ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, что дало русским крестьянам переселение в Латгале?
Рассматривая судьбу русских пришельцев через призму социально-экономических вопросов, можно сказать, что освобождение от тяжких оков крепостничества, стоившего им родины, для подавляющей массы оказалось и в новых условиях несбыточной мечтой. Приобретенная на первых порах свобода оказалась иллюзорной, так как следствием развития в XVIII в. фольварочно- барщинной системы в Речи Посполитой явилось, с одной стороны, усиление эксплуатации местных крепостных крестьян, а с другой — усиленный процесс закрепощения новых масс пришлого населения. Избежать закрепощения удалось лишь незначительной части русских пришельцев, составивших отдельную социальную прослойку крестьян-арендаторов. Но и их надеждам, связанным с переселением, не суждено было осуществиться полностью, ибо, став лично свободными, они не смогли обрести экономической независимости.
Пришельцы, попавшие в разряд государственных крестьян, свободными считались лишь юридически, на деле же они разделили судьбу помещичьих крестьян. А судьба эта оказалась весьма трудной, во всяком случае отнюдь не легче той, от которой они стремились уйти. Более того, по прошествии известного времени в силу исторических событий (раздел Речи Посполитой и присоединение определенной части ее к России) русские крестьяне Латгале снова оказались в пределах покинутого ими отечества и в дальнейшем разделили все тяготы и беды своих соотечественников. Правда, на этот раз экономическая политика царского правительства в отношении крестьян северо-западных губерний проводилась с уче- том особого положения края, но льготы, предоставлявшиеся крестьянам западных губерний, в том числе и Витебской, не вносили коренных изменений в их положение, а кроме того, они были оплачены большой ценой в ходе упорной борьбы, которую вынуждены .были вести все крестьяне Латгале.
Более благоприятно сложилась на чужбине ситуация для русских пришельцев в отношении провозглашенного ими во время раскола церкви принципа: отстоять в чистоте свои религиозные устои и сохранить незыблемым свой быт, культуру. Осуществлению этих стремлений содействовал, с одной стороны, феодально- крепостнический строй с присущими ему застойностью хозяйственной системы, замкнутостью быта, а с другой — в более поздний период — наличие в Латгале многочисленных пережитков крепостничества и слабость развития в связи с этим капиталистических отношений.
Социально-экономические условия наряду с природно-климатическими способствовали перенесению и использованию в новых местах поселения исконно русских форм культурно-бытового комплекса, а затем и сохранению их почти вплоть до начала XX в. Разумеется, с развитием капитализма в Латгале, покончившим с естественной и искусственной изоляцией пришельцев путем вовлечения их хозяйств в орбиту товарно-денежных отношений, полностью оградить быт от внешних воздействий было невозможно, тем не менее основные стороны этого быта, культуры сохранить им удалось. Старый уклад жизни, старые формы культуры рушились преимущественно в семьях зажиточных крестьян, достаток которых создавал материальную базу для преобразования быта на новых началах. Что же касается основной массы русских крестьян, задавленных тяжестью крепостного гнета, а с отменой крепостного права — малоземельем, высокими выкупными платежами за землю и налогами, то они продолжали жить по старым канонам. Их быт, культура были значительно менее подвержены новым влияниям, в результате чего в таких областях культуры, как жилище, одежда, пища, сельскохозяйственные орудия, к началу XX в. традиция и этнографическая самобытность не были утрачены.
Характер изменений, наблюдавшихся во второй половине XIX — начале XX в. в хозяйстве, быту, материальной культуре русского населения Латгале, был обусловлен общим культурным прогрессом, связанным со становлением нового, капиталистического способа производства, и инновации проникали в них главным образом из города. В этом процессе существенную роль сыграл отход русских крестьян в города на заработки, принявший к концу века особенно большой размах. Но в различных социальных группах крестьян и в разных областях культуры отход на преобразование быта влиял по-разному. Наибольшее влияние, и во всех социальных слоях, отход оказал на «престижные» области материальной культуры — одежду, интерьер жилища, на сам же тип жилища, надворную планировку, сельскохозяйственную технику, пищу отход повлиял в основном у состоятельной, многоземельной части крестьян.., Среди малоземельных крестьян влияние отхода проявлялось в другом — главным образом в революционизировании их мировоззрения, отходе от религии и отказе от тех элементов быта,
культуры, которые были связаны с церковью (отмирание церковных ритуалов в сельскохозяйственном быту, многих религиозных запретов в пище, одежде и т. д.).
