Читатели «Вести Сегодня» о планах правительства ликвидировать русское образование

«А вы готовы поддержать протесты против закрытия русских школ и в какой форме?» — позавчера мы пригласили всех желающих ответить на этот вопрос. В итоге два часа заявленного времени телефон не смолкал. Звонили из разных уголков страны, звонили представители смешанных семей и разных национальностей. Что объединяло всех этих людей — наличие четкой позиции и… возраст.

Мы готовы — слово за лидерами

— Я звоню за внука своего, пятиклассника. Русские школы нужно сохранить однозначно. Да и не только в школах дело — в национальном достоинстве. И на митинги, и на пикеты пойду обязательно, только очень прошу, чтобы организаторы громче сообщали о времени их проведения. А то узнали о недавнем пикете уже после его проведения… (Инна, инженер на пенсии.)

— Протесты поддержать готова, но в миролюбивой форме. В Евросоюз надо обращаться обязательно, но надо использовать все формы протеста вплоть до митингов. Я человек старый, но тоже пойду, если будет не скользко. Уж слишком важный вопрос. (Ольга Романовская, пенсионерка, доктор биологии.)

— Обязательно поддержу акции протеста. Сам в свое время учился в латышской школе 10 лет и только 1 год в русской — разница в качестве образования огромная. На русском гораздо лучше. Жаль, что настоящего митинга в его защиту не было. Раньше я не ходил, был на работе. Теперь на пенсии и пойду обязательно, только информировать людей нужно поактивнее. (Арис.)

— Мы из Вентспилса звоним, семья Атварсов. Вместе с мужем поддерживаем протесты. Приехать в Ригу не можем, но выразить свое мнение постараемся обязательно. Я в партии ЦС состою, надеюсь, она не останется в стороне.

— Законы в защиту русских школ есть, надо добиваться их исполнения. Это и конституция Латвии 1922 года, и Рамочная конвенция. Я звоню из Екабпилса, здесь все мои знакомые и родственники за русские школы. Если надо, и в Ригу готовы поехать, поддержать ее. (Валерий, пенсионер.)

А может, мы бараны?

— Я во всех акциях в защиту русских школ участвовал, но массовости–то нет. В других странах, чуть что, народ поднимается на митинги — хоть во Франции, хоть в Бразилии, да и на той же Украине. А у нас, что бы ни происходило, все сидят по домам. И кто мы после этого, если не бараны. Везде заводилой выступает молодежь, а наша фригидна. Видно, мы ее сами вести себя иначе не научили. (Сергей, инженер, 50 лет.)

— Мы бы могли своего добиться, если бы бастовали, как в Европе, но сидим сложа руки. А под лежачий камень вода не течет. Но я лично все равно готова бороться. За внуков своих, за правнуков. Сможем победить или не сможем — надо! Это ж борьба за достоинство. Молодежь пассивна, это правда, но учиться она бы все–таки хотела на родном языке. (Вероника, Лиепая.)

— Я только за, но всякие протесты уже были. И России, и Европе на нас наплевать, ждать ничего хорошего не приходится. Русские дети уже начинают забывать родной язык, потому что родителям на это наплевать. И убедить их невозможно уделять своим детям больше времени, читать книги. Разве что учителя будут сопротивляться. Но и они не будут. Через 4–5 лет русский язык здесь останется на уровне маргиналов, матерный. К сожалению. (Людмила Зайцева, пенсионерка.)

— Я не верю в это государство. Оно довело свой народ до того, что ему наплевать даже на собственных детей. Никто не протестует — ни русские, ни латыши. Всех вместе нас и используют. А все потому, что построена нынешняя Латвия на несправедливости — на унижении русских. Бороться никто ни за что здесь не будет, сбегут отсюда все, кто сможет. Останутся только сирые, убогие, политики и чиновники. (Анна, рижанка, 45 лет.)

Все, что можем

— Мы живем в Валке, на работу хожу в Эстонию. Тут уже нет ни одной русской школы. Наша дочь ездила учиться в Валмиеру, за 49 километров. Снимали ей там жилье. Мы рады поддержать русские школы, но как? Разве что в письменной форме. Хотя по такому случаю в выходной приехали бы в Ригу на митинг. Сообщайте дату! (Сергей.)

— Мы, две сестры, всю долгую жизнь проработали учителями в Огре, написали книгу о ее истории «Урок длиною в жизнь». Естественно, готовы поддержать протесты, но в Огре нет такой площадки, где мы могли бы протестовать. В этой ситуации очень многое будет зависеть от самоуправления — сохранит оно русское образование или нет. Наше, огрское, наверняка не захочет. Да и есть ли такая сила в Латвии, которая реально готова организовать защиту русских школ, — вряд ли. (Ида Филиппова и Августина Вальгис.)

— Протесты поддержать готов, а что делать, не знаю. Если будут идеи, сообщайте. Может, хотя бы денег собрать для начала, так опубликуйте координаты. Помогу всем, чем смогу. (Олег, 45 лет, водитель.)

— Готов протестовать в любой форме, вплоть до уличных акций. Зовите. (Леонид, 56 лет.)

…Мнение Леонида разделяют подавляющее большинство опрошенных (около 50 человек). Люди категорически против перевода русских школ на латышский язык, но как их защищать, не знают. Ждут, пока более активные соплеменники разработают сценарий борьбы.

