СТАХИЙ ДМИТРИЕВИЧ

Баржа на Оби

Тамара Никифорова

Подпоручик Никифоров

Господа юнкера,
Кем вы были вчера?
А сегодня вы все - офицеры.

Булат Окуджава.

"Проводы юнкеров"

Стахий Дмитриевич окончил Сумской кадетский корпус в 1910 году. Далее, как свидетельствует находящийся в архиве его послужной список, 31 августа 1910 года он был зачислен в Константиновское артиллерийское училище юнкером рядового звания на правах вольноопределяющегося первого разряда. 10 июля 1911 года он был произведен в унтер-офицерское звание. Учеба в Константиновском училище продолжалась три года, относился к ней юнкер Стахий Никифоров добросовестно, выделяясь среди сверстников серьезностью и дисциплинированностью. Особое усердие он уделял математике и артиллерийскому делу, очень полюбил верховую езду, став приличным наездником. Все это создавало условия для успешного роста профессиональной подготовки будущего офицера. Сейчас трудно судить, насколько хорошо он в те годы был обеспечен материально, но бабушка рассказывала, что тогда семья постоянно бедствовала. Однако, несмотря на определенные материальные лишения, можно смело предполагать, что те годы для юноши Стахия Никифорова были одними из лучших: еще бы - учиться в Санкт-Петербурге, да еще в прославленном Констаниновском училище!

В основе формирования нравственности будущих офицеров главное место занимали воспитание патриотизма, любви к Отечеству и государю императору, а также готовность защищать их, не щадя своей жизни.

На годы учебы Стахия Дмитриевича в Константиновском учи-лище пришлось знаменательное событие в истории России - празднование трехсотлетия царствующего дома Романовых. Под-готовка к этому юбилею началась за три года до основных торжеств. Был представлен и обнародован "Всемилостивейший Манифест к населению Империи". По случаю знаменательной даты, скульпторы и архитекторы работали над монументальными памятниками. Возводились новые храмы. Газеты были заполнены вестями о ходе подготовки к празднику. Тысячи рабочих возводили мачты для штандартов и знамен, украшали иллюминацией здания, строили праздничные арки, павильоны и киоски. На государственном Монетном дворе были отчеканены юбилейные медали - золотые, серебряные и бронзовые - с изображениями Михаила Федоровича Романова и императора Николая Второго, на обратной стороне медали было выгравировано: "В память 300-летия Дома Романовых".

21 февраля 1913 года, в 8 часов утра, двадцать один артиллерийский залп возвестил о начале торжеств. По пути следования Высочайшего поезда к Казанскому собору застыли в парадной форме представители родов войск, юнкера и гардемарины. Юнкер Стахий Никифоров тоже был участником этих торжеств. Архивная справка повествует нам, что 21 февраля 1913 года С. Д. Никифорову была пожалована светло-бронзовая медаль "В память 300-летия Царственного Дома Романовых".

Пошло всего несколько месяцев, заполненных напряженной подготовкой к сдаче экзаменов и участием в полевых учениях. Наступил день, когда юнкер Никифоров, получив высокий выпускной балл, был объявлен выпускником Константиновского артиллерийского училища, окончившим его по первому разряду.

Производство в офицерское звание было обставлено торжественно. 6 августа 1913 года в Красном Селе блестящий парад выпускников приветствовал Государя, который лично поздравил новых артиллерийских офицеров. Получив звание подпоручика, и надев офицерскую форму, Стахий Дмитриевич поспешил в шумную столичную толпу, навестил знакомых, которые его поздравили с производством в офицерское звание.

В послужном списке Стахия Дмитриевича Никифорова значится: "По окончании курса наук Высочайшим приказом, составленным на день 6 августа 1913 года, произведен в подпоручики с направлением в 25-ю Артиллерийскую бригаду". Перед отбытием на место службы молодой подпоручик получил отпуск на 28 дней, который провел в домашней обстановке. Его мама, моя бабушка, встретила сына с любовью и гордостью. Чудесное прибалтийское лето, уют усадьбы, окружение родных, друзей и знакомых, полные веселья и беззаботности дни пробежали стремительно и незаметно, и никому было невдомек, что над Россией и Европой сгущаются тяжелые тучи мировой войны и революций.

16 сентября 1913 года молодой офицер-артиллерист прибыл к назначенному приказом месту службы. Сейчас трудно сказать, как он привыкал к условиям службы на новом месте и в новом качестве, но в силу того, что подпоручик Никифоров был человеком общительным, с задатками неформального лидера, начальство скоро отметило его профессиональную состоятельность, подкрепленную отменной дисциплинированностью, и 6 апреля 1914 года его назначают учителем бригадной учебной команды. Стахий Дмитриевич деятельно занимается боевой подготовкой порученного ему подразделения, используя при проведении обучения новейшие достижения военной науки.

Первая Мировая

1 августа 1914 года кайзеровская Германия, а 6 августа и Австрия объявили войну России. "Началась великая война - наивысшее напряжение духовных и физических сил нации, тягчайшая жертва во имя Родины приносимая. ":" Это экономическое разорение, моральное одичание, миллионы загубленных человеческих жизней", - так писал об этом в своих мемуарах генерал А. И. Деникин.

Начальником штаба Юго-Западного фронта был назначен генерал М. В. Алексеев, пользовавшийся большим авторитетом среди военных. При его непосредственном участии был разработан план проведения военных операций на Австрийском фронте. Командующим 8-й армией был назначен прославленный генерал А. А. Брусилов.

С началом войны Стахия Дмитриевича в составе 25-й артиллерийской бригады направляют в действующую армию. Судя по всему, он находится на Юго-Западном фронте, ибо, рассказывая нам о войне, часто упоминал Галицию, Львов, Галич, Карпаты, Румынский фронт, где боевые действия велись, в основном, с австрийцами. Германские войска им упоминались значительно реже, при этом отец всегда подчеркивал, что германцы дрались намного грамотнее и сильнее, чем австрийцы.

