«Рутения» оживает
В поисках «3-ей силы». Рига в 1943/44 гг.
Последний конвент «Рутении» в Риге
Слово  А. А.  Г а р т м а н а

 

Экспансия гитлеровской Германии, начатая в 1938 году с присоединением Австрии и последовавшей оккупацией Чехословакии, распространилась в 1939 году на восток. Заключив пакт о ненападении со Сталиным (23.8.39), Гитлер 1 сентября 1939 г. напал на Польшу, в восточную часть которой 17 сентября вторглись 2 советские дивизии. Варшава капитулировала 27 сентября, а через день СССР в Москве заключил с Германией пакт о разделении влияния в Польше и Прибалтийских странах. Западная часть Польши отошла к Германии, а восточная - к Советскому Союзу, с которым Балтийские страны вынуждены были подписать «дружественные» пакты : Эстония - 28 сентября, Латвия – 5 октября., а Литва -10 октября 1939. г. Финляндия, отказавшаяся подписать такой пакт, подверглась военному нападению и, после кровопролитной зимней кампании, вынуждена была, отстояв свою независимость, заключить мирный договор на тяжелых условиях.
В июне 1940 года Советский Союз предъявил Эстонии, Литве и Латвии ультиматум: избрать новое, дружественное ему правительство и для обеспечения этой меры ввел в пределы этих стран свои войска. Такая нота была вручена латвийскому посланнику в Москве 16-го июня, а на следующий день Красная армия вступила в Ригу. 21-го июня власть перенял новый, временный кабинет министров. 13-го июля все студенческие корпорации и общества филистров были закрыты. Московская «Правда» назвала Латвийский университет «гнездом черных воронов», где «лишь одним корпорантам жилось вольготно и привольно, а демократическое студенчество притеснялось».
14-15 июля были проведены новые выборы в Сейм (с одним лишь списком), а в августе государство было преобразовано в Латвийскую Советскую Социалистическую Республику. Началась советизация страны. Пошли аресты, особенно среди латышской и русской интеллигенции.
Согласно особому соглашению между правительствами Германии и Советского Союза, лица немецкой национальности могли переселиться из Латвийской ССР в Германию. Об этом, т.н. втором переселении немцев (первое состоялось в 1939 году) было официально объявлено в газетах 17 января 1941 г. Кандидаты на переселение должны были пройти контроль советско-германской комиссии. В Риге, как известно, было много смешанных браков и кто мог, воспользовался этой воз-можностью вырваться из коммунистического «рая». Советская сторона контрольной комиссии старалась не пропускать, с ее точки зрения, политически враждебный элемент, придираясь и к бесспорным документам. Других же, даже с сомнительными данными, вроде членской карточки Немецкого общества, полученной, когда и общества то не было, пропускали (18).       
С этим переселенческим эшелоном в феврале 1941 года Ригу покинули с семьями следующие рутены:     
М. Гроссен, Г. Гроссен, И. Емельянов, Л. Рар, Ф. Аль, С. Соколов, К. Бабарыка, В. Федоров, С. Маламет. Еще с первым переселением 1939 г. в Германию выехали: В. Келлер и Б. Деккерт.
До начала войны, за 1940-41 гг. было арестовано свыше 20 рутенов. Особенно многочисленные аресты по всей стране, с прямой отправкой в ссылку вглубь Сибири, советские органы провели в ночь с 13 на 14 июня. Время - с июня 1940 года до начала войны в июне 1941 года вспоминается рижанами как «Страшный год». Р.М. Дидковский пишет об этом периоде:
Выражение «Страшный год»- не антисоветская пропаганда. После 22 лет независимости Латвии, а также Эстонии и Литвы, в этих странах началась организованная репрессия местного населения советскими оккупационными властями. В Ригу прибыл Андрей Вышинский, который был известен как прокурор московских показательных процессов, где все обвиняемые сознавались в своих преступлениях против власти, горько каялись и были приговариваемы к высшей мере наказания. Под его руководством были объявлены т.н. «выборы» в Сейм (парламент Латвии) по советской системе: власти выставили списки кандидатов, за которых нужно было голосовать (других кандидатов не было). Кто до вечера не проголосовал, тому наносила личный визит полиция с приглашением немедленно явиться и подать свой голос. Скептики утверждали, что в некоторых избирательных участках таким образом было подано даже более 100 % голосов. Один политический деятель, член бывшего Сейма, попробовал выставить конкурирующий список некоммунистических кандидатов - этот список не был допущен, а его инициатор оказался в тюрьме. После «выборов» новое правительство приступило «закономерно» к осуществлению своей программы. Сейм проголосовал - опять 100-процентно - за включение Латвии в Советский Союз.
Впоследствии, десятилетия после этих событий, мне приходилось встречаться с достаточно образованными людьми из СССР, которые наивно и, видимо честно, утверждали, что по их сведениям балтийские государства  включились в СССР « добровольно».
