Исторические факты
Балто-славянские связи
Ливонский период
В составе Российской империи
Латвийская Республика
II мировая война
Латвийская ССР
Современная Латвия
Экономика
Ремесло, торговля
Сельское хозяйство
Промышленность и транспорт
Предприниматели
Образование
Школы
Высшая школа
Учёные
Учителя
Культура
Литература
Художники
Aрхитектура
Музыка
Балет
Театр
Вокалисты
Aнсамбли, хоры
Религия
Православие
Иерархи
Священнослужители
Храмы и монастыри
Старообрядчество
Моленные
Общество
Пресса, радио, ТВ
Журналисты
Юристы
Врачи
Спорт
Персоналии

§ 56. Гносеология юридической методологии вообще и техники

Выше были рассмотрены методы в отдельности, в их существе, характере и в технических условиях их применения. Однако остается еще вопрос о познании методологии как науки теоретической, а не только технической, прикладной.

Исходя из всего изложенного, необходимо поставить и гноселогическую проблему. Как выяснено выше, метод есть путь познания, как наилучший, применяемый к разрешению той или другой проблемы. Но в чем объединяются все эти пути в юридической методологии как методологии права? Где исходный пункт этих путей, и где общая цель, к которой они направляются? Что такое сам путь в его существе, достаточно ли он обеспечивает правильность и истинность знания?

Все эти вопросы и многие другие, связанные с указанными, приводят в итоге к оценке самой методологии, как выполняющей функцию познания права.

Каждый метод, независимо от его ценности, есть часть методологии, но не сама методология, как наука - познание о познании путей, ведущих к истине в правовой области.

Общие элементы, определяющие гносеологически метод, как путь, способ познания права, нижеследующие:

1) путь (метод), как показывает и самое название, есть прежде всего направление в разработке права;

2) направление предполагает свою цель движения мысли;

3) само движение имеет свои стадии, узловые своего рода станции (главные и второстепенные исходные пункты). Направление, оставаясь единым, распадается на отдельные пути, разделы, образуемые дальнейшими исходными пунктами;

4) самая цель отдельного метода есть частичная. Однако, в общем гносеологическом понятии методологии, эта цель, как каждая отдельная, не может быть сама по себе: в методологии права имеется единая цель. Эта единая цель и есть прежде всего гносеологический момент познания права;

5) как отмечено выше, в методологию, в широком смысле, входит не только метод (путь), материал, цель, но и тот, кто идет, пользуясь материалом, по пути к намеченной цели.

Поэтому и субъект входит в понятие методологии в указанном более широком понимании методологии.

Таковы основные элементы гносеологии-методологии. Самое слово методология (греч.) указывает на то, что она есть учение (логос) о методах, понятие логоса мыслилось в древности, как мудрость знания. Логос - это слово мудрого. Мудрость и знание различаются. Первое есть не просто знание, но понимание, и при том глубокое и широкое знание, синтезируемое в целом. Последнее же знание есть и просто знание материала, его качественности, его достоверности. Поэтому, в своем существе, методология, как мудрость знания, достижения истины, имеет свой характер, именно мудрости в смысле познания целого знания, в юридической методологии - права, как целого.

Мы видели выше, что многие методы, отдельно от философской ориентации, сохраняют или стремятся сохранить и обосновать отдельный метод в целом познании права, выдвигая на первый план это целое в ориентации своего метода, признавая эту ориентацию за целое. Гносеологически возникает, однако, вопрос, может ли отдельный метод в указанной ориентировке обосновать целое право и, далее, другой вопрос, а именно сложение, суммирование всех методов покажет ли это целое. Поскольку множественность, образуемая из слагаемых, есть действительно целое, или, наоборот, целое мыслится, как предшествующее множественности в данной области искания методов, как путей познания права. И, наконец, может ли быть разрешен окончательно гносеологический вопрос только в области самого права без еще более высокого целого, в которое право, как целое, входит в виде хотя бы части “pars pro toto”?

Сведение права, как только исторического явления, значительно облегчает решение последней проблемы. Право - временное явление, и поэтому, как таковое, оно и есть часть целого, в гносеологическом познании методологии. Признание же права имманентно, присуще человеку, оставляет самую указанную проблему и требует ее решения.

Практическое значение гносеологии юридической методологии, очевидно. Мы видели выше, что многие методы, как практические пути, ищут ориентации в гносеологии в изложенном здесь ее понимании. Поэтому, хотя гносеология сама по себе автономна как предмет знания, тем не менее, она практически лишена огромного значения и для техники методологии, как науки по существу прикладной.