Здесь следует заметить, что в действующей армии Первой мировой войны принимали участие и другие члены патриотически настроенной семьи Никифоровых: мой дедушка Дмитрий Дмитриевич Никифоров на сей раз служил в интендантстве, его сопровождала и как могла оберегала от военных невзгод мужественная и терпеливая жена, моя бабушка Мария. Оба сына Дмитрия Дмитриевича - тоже на фронте, а дочери Лидия и Зинаида, окончили курсы сестер милосердия и служили: Лидия Дмитриевна - в госпитальном поезде, перевозившем раненых с фронта в Петроград, а Зинаида - в прифронтовом госпитале города Ровно. Много лет спустя, в уже весьма почтенном возрасте, тетя Зина рассказывала о своей боевой службе внуку и даже возила его в Ровно, где показала ему старинный феодальный замок, в котором располагался госпиталь. Тетя Лида уже после Великой Отечественной войны неоднократно рассказывала мне о своей самоотверженной работе в госпитальном поезде. Она выполняла обязанности хирургической сестры, а операции приходилось делать даже во время хода поезда, потому что в зимнее время было очень много случаев обморожения конечностей и их часто приходилось ампутировать - гангрена не давала времени на раздумья. И это все при постоянной нехватке медикаментов и перевязочного материала. Раненые тяжело страдали, но молодая сестра милосердия порой не имела возможности помочь им ничем, кроме сострадания. Тетя Лида часто говорила: "Женщина не имеет права брезговать и бояться, ее долг - помогать!". Этот афоризм стал девизом всей ее жизни. А помогала она многим, и очень часто успешно. В том числе и мне.

Случилось так, что в канун то ли 1915, то ли 1916 года где-то около Варшавы судьба собрала всех фронтовиков Никифоровых. Вместе встретили Новый год, где-то раздобыли гуся и украсили им скудный фронтовой праздничный стол. Это событие осталось незабываемым, и не раз мне о нем рассказывали взрос-лые - и отец, и бабушка и обе присутствовавшие там тети.

Из послужного списка на Стахия Дмитриевича Никифорова, хранящегося в Центральном Государственном Военно-историческом архиве, видно, что он, непосредственно участвуя в боях за Отечество, проявил себя как доблестный, стойкий и умевший воевать офицер. Приведу некоторые конкретные данные из архивной справки об его участии в боях во время Первой мировой войны за период с 1914 по 1917 годы.5 октября 1914 года подпоручик С. Д. Никифоров получает свою первую боевую награду - орден Святого Станислава третьей степени с мечами и бантом - "за неоднократные отличия в бою".

23 октября 1914 года в рукопашном бою около местечка Ташитск¹ Стахий Дмитриевич получил тяжелое ранение штыком в левую бедренную область, после чего вынужден был провести некоторое время в полевом госпитале. За этот бой 2 декабря 1914 года подпоручик Никифоров получает вторую боевую награду - орден Святой Анны четвертой степени, носившийся в виде финифтяного крестика на эфесе шпаги, сабли или шашки, и имевший девиз "За храбрость". Орден этот в Российской империи ценился очень высоко и давался офицерам за серьезные боевые заслуги. Особенно орден Святой Анны третьей степени, с крестом и бантом на ленте. Именно эту награду получил Стахий Дмитриевич Никифоров 19 июня 1915 года.Не прошло и месяца, как ему 6 июля 1915 года вручают орден Святого Равноапостольного князя Владимира IV степени. Это - особо почетная награда офицерам за боевые отличия на полях сражений. Награжденные получали знак ордена - крест темно-красной эмали с черной каймой с мечами и бантом. Из архивной справки следует, что 11 августа 1915 года в бою Стахий Дмитриевич был в очередной раз ранен, на сей раз осколком шестидюймовой бомбы. Случилось это под местечком Кны-шин².

17 декабря 1915 года подпоручик Никифоров Стахий Дмитриевич был произведен в поручики, а 5 января 1916 года награжден орденом Святого Станислава II степени с мечами, вторично его этим же орденом наградили 1 января 1917 года. Мне известно, что отец был представлен и к ордену Святого Георгия, но не успел получить его из-за известных событий октября 1917 года.

1 марта 1916 года Высочайшим приказом поручика С. Д. Никифорова производят в штабс-капитаны со старшинством. С 20 декабря 1916 по 10 февраля 1917 года он назначается (временно) командиром батареи.

На этом сведения о пребывании моего отца на фронте обрываются. За более чем два с половиной года, проведенных в дейст-вующей армии ему пришлось неоднократно принимать участие в разных операциях - это были и наступления, и отступления, беспрерывные бои, сидение в мокрых окопах и стремительные изнуряющие марши, рукопашные схватки и артиллерийские дуэли. Дважды раненный, он за проявленную доблесть неоднократно поощрялся и повышался в звании. К середине января 1917 года он в 25 лет уже имел звание капитана со старшинством.

А на фронт уже приходили вести о беспорядках и волнениях в столицах империи. Свершившаяся 27-28 февраля 1917 года Февральская революция, отречение царя от престола застало офицера Никифорова на передовой и не могло его не потрясти, ибо с детских лет он воспитывался на идеях нерушимости Отечества, верности присяге и императору.( Кнышин - в те годы заштатный город Белостокского уезда Гродненской губернии (Украина), расположен в 24 км. от Гродно).

Генерал А. И. Деникин в своей книге "Очерки русской смуты" пишет по этому поводу так: "Русское кадровое офицерство в большинстве разделяло монархические убеждения, и в массе своей было, во всяком случае, лояльно:"

1 марта 1917 года вышел знаменитый приказ № 1, направленный якобы на демократизацию армии, но на самом деле взорвавший дисциплину в войсках и ускоривший их разложение.

В этот период безвременья штабс-капитан С. Д. Никифоров (вероятно, неожиданно для него) получает командировку в Гатчину, в военно-авиационную школу. 15 марта 1917 года он отчисляется от должности старшего офицера на фронте.