«Страшный год» постепенно стал вступать в свои права. НКВД начал производить аресты. Арестованных помещали в Центральную тюрьму, где к ним члены семьи доступа не имели. Притом аресты казались совершенно необоснованными: забирали людей, которых никак нельзя было заподозрить в политической антиправительственной деятельности. Из членов корпорации «Рутения» были взяты Сергей Белогрудов и Борис Григорьев - никакой политической активностью не занимавшиеся.
Мой отец, книгоиздатель в Риге, был арестован 6 августа, провел всю зиму в заключении и был приговорен к расстрелу (приговоры обычно заменялись 10-летним заключением в лагерь, что произошло и в его случае). В качестве суда действовал секретный военный трибунал, приговоры которого были предрешенными. Перед началом войны в июне мать получила право на первое и единственное свидание в тюрьме, потом он был выслан в Печлаг. Причиной ареста был, очевидно, факт, что мой отец был офицером царской армии в первой мировой войне.
Писатель Юрий Галич, наш добрый друг и тоже бывший офицер, оказался репрессированным по другой линии. Он стал получать вызовы в НКВД, где ему грозили преследованием, если он не согласится быть «сексотом» и регулярно доносить на своих друзей и знакомых, которых у него был непочатый край из-за его положения в кругах рижской прессы. Не будучи в состоянии стать предателем, он после третьего допроса покончил самоубийством.
В гражданской жизни новый порядок выразился в полной перетасовке кадров на местах работы. Долголетних служащих учреждений и предприятий увольняли и на их место принимали новых. Откуда их взять? Просто из числа выгнанных с других мест работы. Я был адвокатом на частной практике. Показался неблагонадежным, был выброшен из адвокатуры и поступил на работу в управление Рижского морского торгового порта. И это - на место другого квалифицированного работника, которого только что уволили. Меня приняли «старшим инженером нормировщиком в отделе труда и зарплаты». В этой области я абсолютно никаких познаний не имел, а вдруг стал даже «старшим»...Такой хаос в экономической жизни был характерным в советских условиях.
В таких условиях прошли остаток 1940 года и начало 1941-го. Население как-то стало привыкать к новым порядкам, даже к арестам, которых как бы стало меньше. Террор выражался главным образом в том, что не было никакой возможности оценить свой риск: одного «возьмут», а другого нет, и почему - неизвестно. Положение было сходным с рулеткой. К июню население стало успокаиваться. Однако, чт- то необычное висело в воздухе.
На площадях Риги, - на Эспланаде у собора, за Двиной, и еще в нескольких местах, - почему-то стало съезжаться на стоянку большое количество грузовиков. Никакие догадки не помогали понять значение этих скоплений. И вот, совершенно неожиданно, в ночь на 13 июня разразилась катастрофа: массовая депортация населения. Части НКВД забирали целые семьи, позволяя взять с собой лишь какую-то мелочь первой необходимости, и отправляли на этих мобилизованных грузовиках на железнодорожную станцию, где производилась погрузка в товарные вагоны. Главу семьи отделяли от остальных членов семьи.
Транспорт шел в отдаленные места СССР, и не трудно себе представить, нечеловечные обстоятельства, в которых проводилась эта акция. Транспорт продолжался неделями из-за колоссальных расстояний: условия переезда в теплушках, без минимальных удобств, гигиены, питания и медицинской помощи, не поддаются описанию. Это было величайшим зверством советской власти: оно было более бесчеловечно, чем предыдущий террор арестов и преследований, ибо среди увезенных были и дети, и старики, и больные.
Из личных друзей по корпорации «Рутения», среди многих других, были депортированы адвокат Кондратий Александрович Деккерт со всей семьей) и один из основателей корпорации - Николай Ильич  Антипов.
Латышские зарубежные организации в 1951 г. в Стокгольме опубликовали поименный список пострадавших от индивидуальных арестов и массовой депортации (19). Круглым счетом арестованных, депортированных, расстрелянных и пропавших без вести (согласно этому спмску) было 34 тысячи. Депортировались представители самых разнообразных групп населения - как по национальному составу (латыши, русские, евреи - немцы к тому времени в своем большинстве уже репатриировались в Германию), так и по социальному положению (рабочие, служащие, лица свободных профессий), образовательному цензу (интеллигенты наравне с малограмотными), по  материальной обеспеченности ( бедняки - наравне с «кулаками»), равно как и по полу и возрасту.
Акция проводилась «огулом», сталинским методом. Конечно, была и «система»: тщательно арестовывались и депортировались члены Русского  Общевоинского Союза, Братства Русской Правды, Младороссы, офицеры Белых армий и т.д. Но численный состав этих групп был весьма невелик. Большинство пострадавших были «без вины виноватые».
Вскоре после этого началась война. Документы НКВД, найденные впоследствии, показали, что акция депортации была заранее планирована и детально разработана еще до захвата Прибалтики Советским Союзом! Также выяснилось, что чистку не успели довести до конца по недостатку времени из-за начала военных действий и советской эвакуации из Прибалтики.

