СКАУТЫ

Баржа на Оби

Тамара Никифорова

Будь готов, разведчик, к делу честному,
Трудный путь лежит перед тобой...
Глянь же смело в очи неизвестному,
Бодрый телом, мыслью и душой.
В мире много горя и мучения.
Наступила страдная пора.
Не забудь святого назначения -
Стой на страже правды и добра.

(Из гимна русских скаутов)

Аннексию Латвии Советским Союзом в нашей семье восприняли со смешанными чувствами, но в общих чертах относительно спокойно. Этому способствовала тогдашняя напряженная обстановка в Европе и умелая дезинформация о внутреннем положении в СССР. Радио, газеты непрестанно восхваляли советский строй, молодежь не без удовольствия распевала песни Дунаевского. Даже отец как-то воспрял духом: как же - он опытный кадровый офицер-артиллерист, специалист, и в грядущей войне (а в том, что война начнется очень скоро, он был уверен) его знания и опыт не могут не пригодиться. Он скупил все доступные советские книги по артиллерии и, внимательно просмотрев их, пришел к выводу, что артиллерийское дело в СССР находится на достаточно высоком уровне. Впоследствии, 14 июня 1941 года, когда в доме шел обыск, и эта литература была обнаружена на книжной полке, ее тоже использовали как улику, подтверждающую, что отец изучал эти книги в целях шпионажа. А тогда, в июне 1940-го, его наивность доходила до того, что он собирался пойти в военный комиссариат и предложить свои услуги Красной армии.

Но очень скоро всем стало очевидно, что никакой эволюции советского строя не произошло. Репрессии начались почти одновременно с входом Красной армии в Ригу, еще до официального провозглашения Советской Латвии в июле 1940 года.

Как теперь известно из литературы и архивных данных, «доблестные советские чекисты» еще в двадцатые-тридцатые годы, т. е. задолго до прихода советской власти, широко и умело внедряли в различные общественные организации Латвии своих осведомителей и провокаторов. Слухи об арестах поползли по Риге уже с середины июня 1940 года. «Черная Берта» - тюремная машина - разъезжала по улицам города даже днем, наводя ужас на обывателей. Мне тоже как-то пришлось увидеть эту, показавшуюся мне огромным чудовищем, машину, и мое маленькое сердечко тогда замерло от страха.

* * *

Понятно, что все эти сообщения внесли тревогу в нашу семью. Отец, приезжая с работы и стараясь говорить спокойно, рассказывал маме об аресте кого-нибудь из знакомых. А знакомых у него было очень много - это и сослуживцы по царской и Белой армиям, это и члены Русского клуба, это и сотрудники газеты «Сегодня», и еще многие и многие: Папа был общительным и активным человеком, круг его интересов не ограничивался семьей, службой или разговорами с единомышленниками. Он хотел быть полезным для многих, но всему предпочитал работу с русскими скаутами.

Пожалуй, стоит сделать небольшое отступление и рассказать об этом молодежном движении, охватившем значительный круг молодых людей тех лет.

Движение скаутов возникло в Англии в 1907 году после англо-бурской войны. Его целью стало воспитание молодежи в духе патриотизма, строгой религиозности, сохранения духовных ценностей, созданных предшествующими поколениями, и строгого соблюдения дисциплины. Поощрялись активные занятия спортом, особенно теми его видами, которые закаляют характер, совершенствуют физические возможности человека.

В Латвии начало скаутскому движению положил генерал Гоппель (в 1920 году), который и являлся президентом этой организации в стране. Среди скаутов были молодые люди разных национальностей, они объединялись в дружины, из которых три (100-я, 134-я и 175-я) представляли русских юношей и девушек. Дружины в свою очередь подразделялись на отряды-группы. Младшие скауты (8-12 лет) назывались «волчата», при посвящении в скауты они давали торжественное обещание. Старшие, называвшиеся роверами, становились помощниками руководителей дружин. Были у скаутов свои отличительные и наградные значки. Мальчики носили форму защитного цвета с темно-зеленым галстуком, а девочки (их называли гайдами) - темно-зеленые платья и тоже галстук. Скауты должны были неукоснительно соблюдать все положения устава и скаутских заповедей. Все члены отряда или дружины собирались на сборы, где с ними проводились разнообразные и увлекательные занятия - читались лекции по литературе, истории, их учили оказывать первую медицинскую помощь, знакомили с основами топографии и геодезии, маршрутной съемке и ориентированию с помощью компаса и карты. Занятия перемежались вечерами отдыха, часто тематическими. Летом скауты выезжали в загородные лагеря, где жили в полевых условиях: ночевали в палатках, сами готовили на кострах еду, обучались плаванью и гребле, ходили в увлекательные походы.