Через полстраны на медленно ползущих поездах, с бесчисленными остановками и пересадками Стахий Дмитриевич добирается до своего нового места назначения. В Москве он делает остановку, встречается с друзьями детства Конюшковыми.

(Забегая вперед, вспомню эпизод из 1956 года, когда я, будучи проездом в Москве навестила этих старинных друзей нашей семьи, хорошо помнивших всех нас. Тогда один из двух братьев принес мне фотопленку, сказав: "Вот пленка с фотографией твоего отца, воевавшего тогда на Румынском фронте. Стахий проездом в 1917 году останавливался у нас и оставил ее нам на память". Я и сейчас с волнением смотрю на эту фотокарточку, на которой мой отец - такой молодой и сильный.)

Из Москвы на поезде, следовавшем, как многие тогда, без всякого расписания, Стахий Дмитриевич направился в Петроград и, наконец, в Гатчину, в летную школу.

А дальше в архивной справке мы читаем о том, что "в приказах по Гатчинской авиационной школе от 28 марта 1917 года за № 113 5 значится штабс-капитан 25-й артиллерийской бригады Никифоров, произведенный в капитаны со старшинством 13 января 1917 года". Из приказов по военно-авиационной школе узнаем также, что 15 июня 1917 года в 20 часов на аэродроме г. Гатчина, самолет "Фарман", тип XVI № 25, управляемый капитаном Никифоровым, при взлете потерпел аварию, в результате которой будущий летчик вывихнул правый локоть и получил сильные ушибы, что привело к помещению его в Гатчинский дворцовый госпиталь. Из госпиталя он был выписан уже 25 июня, и 1 июля вновь был допущен к учебным полетам.

В приказе № 469 2 от 29 декабря 1917 года в списке лиц, удостоенных звания "военный летчик" значится окончивший в 1917 году курс обучения по I разряду военный летчик Стахий Дмитриевич Никифоров. Из другой архивной справки, из Центрального Государственного исторического архива Латвийской ССР, мы узнаем, что 26 октября 1917 года Стахий Дмитриевич Никифоров самовольно покинул Гатчинскую военно-авиационную школу и вообще службу в армии "в связи с ее разложением" (так написано в справке). Из этого можно предположить, что звание "военный летчик" ему было присвоено заочно, и весьма вероятно, что сам он об этом даже не знал. Но интерес отца к летательным аппаратам сохранился на многие годы. Хорошо помню, как в Риге меня, тогда еще совсем ребенка, отец водил на выставку аэропланов времен Первой мировой войны и внимательно к ним присматривался, рассказывая как вот именно на таком-то он летал сам, и даже потерпел аварию. Я очень этому удивилась, так как об этом эпизоде его биографии тогда еще ничего не слышала, но на мои расспросы отец скупо ответил, что вот было у него такое спортивное увлечение, приведшее к аварии, в результате которой он вывихнул руку в локте, и если бы не забота и мастерство медсестры-массажистки в госпитале, рука могла бы потерять свою подвижность.

Определенная изоляция Гатчинской школы военных летчиков от внешнего мира не мешала проникновению слухов о бур-ных событиях в Петрограде, во всей империи, о полном разложении армии, особенно ее запасных частей, о массовом дезертирстве солдат с фронтов, о полной неспособности правительства А. Ф. Керенского руководить страной и армией.

Добровольцы

Счастливую и великую родину любить не велика вещь. Мы ее должны любить именно когда она слаба, мала, унижена, наконец, глупа, наконец даже порочна. Именно, именно когда наша «мать» пьяна, лжет и вся запуталась в грехе, - мы не должны отходить от нее.

В. В. Розанов

В начале октября 1917 года бывший Верховный главнокомандующий генерал М. В. Алексеев был приглашен из Ставки в Пет-роград для участия в работе Предпарламента - Совета российской республики, где он окончательно убеждается, что остановить процесс разложения в армии невозможно без ее оздоровления и возрождения боевого патриотического духа русского офицерства. Будучи великим патриотом России, Михаил Васильевич понимал, что ждет страну с разрушением ее армии. В середине октября семнадцатого года, в преддверии большевистского переворота мудрый пожилой генерал создает в Петрограде тайную подпольную организацию, названную по имени ее создателя "Алексеевской". Целью организации было воссоздание дееспособной русской армии. В состав организации принимали, в первую очередь, офицеров запасных частей, офицеров, оказавшихся по каким-то причинам в столице, юнкеров из военных училищ и даже кадетов старших классов. Генерал Алексеев создавал офицерские "пятерки", во главе которых, как он записал у себя, становились "наиболее твердые, прочные, надежные и дельные руководители". В них он видел основу будущей армии - Добровольческой. К злополучному дню 25 октября 1917 года в организации насчитывалось уже несколько тысяч офицеров. Надо полагать, что патриотически настроенный, тяжело переживавший разрушение Отечества кадровый офицер-окопник ка-питан Никифоров тоже принял призыв генерала Алексеева. Михаил Васильевич учитывал возможность захвата власти большевиками, он хорошо понимал, что противостоять этому только что начавшейся формироваться военной организации будет сложно, и на этот случай имел договоренность с атаманом Донского войска А. М. Калединым о перебазировании организационного ядра будущей армии на Дон. Сразу после случившегося 25 октября 1917 года захвата власти большевиками генерал М. В. Алексеев 30 октября (12 ноября) обратился с воззванием ко всем офицерам и юнкерам подняться на борьбу с большевиками и отдал приказ о переброске всех своих вооруженных сил на Дон, куда направился и сам под видом купца в сопровождении адъютанта Шапрона дю Ларрэ. 2 (15) ноября 1917 года они прибыли в Новочеркасск. Туда же, на Дон, разными путями и для конспирации в разных обличиях последовали освобожденные из Быховского заключения генералы А. И. Деникин, А. С. Лукомский, С. Л. Марков, И. П. Романовский, И. Г. Эрдели и другие. 6(19) декабря 1917 года пробрался в Новочеркасск переодетый в нищего старика, заметно прихрамывающий от ранения в ногу будущий вождь Добровольческой армии генерал Л. Г. Корнилов.