1 июля 1941 г. Рига была занята немецкими войсками. В декабре 1941 года фронт остановился под Ленинградом. Рига оказалась в тылу.
Уже к 1 сентября военное командование передало управление на всей территории Латвии гражданским властям, во главе которых стоял генерал-комиссар, подчиненный «рейхскомиссару Остланд». Это название было дано территории, в которую входили Эстония, Латвия, Литва, а также  Белоруссия.
В национал-социалистических планах завоевания Восточной Европы особое положение занимала Прибалтика. Предполагалось, что ее население достойно быть «онемеченным» и что Прибалтика, как единственная из всех завоеванных областей, станет провинцией Великогерманской империи. Изданное в 1941 г. распоряжение германского Восточного министерства, согласно которому в завоеванных областях должны быть закрыты все учебные заведения выше 4-классных начальных школ, не распространялось на Прибалтику. Поэтому осенью 1941 г. открылись действовавшие прежде в Латвии школы разных степеней, в том числе и сеть русских школ, включая четыре гимназии: в Риге, Двинске, Режице и Пыталове (Абрене). Возобновились занятия также в университете, что дало возможность ряду рутенов за годы оккупации окончить университет. Что касается студенческих корпораций, то они (как и в самой Германии) не были разрешены, но прежняя принадлежность к ним не считалась предосудительной, и их филистрам было позволено раз в год официально собираться для празднования дня основания корпорации. Этим правом рутены пользовались, и весной 1942, 1943 и 1944 гг. собирались в большом количестве, чтобы отметить день 23 апреля 1929 года.

