Из цикла «РИЖАНЕ В АМЕРИКЕ»
Альфред Тульчинский (США)
МИХАИЛ БАРЫШНИКОВ - «ПЛЕННИК ФОТОГРАФИЧЕСКОЙ ПОЭЗИИ»
Есть в искусстве редчайшие феномены, люди, кому удалось в жизни миновать статус звезды и почти взлететь повыше – сразу в супер-звезды. Именно такой феномен – коренной рижанин Михаил Барышников. Я уверен, что наверняка есть памятные знаки и на рижской школе № 22, где Михаил учился, и на здании Рижского хореографического училища, где он постигал азы балетного искусства. Однажды он сказал о себе так: «Я - продукт латвийского воспитания, хотя родители у меня были русские со всеми вытекающими из этого последствиями».
Думаю, именно это, ЛАТВИЙСКОЕ, воспитание помогло артисту быстрее адаптироваться в Новом Свете, ведь все знают, что в те давние времена Латвия была для всего советского мира едва ли не самой большой доступной «заграницей». А асом всемирного класса Михаил стал уже в Америке, оказавшись здесь в 26 лет. Дальше – необыкновенный, почти космический взлет… И, кстати, в Америке Барышников является ( по словам знатоков) самым узнаваемым выходцем из бывшего СССР или России. Но что такое – узнаваемость актера?
Каким обычно знают актера зрители, поклонники его таланта? Если говорить о звездах балета, то их знают чаще всего по их сценическим образам. Известно также, что знаменитые актеры терпеть не могут больших скоплений публики вне театра, они устают и от своего, театрального общения… Так каким же знают Барышникова зрители? Сразу поставлю точку над «I» - артистов балета люди видят чаще всего снизу, из партера, или издали, поэтому по законам перспективы, Барышников мог казаться кому-то почти гигантом, ведь он и правда в любых
ролях выглядел очень ярким и статным. Мы, зрители, всегда видим в наших любимых артистах больше внешних черт, чем есть на самом деле, потому что у настоящего ценителя искусства к оценке добавляется еще и свой «коэффициент обожания».
Для тех, кто знает Михаила Барышникова только как выдающегося танцора и хореографа, добавлю: при всей востребованности и занятости балетом, кино или театром он еще и… опытный фотограф. Однажды, перед сверхдальними гастролями наш фотограф Леонид Лубяницкий, знакомый с Михаилом с давних, младых лет, посоветовал ему взять с собой фотоаппарат и снимать хронику своей жизни на гастролях.
Идея так понравилась Барышникову, что с тех пор ( уже более тридцати лет!) он постоянно снимает. Снимает увлеченно, много и интересно. Однажды в интервью Барышников рассказал, что хотя его первые фотографии были технически далекими от совершенства, но в них было то, что приковывало внимание других людей.. Необычные ракурсы, игра света и тени открывали ему нечто новое, необычное, мимо чего он проходил раньше, не замечая… Видимо, по-настоящему он стал полнее и разнообразнее видеть мир только тогда, когда сам стал фотографом. Этот поворот в своей жизни он отметил так: “Меня стала волновать визуальная поэзия фотографии. И я стал ее пленником”…
У Барышникова было несколько успешных сольных фото-выставок, и главный повод взяться за это короткое эссе связан тоже с фотографической выставкой. Было это года четыре назад. В одном из офисных помещений Колумбийского университета открыли выставку экс-ленинградца Л. Лубяницкого, где среди работ был и давний, очень приятный портрет Барышникова.
Помещение для выставки была ужасно тесным и неудобным, работы были развешены неудачно, но я думаю, что секрет всей этой затеи был как раз в том, что Лубяницкий пообещал привести на открытие Михаила Барышникова. Слово свое фотограф сдержал, Барышников был в зале, держался очень скромно и достойно, ничего не говорил, зато здесь собравшиеся могли посмотреть на великого танцора с расстояния, как говорят, вытянутой руки. Перед вами, уважаемый читатель, несколько портретов Барышникова и Лубяницкого, какие я сделал в тот вечер. Не часто удается увидеть супер-звезду в обычной жизни, среди простых людей…
И вот еще что… В своем архиве я нашел свой снимок 1986 года, сделанный в нью-йоркской студии Леонида Лубяницкого. Я сижу со своим пуделем Томми рядом со стендом, на котором мой скромный портрет работы Леонида оказался в блестящей компании - рядом с названным выше портретом М. Барышникова и портретом Иосифа Бродского, большого друга Михаила, точно так же ценившего искусство фотографии, как и герой моего небольшого рассказа.