Все это, конечно, увлекало детей. Но скаутское движение не было таким тотальным, как потом пионерская организация. Обычно в классе школы или гимназии можно было увидеть лишь трех-пятерых скаутов, т. е. примерно 10 процентов учащихся. Кстати сказать, когда Надежда Константиновна Крупская приступила к созданию советской пионерской организации, она именно у скаутов позаимствовала многие элементы атрибутики, устава, торжественного обещания, построений-линеек, конечно же придав всему этому соответствующее идеологическое наполнение.

В Латвии для оказания помощи русскому скаутскому движению в 1933 году было создано «Общество друзей гайд и скаутов русской национальности», в число членов которого входил и Стахий Дмитриевич Никифоров. После государственного переворота К. Ульманиса скаутское Общество было закрыто политическим управлением Латвии (это случилось в 1935 году), но мой отец вплоть до лета 1940 года продолжал активно заниматься с ребятами. По его инициативе для русских скаутских дружин было арендовано просторное сухое полуподвальное помещение на улице Ноликтавас, 5. Там и проходило большинство сборов, собраний, торжественных линеек и праздничных концертов.

Мы жили на верхнем этаже этого же дома, и ключи от скаутской «штаб-квартиры» хранились у нас. Мне, тогда уже подростку, было поручено передавать их, по необходимости, скаутам. Всех их я уже знала в лицо, чаще всего к нам заходили ровера, и общением с ними я очень гордилась.

Меня заинтересовала жизнь скаутов, и я очень хотела стать гайдой, но отец не приветствовал этого стремления, и оно так и осталось неосуществленным. Однако, на сборы скаутских дружин, особенно на торжественные, он брал меня часто. Особый восторг вызывали у меня летние скаутские лагеря, костры, линейки, тренировки по плаванью и гребле. Заметив мой интерес к бивачной жизни, отец где-то в 1938-1939 годах преподнес мне не совсем обычный для девочки подарок: небольшую лодку, окрашенную в защитный зеленый цвет, рюкзак, полный набор рыболовных принадлежностей и (верх мечтаний!) настоящую двухместную брезентовую палатку, т. е. полное туристическое снаряжение, как сказали бы сейчас. Радость была велика, и я очень скоро научилась обращаться со всем этим богатством. Ну, а плавать-то я умела уже в семь лет! Этот подарок сыграл большую, если не основную, роль в выборе профессии и становлении всей моей будущей жизни.

* * *

Возвращаясь к рассказу о репрессиях, начавшихся уже в июне 1940 года и продолжавшихся до самого начала войны, остановлюсь на арестах и дальнейшей судьбе некоторых скаутов-роверов и руководителей дружин, многих из которых я знала с самого раннего детства.

В Латвийском государственном архиве сохранились следственные дела на арестованных в те годы. С некоторыми материалами мне удалось ознакомиться, и я приведу факты, уже ставшие историческими.

Одними из первых жертв репрессий новой власти стали члены русских общественных организаций. В страшную ночь на шестое июля 1940 года арестовали и скаутов-роверов. Трудной, подчас страшной сложилась жизнь этих молодых людей.

Борис Александрович Григорьев (1914-1986) провел в тюрьмах и лагерях восемнадцать лет, но все-таки вернулся в Ригу в 1971 году.

Сергей Аркадьевич Белогрудов1 (1915-1977) прошел тюрьмы Риги, Минска, Москвы, колымские лагеря и ссылку в Магаданской области. Вернулся в Ригу больным. Преодолев тяжелую болезнь, окончил Латвийский университет. (1 Б. А. Григорьев и С. А. Белогрудов являлись также членами рижской студенческой корпорации «Рутения». Корпорацию основали в 23.04.1929 г. студенты Латвийского университета, она имела свой девиз и герб.)