О тогдашних настроениях рутенов и их попытках сохранить свое содружество писал Д.А. Левицкий в письме от 6 марта 1943 г. братьям Гроссен, которые в это время находились в Берлине:
Мы уже в прошлом году решили, что нельзя не использовать той небольшой передышки, которую нам дала судьба и, что надо подумать о пополнении нашего состава. Задача эта, конечно, как вы можете себе представить, нелегкая. Официально приема производить нельзя. Еще глупее, если выяснится, что кандидат не подходит и его надо вышибать. Тогда можно нажить себе разные неприятности. Решено было поэтому ограничиться приемом лиц, относительно которых более или менее известно, что они к нам подходят. На коммерше в мае 1942 г. таким образом были приняты: Алферов 2-й, Кинжалов 2-й, Воронцов, Конради-Кондрашов 2-й, Крель, Лебедев..
Работа с фуксами происходит следующим образом: ольдерман - Лев Рар, магистр литерарум - я, а мой субститут - Митя Сидиропуло. Коман читается раз в неделю у Л.Э. Францмана на квартире, обычно по вторникам. По пятницам фуксы у меня.
Чтобы хоть немного показать фуксам корпорационные обычаи и познакомить их с филистрами и комильтонами, Лев иногда устраивает чтение устава на квартире у кого-нибудь из других рутенов. Обычно, в таких случаях хозяин устраивает небольшой «прием». После устава с вопросами садимся за стол и, если есть, пьем шнапс или пиво, если можно поем и гоняем фуксов «по всем предметам.
Такие приемы были у И.А. Мамантова, у «отца» (Македонского), у Ринка и у А.П. Никанорова. На будущей неделе предполагаем идти к Фр.. Много помогли для сближения фуксов со старыми рутенами встреча Нового года и последующие визиты.
Все же, мы с Левой только теперь начинаем понимать, какая это трудная задача заменить практику и дух жизни на «цеку» теорией, хотя бы это делалось самым добросовестным образом. Большие трудности у нас и чисто технического характера в связи с условиями военного времени: очень длинный рабочий день, сам Лев кончает работу в 7 часов вечера (включая субботу), трамвайное движение прекращается в 8 часов вечера, а два фукса живут за Двиной, работают и посещают университет. Лев, как я и думал, очень удачный ольдерман, много и добросовестно трудится с новичками. Результаты довольно утешительные: сколько могу судить, цейтус успел сжиться и сдружился со многими и общий дух им, как будто, передан.
Насчет «литерарум» особая статья. Познания в русской истории самые примитивные, уменье излагать свои мысли - ниже всякой критики. Впрочем,- этим цейтус не слишком разнится от предыдущих - те тоже, как правило, не отличались красноречием. Так как полные конвенты собирать невозможно, заседают, по крайней мер,е раз в месяц президиум, должностные лица и отдельные активные филистры. Обычно собираемся у сениора, т.е. у Флауме по четвергам. До сих пор, кроме того, раз в неделю я занимался с цветной молодежью (8-10 человек) по русской истории. До этих дней выдерживали характер. Собирались довольно аккуратно: частью у меня, иногда по очереди у других. Проходили русскую историю с самого начала, сейчас добрались до Алексея Михайловича.
Как видите, нагрузка у нас всех довольно большая. К сожалению, «передышка» которой мы пользовались, по-видимому, окончилась. Сейчас у нас мобилизуют годы рождения 1919-1925. Это бьет по нам довольно сильно и, пока что, разрушило регулярно настроенную работу.
Насколько это было возможно в виду близости фронта военных действий, повседневная жизнь значительной части латышского и русского населения страны  протекала как-будто нормально. Но германский оккупационный режим сразу же стал трагедией для еврейского населения Латвии. В Риге оно было загнано в особо отведенную часть города (гетто) и было обречено на безжалостное уничтожение.
Строжайшим репрессиям германской службы безопасности (т.н. СД) подвергались жители, которые помогали евреям скрываться. Не менее строго СД расправлялось также с теми, кто чем-либо помогал русским военнопленным. Жертвами подобных репрессий стали и некоторые лица, знакомые рутенам, а также семья члена «Рутении» Димитрия Харлампиевича Сидиропуло. Сам он, оставшись в Риге и после отступления германской армии из Прибалтики, в конце 1944 г. был арестован советскими властями, осужден на 10 лет заключения, которые провел в Караганде. Но еще во время германской оккупации, осенью 1942 г., СД арестовало его сестру за укрытие знакомой еврейской девушки, а его мать - за помощь русским военнопленным и заключило их в концентрационный лагерь, сперва в Латвии, а потом в Германии.