§ 57. Проблема права

В каждой области исследования имеется свой предмет. В юридической методологии он есть право. Кант говорил, что юристы до сих пор ищут определения права и не могут его найти. Определение есть логическая категория. Релятивный метод определяет право всегда относительно. Логически юристы нашли определение права, с той или другой точки зрения, и связанные с ними существенные признаки всякой точки зрения, что и логически правильно. Но Кант имел в виду существо самого права, право в самом себе. Такого определения нет, и это потому, что право многогранно. Оно периферия с бесконечным количеством точек зрения на него, и при том, правовая периферия входит вместе с другими перифериями в единое целое. Отсюда ясно, что проблема права абсолютно неразрешима, так как сложение и всех точек зрения на право, тем самым, не дало бы определения права в самом себе.

В науке права все более и более выдвигается понятие и вместе с тем дается определение о праве, как ценности культуры. Последняя при том понимается как ценность духовной культуры в качестве культурного фактора, наряду и в синтезе с другими того же рода факторами культуры. В отличие от других факторов право вводится в связь с теми факторами, которые обозначаются как должное, и в этом смысле, нормативное. Поэтому существо права формально определяется как норма. В связи с этим уточнение этого понятия ведет к необходимости выделить правовую норму из других норм и таким путем определить существо права, как одной из ценностей культуры. Это побуждает раскрыть содержание нормы как формы культуры. Все попытки разграничить, например, моральную, этическую норму и правовую норму, не привели к окончательному решению. В содержании права более или менее имеется и элемент этической нормы. Попытка определить содержание права, как средства к достижению других ценностей культуры, как своего рода условие в создании ценностей культуры, в сущности лишает право содержания. Оно механизируется и сводится к своего рода социологической машине.

Кроме того, самая постановка вопроса об определении права по форме и по содержанию, в сущности неправильна, так как было уже отмечено, что форма и содержание в познании явления, естественно, методологически различаются; по существу форма и содержание неотделимы. Аристотель в его учебнике об энтелехии выявил, в частности, неразделимость формы и содержания, поскольку форма есть выявление какой-то совершенной формы, определяющей содержание в этом совершенстве и содержание формы. Учение Гегеля о саморазвивающейся абсолютной идее есть также учение, где форма и содержание неразделимы. Метод “causa sui” исходит также из неразделимости формы и содержания. Говоря короче, форма обуславливает содержание и содержание - форму. В области искусства это положение в особенности ясно. При рассмотрении права, как нормативного фактора культуры - и в этом существо права - форма и содержание сливаются в единое понятие и соответствующее определение. Именно право в своей форме и своем содержании есть среда, способствующая должному - правильному выявлению ценностей человеческого духа, в синтезе человека как члена общества, сообщества. Ценность индивидуального человека, как самого в себе фактора культуры, есть ценность его как члена общества. Единство человеческой культуры, как целого, зиждется на внутреннем синтезе этих двух факторов: отдельного человека, как члена общества, и общества, как социального фактора. Как нормативное содержание (единство, в этом смысле) право в его понимании и методологическом изучении и есть в конечном пункте раскрытие права как особого фактора культуры (среда, или образно говоря, атмосфера, называемая правовой). Как воздушная атмосфера биологически обуславливает жизнь, так и правовая атмосфера обуславливает культуру. При совершенстве человечества, в котором этика играла бы главную роль (нормы этические), право останется, как указанная правовая атмосфера, среда; в этике даже социальный все же центр нечто внутреннее, как совершенство человека в праве, и при этом совершенстве остаются правовые нормы, как облегчающие совершенство человека, самой этической культуры, т.е. остается то внешнее обращение человека к человеку в обществе, как среде культурной жизни. Понимание права, не только как силы, правильно, поскольку самое право рассматривается как некоторая социальная машина. Но поскольку право признается людьми как культурный фактор, постольку действие социальной правовой машины, в ее правовой энергии, силы и принуждения - все менее и менее характеризует право в его существе.

Элемент принудительности в праве неизбежен, поскольку правовые нормы не соблюдаются. Поскольку же они соблюдаются, правовая сила, как внешняя, бездействует.

Итак, гносеологическое познание методологии в указанном элементе - маериале познания (права) определяет не только самый метод, как направление культурного фактора, но и цель этого направления (познание права как культурного фактора и выявление истинной правильной среды-атмосферы). Поскольку право изучается в истории и современном его действии, постольку и самая атмосфера индивидуализируется, как правовая атмосфера данной эпохи. То же относится и к источникам правотворения, как сознательной работы мысли. Отсюда следует далее, что при указанном гносеологическом познании методологии, каждый метод получает задачу уяснения и правовой среды. Она существует каждый раз в целом. В силу этого, каждый метод при его частичности, как отдельный метод, или даже в комбинации с другими методами, только тогда правильно применяется, когда выполнено им одновременно и общее условие учета правовой среды, как в существе права.

