Профессор Борис Фёдорович Инфантьев. Краткая биография
Иван Янис Михайлов
Статья опубликована в кн.: Борис Инфантьев. Балто-славянские культурные связи. Лексика, мифология, фольклор. – Рига: Веди, 2007.
Значимый вклад в становление и исследование русско-латышских культурных и научных связей внесла плеяда выдающихся деятелей культуры и науки Латвии (Райнис, Р.Пелше, П.Страдинь, Я.Страдинь, М.Семёнова, В.Вавере, Ю.Абызов и др.). Среди них достойное место занимает Борис Фёдорович Инфантьев (Boriss Infantjevs) – фольклорист, литературовед, языковед, педагог, культуролог, историк, краевед, общественный деятель. Профессор с энциклопедическими знаниями и удивительной работоспособностью, хабилитированный доктор педагогики, кандидат филологических наук, кавалер ордена Трёх Звезд. Его имя заслуженно отмечено в истории латвийской фольклористики,[1] истории латвийской литературы,[2] истории латвийской педагогики,[3] истории латвийской культуры,[4] а так же в списке выдающихся представителей русского населения Латвии.[5] Личность, которая символизирует целую эпоху в научной, общественной, духовной и культурной жизни нашей страны, патриарх и авторитет латвиийской интеллигенции и русской общины Латвии.
Борис Инфантьев родился 14 сентября 1921 года в городе Резекне. Его отец Фёдор Дмитриевич – офицер Российской, а затем Латвийской армии – после демобилизации работал землемером; мать Зинаида Ивановна, после рождения единственного сына всё своё время посвятившая его воспитанию, была фельдшером.
Из-за специфики работы отца, семейство Инфантьевых ежегодно с марта до ноября “путешествовало” по Латгальским деревням, затем Курземским усадьбам и хуторам. Будучи с детства любознательным, юный Борис всюду находил друзей как среди сверстников, так и пожилых людей. В результате этих взаимных контактов сформировалось главное “хобби” Бориса Инфантьева, которое впоследствии стало основой его профессиональных и научных интерeсов, – фольклор в разных своих жанрах и формах проявления.
Чтобы дать сыну хорошее образование, а также интегрироваться в местное общество того времени, родители решили отдать своего сына в привеллегированный немецкий детский сад при школе Лютера. Учёный до сих пор помнит толерантное и доброжелательное отношение воспитателей и детей, что позволило ему без знаний немецкого языка успешно “войти” в немецкую среду. Школьное обучение продолжалось в русской основной школе при частной гимназии Ольги Эдуардовны Беатер, во второй класс которой после соответствующего экзамена Борис был принят.
В 1935 году Борис Инфантьев окончил полный курс основной шестиклассной школы. Примечательно, что в свидетельстве об окончании школы по всем предметам стоит высшая тогда оценка – “5”, за исключением латышского и русского языков и рукоделия –“4”.[6] И всё же латышский и русский языки стали одним из главных объектов научных интересов профессора!
Чтобы облегчить поступление сына в Латвийский Университет, родители для продолжения обучения избрали латышскую среднюю школу. Так Борис оказался в учебном заведении с классической учебной программой – I Рижской государственной средней школе (гимназии). Гимназист Борис Инфантьев стал активным участником популярной тогда в Латвии организации мазпулков (что, разумеется, ему “припомнили” в годы Сталинского режима), организовал литературный кружок, за что неоднакратно награждался, например, 29 января 1939 года на праздник знамени и торжественного обещания.[7]
Следует отметить, что приобретённое в гимназии классическое образование стало основой дальнейшей учёбы и способствовало формированию личности и мировозрения Бориса Инфантьева. В начале 21 века в Латвии было трудно встретить человека, который изучал и исследовал 22 языка (!),[8] причём некоторые из этих языков профессор преподавал в высших учебных заведениях Латвии. Именно в силу данных обстоятельств егоо исследованиям был присущ “широкий культурно-исторический взгляд на явления и личности”.[9]
Весной 1940 года Борис Инфантьев окончил гимназию и на основе выпускных экзаменов был зачислен на Классическое отделение Филологического факультета Латвийского Университета (ЛУ). Как вспоминает учёный, в его планы входило получение квалификации слависта, но в ЛУ в те годы такой возможности не было. Поэтому он желал завершить обучение на любом отделении Филологического факультета, а затем поехать в Чехословакию специализироваться в области славистики.