Линия фронта на Северном участке застыла перед Ленинградом с декабря 1941 г.. Захват Москвы немцами тоже не удался. Отдельные чины германской армии начали понимать, что военной силой Советский Союз не победить и из создавшегося положения Германия может выйти только в сотрудничестве с русским народом. Такие идеи старались продвигать особенно балтийские немцы, служившие в прошлом в царской армии.
Летом 1943 года под Ригой были замечены формирования из русских военнопленных. Эти части жили группами на отведенных им дачах, были одеты в советскую или латышскую форму с бело-сине-красным щитком. Но официально об этих формированиях ничего не сообщалось.
Вместе с тем продолжали ходить слухи о том, что в Берлине будто бы пероизошли какие-то сдвиги в «восточной политике». Слухи связывались с именами Штрик-Штрикфельда и советского генерала Власова. В.К.Штрикфельд был в прошлом офицером в армии генерала Юденича и до войны жил в Риге. В 1939 г. с волной переселения балтийских немцев в Германию тоже уехал туда и с началом войны был призван в армию в чине капитана. Он будто бы подал в штаб германской армии «Центр» меморандум, в котором предлагал формирование Русской освободительной армии (РОА). Затем пришли слухи о том, что в местечке Дабендорф под Берлином организована школа пропагандистов для русских добровольцев из военнопленных, причем в преподавании используются разработки Национально-трудового союза (НТС).
Многие рутены, отталкиваясь, как от коммунистического режима, так и от политики германского рейха, с интересом присматривались к попыткам создания самостоятельной русской «3-ей силы». Между находившимися в то время в Берлине братьями Гроссен и рутенами в Риге шла по этому поводу оживленная  переписка. Кроме того, чтобы ближе ознакомиться с положением вещей, трем рутенам удалось съездить в Берлин (сперва  это сделал А.Гартман, затем – Л.Францман и позднее – Д.Левицкий).
Картина происходящего прояснилась, когда рижанин Сергей Фрёлих, знакомый многим рутенам, был назначен связным офицером при новообразованном штабе генерала Власова (взят в плен немцами 12 июля 1942 г.). Впоследствии, когда был образован Комитет освобождения народов России (КОНР) в его учреждения вошел ряд рутенов.
В Риге положение стало быстро меняться. В общественно-политическую работу было втянуто множество рутенов. Было создано представительство русского населения «Латвийской генеральной области» (так во ремя немецкой оккупации называлась Латвия) под названием «Русский комитет», председателем которого был назначен Г.А.Алексеев, а его заместителем и управляющим делами Д.А. Левицкий, так описывающий эти события в письме к М. Гроссену от 2-го июня 1944 г.:
О нашем житье-бытье Тебе расскажет Тоня (примеч. – Антонина Фрейберг из корпорации «Сороритас Татиана»). Она была раза два у меня на службе в новом помещении, была на большом концерте, устроенном Комитетом в опере в память Д. Смирнова, вместе с многими друзьями слушала Печковского на русском языке в опере «Пиковая дама», но, к сожалению, опоздала на большую выставку русских художников в городском музее. Во всяком случае, она имеет представление о здешней культурно-художественной жизни, которая в рутенских руках: Котик Трирогов стал референтом у Лени Алексеева в отделе культуры. Обычно и Ника, хотя это не его прямая обязанность, помогает при устройстве Лениных начинаний. Сегодня договорились с начальством Флумы о переходе его на службу к нам в Комитет начальником отдела печати и пропаганды. Очевидно, он сможет начать работу числа 15-го этого месяца.
У меня дел уйма. Дни летят за днями и они, обычно, до вечера расписаны. Полдня проходит в приеме публики. Говорю с массой лиц, т.к. на мне в значительной степени вся наша провинциальная сеть представителей. Затем стараюсь быть в курсе дел военных. Здесь мне очень помогает мое берлинское пребывание. Сейчас у нас в Риге открыты курсы пропагандистов РОА. Их ведет полк. Поздняков. Он - молодец и многое уже здесь сделал для поднятия престижа и веса РОА. Его правая рука капитан Мих. Ник. - совсем наш.
На «русском фронте» вообще, несмотря (а может быть и благодаря) близости настоящего фронта, оживление. Не только повысился вес всего русского в Прибалтике, благодаря увеличившемуся количеству русских /в Латвии здешних 250 000 и беженцев около 100 000/, но и вследствии некоторого поворота в политике и допущения работы всех трех «Фертрауенсштелле». Теперь все с интересом следят за известиями из Белоруссии /Витебска, Полоцка и т.д./, где допущена деятельность НСТПР и Каминского с его РОНА. Говорил на днях с людьми, оттуда приехавшими. Формально, конечно, все построено на песке и предвижу в будущем многочисленных разочарованных и обманутых в надеждах своих. Смерть владыки экзарха Сергия для русского дела в Прибалтике, да и вообще, громадный удар. Личность его выдающаяся. На Арнольда эта смерть произвела гнетущее впечатление.