§ 58. Проблема пути (и метода)

Путь сам по себе есть направление, но как было уже отмечено, сущность метода - пути - определяются не просто направлением, но в известном и при том правильном направлении для достижения намеченной цели. Гносеологически путь должен быть определен в указанной его качественности. Как было также выяснено, направление конкретно (методологически) определяется точкой зрения, как исходным пунктом, но таких точек много, и поэтому гносеологически путь, как метод, предполагает свой существенный момент - правильный выбор точки зрения.

Образно представим себе теперь правовую среду (атмосферу) как круг, на периферии которого расположено множество точек зрения, как исходных пунктов в правотворчестве, в применении права или в его познании. Назовем эти точки в порядке алфавита a, b, c, d, f и т.д. Поскольку алфавит исчерпан a 1,

b 1, c 1 и т.д. Правильность точки зрения определяется выбором из множества точек зрения, что требует своего гносеологического критерия - метода как познания истины (действительности вообще или нормативной - должной действительности). Как выяснено также выше, любая точка гносеологически оправдана, как расположенная на круге - периферии. Однако, очевидно, что выбор точки определяется прежде всего его существенностью в указанном определении ее. Все это понятно. Но далее путь, как направление, имеет два конца: один целевой, определяемый точкой зрения в методологии, другой, упирающийся в центр периферии, в центральную точку. Эта центральная точка - назовем ее большой буквой С - и есть предмет исследования в целом. Поэтому метод, как путь и точка зрения на целое (предмет), определяется обратно образному изображению периферии с точками и путями. Путь гносеологически, схематически, разумеется, есть радиус. Радиус проводится из центра - деля периферию, и самый круг разделяется на соответствующее число радиусов. Методологически же исследователь становится, образно говоря, на периферии в своей точке зрения и идет к центру как предмету изучения. Разумеется, радиус-путь есть самый короткий. В научном исследовании этот путь может быть и ломанным и вообще более долгим. Направляясь к центру предмета исследования (интерпретации и вообще правотворчества), достигается познание предмета, не только с точки зрения, противостоящей части центра. Отсюда всякий метод, как уже выяснено, всегда частичен (релятивизм). В силу этой частичности метод всегда дефективен, и эта дефективность присуща каждому методу, как определенной точке зрения. Во избежание этой естественной дефективности, необходимо включить изученное или найденное или созданное в центр, связующий все точки зрения (методы) в одно целое.

Итак проблема пути не исчерпывается только направлением, но изучением предмета в периферии точек зрения, во всяком случае как критерий и корректив исследуемого предмета в его части, направленной к методологической точке зрения.

§ 59. Проблема правильности (действительности) и вообще истинности

Как только что было выяснено, гносеологически методология содержит в себе и понятие о коррективе и критерий проверки. Правильность определяется поэтому указанными элементами гносеологии методологии. Критерий и корректив лежат в других точках на периферии. И здесь прежде всего дополнительно необходимо выбрать точки зрения по существу предмета исследования, наиболее близкие к основной точке зрения, определяющей избранный метод.

Количество критериев или коррективов в оценке правильности имеет во всяком случае свой минимум в зависимости от предмета исследования, чем меньше он изучен, тем более повышается указанный минимум.

Другим средством для установления правильности, найденного еще более широким, является включение данной периферии в более широкую область периферии. Здесь уже критерий и корректив становятся в своей качественности квалифицированными. Короче говоря, поле исследования расширяется.

Идеальное включение периферии исследуемого предмета, в более общую, образно мыслилось как бы продолжение радиусов исследуемой периферии, как совокупность методов в обхватывающей периферии ее радиусов. Поскольку происходит сдвижение радиусов, получается особенно ценный, обоснованный матерал для проверки и корректива исследования.

В общем, расширение поля исследования (периферии) обуславливает наиболее надежные результаты, в особенности в тех случаях, когда радиусы всех концентрически включенных периферий совпадают.

Все изложенное здесь образно о перифериях применимо, разумеется, не только к исследованию, как научной работе, но и к интерпретации права и к правотворческой законодательной деятельности.

§ 60. Проблема целого

В конечном результате правильность исследования и значимость найденного гносеологически определяется включением найденной части в целое.

Как было уже выяснено выше, целое мыслится как механически образованная сумма и как органическое целое. Первое есть суммирование, и потому, в собственном смысле, не есть целое, как гносеологическое понятие. Второе же, как органическое и целое, требует знания основных его элементов.