Обогащение культуры русских старожилов Латгале за счет культуры соседей — латышей, белорусов было незначительным. При этом новые, заимствованные элементы, как и элементы городской культуры, не вытесняли старых, традиционных, а сосуществовали с ними.
Барьером, препятствовавшим проникновению элементов латышской, белорусской культур в культуру русского населения, овладению им латышским языком, служила церковь, которая активно выступала против проникновения всего нового в культуру, быт верующих. Кроме того, и это, пожалуй, самое главное, старообрядческая церковь, впрочем, как и католическая, не допускала смешанных в религиозном, а практически и в национальном отношении браков, разобщала живших в соседстве людей и закрывала; таким образом один из самых важных путей, по которому мог бы: идти процесс овладения ими культурой, языком соседей. Такую же направленность имела и политика правящих кругов.
Сохранности русскими старожилами своей материальной культуры, родного языка (в большинстве своем они не стали даже двуязычными) и этнического самосознания способствовали также стремление старообрядцев к замкнутости, изолированности от местного населения, поселение их в глухих, лесистых местах, религиозная спаянность. Немаловажную роль в этнической судьбе их сыграли и близость расположения новых мест поселения к родным местам, связь с ними, а также распространение в годы царской власти в Латгале русского языка в качестве официального. И, наконец, русские старожилы составляли довольно многочисленную и компактную массу населения Латгале.
Сохранив в основном свою традиционную материальную и духовную культуру, свой язык и свое национальное самосознание,, пришельцы, таким образом, в условиях феодального, а затем и капиталистического строя не изменили своей этнической судьбы.. Этот факт, свидетельствовавший о стойкости культурных традиций даже тогда, когда изменяются условия, их породившие позволил ответить и на другой поставленный в работе вопрос: откуда родом была основная масса пришельцев Латгале? Изучение показало, что прослеживаемые в материальной культуре русских крестьян Латгале традиции были характерны в основном для культуры крестьян Псковско-Новгородского края и некоторых сопредельных с ним районов Тверской, С.-Петербургской, Смоленской губерний, т. е. преимущественно западно-русского региона. Вкрапления культуры, свойственные исключительно северорусам или южнорусам, были менее значительны, особенно последних. Это дало основание считать, что основная масса русского старожильческого населения Латгале вела свое происхождение от выходцев
.западно-русского региона. Об этом же свидетельствует и лексика русского населения Латгале, имеющая прямые связи с лексикой западно-русской диалектной зоны.
Изучение русского населения Латгале показало также, что в его материальной культуре было много общего, с одной стороны, •с культурой местного латышского населения, а с другой — белорусов. Однако наличие аналогий не дает оснований для сомнений в самобытности существовавших у русских пришельцев форм культуры, так как культурно-бытовым комплексам названных групп этносов были присущи и этнодифференцирующие черты. Более того, большинство общих явлений в культуре, как и в языке, латышей и русских Латгале сложилось не с приходом последних в Латвию, а задолго до этого. Имеющиеся аналоги следует рассматривать как явления, возникшие у населения западно-русского региона и латышей Латгале, частично Видземе на базе сходных социально-экономических, природно-климатических условий и при наличии тесных культурных контактов.
Общие элементы складывались прежде всего в тех областях культуры, развитие которых было более тесно связано с окружающей средой и уровнем развития производительных сил, т. е. в жилище, сельскохозяйственных орудиях, агротехнической культуре. Это обстоятельство предопределило бытование у латышей восточной Латвии и русских западного региона одних и тех же типов жилища, застройки двора, земледельческих орудий и многих общих приемов и навыков в сельскохозяйственном труде. И только часть общих с латышами элементов была, видимо, привнесена в культуру изучаемой группы населения самими пришельцами (риги с ямными печами, первый выезд в ночное в егорьев день, выпечка кисло-сладкого хлеба, способ варки сыра и др.). Но в целом эти заимствования не отразились на этнографическом своеобразии русского населения Латгале.