на  конвенте «Рутении» в Риге 23-го апреля 1944 года.
Сегодня мы отмечаем 15-летие основания нашей корпорации и по этому случаю я считаю уместным вкратце охарактеризовать идеи, положенные в основу нашего существования и наших устремлений. Целью каждой корпорации, как положено в уставах - является воспитание ее членов, но цели такого воспитания могут быть весьма разнообразны и потому для нас сегодня существенно установить, какие воспитательные идеалы наших основателей оказались жизненными в практике прошедших 15-ти лет и какие идеи мы на сегодняшний день считаем руководящими для будущего. Вспоминая важнейшие этапы пройденного нами пути, сениор в своей речи уже коснулся процесса выявления и определения нашего рутенского мировоззрения с исторической точки зрения. Поэтому я хочу ограничиться попыткой вкратце определить идеологические положения, которые в данное время являются основой нашего мировоззрения и определяют направление наших устремлений. Одним словом - во что мы веруем, за что мы боремся, к чему стремимся!
Во-первых, мы стремимся к выработке свободной высококачественной личности. О личности и о свободе в русской среде много говорено, но понадобились десятилетия жесточайшего большевицкого гнета, чтобы русские снова поняли истинное содержание этих понятий. Попытка социалистической власти низвести человека к учетной единице уравненной массы или винтику механизма так больно затронуло сознание современного человека, что всякая аргументация в пользу признания некой индивидуальной самостоятельности и неприкосновенности уже является излишней. Люди просто своим поведением в обыденной жизни дали наилучшее доказательство иррациональности своего существа и неискоренимости стремления к проявлению личности. Но не всякая личность высока и свободна. Еще слишком часто склонны смешивать свободу с простым безначалием и неподчиненностью. Углубляясь в проблему свободы мы убеждаемся, что свободы в смысле абсолютной неподчиненности вообще нет и не может быть. Подчиненность всегда существует, но вопрос в том, к каким началам она восходит. Подчиненность нашему внешнему окружению - людям, учреждениям, материальным обстоятельствам - всегда воспринимается нами, как стеснение и ограничение нашей личности и может стать нестерпимым, когда степень такой подчиненности превышает здравым смыслом признаваемую необходимость и у нас самих нет опоры, которая дает возможность устоять против давления внешних условий и сохранять свою внутреннюю самостоятельность.
Такой опорою является религия, которая приводя человека к истокам вечного, истинного Бытия, возвышает его к подлинной свободе и способности к творчеству. Творчество же есть самое полное и совершенное проявление личности, которым определяется содержание нашей жизни и степень нашего субъективного счастья. Поэтому мы кладем религию в основу своего мировоззрения и с благоговением взираем на лучезарный пример великих святителей Русской земли, стяжавших милость Божию не только для собственного спасения и просветления, но преимущественно для спасения и духовного возвышения своего народа и строения Святой Руси. Мы веруем, что они по сей день пребывают с нами и не оставят нас никогда, лишь бы мы в своей любви остались верны тому, чему они нас учили.
Дальнейшим условием развития личности является общеобразовательная осведомленность. Люди с высшим образованием предназначены составлять ведущий слой своего народа, но для исполнения этого долга недостаточно быть только знатоком своей узкой специальности. Сама жизнь от нас требует, чтобы инженер и юрист, химик и медик обладали багажом основных понятий во всех житейски важных отраслях. Поэтому мы до сих пор стремились, и впредь приложим все силы, к наиболее полному освоению родной истории и ее опытом освященных ценностей во всех отраслях жизни и творчества.
Но, как уже сказано, корпорация стремится воспитывать своих членов - это означает, что помимо умственного обучения необходимо качественное развитие характера живым примером и властью дисциплины. Наш собственный скромный опыт подтверждает великое значение этого фактора в жизни организации и возможности ее воздействия на своих членов. Вспомним самих себя в момент вступления, вспомним, как каждого из нас так или иначе понуждали приноровляться к общему идеалу, и подумаем, что получилось бы, попади мы в какое-нибудь либеральное общество, в котором взаимные отношения определяются равнодушием и безначалием. Стало быть мы в праве во имя качественного развития личности требовать повиновения установленным порядкам и служения общему девизу живым примером.
