Из цикла «РИЖАНЕ В АМЕРИКЕ»
Альфред Тульчинский (США)
ЭДУАРД КУЗНЕЦОВ – ПЕРЕЛЕТ ЧЕРЕЗ ОКЕАН
Надо же, как складываются жизненные коллизии: человек был готов к угону самолета, чтобы оказаться на Западе (к этому вроде бы всё уже было готово), а прилетел на Запад как важный гость … но с задержкой на почти через десять лет. Эту давнюю историю с первыми советскими «самолетчиками» знают все, хотя, наверное, не все знают, что Эдуарда Кузнецова можно с полным правом назвать рижанином. Потому что именно в Риге Кузнецов жил последний год своей советской предтюремной жизни, работая в одной из больниц, именно в Риге его законная жена Сильвия Залмансон познакомила его с участниками будущей «группы захвата», так что в Риге, собственно, и шла тайная подготовка к угону самолета. Угон не состоялся, как о нем ни мечтали все участники. Не состоялся потому, что к нему готовились не только люди из группы Кузнецова, но и люди из КГБ, которым кто-то продал информацию о готjвящемся угоне. Мало этого, ничего не знающие об этом «самолетчики» (так их потом называли в прессе) бодро шли по полю аэродрома под Ленинградом в 1970 году в сторону приготовленного специально для них 12-местного самолета (чтобы не было других свидетелей). Но не дошли, их арестовали прямо на поле. Сотни раз об этом рассказывали в прессе и на всех волнах эфира, поэтому я хочу лишь познакомить вас, уважаемый читатель, с уникальными документами – фотографиями, какие я сделал в Нью-Йорке 27 апреля 1979 года, когда на специальной трибуне возле здания ООН на площади Дага Хаммаршельда появились Эдуард Кузнецов и Марк Дымшиц (потенциальный пилот самолета их мечты). Представить невозможно, что могли думать в тот момент люди, еще вчера сидевшие за лагерной решеткой, а через день опустились с небес на землю Нью-Йорка. Позже, через пару лет, об этом мне рассказывал в Нью-Йорке Эдуард Кузнецов, куда он прилетел уже… писателем и одним из издателей русскоязычной газеты Израиля. К любому из сотен интервью, сделанных мною за долгие годы жизни в журналистике, я всегда относился с исключительной доброжелательностью, независимо от того, с кем говорил. Первый разговор с Кузнецовым , конечно, не был исключением, но я не мог удержаться от такого вопроса: «Раньше вы всегда категорически отказывались называть намерение совершить угон самолета подготовкой к акту терроризма, хотя это – всего лишь точный термин, употребляемый всеми и всегда в аналогичных случаях. Вы и сейчас так думаете?»… Понимая, что с того времени, когда я сделал его фотографию по прилете в Нью-Йорк и до нашей встречи в редакции газеты «Новое Русское слово», он прошел через массу аналогичных интервью, я не ждал от него оригинального ответа, я ждал… чего-то необычного. И получил то, что ждал. Эдуард сказал: «Думаю, что это можно было бы юридически назвать актом терроризма, если бы… угон состоялся». Что ж, это был вполне честный ответ.
В этом крошечном эссе главное – мои фотографии, точно передающие выражение лиц и внутреннее состояние людей, случайно выигравших в мировую политическую лотерею фантастически счастливый билет, ведь если бы супер-верхи Америки и СССР не договорились об обмене участников «самолетного дела» на советских шпионов, ни эти фотографии, ни внезапное освобождение, ни счастливая, очень обеспеченная и успешная жизнь на Западе ни за что не стали бы возможными.
Еще несколько снимков я сделал в Нью-Йорке через два года после освобождения, когда Кузнецов прилетел сюда уже успешным, свободным и вполне обеспеченным человеком.