Однако события 1940 года резко изменили планы начинающего студента. В это время была начата реорганизация ЛУ в соответствии со стандартами и учебными планами советских высших учебных заведений. Поэтому возникла необходимость создания отделения славистики, которое незамедлительно начало свою работу. Среди первых студентов созданного отделения был и Борис Инфантьев. Как выпускник классической гимназии он сразу же смог сдать экзамен по труднейшему на I курсе предмету – греческому языку, и в силу этого стал победителем в социалистическом соревновании, завоевал авторитет среди товарищей по курсу, которые приняли его в студенческий профсоюз.[10]
События лета 1941 года в очередной раз изменили намерения студента Б.Инфантьева. В период Немецкой оккупации учебные планы университета были изменены в соответствии с немецкими учебными стандартами. Отделение славистики было ликвидировано, поэтому Борис Инфантьев, убеждённый лектором русского языка Людмилой Круглевской, что “к славистике ближе всего балтистика, а в условиях Латвии каждый славист должен обладать познаниями в области балтистийской филологии”, соответственно перешёл на отделение балтийской филологии.[11]
Именно изучая балтистику, Борис Инфантьев нашёл одну из главных тем последующих занятий и научных интересов – проблемы связей латышского и русского фольклора. По инициативе Карла Дравиня,[12] ассистента профессора Лудиса Берзиня, на семинаре по латышским народным песням Б.Инфантьев подготовил и прочёл полуторачасовой доклад о свадебных обрядах и песнях латышей, белоруссов и русских в Латгалии, а в последствии защитил по этой теме дипломную работу.[13] Следует отметить, что Борис Инфантьев за свои заслуги в области исследования фольклористики в 2001 году получил Большой Приз в области фольклора.[14]
В 1942 – 1943 учебном году немецкие власти разрешили изучать славистику как дополнительный к балтистике раздел филологии. Поэтому под руководством профессоров Анны Абеле и Виктора Чернобаева, лектора Людмилы Круглевской Борис Инфантьев смог изучать славянские языки и литературы.
После восстановления Советского режима в 1944 году Б.Инфантьев вновь стал студентом отделения славистики. Освоив более 60 академических курсов, 3 июля 1946 года он с отличием завершил образование по славяно-русской филологии, получив квалификацию литературоведа.[15] Отметим, что это был первый выпуск отделения, которое окончило 2 человека: Борис Фёдорович Инфантьев и Мария Фоминична Семёнова (1910 – 1988) – в последствии доцент ЛГУ, исследователь латышско-русских языковых связей.[16]
За обучением в университете последовала аспирантура. Успешно сдав кандидатские экзамены, Б. Инфантьев приступил к работе над диссертацией “Связи латышских фольклористов с русской наукой”. Первым руководителем диссертации стал профессор Болеслав Ричардович Брежго, которого сменил “начальник” диссертанта поэт Андрей Курций (Куршинский), заведующий сектором латышско-русских фольклорных связей Института фольклора Академии наук, младшим научным сотрудником которого Б.Инфантьев стал 1 июля 1946 года. Работа в институте способствовала написанию диссертации, обеспечивая исследователю возможности сбора материалов в архивах и библиотеках Москвы, Ленинграда, Вильнюса, публикаций научных статей и исследований, участия в фольклорных экспедициях.