В ту же ночь был арестован Алексей Шорин, которому я не раз вручала ключи от скаутской «штаб-квартиры», ровер-скаут сотой дружины и член Народно-трудового союза нового поколения (НТСНП). Судьба его мне неизвестна.

Тогда же были арестованы и роверa Анатолий Робертович Зандовский и Александр Ульянович Заливако.

На допросе (Дело № 7609) ровер-скаут Александр Заливако рассказал о себе: родился в 1916 году в Орле, в Риге жил на Московском форштадте. В 1927 году был принят в отряд скаутов, стал «волчонком». Принимал участие в работе русского спортивного клуба «Сокол». Окончил основную школу (т. е. шесть классов). Следователи задают Александру разнообразные вопросы, но все же придерживаются установленного трафарета: интересуются чем занимались скауты в летних лагерях и в зимнее время. Молодой человек рассказывает, что проходили военную подготовку, изучали оружие, стреляли. Задается вопрос: «Кто проводил занятия со скаутами?» Заливако отвечает, что слушал лекции Василия Васильевича Преображенского2. Учебные занятия-лекции проводились также студентом-скаутом и членом студенческой корпорации «Рутения» А. С. Белогрудовым, Н. В. Радецким (о котором я расскажу чуть позднее) и другими.

Следователи спрашивают, с кем общался и встречался Александр Заливако во время скаутских сборов и занятий. Ровер называет многие фамилии, в частности Владимира Яковлевича Островского, руководителя одной из групп, якобы готовивших-ся для переброски в СССР. В группу входили также Линк, Егоровы и Кира Андреевна Верховская3 (я ее запомнила по скаутским сборам, на которых она часто бывала, особенно если они проводились за городом. Она читала скаутам газеты, рассказывала об СССР, особо обращая внимание на то, что очень многие люди в Союзе недовольны советской властью). ((Василий Васильевич Преображенский (1897-1941) - приват-доцент Русского института университетских знаний в Риге, богослов. Преподавал также в рижских гимназиях. Автор ряда книг и статей. Был арестован 14 июня 1941 года и умер 21 октября 1941 г. в Усольлаге (г. Соликамск, Пермской области).

3 Верховская Кира Андреевна (1907-1980). В Латвии с 1923 года. Журналистка газет «Сегодня» и «Для Вас». По мнению многих ее современников была провокатором и сотрудничала с НКВД (Балтийский архив. Том IV. С. 134)

Неоднократно Александр называл на допросах имя руководителя русских скаутских дружин Владимира Леонтьевича Брунса, упоминал руководителя группы роверов Владимира Конрада, начальника отряда Константина Романовича Портного (преподавателя Закона Божьего, который состоял в скаутах более пятнадцати лет). Было названо и имя Ивана Смилтена, который в 1925 году приехал из России. В Деле следователь пометил, что И. Смилтен - сотрудник и осведомитель НКВД.

На последующих допросах следователь вновь спрашивает о В. Л. Брунсе. А. Заливако показывает, что Брунс с 1939 года был начальником всех русских скаутских дружин (№№ 100, 134 и 175). Рассказывает, что Брунс ругал тех русских, которые удирали в 1939 году в Германию, и говорил: «Пусть меня расстреляют русские, но драться на стороне немцев - ни за что!» Рассказывая о В. Л. Брунсе, Александр упомянул и то, что Владимир Леонтьевич состоял в рижском Русском просветительском обществе, в работе которого принимали активное участие и другие руководители скаутского движения в Латвии и ровера [Г. Ф. Русские в двовоенной Латвии. С. 186-189].

Коротко об этом обществе. Рижское Русское просветительское общество было основано 31 января 1926 года. Его бессменным председателем стал выдающийся общественный деятель Елпифидор Михайлович Тихоницкий (1875-1942). Свою главную задачу Рижское русское Просветительское общество видело в пробуждении духовных интересов, русского национального самосознания и в демонстрации красоты и силы русской культуры. Центральными событиями в работе организации были ежегодные Дни русской культуры, которые помимо всего прочего имели неоценимое значение для национального воспитания русской молодежи, следовательно, и скаутов.