1) Целое никогда не совпадает с суммой частей в том смысле, что целое как таковое имеет свое качество, которое как таковое выражено в частях, тем не менее, не охватывается всей совокупностью этих частей. Качественность целого поэтому не исчерпывается качественностью частей.

2) Каждая часть, выражая качественность целого, тем самым, есть часть вместо целого (pars pro toto).

3) Целое в основном его выражении обуславливается взаимностью частей в той же качественности. В силу этого, целое, как органическое, есть всегда взаимно обусловленное в своих частях как нечтно гармоническое.

4) Целое мыслится как нечто систематизированное, и в своем выраженном количестве частей, и их подразделений.

5) Целое имеет свои типы, как наиболее крупное выражение целого, но эти типы все же части целого.

6) Целое интегрально, оно есть totum, но как само по себе существующее.

 

7. В целом, противоречия служат для выражения целого, как более обобщенного в слиянной противоположности, и, в этом смысле, в противоречии. Противоречие, в этом смысле, гармонично, как слияние противоречий в целое.

Таковы основные элементы целого, как тотального, или интегрального. Механическое воззрение на целое, как на совокупность частей, сумму их, гносеологически неправильно, хотя общество и состоит из отдельных людей, оно все же, тем самым, не является совокупностью людей, как простая их сумма. В обществе имеется своя самостоятельная качественность. Его возникновение не обуславливается только суммой идей. Оно создает социальную качественность, которую сами по себе члены ее не имеют, но, которую они приобретают в обществе и, тем самым, выражают целое. Здесь нет ничего метафизического или мистического.

Институты права, сложенные вместе, еще не составляют систему права. В каждой системе права, как в целостности, есть качественность права, которая присуща системе, независимо от ее институтов. Поэтому методологический критерий, как критерий неравный, имеется всегда в целом. Им, в конечном итоге, и определяется правильность приложения того или другого метода. Поскольку методом наиболее выражена правильность (действительность) целого, постольку и самый метод получает наибольшую ценность.

Совокупность даже частей машины не есть машина. Каждая часть машины, тем не менее, выражает обусловленную в частях качественность машины.

§ 61. Проблема доказательства правильности исследования

Знание в его существе требует не только того, чтобы оно было добыто правильным для исследования путем, в его субъективном убеждении, но, чтобы оно получило свое признание, и в этом смысле объективировалось. Поэтому одним из существенных элементов знания являются доказательства правильности.

Гносеологически доказательство есть то, что помимо желания, даже противного, побуждает признать правильность (действительность). Этим наука отличается от религии. Для последней доказательство возможно, желательно, но не необходимо. Бл.Августин выставил основное положение религии: credo quod absurdum. В науке не может быть абсурдности, она должна быть доказанной.

Доказательствами служат факты (в праве нормы), но эти доказательства, называемые также источниками, само по собе еще ничего не доказывают, пока они не сведены в такую комбинацию, при которой факты становятся понятными и убедительными в этом понимании. То, что в римском праве, отчуждение квиритской собственности совершалось при известном обряде, это - факт, источник. Но почему требовался свой обряд, почему необходимы были весы, почему число свидетелей было пять? Какова роль этих свидетелей? Являлись ли они общественным контролем квиритской собственности вообще, хотя бы и частной, и многое другое требует объяснения, доказываемого комбинацией источников. Почему эта сделка именно лишь квиритская? Источниками, как замечено, в известной их комбинации, можно доказывать то или другое объяснение, но где наибольшее доказательство? Сама по себе комбинация источников остается в общем недостаточной, несовершенной. Возможно, доказательство лежит всегда в целом. Поскольку далее, та или другая комбинация введены в систему, в данном примере римского квиритского права, постольку при выражении этой комбинацией целого, она получает свое наиболее убедительное доказательство. По этой же причине было замечено выше, что и система, как форма целого, небезразлична в исследовании, при ее органичности она выступает в роли верховного доказательства. Однако целое слагается в процессе отдельного рассмотрения изучаемых частей. Поэтому возникает вопрос - нет ли тут противоречия? Поскольку целое мыслится как механическое, это сомнение или даже противоречие кажется решающим. Однако при правильном понимании целого, в котором часть выражает целое, каждой частью поэтому дается целое. В силу этого ясно, что при изучении отдельного института необходимо найти эту качественность части и дать свое объяснение. Оно может быть ошибочно, но методологически это все же правильно, как настоящий научный прием научного мышления.

Самые доказательства вообще располагаются по шкале своей наиболее видимой убедительности. Если, например, какой-либо источник (в догме норма права) ясен и понятен в своем содержании, казалось бы, что тут имеется лучшее доказательство.