Штаб генерала Алексеева расположился в здании бывшего лазарета на Барочной улице, в доме № 39. Этот дом и стал колыбелью Алексеевской организации. 2(15) декабря генерал М. В. Алексеев опубликовал обращение к офицерам с призывом спасти Родину. Эту дату и принято считать днем образования Добровольческой армии. (Интересно, что в архивной справке моего отца именно эта дата фигурирует как день его вступления в ряды Добровольческой армии).

В декабре 1917 года секретным приказом командующим Вооруженными силами Юга России был назначен генерал Л. Г. Корнилов, а 27 декабря 1917 г. (9 января 1918 г.) армию официально назвали Добровольческой, и в тот же день она перебазировалась в Ростов.

С середины ноября началась официальная регистрация вновь прибывших, которые заявляли о своем добровольном желании служить в течение четырех месяцев без денежного содержания, ограничиваясь лишь продовольственным пайком. Прибывавшие со всех концов империи добровольцы нередко не имели даже смены белья, сапог. Их надо было одеть, обуть, накормить, а денег у алексеевцев практически не было. Мой отец, капитан Стахий Дмитриевич Никифоров, пережив безуспешное наступление из Гатчины на Петроград казачьего корпуса генерала Краснова, простившись с родителями, которые волею судьбы (или войны) тоже находились тогда в Гатчине (Дмитрий Дмитриевич всю Первую мировую войну служил в интендантских частях и поэтому его супруга Мария Иоганновна могла находиться рядом с ним), переодевшись в штатское, последовал призыву генерала Алексеева и на попутных поездах направился в Новочеркасск.

Уезжая, Стахий Дмитриевич предложил отцу ехать на Дон вместе, но уже перешагнувший свое пятидесятилетие Дмитрий Дмитриевич ответил: "Хватит с меня, навоевался, разбирайтесь теперь сами". Таким образом, мои дедушка и бабушка, которым в Ригу выехать не удалось, остались в Гатчине, где им пришлось хватить лиха. Помню, как бабушка мне как-то рассказывала: "Мы оказались в революцию в Гатчине, и зимой 1917-18 годов пришлось нам изрядно поголодать. Дров тоже не было, а морозы стояли суровые, в комнате все замерзало. Я тогда сожгла все стулья, мебель, всё, что могло гореть, но и это нам мало помогало".

И вот, капитан С. Д. Никифоров, преодолев все трудности пути, вагонную вонь, матерную брань дезертиров и мешочников, заполнявших вагоны, висевших на подножках, располагавшиеся даже на крышах и вагонных переходах, наконец, добрался до Дона. Здесь уже было немало офицеров, будущих добровольцев. Выйдя из поезда и вздохнув свободно, Стахий Дмитриевич осмотрелся, и по-солдатски бодро зашагал в сторону Барочной улицы, где располагалась главная квартира генерала М. В. Алексеева. В дверях стоял строгий часовой в длиннополой шинели. В вестибюле висело объявление об условиях приема в Добровольческую армию. На первых порах - лишь кружка чая да кусок хлеба в столовой, никакого жалованья. Капитан Никифоров регистрируется, и ему определяют место в общежитии.

* * *

Молитва за Родину

(Написана одним из священников Белого движения)

Господи Боже сил!

Призри милостивым оком Твоим на зело страждующую страну нашу, в ней же за беззакония наша умножишася нестроения, и раздоры и междоусобия.

Господи Боже милосердный! Боже всемогущий, паки и паки припадаем Тебе и слезно в покаянии и умолении сердца вопием: помилуй землю Русскую, утоли вся раздоры и нестроения, умири сердца страстью обуреваемыя, вдохни мужество в сердца стоящих на страже благоустроения Отечества нашего и всех нас озари светом закона Твоего евангельского, возгрей сердца наши теплотою благости твоей, утверди волю нашу в воле Твоей.

Да якоже древле, тако и ныне и земле нашей, и внас, через нас прославится всесвятое имя Твое, Отца и Сына и Святаго Духа.

Аминь.

* * *

Так что же заставило опытного кадрового офицера, провоевавшего в действующей армии более двух лет, принять такое суровое решение - стать снова фронтовым офицером формирующейся на Дону российской Добровольческой армии. Ответ, видимо, прежде всего надо искать в том, что был Стахий Дмитриевич Никифоров сыном военного, с малолетства вдохнувшего воздух военных гарнизонов, постоянно находящимся в окружении русских офицеров и солдат, для которых девиз "За Веру, Царя и Отечество" был не пустым звуком, а незыблемым законом, всем смыслом их жизни.

Всех собравшихся в Новочеркасске добровольцев объединяла одна цель - недопущение поражения и гибели Отечества, продолжение войны с Германией, выполнение союзнического долга. Генерал А. И. Деникин в своих воспоминаниях очень четко расставил акценты в формулировке задач Белого движения: "Сохранение русской государственности (подчеркнуто мною. - Т. Н.) являлось символом веры генерала Алексеева, моей и всей армии". В большевиках же все видели немецких ставленников, желающих поражения России. Хочу напомнить, что Стахий Дмитриевич хорошо помнил рассказы своего отца о революционных бесчинствах 1905 года, которые тот наблюдал во время многострадального своего пути домой из Маньчжурии, с полей Русско-Японской войны. Теперь же на глазах самого Стахия Дмитриевича разыгрывалась аналогичная трагедия, но уже в более страшных, гигантских масштабах, и смириться с нею он не мог. Генерал барон Петр Николаевич Врангель позже писал: "Белое движение - добровольческое, есть борьба за освобождение России и восстановление ее государственности от самого небывалого, зловещего деспотизма, под гнетом которого погибает Отечество". Он же подчеркивал, что добровольный приход русских патриотов к генералам Алексееву и Корнилову в конце 1917 - начале 1918 годов, был сопряжен с большим риском и сознательным отказом от всего самого дорогого в личной жизни. Именно так думал и мой отец. Именно поэтому он встал под знамена Белого движения.

