Детство и юность нашего читателя Юрия прошли рядом с Царским садом — нынешним Праздника песни. В начале 1950–х парк считался лучшим в городе: на Новый год съезжалась молодежь со всех концов.

На малом пруду открывался каток, вокруг устанавливали торговые лотки, все было в иллюминации. Юрий вспоминает подробности, о которых ни в одном справочнике не прочтешь.

Родился он на улице Валкас (небольшой «ручеек» рядом с аристократичной Виландес) в 1945–м. Мать пригласили восстанавливать Ригу в ноябре 1944–го. Позже на счету Ригасстроя, где она работала, будут такие знаковые объекты, как роддом, «Гайльэзерс», гостиница «Латвия», Дом конгрессов…

— Квартиру нам выделили в деревянном доме на улице Валкас, напротив Царского сада. Лет пять назад дом снесли, сейчас здесь автостоянка, — показывает ровесник послевоенной Риги. — Большинство домов в округе были каменные, начала XX века. В одном разместилось самое первое тогда производство «Сомдариса».

Район считался престижным во все времена. Не случайно в годы войны тут жило высшее немецкое офицерство. В квартире, куда въехал Юрий с матерью и теткой, остались брошенные немцами вещи: посуда, одежда, мебель. У будущих одноклассников были ценности и похлеще: от антикварного оружия до белого концертного рояля.

В 1952–м Юрий пошел в школу — 13–ю среднюю, на Свердлова. Ее открыли за год до этого. С особенным нетерпением школьники ждали Нового года: в Царском саду заливали каток.

— Официально сад назывался Виестура, но для жителей он оставался Царским — по имени своего основателя Петра Первого, — продолжает собеседник. — Примерно за неделю до Нового года над Триумфальной аркой загорались лампочки: 1951 год, 1952–й, 1953–й… Для нас это был сигнал: в парке грядет веселье.

Рядом с прудом устанавливали праздничные киоски со сладостями, новогодними подарками. Из тарелок репродуктора играла музыка, детей катали на пони. Сейчас что–то подобное — на Домской площади, Эспланаде, площади Ливов, а тогда было только в Царском саду. Над аллеями развешивали иллюминацию. Проката коньков не было — приходили со своими. Тогда отдельно в магазинах продавали коньки и ботинки. Потом в мастерской на стадионе «Динамо» их приклепывали. Туда же ходили и точить.

— Парк в то время был другим, — ведет меня Юрий по аллеям старейшего сада города. — Вот за Малым прудом высилось деревянное здание спортобщества «Варпа». Мы тут занимались борьбой, боксом. Дальше шли теннисные корты. Однажды здесь проходил престижный турнир — съехались знаменитости: москвичка Анна Дмитриева, эстонец Томас Леюс. Я подрабатывал на турнире — подавал мячи. Платили 3 рубля в день. Для школьника немало, мороженое стоило 12 копеек.

Парк тех лет запомнился и грудой гранита — тут лежали фрагменты колонны Победы. А в центре стояла обгоревшая деревянная постройка — Молочное кафе. До войны таковых в Риге было пять. То, что в Царском саду, горело в 1944–м.

Многим знакомо деревянное ретростроение при входе в парк — возле Триумфальной арки. В 1950–е рядом было троллейбусное кольцо, а в этом домике — диспетчерский пункт. Сейчас в нем — кафе.

— А знаете, что здесь было после войны? — интересуется Юрий у официанта.

— Сторожевой домик смотрителя сада. Мы специально купили книгу историка Цауне «Зиемельское предместье», чтобы посетителей просвещать.

Рассказ Юрия становится для паренька откровением. Ничего подобного в книге Цауне нет. О таких деталях могут рассказать только старожилы здешних мест. Скажем, где вы узнаете, что квартал прилегающих к парку улиц Петерсалас, Катрин дамбис, Экспорта в начале 1950–х окрестили Корея, — в это время шла корейская война. Район был небезопасным: запросто могли отнять деньги, вещи. Здесь же в 1959–м местная молодежь доставала самые первые джинсы — выменивала у иностранных моряков на матрешки, водку. Некоторые моряки снимали свои ношеные джинсы, надевали другие брюки, а взамен получали change for change — русские сувениры.