Судьба Е. М. Тихоницкого оказалась трагичной. Его арестовали в июне 1940 года, затем вывезли в Астрахань, приговорили к расстрелу, но приговор в исполнение привести не успели, так как Елпифидор Михайлович скончался в тюремной больнице от болезни сердца 21 мая 1942 года.

Арестованный одновременно с Александром Заливако Анатолий Робертович Зандовский в своих показаниях (Дело № 7608) сообщает, что родился он в 1915 году в Подмосковье, в Горках. В Риге работал рабочим-шлифовальщиком стекла, ровер-скаут с 1936-1937 гг. Одновременно занимался в русском спортивном клубе «Сокол». В скаутской морской дружине состоит с девяти лет. Вопросы, которые ему задавал следователь, идентичны тем, которые задавались А. У. Заливако. Часто они носили откровенно провокационный характер, и измученные допросами подследственные иногда невольно отвечали на них именно так, как этого хотел следователь. В первую очередь задавались вопро-сы, касающиеся руководителей скаутского движения. В целом А. Р. Зандовский повторяет то же, что показывал А. У. Заливако, но иногда упоминает и другие существенные детали. Так, он рассказывает, что В. Л. Брунс, в прошлом белый офицер, распространял среди скаутов журнал «Часовой». Этот легендарный журнал много лет редактировал В. В. Орехов - председатель Российского национального объединения. «Часовой» был основным печатным органом Русского Общевоинского Союза (РОВС) - оплота русской белой военной эмиграции и издавался с января 1929 года в Париже, а позднее - в Брюсселе. В журнале публиковались официальные документы и постановления РОВС'а, некрологи на воинских чинов, волей судьбы оказавшихся в странах, где осели русские эмигранты, и многое другое, касавшееся эмигрантской жизни. Журнал придерживался идеологической линии, сформированной генералом П. Н. Врангелем и его последователями.

Отец регулярно, в течение многих лет, вплоть до 1940 года выписывал «Часовой». Ежемесячно незнакомый молодой человек приносил аккуратную бандероль с очередным номером. Случалось по звонку подходить к двери мне, и тогда бандероль принимала я. К журналу отец относился очень бережно, и когда я подросла, давал читать его и мне, объясняя события и излагая свой взгляд на них, характеризовал людей, о которых в журнале было написано. Помню, как он обратил мое внимание на фотографию А. В. Колчака, сказав задумчиво: «Отличный был адмирал и ученый, а вот Верховный Правитель из него не получился:»

По всей вероятности, к В. Л. Брунсу этот дорогой по стоимости журнал поступал от отца, так как они были друзьями и коллегами по скаутскому движению.

Упоминает А. Р. Зандовский на допросах и друга В. Л. Брун-са - руководителя скаутской дружины Н. В. Радецкого и других активистов движения.

Допросив скаутов, каждого по отдельности, следователь устроил им очную ставку, что их окончательно сломило.

Следствие длилось около двух месяцев. После изнурительных допросов молодых людей заставили признаться, что они являлись членами рижского отделения Народно-трудового союза нового поколения, которое проводило свою деятельность через 100-ю скаутскую дружину небольшими группами, причем члены одной группы могли не знать членов другой.

Что же представляла собой эта организация - Народно-трудовой союз нового поколения, первоначально именовавшийся Национальным союзом русской молодежи?

Эмигрантская русская молодежь двадцатых годов остро переживала трагедию родной страны и искала ответ на мучительный вопрос: как и почему все произошло? Особенно большое влияние на формирование ее мировоззрения оказал известный русский философ, один из идеологов Белого движения Иван Александрович Ильин, который по приглашению Русского академического общества неоднократно (в 1931, 1934, 1935, 1937 годах) выступал в Риге с публичными лекциями и участвовал в закрытых собеседованиях. Он призывал к противлению злу силой.

