Из цикла «РИЖАНЕ В АМЕРИКЕ»
Альфред Тульчинский (США)
МИХАИЛ ТАЛЬ: ЖИЗНЬ КАК ВСПЫШКА МОЛНИИ
Никогда не избавляйтесь от старых фотографий. В них – не только память о людях или событиях давних или недавних лет, в них – таинственным образом сохраненная и запечатленная энергия изображенных людей или событий. Зная это и высоко ценя, я храню массу фотографий разных лет, при этом я точно знаю и даже чувствую, особо отмечаю снимки, на которые чудом перешла энергия разных людей. Такие снимки - всегда редкость, как и Личности, способные не только жить на волнах высочайших энергий, но и передавать их другим, оставлять свой энергетический след даже на фотографиях с их участием.
Одна из самых редких (энергетических!) фотографий в моем архиве была сделана в Нью-Йорке в далеком уже 1989 году, когда к нам в город по каким-то важным шахматным делам приехал Михаил Таль. Я никогда не был с ним знаком, с ним не встречался лично, поэтому с радостью принял приглашение моего коллеги поехать в гости к великому шахматисту. В довольно скромном номере отеля в Манхэттене нас встретил Михаил Таль, встретил спокойно, без больших эмоций, но очень деликатно и приветливо. Когда Мой знакомый представил меня, он поинтересовался мои журналом, спрашивал с интересом о реальной жизни в наших краях. Естественно, я хотел сделать с ним интервью для своего журнала, «Калейдоскоп», самого уважаемого, читаемого и человечного в те годы в Америке… Я успел задать Михаилу всего несколько вопросов, мы также сделали дружескую, без претензий, фотографию на память, и вдруг – посреди беседы - я почувствовал, что Таль испытывает какой-то дискомфорт, лицо и особенно глаза менялись в считанные минуты, как будто случился резкий срыв в его физическом состоянии. Я почувствовал крайнюю неловкость ситуации и сказал: «Думаю, нам лучше перенести беседу на другой день. Простите нас»… «Нет, это вы простите меня», - деликатно сказал Таль, и мы начали прощаться. «Может быть мы чем-то можем помочь?»… «Нет, нет, все будет в порядке»…
Вышло так, что больше увидеться нам так и не удалось, Таль срочно улетел из Нью-Йорка, а я еще долго-долго был под сильнейшим обаянием и силой этого невысокого, не совсем спортивного чемпиона мира, человека, обладавшего громадной силой внутреннего воздействия на тех, кто его окружал. Вскоре после нашей единственной встречи я вспомнил вдруг о двух беседах, связанных с именем Михаила Таля. Одна состоялась в 1979 году с известной пианисткой Бэллой Давидович. Она не скрывала своих очень-очень дружеских отношений с Талем, и в ответ на мой скромный вопрос о том, какое он на нее производил общее, чисто человеческое, впечатление, Бэлла сказала после секунды раздумья: « Это был вихрь… Вихрь эмоций и чувств… Почти всегда и почти со всеми, кто ему был небезразличен». Буквально через год, в 1980 году (тоже в Нью-Йорке) я долго беседовал с гроссмейстером Корчным, и когда зашел разговор о скандальной ситуации в Багио во время его знаменитого матча с Карповым, он сказал: « Я встречался с самыми разными шахматистами, но не было ни одного на всем белом свете, кто бы мог померяться с Талем его космической силой взгляда. Особенно долгого взгляда. Это можно было бы назвать и гипнозом, но я хорошо знаю Таля, это был никакой не целевой гипноз, это был невероятный, ни на кого не похожий Таль!!! Об этом в нашем мире ходят разные легенды, и я слышал, что на очень давнем турнире за границей один гроссмейстер сел за доску в темных очках, чтобы «нейтрализовать» взгляд Таля. Таль, обладавший блестящим чувством юмора, тут же попросил у члена своей команды темные очки и продолжил игру. Кстати, выиграл»…
Редкость фотографии, какую здесь видит читатель, вовсе не в том, что там изображены мы с великим Талем. Каждый понимает, что снимок был сделан просто дружелюбный, на добрую память о нашей первой и… последней встрече. Дело в другом – каждый раз, когда я беру в руки эту фотографию, от нее идет такой колоссальный поток энергии, и я сразу начинаю жалеть, что не могу, как истинные специалисты измерить ее потенциал. И при этом понимаю, что снимок безусловно обогатился энергией, какой вряд ли могут похвастать многие люди, даже выдающиеся. Таль был гением, гением во всем, к чему или к кому прикасался в своей на удивление короткой и потрясающе переполненной событиями жизни. Кто-то сказал, что его гениальность, его необычность идет от родителей, которые по жизни были кровными родственниками. Что так случилось. Не могу судить об этом, знаю лишь то, что в случае Таля корни явления не так важны, важно, что наверняка каждый, с кем он так или иначе общался в жизни ( будь то шахматная доска или семейный дом), всегда чувствовали его невероятную энергию и его всепроникающий взгляд.
После нашей краткой встречи Михаил Таль прожил лишь три года. Ситуация в Нью-Йорке была лишь одной из «подножек» , какие на жизненной дороге часто ставило ему с раннего детства далеко не олимпийское здоровье. 56 лет – это ли возраст ухода для гения? Но он ушел, ушел знаменитым и любимым многими близкими, ушел награжденным и увековеченным в книгах, фильмах, стихах… Выдающийся рижанин покоится в городе, где родился. Я не знаю, назвали ли в Риге уже улицу его именем, но знаю, что там, в Верманском парке, стоит памятник этому выдающемуся ЧЕЛОВЕКУ. Я не был у памятника Талю, но не сомневаюсь, что каждый, постоявший рядом с монументом, обязательно испытает ту самую потрясающую талевскую энергию, которую не сдержать и которой наверняка хватит на сотни его верных поклонников и на вещи ( в том числе и на фотографии!), где есть удивительный образ Михаила Таля. Как-то он назвал Бобби Фишера величайшим гением, спустившимся с шахматного неба. Я беру на себя смелость сказать, что рижанин Михаил Таль - это величайший гений, поднявшийся с шахматного неба в… НЕБО.
