Тильзитский мир был выгоден Франции, но не России. Блокада Англии, которая ранее являлась основным рынком сбыта России, приносила большие убытки российской казне. Новая союзница, Франция, не могла компенсировать этого ущерба, поскольку экономические связи России с Францией были поверхностными, главным образом, импорт в Россию предметов французской роскоши. Нарушая внешнеторговый оборот России, континентальная система расстраивала ее финансы.
Тильзит на пять лет прервал русско-французское противостояние, создав впечатление, что оба императора договорились о союзе, что было использовано русским правительством для перевооружения армии и подготовки страны к возможной новой войне с Наполеоном.
Война была неизбежна. Вопрос стоял, насколько успеют обе стороны к ней подготовиться. На первый план выходил вопрос о стратегических планах России и Франции на ведение этой войны.
По стратегическому плану французского командования, война должна была закончиться быстрой победой с помощью решительного разгрома российской армии в генеральном сражении. Наполеон желал провести ограниченную кампанию на 1812 год. Добившись разгрома армии противника в генеральном сражении, французы входили в столицу государства, и далее Наполеон подписывал унизительный для проигравших договор на своих условиях. В России Наполеон готов был довольствоваться разгромом российской армии в ходе генерального сражения или нескольких сражений и покорностью Александра I при подписании мира на условиях императора Франции. Тогда не пришлось бы брать ни Петербург, ни Москву, а остановиться можно было в Смоленске или Минске. Существовали мнения, что кампанию можно продолжить в 1813 и 1814 году для завоевания все больших частей Российской империи. Для решения этих задач Наполеону удалось создать Великую армию (фр. Grande Агтёе) численностью 450000 солдат и в ходе кампании добавить к ним порядка 140000 резерва, т.е всего немногим менее 600000, из которых собственно французы составляли порядка 300000. В беседе с французским послом в Варшаве Прадтом он говорил: «Я иду в Москву и в одно или два сражения всё кончу». Известно и другое высказывание Наполеона: «Если я возьму Киев, я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом, я возьму её за голову; заняв Москву, я поражу её в сердце». Наполеон рассчитывал на то, что поражение российской армии в генеральном сражении вынудит Александра I принять его условия. Коленкур в мемуарах вспоминает фразу Наполеона: «Он заговорил о русских вельможах, которые в случае войны боялись бы за свои дворцы и после крупного сражения принудили бы императора Александра подписать мир». Однако, выбрав главное направление движения своих основных сил на Москву, Наполеон рассматривал и возможность взятия ограниченными воинскими формированиями и столицы Петербурга, а также такого стратегически важного города и морского порта как Рига (это позволило бы дополнительно усилить континентальную блокаду Англии).
Из всех предложенных планов на предстоящую войну с Францией император Александр I выбрал план генерала Пфуля. Чтобы лучше понять как сам план, так и его судьбу в 1812 году, лучше обратиться к мемуарам современников, ибо в характеристиках личности самого Пфуля и его военного плана недостатка не было. Появление Пфуля на русской службе контр-адмирал Фрейганг А.В. описывает следующим образом:
«Пфуль участвовал в прусской войне 1806 года при главном штабе прусских войск. Посланный по окончании войны с поручением к императору Александру Пфуль произвел на русского монарха столь благоприятное впечатление, что государь выпросил его для себя у прусского короля. Пфуль сделался любимцем Александра I, и в протяжении последних лет постоянно беседовал с императором о высших военных соображениях...».
А вот отзыв о личности Пфуля его подчиненного, будущего известного военного теоретика Карла Клаузевица:
«Он был очень умным и образованным человеком, но не имел никаких практических знаний. Он давно уже вёл настолько замкнутую умственную жизнь, что решительно ничего не знал о мире повседневных явлений. Юлий Цезарь и Фридрих Второй были его любимыми авторами и героями. Он почти исключительно был занят бесплодными мудрствованиями над их военным искусством... с другой стороны, он, вполне естественно, являлся врагом обычного филистерства, поверхностности, фальши и слабости. Та злая ирония, с которой он выступал против этих пороков, свойственных огромному большинству, и создала ему гласным образом репутацию крупного таланта, соединявшего глубину и силы...»