Русская эмигрантская молодежь, избравшая путь борьбы с коммунизмом, собиралась в кружки в городах Болгарии, Югославии, в Праге, Париже, Варшаве, Берлине. Поначалу разрозненные, эти кружки осенью 1928 года в Белграде объединились в Союз русской национальной молодежи - СРНМ. В июле следующего года в болгарском городе Велико-Тырново состоялся Первый съезд Национального союза русской молодежи (НСРМ), провозгласивший: «Дело Союза -продолжение Белой борьбы!» Наконец, в Белграде на съезде, проходившем с 1 по 5 июля 1930 года, завершилось окончательное слияние разрозненных кружков и организаций русской патриотической молодежи в единую мощную организацию. В разных странах, во всех подразделениях Союза проводилась активная организационная и про-пагандистская работа. НСРМ не порывал связей с Русским об-щевойсковым союзом (РОВС), но понимал и необходимость независимости от него, разрабатывая собственную идеологическую доктрину, чтобы в своей борьбе избежать всех тех ошибок, которые привели Россию к катастрофе.

Второй съезд НСРМ состоялся в конце декабря 1931 года. На нем было решено подчеркнуть независимость политической док-трины Союза и переименовать Национальный союз русской молодежи в Национальный союз нового поколения (НСНП). На этом съезде была определена и основная задача нового Союза - подготовка национальной революции в России. Отделения и группы НСНП образовывались почти во всех странах, где находилась русская эмиграция. В каждом отделении по хорошо разработанным программам налаживалась работа по национально-политической подготовке русской молодежи, проводились собрания с чтением докладов и лекций на идеологические, исторические темы, доводилась информация по текущим проблемам патриотического движения. Особо уделялось внимание изучению внутренней и внешней политики СССР. В первые годы своего существования НСНП призывал к боевым действиям в Советском Союзе, т. е. террору.

Вполне естественно, что ОГПУ, а позднее НКВД без восторга приняли сообщения о новой зарубежной антисоветской организации и не без успеха внедряли своих секретных агентов и осведомителей в ее ряды.

В начале 1936 года организация получила новое наименование - Национально-трудовой союз нового поколения (НТСНП). (Хочется подчеркнуть в названии слово «трудовая».) Исполнительное бюро Союза находилось в Белграде, в стране, не признававшей большевиков, однако органы НКВД протянули свои щупальца и туда, сумев завербовать к себе на службу некоторых эмигрантов, состоявших в рядах РОВС'а.

В Риге НТСНП осуществлял свою деятельность через 100-ю скаутскую дружину.

Нам никогда не станет известно, какими методами следователь выбивал показания роверов, что заставило их выдать других членов организации, но, к сожалению, поименно они назвали многих: Валерия Пчелку, который занимался вопросами культуры и политикой, ровера 100-й дружины студента Алексея Шорина, Николая Касперского, также студента Латвийского университета: Заполучив имена, следователи потребовали рассказать о целях и задачах НТСНП, и также получили исчерпывающий ответ. Вот как он представлен в «Деле»: главная задача НТСНП состоит в свержении советской власти и возвращении СССР исторического названия Россия; объявление коммунистической партии вне закона; возрождение в России капиталистического строя.

Наконец, после двух месяцев изнуряющих допросов А. У. Заливако и А. Р. Зандовскому предъявили обвинение и зачитали приговор, по которому они были осуждены по 58-й статье УК РСФСР, пункты 4, 8, 10, 11.

Александр Исаевич Солженицын в книге «Архипелаг ГУЛАГ» называет 58-ю статью «великой, могучей, обильной, разветвленной, всеподметающей, исчерпывающей мир:» 58-я состояла из четырнадцати пунктов и длинного ряда подпунктов. Вот только некоторые из них: статья 58-4 - помощь международной буржуазии, сюда относились также эмигранты; 58-8 - террор (причем это понятие рассматривалось очень широко); 58-10 - пропаганда, агитация, призыв к свержению, подрыву или ослаблению советской власти, а также распространение, изготовление, хранение литературы того же содержания (под понятие «литература» могло подойти и частное письмо); 58-11 - не имел самостоятельного содержания, этот подпункт отягощал любой из предыдущих пунктов, если деяние готовилось организованно. Дело № 7608 завершается текстом приговора подсудимым. А. У. Заливако был осужден на десять лет исправительно-трудовых лагерей с последующей ссылкой. А. Р. Зандовский был приговорен к расстрелу.