Самым спорным вопросом корпорационного строя в его оценке со стороны, является внешняя обрядность и так называемая буршикозность. При серьезном подходе однако и тут все возражения отпадают. Конечной целью буршикозной практики является привитие однородных навыков, форм общежития и взаимного обращения. Формы обращения для личности равнозначущи одежде для тела и подобно тому, как подходящее одеяние облегчает нам исполнение положенной работы, так и установленные формы общения с людьми облегчают нам жизнь среди людей вообще. Исходя из этого мы должны остерегаться впасть в крайности формализма, но при общей расхлябанности русской жизни наших дней соблюдение внешних правил поведения, направленных к выработке изящного стиля взаимного общения, должно быть священным долгом. Вспомним, что образованные русские дореволюционной эпохи при полном отсутствии свойственного иностранцам черствого формализма часто превосходили европейцев изяществом своего поведения, и не забудем, что перед нами задача ликвидации порожденного советчиной одичания.
Во-вторых, мы стремимся к осуществлению органически здорового построения общества. Мы отвергаем построение человеческого общежития на звериных началах всеобщей борьбы и взаимного пожирания и утверждаем солидарность и общность устремлений, как основу общественного существования, причем общество и составляющие его личности связаны взаимным духовным взаимодействием. Вполне сознавая, что всякая аналогия несовершенна и сопутствуема недоразумениями, я все-таки решаюсь, определить общество как духовный организм. Из этого следует, что явления общественной жизни преимущественно духовного свойства и протекают по психологической закономерности, и что жизнь общества, как организма, предполагает функционально правильное распределение и соотношение его составных частей. Поэтому, не умаляя значения и ценности личности, мы признаем необходимость ее подчинения обществу, как единице более высокого порядка, боремся за справедливое иерархическое построение последнего и утверждаем долг служения индивида обществу. Материалистическое толкование свободы, братства и равенства на наших глазах плачевно обанкротилось. Мы понимаем свободу, как внутреннее достояние личности, а равенство, как равенство перед собственным долгом. Поэтому с того, кому больше дано, и больше востребуется, и долг лучших людей преимущественно служить обществу и государству.
Наконец, мы стремимся к восстановлению национальной государственности, как венчающего объединения личного и общественного творчества. В дни великих потрясений и переоценки ценностей мы сознаем свой долг перед прошлыми и последующими поколениями оживить в своей деятельности все ценное из достояния прошлого для собственного углубления и передачи его будущему. Мы сознаем необходимость любовного вникания в долго забытый государственный опыт наших предков и восстановления самобытного стиля государственного творчества взамен давящего подражательства чужестранным шаблонам. Следуя традициям Византии и древней Руси, мы понимаем государство как высшую организацию, долженствующую обеспечить земную справедливость с сознанием верховности Божьего суда. Мы верим в миссию русского народа для всего мира - преодолеть соблазн абсолютизма языческой государственности, ставшей бичем современного человечества. Мы верим, что в православном русском царстве осуществится синтез державного величия государственности и животворящей красоты духовно свободной личности. Мы сознаем, что в данную минуту мы на положении путника на горной тропинке во время обвала и тем не менее твердо верим в торжество этих идеалов. Кто лично выживет - неведомо, но торжество правды несомненно и с тем все правды взыскующие восторжествуют. Будем помнить, что девизы нашего содружества «Рцы слово твердо» и «Vera amicitia in calamitatibus dignoscitur» следует оправдать не только по отношению к лицам, но в еще большой степени к своим идеалам. Поэтому «Рутены, держите всегда высоко, святым, незапятнанным знамя...»