Наличие идентичных черт в культуре русских старожилов Латгале и белорусов обусловлено, с одной стороны, общностью происхождения русского и белорусского народов, а с другой — историческими, хозяйственными и культурными контактами, существовавшими между ними. Эти древние традиции, которые сложились еще в местах первоначального обитания изучаемой группы населения и многие из которых вследствие этого являлись общевос- точно-славянскими, а нередко и общеславянскими, прослеживались в Латгале. Подтверждением тому является также лексическая общность, наблюдавшаяся в языке населения западно-русского региона и белорусского народа. Влияние белорусов непосредственно на культуру русских старожилов Латгале, как показало исследование, было несущественным.
АналЪгии, прослеживавшиеся в культуре русского старожильческого населения Латгале, а также соответствующих групп населения Эстонии, Литвы, относятся к числу общих древнерусских явлений, вынесенных ими с родных мест.
Изложенный в работе материал по культуре русского населения Латгале (как части населения западно-русского региона) можно рассматривать и в более широком плане •— как проявление общности культуры (при всем многообразии ее форм) русских западного региона и латышей восточной Латвии, литовцев восточной Литвы, белорусов северо-восточной Белоруссии. К общим для населения этих областей элементам культуры можно отнести древний тип низкого или со средней высоты подклетом жилища с двухскатной соломенной крышей самцовой конструкции, внутреннюю планировку жилых строений, духовую печь, используемую не только для выпечки хлеба, но и для приготовления пищи, холодные сени, замкнутый и открытый в плане двор, типы архаичных сельскохозяйственных орудий (двухлемешная соха с перекладной полицей, борона-смык, двухпетлевой цеп и др.), старинный способ веяния — сидя с помощью совка, наличие в жатвенном обряде ритуала плетения венка, в пище — некоторые виды мучных каш, в одежде — лапти прямого плетения и др.
Показательна лексика западно-русской диалектной зоны. Являясь в своей основе общерусской, она включала в себя пласт балтской по происхождению лексики (шакала, ашака, дерван, гирса, пуня, тюря и т. д.). Необходимо заметить, что большая часть балтизмов в языке населения западно-русского региона (в том числе старожилов Латгале), а также Белоруссии касается сельского хозяйства, т. е. той области культуры, на которой более всего наряду с другими факторами сказались деловые и хозяйственные контакты населения указанных районов с латышами и литовцами. Обращает на себя внимание также пласт немецкой по происхождению лексики (шпары, вербалка, евель, крамарь, коп- тур, груба, рункуль, грабарь, мурник, вага, шуфля, кирмаш, тынжур и др.), которая по времени и путям проникновения в русский язык неоднородна. Но это уже языковедческая проблема.
Изучение общих (межэтнических) черт культуры разноязычного населения указанного ареала, относящегося к одному хозяйственно-культурному типу земледельцев лесной полосы Восточной Европы, позволило бы, по всей вероятности, уточнить ряд проблем этнической истории народов этой территории.
Из изложенного материала следует также, что в культуре русского населения западных областей, а нередко латышей Латгале,. литовцев восточной Литвы и белорусов северо-восточных районов-, их территории прослеживались элементы, общие с культурой фин- но-язычных народов: подвесной котел, ячменная кутья, овсяное толокно, нагрудная одежда типа нарукавников, серп новгородского' типа (по русской классификации), частично терминология — названия постройки для сушки хлеба (рига), брюквы (калика) и др. При специальном исследовании этот ряд, видимо, мог быть продолжен. Установление характера происхождения общих культурных явлений, наблюдавшихся у перечисленных этнических групп, думается, дало бы возможность внести дополнительные штрихи в изучение их истории, культуры, этногенеза.
Коренные изменения в быт русского старожильческого населения Латгале принесла победа социалистической революции в Латвии. Развивающийся в условиях социалистической действительности быт русских старожилов характеризуется дальнейшим усилением социальных и культурных связей с окружающим населением, учащением заключения смешанных в национальном отношении браков. Каковы будут последствия этих изменений, как они скажутся на этнической будущности русских старожилов — это предмет специального исследования.