Дальнейшая судьба этих молодых людей неизвестна. В Ригу они не вернулись.

Следом за скаутами-роверами, в определенной степени в соответствии с показаниями неопытных в «общении» со следственными органами НКВД молодыми людьми, были арестованы В. Л. Брунс, Н. В. Радецкий и В. И. Ивановский.

Начну со следственного дела В. Л. Брунса, арестованного 16 сентября 1940 года. Владимир Леонтьевич дружил с моим отцом и часто бывал в нашем доме, иногда его сопровождала супруга, актриса Русского драматического театра. Их сын Дмитрий, тоже скаут, учился со мной в одном классе, отличался большой любовью к рисованию, что помогло ему в дальнейшем стать архитектором.

Самого Владимира Леонтьевича я помню хорошо. Красивый, выше среднего роста, шатен с чистым лицом, всегда подтянутый, приветливый, вежливый, в модных тогда, особенно в среде бывших военных, кожаных до колен гетрах, он мне, девочке, очень нравился.

Помню, что страшную новость, вернувшись с работы, привез отец: «Вчера арестовали Брунса!» - сказал он громко, потом потише добавил, что у Владимира Леонтьевича никого, кроме него, в доме не было, так как жена с сыном, как это было у них заведено, летом гостили у своих родных в Таллине.

Мне довелось ознакомиться с делом В. Л. Брунса в середине девяностых годов в Латвийском архиве. Обычная папка «Дело», каких в этом архиве много, с аккуратно подшитыми бумагами, касающиеся не только Владимира Леонтьевича, но и Н. В. Радецкого. На первом листе «Дела» значится: 117

[В. Л. Брунс реабилитирован (посмертно) в 1989 году. На прошение Д. В. Брунса, поданное в 1962 году, отвечено отказом - ВРАГ № 1]

На первом допросе В. Л. Брунс рассказывает о себе. Он родился в Москве в 1900 году, его мать была зубным врачом, отец - конторщиком, жена - Захарова, артистка Русского драматического театра в Риге. В настоящее время подследственный работает мастером на фабрике «Ригас Мануфактура», недвижимости не имеет. В скаутском движении принимает участие с 1915 года, сначала в Москве, где состоял в морской дружине, позднее - в Риге. На вопрос, имел ли он награды за участие в скаутской деятельности Владимир Леонтьевич отвечает, что в августе 1917 го-да в Москве получил орден Белого Медведя 2-й степени от начальника Московской скаутской дружины Владимира Попова, редактора журнала «Вокруг света», а в 1925 году «Знак скаутской благодарности» от Николая Федорова, начальника русских скаутов Эстонии. С 1929 года принимает активное участие в скаутском движении Латвии, за что 1935 году ему был вручен орден «Белого Медведя» 1-й степени. Далее В. Л. Брунс показывает, что в Латвии было Центральное правление скаутской организации во главе с президентом страны.

На вопрос, что собой представляет организация YMCA, Брунс отвечает, что это международная организация, зародившаяся в Америке, что русское ее название «Христианский союз молодых людей». Он состоял в этой молодежной организации с 1926 по 1933 годы и заведовал русским отделом в ее латвийском филиале. После конфликта этой организации со скаутами, он из Христианского Союза молодежи Латвии вышел и полностью посвятил все свое свободное время работе со скаутами. К этому времени скауты представляли собой «четкую, стройную организацию, с определенными установками, которые сводились к воспитанию в членах националистического духа, преданности буржуазии и ее строю» (так в протоколе).

Далее следует вопрос следователя: «Какую должность вы занимали в скаутском движении?». Владимир Леонтьевич отвечает: «Первоначально - начальник 100-й дружины, а с 1939 года - начальник всех русских скаутов Латвии». Рассказывая о деятельности скаутов и своей работе среди них, В. Л. Брунс говорит, что в связи с резким обострением международной обстановки в Европе, победы нацизма в Германии, знакомства с советскими кинофильмами «Минин и Пожарский», «Александр Невский», «Дети капитана Гранта», прослушивания радиопередач его личные взгляды в последние годы сильно изменились. Это привело к корректировке воспитательной работы среди скау-тов, в частности на загородных сборах бывали случаи, когда ребята пели советские песни:

На следующем допросе (6 декабря 1940 года, с 14.35 до 17 час.) следователь спрашивает В. Л. Брунса о близких ему людях. Тот называет Ивана Смилтена (как потом выяснилось, секретного агента НКВД), Георгия Портного, Николая Радецкого, который с 30 октября 1940 года тоже томился в тюрьме. Своего друга Стахия Дмитриевича Никифорова Владимир Леонтьевич не назвал, не выдал его.

