Далеко не каждый изучающий историю русской эмиграции может быстро ответить, на какой полке и на какой странице Эмигрантской Летописи имеет место такое явление, как  рижская русская студенческая корпорация «Рутения».
Начать приходится с того, что она хоть и русская, но образовалась вне России, уже порождение эмиграции? Но если так, то какого периода эмиграции?
Если начать отсчет с 1944 года, когда основное ядро корпорации покинуло Ригу и стало рассеиваться по свету, то вроде бы «Вторая волна эмиграции». Но ведь многие ее члены оказались в Латвии сразу после гражданской войны как представители «Первой волны», поскольку о них можно сказать словами А.Блока: «Мы дети страшных лет России». Подростками они нашли здесь новую родину, здесь освоились, получили образование, оперились, сбились в тесное содружество, и все для того, чтобы вновь переместиться из одной эмиграции – в другую.
Так что была не только «латышская» эмиграция, но и «русская», русская заокеанская Рига.
В Белой армии были части, которые называли себя «первопоходники». Так и о наших рутенах можно сказать, что они первопоходники, что – хронологически слившись со Второй волной, фактически имели стаж представителей Первой. Впрочем, и уроженцы Прибалтики, даже не меняя среду обитания, оказались для  Советской России эмигрантами, как и все русские, находящиеся «во вражеском окружении».
Описывая в книге «О нас» судьбы перемещенных прибалтов, Ирина Сабурова писала: «Для нас солнце всходило в одной стране, а заходило в другой, и ветер не возвращается на круги  своя».
Исход был вынужденным: или стать лагерной пылью в Гулаге или пылью на ветру Зарубежья. Правда, ветер Зарубежья был теплее, рассеивая по свету, все же не препятствовал найти себя и утвердиться в новой среде обитания.
Перелистывая страницы Эмигрантской Летописи, мы встречаем гвардейские полки, кадетские корпуса, лицеи, скаутские и сокольские отряды, казачьи сотни, собрания правоведов, объединение смолянок и т.д. Но весьма редким явлением выглядят в этом ряду русские студенческие корпорации – пальцев на руке хватит. И хотя бы потому, что они и раньше были редким явлением в дореволюционной России. Землячества в русских университетах были, а вот выросших на их основе корпораций с признанным уставом не было. Если не считать Прибалтики.
Активное бытование немецких и латышских корпораций не могло не сказаться на рецепции русских студентов. И русские студенты Дерпта и Риги улавливали в этих строго структурированных объединениях, берущих начало чуть ли не в средних веках, пусть и с изрядной долей игровой декоративности – и положительную сторону. Корпорация воспитывала  вступающего в нее члена в духе – нет, не приятельства и не близости по интересам, а в духе дружества на долгие времена. И не просто дружества, а дружества на основе сознания для каждого что есть для него Родина, в данном случае – Россия, пусть далекая, закордонная, «большевицкая» (как принципиально писали рутены, следуя установке эмиграции Первой волны) и все же первостатейная идея в духовной жизни.
Традиционные символы, формулы, театральные жесты, занимавшие столько места в жизни корпоранта, вышибающий пробки дух буршикозности – это было скорее делом «вкуса», а не «сознания». И тем не менее они служили как бы обручами, скрепляющими студенческую вольницу. И рассеяние не отдалило, а скорее сблизило корпорантов. Потому так часто и съезжались рутены из Австралии, Венесуэлы, Германии и Америки.
Длительное существование «Рутении» за рубежом не всегда понятно. Можно, конечно, объяснить его «верностью присяге» или внутреннему императиву. Но ведь сколько было обществ, объединений и союзов, члены которых так же клялись не забывать друг друга и все равно распылялись, растворялись в чужой среде и не оставляли по себе следа.
Думается, что главным объяснением является то, что в самом начале было принято правильное решение, обязывающее обмениваться посланиями, носящими характер документов историко-информативного характера. Так называемые «циркуляры» размножались и  доставлялись каждому, так что каждый был в курсе происходящего в «Рутении»  in  corpore . И таким образом удавалось договариваться о совместных действиях и будущих встречах, организовывать их обстоятельно, а не как придется.
Таким образом создавался базис длительного и продуктивного существования. Не так легко было «выпасть из обоймы».
Насколько нам известно, подобного отложившегося архива других зарубежных корпораций и союзов нет или покуда они не обнаружены. Так что в этом отношении «Рутению» можно считать явлением уникальным.
Мне уже приходилось в переписке с д-ром Левицким говорить о сложившемся характере этой книги. Да, составлялась она усилиями триумвирата, но делалась, вылепливалась рядом авторов по кумулятивному принципу, то есть постепенно прилаживался один материал к другому: разные фрагменты, в разное время и  по разным поводам. Именно это придает книге достоверность. Центробежная рассеянность бытования без какой-то озабоченности: «Пишу для будущей книги!» Вряд ли кто-то и подумать об этом мог. Отсюда все швы от прилаживания материала и зазоры. Но это придает книге естественность. Иною она и не могла быть.
Благодаря хорошему образованию, способности выдержать начальные трудности, рутены не пропали на чужбине, а иные даже преуспели. Но где бы не находились рутены, как не сложились бы их судьбы они оставались верны своему девизу: Vera amicitia in calamitatibus dignoscitur (Истинная дружба познается в бедах). И что не менее важно, рутены никогда не забывали о России и Латвии, глубоко переживали все происходящее там. И как только рухнул «железный занавес» рутены тотчас поспешили восстановить связь с родиной. Нескольким рутенам удалось посетить Ригу, среди них был и Д.А.Левицкий. Возобновляется переписка не только со старыми друзьями. Завязываются новые знакомства. Рутены несмотря на болезни и преклонный возраст внимательно следят за событиями в Латвии, больно переживают за судьбу ее русского населения. В силу своих возможностей оказывают посильную материальную помощь не только корпорантам, живущим в Латвии, но и русским исследователям, которые не имея какой-либо государственной поддержки, оказались в очень сложных условиях.
Но время берет свое. Ряды рутенов редеют. Чтя память ушедших товарищей,  среди оставшихся  корпорантов вызревает мысль, что «Ruthenia» не должна раствориться в небытие, уйти не оставив следа. Поэтому уже в середине 1990-х годов Е.А.Осипов, Г.Г.Гроссен и Д.А.Левицкий берутся за работу над составлением истории корпорации. Но судьба распорядилась так, что завершение этого нелегкого дела легло на плечи многократного сениора корпорации, доктора философии Димитрия Александровича Левицкого (97 лет!), в буквальном смысле «последнего из могикан», который несмотря на преклонный возраст проделал титанический труд, а нам в Риге осталось только принять на себя редактирование, корректирование и печатание.
Сознавая, что не принято давать в предисловии фотографии, но памятуя, что нет правил без исключений, мы помещаем здесь фотографию Димитрия Александровича с супругой. Ибо сказано: «И звезда от звезды разнится в славе», а такого человека под образа сажать.
Итак, «Рутения» возвратилась в Ригу. Правда, только книгой. Но и это что-то значит, потому что это очень символично. Как символично и то, что в Кафедральный собор вернулась икона, которую рутены взяли с собой, уходя в изгнание.
Страница Эмигрантской летописи, на которой мы нашли «Рутению», прочитана и перевернута. Продолжения уже не будет. Но  остается нечто переходящее из века в век при всех новациях и революциях, а именно то, что выражено в девизе «Рутении» - «Истинная дружба познается в бедах». А уже чем-чем, а бедами человечество на грядущий век обеспечено. Так что долго еще не устраеют слова песни: «Возьмемся за руки друзья, чтоб не пропасть по одиночке».