При этом надо отметить, что Пфуль ни слова не понимал по-русски.
Именно этому человеку Александр I поручил составить план возможной войны с Францией.
Клаузевиц дает и точную характеристику собственно военного плана:
«Император и генерал Пфуль пришли к совершенно правильному заключению, что подлинное сопротивление можно будет оказать лишь позднее, в глубине страны, ибо на границе силы были недостаточны. В соответствии с этим генерал Пфуль выдвинул мысль добровольно отнести военные действия на значительное расстояние внутрь России, таким путем приблизиться к своим подкреплениям, выиграть некоторое время, ослабить противника, принудив его выделить ряд отрядов и получить возможность, когда военные действия распространятся на большом пространстве, стратегически атаковать его с флангов и с тыла.
План Пфуля заключался в том, чтобы первая западная армия отступила в укрепленный лагерь, для которого он выбрал местность по среднему течению Двины (Дрисский лагерь), и чтобы туда были направлены ближайшие подкрепления и накоплены значительные запасы продовольствия; в то же время Багратион со второй западной армией должен был ударить в правый фланг и тыл неприятеля, если бы тот последовал за первой армией. Тормасов должен был оставаться на Волыни для защиты ее от австрийцев.
Русский лагерь был намечен близ Дриссы на Двине. Выгоды расположения здесь заключались в том, что река образовывала вогнутый полукруг, длина хорды которого равнялась часу пути. Перед этой хордой проходил фронт лагеря, имевший форму плоской дуги и опиравшийся обоими концами на реку, протекавшую здесь между песчаными берегами, которые, однако, имели в высоту до 50 футов; на правом берегу реки, выше и ниже фланговых опорных пунктов лагеря, впадало в Двину несколько маленьких речек, среди которых Дрисса — наиболее значительная; они создавали условия для выгодного развертывания и благоприятное поле боя против неприятеля, переправившегося через реку для того, чтобы атаковать лагерь с тыла.
Еще менее надежно было стратегическое положение этого пункта. Дело в том, что Дрисса находится между дорогами, ведущими из Вильно на Петербург и на Москву, т. е. ни на той, ни на другой дороге...».
Беспредельная вера Александра I в способности и познания Пфуля объясняет принятие выдумки его о создании Дрисского лагеря, о котором маркиз Паулуччи (будущий генерал- губернатор Риги), вызванный в главную квартиру государя с Кавказа, после осмотра лагеря сказал императору: «этот лагерь придуман или сумасшедшим, или изменником, которого должно в первом случае засадить в дом умалишенных, а во втором повесить».
Командующим 1-ой Западной армии был назначен генерал Барклай де Толли, он же с 1810    года исполнял должность военного министра, на плечи которого легли основные тяготы приготовления армии к войне.
В марте 1810 года военный министр Михаил Богданович Барклай де Толли представил Александру I записку «О защите западных пределов России», в которой указывал на необходимость строительства оборонительной линии по Западной Двине (Даугаве): «У Динабурга или Друи, избрав хорошее местоположение, должно построить крепость, которая охраняла бы сообщение с центром армии и служила бы подкреплением одной из частей сей армии, но Динабург кажется удобнее для сего назначения потому, что там находятся еще остатки укреплений, могущих весьма облегчить и ускорить работу» (имелись в виду остатки укреплений шанца Ивана Грозного).
Вскоре царским правительством было принято решение укрепить западную границу России постройкой новых крепостей для защиты дороги на Петербург и Москву. 14 марта 1810 года по указанию военного министра специальная комиссия под руководством инженер- полковника Е. Ф. Гекеля исследовала реку Двину.
Осмотрев местность, Гекель 2 мая донес министру, что наиболее удобным местом для постройки новой крепости является Динабург. Ответ был получен через две недели: «Государь император высочайше утвердить соизволил представление ваше о построении крепости у Динабурга». Тогда же, в мае, еще до утверждения смет и проектов начались подготовительные работы — нивелировка и съемка местности.