На допросе 11 декабря 1940 года (с 15.35 до 16.40 час.) Брунс показывает, что беседы со скаутами действительно носили антисоветский характер, особенно до 1936 года. (По тексту чувствуется, что допросы ведутся со все большим психологическим напором). Владимир Леонтьевич защищается, показывая, что сам он в возможность интервенции против СССР не верил; что хотя и воевал в свое время в армии генерала Юденича, в белогвардейских организациях после Гражданской войны не состоял, будучи убежденным, что советская власть падет сама по себе; говорит, что мог уехать с репатриантами в Германию, но наотрез отказался от этого предложения, считая себя патриотом России.

На последнем допросе 17 декабря (с 11.45 до 14.00) Брунс вновь признает, что воспитывал скаутов в антисоветском духе, затем опять рассказывает, как служил добровольцем в армии Юденича, что звание прапорщик присвоено ему заочно, что он почти не воевал - не успел. В эмиграции он с 1920 года - бесконечное повторение одних и тех же вопросов и ответов: вероятно, следователь пытался уличить его во лжи.

Семнадцатым декабря 1940 года помечено в деле постановление о том, что Брунс Владимир Леонтьевич приговорен по статье 58, п.п. 4, 10, 11 и для отбытия наказания отправлен в трест Воркутауголь. Там он и скончался в 1942 году.

Упомянутый мной выше Николай Васильевич Радецкий, которого В. Л. Брунс называл близким ему человеком, был арестован 30 октября 1940 года [Дело № 978, две папки]. Николай Васильевич, 1900 года рождения, происходил из рижских рабочих и был начальником 175-й дружины скаутов. С началом войны он был, как эвакозаключенный, вывезен в Свердловск, но позднее оказался в Астрахани, в тюрьме № 2, где и был 10 марта 1942 года приговорен по той же 58-й статье, по пунктам 4, 10, 13.

Начальник 134-й дружины русских скаутов Владимир Иванович Ивановский (1885-1942) был арестован в «знаменательный» для Прибалтики день 14 июня 1941 года и сразу же был увезен в Усольлаг НКВД СССР [Дело № 5446/768 и П-6453-Л, начато 14. 06. 41, окончено 13. 02. 42, осужден по ст. 58, п. 4]. Он не только был арестован в один день с моим отцом, но и номера их дел были почти рядом. Владимир Иванович умер в лагере.

Я не ставлю перед собой задачу рассказать о судьбах всех скаутов-роверов и начальников русских дружин, упоминаю здесь только тех, кого знали в нашей семье. Но, судя по «Делам №:» (а я их просмотрела немало), вопросы задавались почти по трафарету, да и ответы на них не сильно различались. Приговоры тоже не отличались разнообразием - все та же 58-я статья, иногда варьировались лишь подпункты - 4, 10,11 или 13.

Аресты 1940-1941 годов коснулись не только русских скаутов, их жертвами стали очень многие руководители и члены общественных организаций, коих в Риге было немало.

Теперь уже доказано, что через своих осведомителей и провокаторов, внедренных почти во все общественные организации, чекисты были прекрасно осведомлены о политических взглядах и настроениях каждого из их членов.

* * *

Катастрофически сужался и круг друзей и знакомых моего отца - очень многие из его друзей и знакомых были уже за решеткой. Очень взволновало его известие о том, что арестован Борис Александрович Энгельгард (1877-1962), заведовавший библиотекой Русского клуба, в которой папа часто бывал в 1938-1939 годах.

