.

С 1889 года работая на педагогической ниве Риги, этот самоотверженный человек с юношеских лет до последнего дня жизни уделял свой досуг и время отдыха трудам на пользу «меньшей братии». У нас многие, теперь уже убеленные сединами, хорошо помнят проявленную им энергию в те годы, когда он состоял членом комиссии народных чтений и безвозмездно долгие годы преподавал в мужской воскресной школе для рабочих. Мы хорошо помним эту школу, где не было казенщины, шаблона, куда каждый идейный человек вносил свою лепту труда.

Рижский «Русский литературный кружок» считал Ф.А.Эрна в разряде деятельнейших своих сочленов. В педагогических журналах «Вестник воспитания» и «Русская школа», а иногда и в местных газетах, встречалось имя Эрна, умевшего откликнуться на злободневные вопросы. Последние годы Ф.А. меньше писал, но читатели «Сегодня» помнят его убежденные, горячие статьи, появлявшиеся в те дни, когда русской школе с той или другой стороны грозила опасность. Пишущему эти строки, Ф.А. как публицист, особенно хорошо известен, ибо свое «литературное крещение» я получил в газете «Рижские новости», одним из основателей которой и главным сотрудником был покойный.

В 1905 году Ф.А., вместе с другими учителями, организовал Союз учителей в Риге и примкнул к Всероссийскому союзу учителей, чем навлек на себя подозрение в «неблагонадежности», вынужден был выйти в отставку и 10 лет работать исключительно в частных школах Риги.

В 1906 г. он — выборщик в первую Государственную Думу и кандидат рижской партии к.д.< конституционных демократов>.

После ликвидации Всероссийского учительского союза Ф.А. не бросает работы по организации учительства и становится членом Рижского педагогического общества.

Как лектора и руководителя по методике и математике, его хорошо знают слушатели учительских курсов, посетители лекций многих местных организаций.

Когда в 1915 г. опустела эвакуированная Рига, Ф.А. уезжает сначала в Порхов, Псковской губ., а затем в Псков. В момент революции 1917 г. старый идейный общественный деятель сразу выдвигается в первые ряды. Он — председатель Псковского союза учителей, гласный Псковской гор. думы, председатель думской просветительной комиссии, председатель Псковского центр. комитета партии к.д., издатель и один из редакторов газеты «Псковская речь».

В ноябре 1917 г. Эрн арестован большевиками за выступление в гор. думе с речью по поводу Учредит, собрания. В тюрьме он томится два месяца и освобождается лишь по оставлении города красной армией.

Весной 1918 года он — директор Псковского реального училища, товарищ председателя Псковской гор. думы, а в 1919 г. — председатель последней демократической Думы.

В августе 1919 года его, как опытного педагога, как одного из популярнейших деятелей на ниве народного образования, приглашают в состав Северо-западного правительства в качестве министра народного просвещения. Он покидает этот пост только тогда, когда белое движение терпит крах, и в январе 1919 года возвращается в Ригу, где продолжает педагогическую и общественную деятельность.

В область политики Ф.А. не любил входить, но всюду, где в области просветительной и культурной нужен был его спокойный и усердный труд, где необходимо было его полное опыта, здоровое, светлое слово, там всюду видели мы его. Недаром он в острый для русской школы период избирается на пост начальника Русского отдела Министерства образования, является председателем Союза русских учителей, членом правления ряда благотворительных и культурно-просветительных обществ, недаром его имя фигурирует на почетном месте в списках и при выборах в законодательную палату и в городское самоуправление.

Потомок переселившихся в старые годы к нам шведских дворян, Ф.А.Эрн был русским человеком до мозга костей. Русскому делу, русскому народу он отдавал все свои силы, всю энергию и все свое доброе сердце.

До последнего дня, страдая уже смертельным недугом, он не покидал поста общественного работника и только прикованный к постели, в самый день своей смерти, отказался прибыть на заседание правления Союза русских учителей, присовокупив, однако, что всякую порученную ему работу он примет на себя.

И в тот день и час, когда на Курмановской улице (ныне ул.Э.Бирзниека-Упиша— Примеч. сост.) расставался с жизнью Федор Александрович, мы, русские учителя, постановили возложить на его усталые плечи еще одну обязанность, которую никто из нас поднять на себя не решился.

Идейному учителю, ценному работнику на тяжелом поле культуры, общественному деятелю и доброму отзывчивому человеку да будет легкою могильная земля.

Газета «Сегодня», 29 декабря 1926 г.