Однако гносеологическая ясность и понятность такого источника зависит от способа мышления, от умонастроенности той или другой эпохи. Поэтому нередко, то, что кажется совершенно непонятным, и казалось бы фальсифицированным или ошибочным, на самом деле при той умонастроенности, когда источник возник, было правильно и понятно. И, напротив, древним (гипотетически) наш источник, например, какая-либо норма, казалась бы совершенно непонятной. Это приводит к тому, что в оценке убедительности источников, в их ясности и понятности, гносеологически лежит препятствие в умонастроенности своего века. В связи с этим убедительность источников (норм, в частности) располагается не по шкале нашего умозрения, поскольку идет речь об источниках исторических, а по шкале тех противоречий нашей умонастроенности, и выяснение этих противоречий с точки зрения прежней умонастроенности, является лучшим доказательством правильности объяснения (толкования нормы). Гносеологически выбрасывание противоречивого, непонятного есть одна из причин потери наиболее ценных доказательств знания. Величайшие открытия в науке большей частью имеют свой исходный пункт и в противоречиях фактов (норм) и в нашей умонастроенности.

Объяснение противоречия (при подлинности, конечно, источника) и есть поэтому наилучшее доказательство, после совершенного доказательства, как объяснения целого или отражения по меньшей мере целого.

В догме права противоречий имеется немало, в особенности, если догма сложилась в историческом развитии. Правильное знание этой догмы и требует прежде всего уяснения противоречий той или другой догмы. Сюда же относится и вопрос о пробелах права.

Знание объеективируется через доказательства, и гноселогически доказательство есть основной элемент знания. Поскольку метод сам по себе есть также доказательство правильно избранного пути, самый метод становится также доказательством.

§ 62. Проблема значимости (значения добытого результата в разрешении проблемы)

Знание требует таких результатов, которые имели бы наибольшую значимость-цену в смысле значения данного исследования для дальнейшего приобретения знания. С указанной точки зрения иногда и малый результат может дать неожиданные последствия в ряде других открытий или уяснений. И, наоборот, казалось бы большой результат окажется малым, как в общем бесплодный для дальнейшего развития знания. Гносеологически поэтому и самая методология, в частности юридическая, приобретает в этом направлении различную значимость.

Наибольшее значение имеет метод целого при выше указанных условиях. Далее следуют те методы, которые в своем основании опираются, хотя бы частично на целое, в какой-либо его отдельной стороне. Аналитический метод при всей своей ценности имеет тот дефект, что его значимость всегда небольшая. Разложение само по себе еще ничего не объясняет. Анализ дробит источник (норму) на более мелкие части. Напротив, синтетический метод в его значимости для науки играет первостепенную роль. Синтезируя источники (факты, явления, нормы), он сопровождается неизбежно объясненем и, поскольку это объяснение координируется с целым, синтез получает высокую качественность.

Статистический метод, в частности юридико-статистический метод в вышеуказанном понимании, сам по себе, как метод большего значения, в смысле собирания и классификации материала, но его значимость (поскольку не выводятся особые статистические законы), как объяснительная, в общем недостаточна, как материал. Вообще все методы описательные, хотя сами по себе как увеличивающие материал, чрезвычайно ценны, но для подлинного объяснительного знания эти методы не имеют сами по себе большой значимости. Наука шествует по пути объяснения.

Это ее конечная цель в познании человеческой культуры и природы. Несмотря на все ошибки, отброшенные гипотезы, наука идет по этому пути в виду огромной значимости объяснительного знания.

По этой же причине, гносеологически необходимо различать знание, как знание материала, и знание, как понимание этого материала. Когда человек, например, утверждает, что он знает, его утверждение может относиться к знанию факта и к пониманию этого факта. Когда студент на экзамене утверждает, что он знает, экзаменатор должен убедиться в том, каков род его знания: описательный или объяснительный.

Такова в общих чертах поставленная здесь проблема в связи также с гносеологической методологией. Есть методы описательные и методы объяснительные.

§ 63. Проблема закономерности

Законы природы, как принято думать, есть постоянно и неизменно имеющее место, отношение причины к следствию. Хотя в современном знании причина ныне мыслится иначе, чем прежде, и именно, как постоянная совокупность (состав) условий, производящих следствие, тем не менее физический закон, как неизменный, пока наука не сможет изменить совокупности условий, остается в указанной силе. Напротив, понятие закономерности, предполагающее отношение причины к следствию, не имеет существенного элемента в указанном понятии закона. Следствие имеет место, но не всегда имеется лишь тенденция указанной производящей причины, но это не есть неизменная в природе связь, так как, далее, причина в новом понимании есть постоянная, определенная совокупность условий, при которых возникает следствие, в общественной жизни и связанной с ней правовой среде, где состав условий меняется, то понятие закономерности характеризует общественные науки.