Русский клуб был одним из главных культурных центров русских рижан. Он был создан в 1863 году, основали его богатейшие русские люди города - купцы, коммерсанты, промышленники Камкины, Камарины, Тупиковы, Кармановы и др. В конце тридцатых годов его членами были, в основном, представители русских деловых кругов. Располагался он в здании, где сегодня находится Русский драматический театр. Задача Клуба заключалась в объединении культурно-общественных интересов русских жителей Риги, но политической деятельности Устав Клуба не предусматривал, что, впрочем, не мешало ему служить местом собраний многих русских общественных организаций. Для многих он был местом разумного и приятного отдыха. Здесь располагалась лучшая в Риге русская библиотека, насчитывавшая в ту пору более десяти тысяч томов.

Членами Русского клуба, каждый в свое время, состояли мой дед И. И. Бобров, мой отец Стахий Дмитриевич Никифоров и 121

многие наши друзья и знакомые. Я тоже с самого раннего детства нередко посещала его. Здесь устраивались интересные вечера для детей (как их тогда называли - балы), часто - с благотворительными целями. Хорошо запомнился мне один из них, когда папа, председательствовавший на таком балу, строил нас, детей, для полонеза, мама продавала клюквенный морс, а мы со сверстниками веселились. Но главным в Клубе для меня, рано полюбившей книгу, всегда оставалась библиотека, которая погрузила в мир путешествий и приключений, подружила с историей.

Помню, как однажды вечером отец предложил пойти с ним в библиотеку. Я с радостью согласилась. Мы вышли на улицу, моросил мелкий дождик. В клуб вошли через вход во дворе, поднялись по слабо освещенной лестнице и оказались в небольшом помещении, вдоль стен которого, до самого потолка, простерлись полки, плотно заставленные книгами. За стойкой стоял письменный стол, на нем лампа с зеленым абажуром, она скромно освещала всю комнату. Навстречу нам из-за стола поднялся уже немолодой мужчина чуть выше среднего роста. Почему-то мне врезалось в память, что поверх костюма на нем был надет серовато-синий халат. Он приветливо, как старый знакомый, поздоровался с отцом и пригласил нас раздеться. Потом Борис Александрович Энгельгард (а это был он) удалился в соседнюю комнату, принес из нее книгу о Жанне д' Арк и, славно улыбнувшись, подал ее мне. Теперь я понимаю, что его выбор был не случаен - перед каждым тогда стоял вопрос, что есть патриотизм, и настоящие русские прививали это чувство подрастающему поколению. Борис Александрович усадил меня за письменный стол - читать, а папу пригласил в соседнюю комнату, где они о чем-то долго беседовали.

Позже я узнала, что Борис Александрович был хорошо известен в Риге как общественный и политический деятель, писатель. В свое время он окончил Пажеский корпус и служил а армии, получив в 1912 году звание полковника. В том же году стал депутатом Государственной Думы. Во время Гражданской войны Б. А. Энгельгард возглавлял Отдел пропаганды штаба Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России (ВСЮР), то есть работал непосредственно рядом с Антоном Ивановичем Деникиным. С моим отцом их сближало участие в Белом движении и любовь к лошадям - оба они были частыми посетителями ипподрома.

К счастью, судьба была благосклонна к Борису Александровичу - он был осужден лишь к ссылке, потом освобожден и после войны вернулся в Ригу. Похоронен он в Юрмале, на кладбище Яундубулты.

Черные тучи все тяжелее и тяжелее нависали и над отцом. Я не знаю, насколько трудно он все это переживал, потому что внешне он держался спокойно: приезжая по вечерам с работы, решал все текущие домашние проблемы, в свободные часы любил со своим сеттером побродить по лесу. Хозяин фирмы, в которой папа работал, некий Крист, сразу же после 17 июня 1940 года уехал в Германию, но отец довольно скоро нашел другое место бухгалтера, и оно как будто его удовлетворяло. Запомнила я это потому, что он говорил маме, что его оклад теперь 550 латов, и мне казалось, что это очень много.

Однако, не все так спокойно ждали решения своей участи. Муж маминой сестры Ольги Виталий Смоленский, в прошлом белый офицер, не стал дожидаться, когда за ним придут, и в трюме парохода, следовавшего в какую-то из стран Европы, удачно бежал.

Уникальная фотография

Баржа на Оби

Тамара Никифорова

СКАУТЫ

Содержание