Федор Эрн

В защиту русской школы

За последнее время в латышской прессе стали появляться статьи с резкими нападками на Русскую городскую среднюю школу, помещающуюся в здании бывш. Ломоносовской гимназии. Приводя неверные данные относительно национального состава учащихся этой школы, и искусно пользуясь этими данными для своих целей, авторы этих статей обвиняют русскую школу прежде всего в преднамеренной русификации детей латышей и евреев. Далее, на основании неведомо откуда исходящих сплетен и инсинуаций, русской средней школе предъявляется обвинение в некорректном и даже пренебрежительном отношении к вопросам преподавания в школе латышского языка и латышской истории, т.е. делается попытка набросить тень на политическую благонадежность руководителей школы и педагогического персонала.

Русская средняя школа энергично протестует против этих старых приемов борьбы на почве национального шовинизма и с негодованием отвергает возводимые на нее обвинения.

В преднамеренной русификации нас никто не имеет права упрекнуть уже потому, что те евреи, немцы и латыши, которые обучаются в нашей школе, не были искусственным путем вовлечены в школу, а попали туда лишь вследствие настойчивых просьб своих родителей, которых суровая необходимость заставила отдать своих детей в русскую школу. Евреи, не употребляющие в семье никакого другого языка, кроме русского, немцы и латыши-беженцы, не имевшие возможности за долгие годы скитания по России научить своих детей родному языку, принуждены отдавать своих детей в ту школу, где преподавание ведется на русском языке.

Русифицировать этих детей и юношей — напрасный труд; они и без того обрусели. Но ярые националисты не желают считаться с этими, казалось бы, столь элементарными соображениями. Они требуют, чтобы дети латышей и тех, кого в былые времена называли «инородцами», посещали во что бы то ни стало свои национальные школы, в крайнем же случае, обучались бы в тех школах, в которых преподавание ведется на государственном языке.

Таким образом, выдвигается принцип насильственного закрепощения учащихся в школах по национальности, принцип, который не проводился в жизнь во времена самой мрачной реакции. Бывшее русское царское правительство не додумалось до запрещения русским детям учиться в Петербургских и Московских немецких школах при лютеранских церквах даже тогда, когда оно усиленно русифицировало школы в Прибалтийском крае; а до этой русификации то же правительство не решалось закрепить русских детей за единственными в то время русскими гимназиями в Риге — Александровской и Ломоносовской.

Надо надеяться, что правительство молодой демократической Латвии не пойдет по этому опасному пути, на который его толкают слишком ярые националисты. Иначе ему пришлось бы прежде всего нарушить собственные законы, которыми принцип закрепощения учащихся по национальности определенно отвергается. Законы эти предоставляют право родителям определять, на каком языке должны обучаться их дети, и решающим мотивом при этом являются не политические соображения о принадлежности к той или иной национальности, а чисто педагогический принцип: учиться можно только на том языке, которым вполне владеешь. Игнорирование этой педагогической аксиомы привело бы, конечно, к значительному понижению уровня школы и вызвало бы несомненно резкий отпор со стороны родителей. Итак, обвинение русской средней школы в преднамеренной русификации евреев, латышей и немцев должно отпасть, как совершенно необоснованное. Скорее можно было бы понять обвинения нашей школы в том, что она обучает и воспитывает этих евреев и латышей за счет русских детей, для которых школа предназначена. Но и с этими обвинениями приходилось бы считаться только в том случае, если бы они опирались на факты, т.е., если бы детям русской национальности приходилось отказывать в приеме вследствие того, что их места заняты евреями, латышами, немцами и пр.

Но таких фактов до сих пор не было и не могло быть, так как в школу всегда принимаются в первую очередь русские дети, затем учащиеся тех национальностей, которые не имеют своих национальных школ, и лишь после этого принимаются дети латышей, евреев и пр. Благодаря этому, младшие классы гимназии, в которые ежегодно вливается большое число русских детей, окончивших основные школы, по своему составу почти чисто русские. Это постепенное заполнение школы русскими учащимися пойдет еще более быстрым темпом, если Школьному совету удастся осуществить свою заветную мечту, — открыть при школе и классы для русских девочек, остающихся теперь часто за порогом средней школы. Тогда, года через два, гимназия станет чисто русской, и евреи, латыши, поляки и немцы будут насчитываться в ней единицами.

На обвинениях в недостаточно лояльном отношении к постановке преподавания в школе латышского языка и латвийской истории я не стану останавливаться, так как Школьный совет уже напечатал исчерпывающее опровержение всех этих инсинуаций.

Укажу только, что появление в латышской печати таких необоснованных и неосторожных обвинений никоим образом не может способствовать установлению желательных нормальных отношений между национальными меньшинствами и господствующей нацией. А те угрозы, которыми эти обвинения сопровождаются, заставляют лишь русское общество теснее сплотиться для защиты своих национальных прав и своего национального достоинства. В частности, всякая попытка урезать школьную автономию встретит — я уверен в этом — самый энергичный отпор во всех слоях русского населения.

Газета «Сегодня», 25 мая 1921 г.

Уникальная фотография

Рижская городская русская гимназия (бывшая Ломоносовская) 1919-1935

Эрн Федор Александрович

Содержание