Но, к сожалению, все Белое движение не было так однородно патриотично, как хотелось бы многим. Примером тому можно считать ту картину, которую увидел Стахий Дмитриевич, прибыв на Дон. Донское казачество, всегда бывшее опорой государству Российскому, на сей раз повело себя очень своеобразно. И в столице Тихого Дона - Новочеркасске, и в окрестных станицах, казаки смотрели на все происходящее если не враждебно, то, по крайней мере, недобро, не оказывали добровольцам почти никакой поддержки. Можно было бы объяснить это тем, что казаки уже устали от почти трехлетней изнурительной войны, но, скорее всего, они постепенно и все глубже поддавались большевистской пропаганде и посулам сытой и мирной жизни без царя и помещиков. Разброд и смута среди казаков довела до отчаяния и самоубийства атамана Донского казачьего войска Алексея Максимовича Каледина³, написавшего в своем предсмертном письме: "Россия должна быть едина и должен быть положен предел сепаратистским стремлениям..."

Первые бои добровольцев с красными произошли уже 26 ноября (9 декабря) 1917 года у Балабановой рощи. Итогом этих боев стало взятие добровольцами 2 (15) декабря Ростова. Главные же схватки пришлись на конец января 1918 года в Таганроге и у Матвеева Кургана. В Таганроге восстали большевики. Первоначально сопротивление им оказали лишь юнкера местного училища, но противостоять превосходящим по численности красногвардейским отрядам они не могли и их потери были весьма значительны. Положение изменилось, когда на помощь юнкерам подошла рота во главе с Кутеповым ⁴⁵. Однако, опасность окружения Добровольческой армии заставило ее руководство пересмотреть оперативную обстановку и срочно вывести еще не готовые к серьезным боевым действиям части. Генерал Алексеев настоял на том, чтобы отступить к Екатеринодару, в надежде, что там можно будет соединиться с добровольческими кубанскими формированиями, а кубанские казаки поддержат борьбу против большевиков и объединятся с добровольцами для дальнейшей борьбы. Существенным аргументом в пользу этого решения было и возможность пополнить запасы продовольствия и фуража в зажиточных кубанских станицах.

Ледяной поход

Кто уцелел - умрет, кто мертв - воспрянет.
И вот потомки, вспомнив старину:
- Где были вы? - Вопрос как громом грянет,
Ответ как громом грянет: На Дону!
- Что делали? - Да принимали муки,
Потом устали и легли на сон.
И в словаре задумчивые внуки
За словом: долг напишут слово: Дон.

Марина Цветаева

В ночь с 8(21) на 9(22) февраля 1918 года в обстановке строгой секретности добровольческие части оставили негостеприимный Ростов и вышли в покрытую глубоким снегом степь. Начался поход, который историки назовут Первым кубанским, или Ледяным, походом. Зима в тот год стояла небывало для этих мест суровая: морозы, глубокий снег, бураны. Шли, казалось, в полную неизвестность, очень немногие понимали куда и зачем идут, но ропота не было, авторитет командира был тому порукой: "Корнилов знает, куда ведет!" Почти все добровольцы были плохо одеты и обуты, да и с продовольствием были серьезные проблемы. Кроме того, воинские подразделения сопровождал большой обоз, в котором находилось немалое число гражданских, в том числе и женщин - а каково-то было им в скудной одежде и туфельках... Но люди шли... На рассвете пришли в станицу Аксайскую, где их встретили очень недоброжелательно. Через два дня добрались до станицы Ольгинской, где остановились на несколько суток, чтобы подкормиться и обогреться.

Среди 3683 выступивших из Ростова участников этого ставшего легендарным похода шел и капитан-артиллерист Стахий Дмитриевич Никифоров, один из двухсот пятнадцати капитанов этого героического войска.

Поход продолжался восемьдесят дней, из которых сорок четыре проходили с боями, в том числе с двенадцатью сражениями. Прошли примерно 1050 верст - и это по ледяному бездорожью, пешком, с солдатской выкладкой, через метели и бураны. Впоследствии все участники похода были названы "первопроходниками" и их всегда окружал ореол мученичества. И именно первопроходники стали ядром и душой Белого движения. Замечательный русский писатель И. С. Шмелев так писал о них: "Этот подвиг - уход в ледяные степи имеет бессмертный смысл - отсвет Голгофской Жертвы... Этот подвиг - проявление высокого русского гражданства, в нем не было ни различия классов, ни возраста, ни пола, - всё было равно, едино, всё было - общая жертва жизнью... Ледяной поход вечен, как бессмертная душа в людях - негасимая лампада..." Генерал А. И. Деникин в своих воспоминаниях сказал по-военному более четко: "Тогда на всем необъятном просторе страны оставалось только одно место, где открыто развевался трехцветный национальный флаг, - это ставка Корнилова".

Впоследствии превопроходники были награждены знаком в виде тернового серебряного венка, пересеченного снизу вверх направо серебряным мечом, носившимся на Георгиевской ленте с розеткой национальных цветов.

Таким знаком был награжден и мой отец. Помню, как бережно он его хранил и в особо торжественные для него дни прикреплял к сюртуку. А его рассказы о Ледяном походе я помню с тех пор, как стала вообще что-то понимать. Названия донских и кубанских станиц - Ольгинская, Тихорецкая, Великокняжеская, Елизаветинская и многие другие - вошли в мое сознание после ярких и образных рассказов отца.

А вот значение награды он объяснил мне много позднее, когда мне было около десяти лет - на стуле висел защитного цвета френч, а рядом лежал знаменитый знак. Папа тогда собрался отдыхать, но я пристала к нему с вопросами и он рассказал мне и о награде и коротко о походе. Я думаю, что Ледяной поход он считал одним из главных событий своей жизни - как по содержанию, так и по смыслу. В каком конкретно подразделении он тогда находился по кратким архивным записям и материалам его "Дела" установить трудно. В нем есть такие строки (в "Постановлении на арест"): "В период Гражданской войны служил офицером в армии Деникина, участник Ледяного и Степного походов". И чуть дальше: "Служил младшим, потом старшим офицером в броневом дивизионе...", и далее: "...в кавалерийском полку". Но в каком полку и под чьим командованием - этого установить мне не удалось. Правда, есть у меня предположения, основанные на сопоставлении исторических фактов из исторической и мемуарной литературы.