В гносеологии юридической методологии поэтому вопрос о закономерности приобретает свое значение, как та отрасль знания, где в той или другой системе права, имеется закономерность. Поэтому, далее, методология гносеологически нуждается в выяснении этого методологического элемента знания.

Цель метода уже показывает то, что в методологии действующей причиной является причина конечная или целевая, а не производящая. Поэтому методы, как целевые пути, могут быть оценены и в этом методологическом моменте целевой закономерности, как предмет методологии вообще, также и юридической. Не подлежит сомнению, что метод целого (тотальный) или интегральный, имеет в том отношении наибольшую качественность. При взаимной внутренней обусловленности частей с присущей им также качественностью, в указанном выше смысле противоречий, метод целого содействует выяснению и закономерности как в догме, так и в истории права. Судебная практика и вносит свои изменения в догматический состав, как причины юридического следствия, в силу целевой причины (также прежде всего законодатель), тем не менее и в этом изменении, постоянно совершающемся, может быть констатирована в целом та или другая закономерность в развитии догмы, как действующего права (динамического, не замкнутого).

В истории же права, исторический метод, в частности, и сравнительный метод, тем более, могут быть использованы к уяснению исторической правовой закономерности. Закономерность может быть в известных областях обнаружена и статистическим методом.

В связи со всем этим понятно, что некоторые методы в особенности благоприятствуют уяснению закономерности и в праве, и вообще в общественных науках. Самая гносеология методологии получает в плоскости закономерностей особое значение, как значение методологическое о знании, добываемом методами.

В этом отношении самая гносеология квалифицируется как знание о методологии в ее высокой данной качественности. Закономерность вносит в знание внутренний обусловленный порядок и придает знанию ту органичность (организацию), которая возводит знание к высшему синтезу, и в смысле использования его в будущем. Закономерностью определяется не только бывшее, настоящее, но и будущее.

Самое понятие о закономерности в общественных науках и в праве (правовых науках) мыслится как своего рода условный закон, действие которого можно ожидать с наибольшей вероятностью: в политике права (политико-правовой метод как оценочный) закономерность играет большую роль. Она повышает уверенность в правильном использовании политико-правового метода, как будущего законодательства, в улучшении старого законодательства, действительной судебной практики и т.д.

Итак, элемент закономерности входит в гносеологию юридической методологии. Эта гносеология в данном элементе ее, в особенности, имеет большое значение, как помогающая не только осмыслить ту или другую систему права, связать ее внутренне, но и выявить правильность знания о праве, в частности, о его применении, а не только развитии. Основные начала той или другой системы, в особенности, выражают закономерность. Так, например, принцип доброй веры (общая норма) - есть одно из выражений закономерности юридической методологии вообще. Анализ принципов права, как форм закономерности системы права в указанном смысле, есть одна из важных областей применения аналитического метода. Самое понятие о закономерности в науке о праве наиболее удачный термин: правовой закон, в его действии, очерчивается, как его постоянное действие, равномерно соответствующее требованию закона. Поскольку имеют место исключения, постольку закономерность ослаблена как оправданная требованиями жизни. В истории права закономерность выявляется, как своего рода этапы в развитии системы права.

Чем закономерность проводится в системах права последовательнее, тем более самое право приобретает устойчивость, авторитет культурного фактора.

Понятие о закономерности необходимо, однако, отличать от понятия о соответствии закону. Последнее есть общая предпосылка правильного действия поведения лица. Но насколько действия лиц слагаются в своего рода правомерность в смысле постоянно действующей тенденции, как в психике самих лиц, так и в их использовании права в правовой действительности.

§ 64. Проблема целесообразности

Как выяснено, цель есть конечная причина как объективного, так и субъективного права. Цели могут расходиться, и отсюда возникает то, что можно назвать патологией права в его реализации (в правовом обществе - юридической социологии). Цель объективного права, как нормативная, в целом есть благо прежде всего самого правового общества, как такового, и вместе с тем и его членов. Субъективное же право может осуществляться и в целях узко понимаемого индивидуального блага с нарушением ценности права, как фактора культуры. Самое понятие о целесообразности, аналогично понятию о закономерности, предполагает элемент объективной равномерности, как входящий в гносеологию юридической методологии. Она не есть только знание, добываемое так или иначе, но знание о методах в констатировании целесообразности как объективной, так и субъективной.