В 1951 году диссертация была завершена, опубликован автореферат[17] и объявлено о предстоящей защите... Однако судьба в лице “компетентных” органов изменила планы и род занятий Бориса Инфантьева. Как вспоминает учёный, “находясь в фольклорной экспедиции в Акнисте”, он получил адресованную “Инфанцебулу” (т.е. ему) телеграмму с предложением срочно вернуться в Ригу. Аспирант филологии попал в поле зрения нового проректора по научной работе ЛГУ Алфреда Сталгевича, который был прислан в Латвию с целью обеспечить преданность научных кадров Советскому режиму. Б.Инфантьев был обвинён в отсутствии желания вступить в комсомол или коммунистическую партию, ему “припомнили” учёбу в “фашистском учебном заведении” и т.д.[18]
Несмотря на то, что день защиты диссертации уже был назначен, и были получены положительные отзывы, не было сомнений, что присвоить учёную степень такому человеку не возможно. По предложению заместителя директора Института фольклора писателя и фольклориста Яниса Ниедре защита диссертации была отложена, т.к. “оказалось, что Борис Инфантьев – буржуазный националист и антисоветский элемент”.[19] Такой формулировки было вполне достаточно, чтобы разоблачённый учёный был изгнан из Института фольклора и ЛГУ, где он читал лекции по фольклору и древнерусской литературе. Б. Инфантьев был также лишен возможности публиковать результаты своих исследований. Дошло до абсурда. Так, научная статья Бориса Инфантьева “Достижения фольклористов Советской Латвии за 10 лет” была включена в список обязательной литературы по фольклористике, без упоминания имени автора (!).[20]
Разумеется, такой “чуждый Советской власти человек” не мог найти работу в научном или учебном заведении. Только благодаря стараниям известного переводчика античной литературы Абрама Фельдхуна, Б.Инфантьев как внештатный сотрудник смог участвовать в составлении русско-латышского словаря (1952 – 1954). Эта деятельность не только обеспечила возможность материального и морального выживания, но и стала основой интересов учёного в сфере сравнительного языкознания.[21]
С изменением политической ситуации после 1953 года и трёхлетнего перерыва Б.Инфантьеву удалось возобновить свою педагогическую карьеру. 27 января 1954 года он был принят на работу учителем русского языка и литературы в Булдурскую семилетнюю школу, а через полгода “обретя доверие работников Юрмальского партийного комитета” был назначен школьным инспектором Юрмальского района.[22] В это время Б. Инфантьев стал вникать в проблемы методики преподавания русского языка и литературы в латышской школе, убедившись в её полной несостоятельности, пытался внести изменения, регулярно публикуя на страницах газеты “Сколотаю Авизе” статьи о недостатках учебого процесса.
Активность школьного инспектора, его опыт исследовательской работы, умение высказывать и обосновывать свои идеи были должным образом оценены педагогическими институциями, и 11 сентября 1955 года он был принят младшим научным сотрудником в Научно-исследовательский институт школ Министерства просвещения Латвийской ССР.[23] В 1956 году Борису Инфантьеву удалось защитить завершенную 5 лет назад диссертацию и получить степень кандидата филологических наук, что послужило основой для избрания учёного старшим научным сотрудником института.[24]
В области педагогических исследований Борис Инфантьев вместе со своей коллегой Эдитой Бейкмане провели радикальную реорганизацию преподавания русского языка и литературы в латышских школах, научно и практически обосновали теорию: успех преподавания упомянутых предметов в латышской школе требует создания особой методики, отличающейся как от методики преподавания родного, так и иностранного языка. Поэтому было необходимо разработать серию экспериментальных учебных программ и пособий, которые были составлены, учитывая общность и различая латышских и русских языковых элементов и структур. Новая методика базировалась на общепризнанной близости обеих языков (1600 исторически общих лексических корней, сходная система склонений, префиксации и суффиксации, единство синтаксиса), что в сочетании с созданием билингвальной (двуязычной) среды, обеспечивало возможность освоения русского языка в латышских школах. Из учебных программ и пособий была исключена та теория, которая изучалась учениками в курсе родного языка, одновременно разрабатывались основы индивидуализации в обучении, большее внимание уделялось самостоятельной работе ученика и т.д. Новая система обучения русскому языку и литературе оказалась весьма результативной. Недаром профессора называют “катализатором двуязычая” и “главным русификатором”.[25]
Разработанная Борисом Инфантьевым и его коллегами Эдитой Бейкмане и Еленой Францмане теория получила всесоюзное признание в начале 60-х годов 20 века, после написания по заказу московского издательства “Просвещение” учебника “Русское слово”, который был предназначен для национальных школ Российской Федерации.[26]
[1] Ambainis O. Latviešu folkloristikas vēsture. – Rīga: Zinātne, 1989. – 117.lpp.