После соединения с Кубанским войском генерала В. Л. Покровского⁶ и очередной реорганизации Добровольческой армии, были созданы три бригады, в одну из которых входила конница генерала И. Г. Эрдели⁷, которая включала в себя Первый конный полк, Черноморский конный полк, Кубанский пластунский дивизион и Конную батарею. Поскольку отец как-то упомянул, что в руководимом им подразделении воевали и офицеры, и солдаты, а сам он - артиллерист и хороший наездник, то можно с определенной уверенностью предположить, что его подразделение находилось в составе бригады или дивизии под командованием И.Г.Эрдели.

Но вернемся на поля сражений Гражданской войны, в которых участвовал мой отец. Главной целью генерала Л.Г.Корнилова в Первом Кубанском походе было взятие Екатеринодара (Краснодара). После упорных и кровопролитных боев и сражений с 23 марта (5 апреля) 1918 года началась подготовка к овладению кубанской столицей. Для начала было необходимо переправиться на правый берег Кубани. Ни мостов, ни брода не было, и добровольцы вынуждены были воспользоваться паромом у станицы Елизаветинской. Вот за этот паром и шли затяжные и жестокие бои. 27 марта (9 апреля) 1918 года два полка конницы генерала И. Г. Эрдели внезапной атакой все же захватили станицу и переправу через Кубань.

Жители станицы встретили добровольцев приветливо, а казаки стали в массовом порядке записываться в армию. Но на рассвете красноармейцы, сосредоточив свои силы между Елизаветинской и Екатеринодаром, открыли по станице орудийный огонь. Ответным ударом добровольцы обратили их в бегство. Из Елизаветинской Корниловский полк с развернутым трехцветным знаменем под звуки оркестра прошел по станице мимо хутора, в котором находился Л. Г. Корнилов. Это была последняя встреча полка со своим прославленным командиром, имя которого его офицеры и солдаты прославили в дальнейших боях. Прославленный военачальник погиб от шального снаряда 31 марта (13 апреля) 1918 года. По поводу его гибели генерал А. И. Деникин в своих мемуарах написал: "Неприятельская граната попала в дом только одна, только в комнату Корнилова... и убила только его одного..."

Стахий Дмитриевич в своих воспоминаниях имя Лавра Георгиевича произносил всегда с благоговением. Тогда, в Елизаветинской отец принимал участие во всех боях и там же получил штыковое ранение. Судя по тому, что он вскоре вернулся в строй, оно не представляло серьезной опасности.

Вновь назначенный Верховный главнокомандующий генерал А. И. Деникин приказал отходить от так и не взятого города. 1 (14) апреля 1918 года из Елизаветинской в ночной тишине потянулись на север колонны добровольцев и почти полторы тысячи повозок с ранеными. Конная бригада генерала И. Г. Эрдели, в которой, как я полагаю, служил и мой отец, прикрывала их отступление.

... Уходили на север. По приказу командования была оставлена приведенная в негодность, чтобы не досталась противнику, часть техники, предельно облегчены обозы. Шли молча, не зная четко куда. Над колоннами, как туча, простерлось отчаяние, уже были отмечены случаи самоубийства. Кубанские казаки, примкнувшие к добровольцам, потихоньку разбегались, расходились по хуторам. Были случаи дезертирства и среди солдат и даже офицеров. Отступление от Екатеринодара сопровождалось почти непрерывными боями. Иногда казалось, что противник везде - сзади, впереди, на флангах. Несколько поднял настроение успешный бой с красными у станицы Медведовская, где добровольцы благодаря смелости и находчивости генерала С. Л. Маркова⁸ сумели сорвать наступление противника. Настроение добровольцев несколько улучшилось. К тому же в середине апреля стало известно о том, что на Дону против большевиков восстали казаки, да и кубанцы потихоньку стали возвращаться в ряды Добровольческой армии. Боевая удача помаленьку вспоминала про добровольцев. В конце апреля они заняли станицы Пашковскую, Ново-Михайловскую, Екатериновку, станцию Крыловская, то есть выходили на намеченные командованием Вооруженных сил Юга России рубежи. Таким образом, Первый кубанский "ледяной" поход, закончился 30 апреля (13 мая) 1918 года. Штаб армии и командование расквартировались в станице Егорлыцкой, на юге Донской области.

* * *

Прошло более полустолетия со времени того легендарного похода. Я стою во дворе Московского геолого-разведочного ин-ститута и беседую со своей будущей руководительницей аспирантуры профессором Софьей Авраамовной Юшко. Знакомясь со мной и очаровывая своим лучистым доброжелательным взглядом, она вдруг (уж не помню по какому поводу) стала рассказывать о своей родной станице Елизаветинской. Рассказ этот меня озадачил: слова "станица Елизаветинская" звучали как что-то очень близкое и знакомое. Я заметила: "Не могу понять, но я почему-то очень хорошо помню это название..." И тогда Софья Авраамовна, пристально посмотрев на меня, спокойно сказала: "У станицы Елизаветинской погиб генерал Лавр Георгиевич Корнилов, а ваш отец, белый офицер был рядом. Я все помню, как все это происходило". Она тогда не сказала, что гибель ее отца-казака тоже связана с этим событием.

Есть и у меня версия, основанная на словах близких и смутных воспоминаниях о рассказах отца. Согласно ей Стахий Дмитриевич был в числе приближенных к генералу Л. Г. Корнилову офицеров и на момент его трагической гибели 31 марта (13 апреля) 1918 года находился в непосредственной близости и стал непосредственным свидетелем гибели вождя.