Цели могут различно полагаться. В задачу знания самой методологии входит поэтому установление такого знания, которое оправдывается целесообразностью. Каждый метод имеет свою цель: путь без цели не есть путь, а просто блуждание. Вследствие правильного понятия о методе, как целевом пути, и самая гносеология юридической методологии содержит в себе элемент цели и при том такой именно цели, которая оправдывается целесообразностью той задачи, которая ставится. Эта задача сама по себе гносеологически не есть цель методологии. Цель последней разрешить задачу, выбрав метод (путь), который был бы целесообразным в разрешении и при том правильным для той или другой задачи, как взятой для исследования, а также для создания нормы, ее интерпретации и т. д.

Знание о знании методологии (гносеология) требует поэтому строгого различения задачи и цели ее осуществления, вообще разрешения. Целесообразность методологии выявляется в правильном, наилучшем методе, или создании и нового метода или в комбинации методов.

Если, например, ставится на разрешение какая-либо задача (проблема) в истории права, то целесообразность, как элемент науки о методологии в самой себе, приобретает здесь самостоятельное значение как целевой путь методологически наиболее правильного и объективного, убедительного разрешения задачи.

Итак, в указанном смысле методологическая целесообразность предполагает не только создание или выбор метода, но и требует соблюдения нижеследующих условий:

1) цель сообразно общей цели методологии должна быть реализована положительно, т.е. привести к разрешению задачи;

2) реализация методологической цели должна быть произведена наиболее легким, коротким способом;

3) в результате реализации полученный результат должен быть наиболее убедительным, т.е. доказанным;

4) самая реализация методологической цели методологически же должна показать значимость этой цели и для других исследований того же типа и т.д.;

5) целевое значение метода должно быть в конечном результате применения оправдано, как единственное правильное решение поставленной задачи.

Однако методологическая целесообразность в указанном смысле не единственная. Есть еще целесообразность в плоскости вероятности. Разумеется, методологическая вероятность не есть обыкновенная, как некоторое предположение. Она мыслится как научная, т.е. наиболее возможная при данном состоянии науки. Терминологически такая методологическая целесообразность называется в науке рабочей гипотезой. Последний данный термин означает, что метод не дал окончательного результата не в силу неправильности выбора самого метода или неправильного его применения, а в силу недостаточности, например, источников или некоторой трудности в их истолковании, допускающие и другие научно оправдываемые толкования. Но, несмотря на все это, самый метод имеет всю свою целесообразность. Рабочая гипотеза открывает возможность правильного разрешения поставленной задачи в дальнейших научных исследованиях. В этом и состоит научная ценность целесообразности выбранного метода. Поэтому и в оценке такого рода работ необходимо различать целесообразность самого метода и результат самой работы, как устанавливающие только рабочую гипотезу.

Но существует и еще один вид методологической целесообразности: это - постановка проблем (см. ниже). Научная мысль (или практическая, законодательная и вообще правотворческая) оперирует теми задачами, которые даны в науке или в области правотворения. Но метод может быть применен для отыскания новых задач в обеих указанных областях. Здесь найденный метод имеет своей целью поставить на решение новую задачу. Огромное значение постановки новых проблем можно оценить образно как открытие новых проблематических путей. Прогресс и науки и правотворчества обуславливается преимущественно постановкой новых проблем.

Наконец, методологическая целесообразность может быть специальной в смысле открытия новых методов. Огромное значение также таких открытий известно в науке. Новые методы иногда производят целый переворот в науке, в существующем знании.

Создание новых методов требует своей методологии. Эта методология нового метода есть прежде всего технически методология подходов, своего рода временной лестницы, как при сооружении новых зданий. Подходы эти прежде всего даются анализом существующих методов и их недостаточности, что требует предварительного установления дефективности существующих методов и выяснения причин этой дефективности. Говоря короче, самые методы становятся предметом исследования в указанной их дефективной оценке и тем более, разумеется, в положительной оценке. Однако метод подходов в указанной области методологии не единственный. Он может быть дан при полном отрицании существующих методов или при наличии их, как наилучший метод.

Зарождение нового метода часто создается как раз безвыходностью и неверием в целесообразность примененных методов. Это уже показывает исследователю необходимость покинуть поле данных методов и взять другое направление, оставив это поле. Здесь необходима не только смелость (этого еще недостаточно), но особая качественность исследователя и прежде всего качественность умения соединять наиболее широко и глубоко анализ и синтез. Глубокий анализ означает проникновение мыслью в ряд плоскостей знания и его методов. Широкий метод анализа требует первую плоскость, как наиболее широкую. Глубокий синтез означает как раз, наоборот, объединение наиболее широкой плоскости в организации ее аналитических частей, оправдываемых указанным глубоким анализом. Широкий синтез означает привлечение материала из концентрически обхватывающих исследуемое поле знания другими полями периферически. При этой качественности исследователя рождается новый метод, как следствие указанных анализов и синтезов не только самих существующих методов, но и самого материала, приводящего, естественнно, к новому методу. Разумеется, что новый метод может быть добыт в его целесообразности и узким специалистом. Но он, большей частью, в своей ценности частичен.