— Как не бороться?! Это же фашистская идея! (Наум Налштейн.)

Хоть на ступеньках постоять…

— Нам не хватает радикализма, уж очень нас стали обижать в последнее время. Как на Майдане не хотелось бы, но здоровое сопротивление необходимо. Я сам готов участвовать в таких акциях. По–латышски говорю неплохо, дети учились в латышской школе. И зря, как я теперь понял. Хот я с ними и занимался, они все равно хотели учиться на русском. Представьте, на выпускной сценку ставили, так единственный монстр в ней говорил по–русски, и этим все сказано. Русские, я вижу по всем своим знакомым, радикализуются. Не хватает нам более радикальной партии. (Виктор, мастер–мебельщик.)

— Я латгал, буду стоять с русскими до конца. Но нужны более радикальные меры, чем раньше. Надо идти на сближение с противником, занимать хотя бы ступеньки кабмина, что ли. Я пойду сам обязательно. И молодежь, уверен, пойдет. На День Победы ж к памятнику приходит вон сколько. И за свое человеческое достоинство поднимется обязательно. Лидеров только не хватает, вот это проблема. (Владимир.)

— Это ж настоящее издевательство над русскими! Бороться надо обязательно, они ж слов не понимают. И выходить на улицы, а как иначе? Мне 83 года, но я готова участвовать в любое время. Я давно живу в Риге, латышей уважаю, но правительство… Если б не было таких репрессий языковых, штрафов, унижений этих, русские давно бы выучили латышский язык. Но такого, как у нас, нет ни в одной стране мира, не по–человечески это. (Лива Лещенко.)

— Я готов бороться всеми способами, хоть на баррикады. Мне 75 лет, терять уже нечего, пойду обязательно, чего бояться? А что удивляться пассивности молодежи — нормальная–то вся разбежалась. (Александр.)

— Согласна на любые формы протеста. Митинги предпочтительнее, потому что сбор подписей ничего не дает. И митинги не дают? Это смотря какие митинги. А иначе, бездействием, и вовсе рассчитывать не на что. (Елена, 65 лет.)

Жаль, что единение раз в году

— Я готова поддержать протесты, только без агрессии. Хотя думаю, что ничего у нас не получится на этот раз, уж очень мы раздроблены. Я сама татарка, училась в билингвальной, русско–татарской, школе и только выиграла от этого. Но запрещать детям учиться на родном языке невозможно. Жаль, единение у нас бывает только раз в году, 9 мая. Вот если бы хоть на один митинг вышло столько народу, с нами бы давно считались. Но махать рукой на националистов нельзя: я заметила — в последнее время они активно продвигают свои идеи.

— А я считаю, глупо это — бороться. Никто ничего никогда не добьется. Все уже решено за нас. И потом, кому здесь плохо живется? Молодежь не выходит на улицы, потому что для нее языковые проблемы не актуальны, они все теперь свободно владеют двумя языками. И нет ни у кого проблем: и врачи хорошо живут, и учителя. Проблемы только у тех, кто об этом в газетах пишет. (Инесса.)

— Я живу среди латышей в Звейниекциемсе. И родственники мои по мужу, и знакомые — все латыши. Они в ужасе от идеи закрыть русские школы, запретить русское телевидение. Говорят, зачахнут все, потому что на латышском направлении такая тоска. Все считают, что русский язык — богатство Латвии. (Вера Стабиня.)

— У нас смешанная семья, но мы с мужем оба за русские школы, потому что ребенок может хорошо развиваться только на родном языке. У нас же нет даже для билингвизма ни хорошо обученных преподавателей, ни учебников. Кого ж мы растим? (Лидия, врач.)

— И меня причислите, пожалуйста, за русские школы. Со мной 4 детей, 6 внуков, 4 правнука. Все они за русские школы, а как иначе, если все корни у них от меня?! (Серафима.)

«Латвия не готова»

Каждая школа нацменьшинств получит отчет о проведенном правозащитным бюро мониторинге, касающийся конкретно ее деятельности, чтобы школы могли оценить собственное положение на общелатвийском фоне. Такое обещание дал омбудсмен Юрис Янсонс после встречи с директорами школ нацменьшинств, которая состоялась в минувшую пятницу.

Попытку перевести все школы на латышский директор 40–й рижской средней школы Елена Ведищева в разговоре с freecity.lv назвала скоропалительной: «Мне очень хочется надеяться, что это была не дискуссия ради дискуссии, что директора донесли мысль: Латвия не готова к переходу на полностью латышское обучение. Да, есть отдельные районы, которые по исторически сложившимся обстоятельствам уже готовы, но там и нет школ нацменьшинств, там есть латышские школы, и всех это устраивает».

Сейчас законом закреплено право родителей выбирать, как будут учиться их дети, напомнила Елена Ведищева. Поэтому надо и оставить это право за родителями. На встрече один директор сказал, что учитель—негражданин — это нонсенс, якобы он не может научить патриотизму.

«Но что мы можем тогда сказать учителю — гражданину Великобритании, который приехал сюда преподавать английский, или учителю — гражданину Франции, который приехал преподавать французский? — задается вопросом Ведищева. — Где вообще связь между паспортом и патриотизмом? Впрочем, с этим мнением многие были не согласны, и мне это внушает надежду, что силы разума победят».