* * *

...Да! Проломилась донская глыба!
Белая гвардия - да! - погибла...
...Перекрестясь на последний храм,
Белогвардейская рать - векам.

Марина Цветаева

22 июня (по новому стилю)1918 года основательно пополнив свои ряды добровольцами и казаками Белая армия выступила во Второй кубанский поход. В задачу этого похода входило освобождение от власти большевиков Кубани с ее столицей Екатеринодаром и Черноморского побережья.

Первоочередной задачей было овладение станциями Тихoрецкая и Торговая - для перекрытия железнодорожного сообщения из Центральной России к Царицыну.

Выступающая в поход Добровольческая армия была переформирована, были пополнены личным составом уже испытанные в боях подразделения и сформированы новые. Для нас представляет наибольший интерес Первая конная дивизия, которой командовал генерал от кавалерии Иван Георгиевич Эрде-ли. В ее состав входил и Первый кубанский (Корниловский) конный полк, в котором, как я предполагаю основываясь на записи в его Деле, служил артиллерии капитан С. Д. Никифоров. Да и запомнившиеся мне по рассказам отца названия станций Тихорецкая, Торговая, станицы Кореневская, Выселки, Белая Глина, Березанка и др. совпадают с упоминаемым историками боевым путем дивизии. Коннице генерала И. Г. Эрдели и приданной ей конной артиллерии была поставлена задача выйти к железнодорожной станции Тихорецкая. Кавалеристы свою задачу выполнили, но путь их сопровождался непрерывными схватками и боями. Дело в том, что помимо главного противника приходилось громить разбойничьи банды, называвшиеся "зелеными", так как они обычно скрывались в лесах. В этих жестоких кровопролитных и упорных боях, рукопашных схватках, никто никого не щадил, пленных, как правило, не брали. Потери добровольцев были огромны, до 25-30% личного состава. (Эту невероятную жестокость генерал А. И. Деникин в своих мемуарах называл "Проклятой русской действительностью".) И все же 3 (16) августа Екатеринодар был взят. Город приветствовал своих освободителей. Потом были очень тяжелые бои за Армавир, который многократно переходил из рук в руки, и только 13 (26) октября был взят добровольцами из дивизии генерала Казановича. Успешно развивая свое наступление, войска Белой армии к началу 1919 года заняли весь Северный Кавказ.

Но, как я предполагаю, в завершающих боевых действиях по освобождению от большевиков Северного Кавказа капитан Стахий Дмитриевич Никифоров не участвовал, и причиной тому могли быть следующие обстоятельства. В конце августа 1918 года, уже после того, как добровольческими войсками был взят

Екатеринодар, туда прибыл генерал П. Н. Врангель, который был временно назначен командиром Первой конной дивизии вместо генерала И. Г. Эрдели, командированного в Грузию для переговоров с грузинским руководством, отношения с которым складывались непросто.

Сопровождать генерала И. Г. Эрдели в качестве офицера по поручениям был отправлен капитан С. Д. Никифоров.

Я хорошо помню, как я в детстве, начитавшись книжек о Кавказе, я спросила отца: "Папа, а ты бывал в Баку?", на что получила лаконичный ответ: "Нет, в Баку я никогда не бывал, а вот в Батуме и в Тифилисе побывать пришлось, даже грузинскую песенку запомнил". И папа, улыбнувшись, запел: "Если ты меня не любишь, я в реку Куру пойду, ты меня больше не увидишь, я как рыбка поплыву... Ай джан-джан-джан, були-були...". Отец вспоминал красоты Тифлиса, Батума, Кавказских гор, и, видимо, это были теплые воспоминания о времени блаженного отдыха после месяцев невзгод и лишений, кровавой действительности гражданской войны.

Но приятная командировка закончилась, и по возвращении из нее капитан С. Д. Никифоров получил назначение в действующую армию, воевал в Терско-Дагестанском крае (в своих воспоминаниях он часто упоминал Владикавказ), пока свирепствовавший и уносящих тысячи молодых жизней в обеих противоборствующих армиях тиф не уложил его на больничную койку. Молодой организм и заботливость врачей и сестры милосердия Веры Нагорной, рассказ о которой впереди, сумели преодолеть болезнь, и в мае Стахий Дмитриевич снова в строю. Шли тяжелейшие наступательные бои на Царицынском направлении. Отец попал в состав Кавказской (Кубанской) армии под командованием генерала П. Н. Врангеля (позднее - генерала С. Г. Улагая9). Бои шли в районе станции Великокняжеская (Улагай Сергей Георгиевич (1875-1947) - генерал-лейтенант. В Добровольческой армии с весны 1918 года на должностях начальника 2-й Кубанской казачьей дивизии, 2-го Кубанского казачьего корпуса, командира конной группой. Руководил десантом Белой армии на Кубань (Улагаевский десант) в 1920 г., после неудачи которого уволен Врангелем из армии и эмигрировал в Европу). (Пролетарская), затем армия подошла к реке Маныч, которую ей предстояло форсировать. Но задача эта оказалась не из простых - дно неглубокой реки было илистое, вязкое. Для переправы орудий и боезапаса был сооружен настил из досок, и несмотря на непрерывный обстрел со стороны неприятеля задача была выполнена. За рекой на северо-восток простиралась безбрежная солончаковая калмыцкая степь, местами перерезанная солеными бочагами. Пресной воды нет, нечем поить лошадей. Май в Калмыкии холодный, а укрыться от пронизывающего степного ветра негде, жилья тоже по пути никакого не было - отступающий в направлении Царицына неприятель все разрушил. Часто приходилось вступать в стычки с арьергардными частями красных, бои были жестокими и кровопролитными. Печальный перечень всех этих напастей дополнялся трудностями с организацией связи между подразделениями, проблемами со снабжением, разрушенными дорогами и железнодорожными путями.