§ 65. Проблема комбинации и в особенности методологической концентрации

В познание методологии, как науки, входит и еще один элемент методологии, как таковой, в смысле науки. Это соотношение методов. Оно может быть вообще комбинацией методов в их целесообразности и комбинированного метода.

Виды комбинации методов различны: прежде всего комбинация есть приспособление к главному методу побочных, дополнительных методов. Такого рода комбинация акцентируется главным основным методом. Степень связанности этого метода с другим может быть при этом органической или механической.

1. Органическая комбинация требует того, чтобы дополнительный метод, в его связи с главным методом имел, в конце концов, общую целесообразность.

2. Далее, как особый вид комбинационных методов, имеется еще такой метод, при котором собственно нет главного: все методы являются главными для достижения поставленной научной цели (проблемы).

Здесь, при таком методе, отдельные методы в силу методологической целесообразности каждый раз в отдельности выступают как главные методы. Данный метод, дифференцирующий значимость метода в его главенстве, ad hoc, не лишен случайности и в этом, примущественно, его слабая сторона. Так, например, в историко-догматическом исследовании даты его, несмотря на формальное господство догматического метода, могут иметь лишь частично исторические экскурсы и большего размера. В этих экскурсах, конечно, главный метод исторический. Напротив получится в их догматически-историческом исследовании (например, в отношении источников институций, как изложения действующего законодательства, во времени написания институций, т.е. элементов права).

Особое место занимает тот вид комбинированного метода, который можно назвать комбинированным методом концентрации или сферическим.

Сущность этого метода состоит в том, что он не столько комбинирует самые методы, сколько представляет собой ту или другую комбинацию их при удержании в ней органического внутреннего единства, как единого в этом смысле метода, концентрически расширяя материал исследования. В силу такого сферического расширения (круга в круге и т.д.), исследование сохраняет единство комбинированного метода. Каждый дальнейший круг является не только проверкой первоначального круга материала в его научном изучении, но и вводит самое знание (результат знания) в более широкую область знания. Здесь комбинируется материал при единстве указанного метода. Ценность такого метода очевидна и, в силу наибольшей доказательности, правильности полученного результата, как метода синтеза все большего и большего материала, как области знания. При единстве науки в ее отдельных областях данный метод, захватывая другие области, ведет к восстановлению более цельного знания. Так, например, комбинированный метод в изучении истории права, обработанный в определенном круге материала, с прибавлением других кругов материала, и притом не только исторического, в тесном смысле этого слова, но фольклорного и мифологического, создает при том же единстве метода (комбинированного с указанной целью) объединение областей знания, прежде всего, в их методологическом синтезе и потом в самой науке, как единстве знания. Указанного рода сферический метод концентрации гносеологически в элементе методологической целесообразности значительно увеличивает и самую целесообразность. Отрицательную сторону этой целесообразности составляет возможная неосторожность некоторой натянутости, что может понизить ценность исследования, как объективно добытого результата. Поэтому данное качество гносеологической целесообразности в применении рассматриваемого сферического метода требует особой осторожности. И это, в особенности, в тех случаях, когда следующие сферы в науке относятся к другим областям знания. Опасность эта еще более возрастает в силу того, что исследователь может оказаться неспециалистом в других областях. И не только в силу этой дефективности исследователя в знании чуждого ему материала, но и в виду некоторой методологической индивидуальности применения специальных методов в чужой области.

Тем не менее исследования, сделанные сферическим методом, могут быть ограничены и своей областью при расширении в ней материала. Так, например, в области исследования частного права включение в исследование публичного права может быть вполне оправданным, например, для историка права.

Вообще элемент комбинации, как гносеологический, представляет собою большую сложность. Здесь необходима и творческая изобретательность. Основным же условием все же остается та или другая органичность комбинированного метода. Она есть ничто иное, как взаимная обусловленная методологическая необходимость для правильного исследования, в особенности, сложного материала. При комбинации методов необходимо брать их, учитывая их стороны и своего рода разветвления - пути (метода). При такой комбинации сложность ее всегда возрастает, тем не менее, только такая комбинация обеспечивает наибольший успех исследователю в его работе.

Комбинация методов является большим искусством в творчестве. Конкретность этого творчества в общем исключает конкретные, технические правила. Важно соблюдение вышеуказанных условий общего характера. Общие методы, это - элементы комбинационных методов.