депортирован 14.06.1941. Был в Усольлаге, потом в ссылке в Акмолинской обл., умер в  в Караганде.

арестован  16.10.1940 г.

арестован 06.07.1940. Был в лагере, потом на поселении в Магаданском крае. Вернулся в Ригу, где умер в 1977 г.

расстрелян в Либаве в 1941 году

арестован 02.06.1941 г., был в лагере, потом на поселении в Красноярском крае. Вернулся в Латвию в 1975 г. Жил в Валке, где и умер в 1997 году.

арестован  06.07.1940. , был в лагере, затем в ссылке в Магаданском крае. Вернулся в Ригу, где умер в 1986 г.

депортирован 14.06.1941. Погиб в Соликамском лагере.

арестован в Литене 16.06.1941 г., погиб в лагере в 1942 г.

депортирован 14.06.1941, по другим сведениям расстрелян перед отправкой в Сибирь

депортирован 14.06. 1941 г. Погиб в лагере в Соликамске.

арестован в Москве во время шахматного турнира в 1942  г. Погиб в лагере Ухта в 1943 г.

депортирован в Сибирь 14.06.1941 г., где провел 5 лет. Умер в Риге в  1976 г.

депортирован 14.06.1941 г. Вернулся в Ригу, затем  был снова выслан. Умер в Казахстане в 1970 г.

депортирован 14.06.1941 г., умер в лагере в Соликамске.

арестован 30.10.1944 г. Был в лагере и на поселении.

арестован 09.01.1945 г. Вернулся в Ригу, умер в 1964 г.

арестован 14.06.1946 г. Вернулся в Ригу, умер в 1987 г.

арестован 02.12.1944. Вернулся в Ригу, умер в 1976 г.

арестован 15.02.1946 г. и сослан в Воркуту. Умер там как поселенец в 1975 г.

арестован 28.01.1945 г.

арестован 13.12.1944 г. и сослан в Воркуту на 10 лет. Вернулся в Ригу, умер в 1992 г.

арестован 26.10.1944 г. Расстрелян в 1945 г.

арестован 22.06.1946 г. и сослан на Камчатку на 10 лет, затем в Магаданский край. Вернулся в Ригу.

арестован 28.12.1944 г. и сослан в Сибирь. Вернулся в Ригу.

арестован и сослан в Сибирь. Вернулся в Ригу, где умер в 1971 г.

арестован 21.12.1944 г.. Вернулся в Ригу, где умер в 1972 г.

арестован в 1945 г.. Вернулся в Ригу, где умер в 1980 г.

пал в бою под Кортино, Италия в 1944 г.

в 1944 г. арестован гестапо в Берлине, сидел в тюрьме, освобожден в 1945 г.

пал в бою в Курляндии в составе русского (Преображенского) батальона в 1944 г.

как переводчик немецкой армии попал в 1945 г. в советский плен. С 1955 г. в Германии. Умер в 1975 г.

 в 1945 г. убит с женой при американской воздушной бомбежке беженского поезда в Пильзене, Чехословакия.

арестован немцами в Риге. Умер в концлагере в Германии.