В районе города Калач снова переправа - на сей раз через Дон. До Волги оставалось совсем немного. Царицын опоясывало несколько линий укреплений. Окопы были усилены проволочными заграждениями. Артиллерия обеспечивала достаточную защиту подступов к городу. Противник непрерывно получал подкрепление в личном составе.

В конце мая генерал П. Н. Врангель отдал приказ генералу С. Г. Улагаю силами Второго Кубанского корпуса наступать с юга на Царицын. В состав этого корпуса входила и Третья пластунская бригада, в составе которой находился и капитан С. Д. Никифоров.

После нескольких жестоких атак Второй кубанский корпус занял Теплые Воды и оказался в десяти верстах от города. Однако сильная артиллерия судов речной флотилии противника затрудняла наступление с юга, и его пришлось приостановить. 1 июня после необходимой перегруппировки большая группа войск, в составе которой находилась и 3-я пластунская бригада, перешла в наступление. Бои продолжались до 2 июня. Двухдневное сражение, к сожалению, было сопряжено с большими людскими потерями, полегло более тысячи человек, оставшиеся в живых люди и лошади падали от утомления, боезапас орудий заканчивался, а овладеть Царицыным так не удалось. Эти неудачные атаки заставили генерала П. Н. Врангеля отдать приказ об отступлении. Надо было ждать подкреплений.

К середине июня к Царицыну прибыло значительное количество живой силы, артиллерии (в том числе и тяжелой), танков и бронепоездов. В ночь на 16 июня ударная группа генерала С. Г. Улагая, усиленная четырьмя танками, тремя броневиками и тремя бронепоездами начала наступление. Одним из бронепоездов командовал капитан С. Д. Никифоров.

Наступление на других направлениях обеспечивали соединения генералов Покровского и Шатилова10.

На сей раз оборона красных дрогнула и они поспешно отступили на север. В качестве трофеев белыми были захвачены два бронепоезда, много орудий и пулеметов, 131 паровоз, около 10 000 вагонов, из которых 2085 были заполнены артиллерийскими боеприпасами и интендантскими грузами. 18 июня 1919 года, после сорока дней боев, кровопролитных атак белые части преодолели сопротивление противника и вошли в Царицын.

Архивная справка свидетельствует, что капитану 3-го Кубанского казачьего пластунского артиллерийского дивизиона Никифорову Стахию 30 июня 1919 года присвоено звание полковник. Столь резкое повышение в звании свидетельствует о серьезном вкладе Стахия Дмитриевича в битве за Царицын.

После непродолжительного отдыха началось преследование отступающего противника, сопровождаемое новыми боями. Значительное сражение состоялось на Волге, у Камышина. Отец нередко в своих рассказах упоминал этот город. Здесь опять пришлось испытать ставшие, к сожалению, привычными напасти: жару и недостаток в снабжении. Тогда единственной транспортной артерией для добровольцев была Волга. Бои под Камышиным продолжались до 15 июля, когда, наконец, город был взят. При этом белые захватили значительное количество трофеев, что в условиях сложности в налаживании службы тыла и при почти полном отсутствии коммуникаций было очень важно. (10 Шатилов Павел Николаевич (1881-1962) -В Добровольческой армии с лета 1918 года. Генерал-лейтенант. Начальник 1-й конной дивизии, затем начальник штаба Добровольческой, затем Кавказской, а с 1920 г. врангелевской армий. Эмигрировал)

Дальнейшие бои, в которых в 1919 году участвовал отец, проходили в пустынной, безводной степной местности, в которой унылый ландшафт лишь изредка "украшался" солеными озерами. Наиболее крупные из них - Эльтон и Баскунчак - и поныне известны как места добычи высококачественной поваренной соли.

К сожалению, захват Камышина был последней серьезной удачей Белого движения Юга России. Красноармейские части все более жестко оттесняли Белую армию на юг, вплоть до Новороссийска. Отец прошел этот горестный путь вместе со своей частью и завершил военную службу в Крыму (уже в октябре 1920 года). Так закончилась для него Большая Война, начавшаяся в 1914 году.

Как добирался Стахий Дмитриевич до Риги неизвестно, но встреча с родными и близкими все же состоялась и ему удалось обнять жену, родителей, сестру Зину и крохотульку-племянницу, крестным отцом которой он стал очень скоро.

³ Каледин Алексей Максимович (1861-1918) - генерал от кавалерии, руководитель борьбы казаков против советской власти на Дону в 1917-1918 гг. В июне 1917 г. избран атаманом Донского казачьего войска. Возглавил антисоветский мятеж (1917-1918). В условиях безнадежного положения, вызванного успешным наступлением войск Красной армии сложил с себя все полномочия и застрелился.

⁴ Юнкера - воспитанники военных училищ в дореволюционной России.

⁵Кутепов Александр Павлович (1882 -1930) - белогвардейский генерал от инфантерии. В Добровольческой армии с начала ее формирования на должностях от командира роты до начальника 1-й пехотной дивизии, затем командовал корпусом и армией у Врангеля. В ноябре 1920 года эвакуировался с остатками Белой армии в Галлиполи (Турция)

⁶ Покровский Виктор Леонидович (1889-1923) - генерал-лейтенант. В январе 1918 года сформировал вооруженный отряд и в марте соединился с Добровольческой армией, где занимал должности (последовательно) командира конной бригады, дивизии, конного корпуса. С декабря 1919 года - командующий Кавказской армией. С 1920 года в эмиграции.

⁷ Эрдели Иван Георгиевич (1870-1939) - генерал от кавалерии. В Добровольческой армии командовал конной бригадой и конной дивизией. В 1919 году был назначен главнокомандующим войсками Северного Кавказа и Терско-Дагестанского края. В 1920 г. эмигрировал во Францию.

⁸Марков Сергей Леонидович (1878-1918) - генерал-лейтенант. В Добровольческой армии был начальником штаба дивизии, командиром сводного офицерского полка, командиром пехотной дивизии. Смертельно ранен в бою.

Уникальная фотография

Баржа на Оби

Тамара Никифорова

СТАХИЙ ДМИТРИЕВИЧ

Содержание