— Слышали, как называли тогда у нас первые джинсы? Дунгры. Потом — техасы, а уже позднее — джинсы, — вспоминает Юрий. — Шиком считались дунгры с карманчиком для ножа.

Излюбленным местом школьников в округе был и район нынешнего яхт–клуба Андрейоста. Тогда там было кладбище затонувших судов — гражданских. Ребятня прыгала по ним. Когда кладбище расчистили, то там долгое время красовался парусник Рижской мореходной школы «Капелла».

В конце 1950–х собеседник перешел в другую школу — 51–ю, на Леона Паэглес (ныне Антонияс). 13–я все время увеличивалась, классы были переполнены. Но на танцы Юрий с друзьями по–прежнему продолжали ходить в первую школу.

Вечера тогда устраивались по случаю юбилеев писателей. День рождения Пушкина, Толстого, Маяковского… Дней рождения у классиков хватало, поэтому в вечерах недостатка не было. Вначале, минут сорок, официальная часть, а потом танцы. В 13–й они шли под живую музыку — играл оркестр из трех–четырех человек. В 51–й танцевали под пластинки. В те годы особенно часто крутили танго «Маленький цветок» и «Криминал–танго» в исполнении популярного немецкого квартета.

Мы сидим в парке, где прошли детство и юность Юрия, и он напевает забытую мелодию. Мое поколение (через двенадцать лет) танцевало под другую музыку…

Кому из старшеклассников не хотелось чувствовать себя взрослее и самостоятельнее! Курили, ходили в кафе перед танцами — «принимали» для храбрости. Первые сигареты с фильтром так и назывались — «Фильтр», потом были «Плудиньш» ("Поплавок). А их любимое кафе находилось на Ленина, на месте нынешней «Латвии» — кафе–автомат.

— Это было самое первое в Союзе подобное кафе, — продолжает ровесник послевоенной Риги. — Три зала. В одном можно было в автомате купить сосиски с капустой, в другом — пиво, в третьем — вино и коньяк. Полстакана вина — 20 копеек, коньяка — 50.

Копейки? Но для старшеклассников это были деньги, а где их взять? Родители не баловали. Доставали по—разному. На большие праздники, Новый год, 7 ноября, Юрий сортировал открытки, телеграммы в почтовом отделении на углу Ленина и Дзирнаву. Иногда всех выручал один из товарищей. У него дома в шкафу стояло великолепное собрание сочинений Брема «Жизнь животных» — из тех самых оставленных немцами ценностей. Вот он и сдавал по одному тому в антиквариат.

Мы с Юрием отправляемся виртуально гулять по Риге той поры. Антиквариат находился на углу Ленина и Дзирнаву — там же, где и в 1970—1990–е. Рядом был самый известный в городе винный магазин. В народе его называли «Арарат». Очевидец говорит, что тогда были великолепные портвейны — «Портвейн–54», «777». Это потом последний превратился в суррогат. На углу Ленина и Вальню можно было купить конфеты в коробках. Таких мест в послевоенной Риге было немного — еще одно на Ленина за магазином «Динамо» (за нынешней гостиницей «Латвия»). И, конечно, в Особторге. Так тогда называли Рижский центральный универмаг.

В рестораны старшеклассники тех лет не ходили. Но самый крутой находился в Кировском парке — деревянное здание за нынешними лотками «Сакты» — «Коктейль–холл». Его потом снесли. Это было место тусовки «деловой Риги» — директоров баз, магазинов, дельцов черного рынка.

…Долгие годы Юрий отдал гражданской авиации. Облетел весь Союз: от Риги до Красноярска, многое что видел. Но красивее латвийской столицы города так и не нашел.

— Знаете, какие раньше были улицы в центре! Ригу не случайно называли самым зеленым городом Советского Союза. У каждого дома металлические изящные заборчики, кусты жасмина, сирени, цветы. Потом все вырубили, сняли ограды. Это Хрущев дал команду: «Нужен металл!» И начали сносить. Хотя в каждом школьном дворе были груды металлолома, который собирали школьники, — рассказывает собеседник.

Несколько лет назад он с одноклассниками зашел в старую школу — 13–ю. Улица другая, интерьер другой, а деревянные перила те же, по которым когда–то они скатывались вниз… И даже «шипы», которые поставили в 1953–м, чтобы мальчишки не катались, те же. Только поистерлись.