[2] Vite A. Infantjevs Boriss // Latviešu rakstniecība biogrāfijās. – Rīga: Latvijas Enciklopēdija, 1992. – 132. – 133.lpp.; Vite A. Infantjevs Boriss // Latviešu rakstniecība biogrāfijās. – Rīga: Zinātne, 2003. – 245.lpp.
[3]Anspaks J. Pedagoģijas idejas Latvijā. – Rīga: RaKa, 2003. – 396.lpp.; Kopeloviča A., Žukovs L. Skolotāju izglītība Latvijā 1940 – 2000. – Rīga: RaKa, 2004. – 158., 196. – 197., 205.lpp.; Pedagoģiskā doma Latvijā no 1940. gada līdz mūsu dienām. – Rīga: Puse, 1998. – 134. – 136.lpp.; Žukovs L. Pedagoģijas vēsture. – Rīga: RaKa, 1999. – 290.lpp.
[4] Priedītis A. Latvijas kultūras vēsture. No vissenākajiem laikiem līdz mūsdienām. – Daugavpils: AKA, 2000. – 258., 330.lpp.
[5] Volkovs V. Krievi Latvijā. – Rīga: LZA Filozofijas un socioloģijas institūts, 1996. – 89.lpp.
[6] Borisa Infantjeva Liecība par pamatskolas pilna kursa beigšanu. – из личного архива Б. Инфантьева.
[7] T. J. Skolu dzīve // Skolu dzīve. – 1938./9. m.g. – Nr.6. – 20.lpp.; Инфантьев Б. Между жерновами. Опыт выживания. Зап. Н. Кабанов // Вести – Сегодня. – 2000. – 25 марта.
[8] Lipša J. Nenogurdināmais zinātnieks // Vakara Ziņas. – 2000. – 1.jūlijs.
[9] Vite A. Infantjevs Boriss // Latviešu rakstniecība biogrāfijās. – Rīga: Zinātne, 2003. – 245.lpp.
[10] Infantjevs B. Laikmeta vējos, likteņa aizvējā // Rīga – 800. Gadagrāmata. – 2000. – Rīga: Latvijas Kultūras fonds, 2001. – 105.lpp.
[12] Подробнее о К. Дравине – Infantjevs B. Divas tikšanās ar Kārli Draviņu // Letonica. – 2002. – Nr.8. – 183. – 189.lpp.; Инфантьев Б. Образ русских в сознании стендских латышей // Даугава. – 2001. – Nr.1/2. – с.142 – 146.
[13] Инфантьев Б. Curriculum vitae [в Латвийском Университете в 1940 – 1943 гг.] // Даугава. – 2000. – Nr.3. – c.113.
[14] Pasniegtas Lielās folkloras balvas // Diena. – 2001. – 1.novembris.
[15] B. Infantjeva diploms. – из личного архива Б. Инфантьева.
[16] Подробнее о М. Семёновой – Инфантьев Б. Мария Фоминична Семёнова // Рижская городская русская гимназия. – Рига: [b. i.], 1999. – с.159 – 162.
[17] Инфантьев Б. Связи латышских и русских фольклористов в период латышского буржуазно – национального движения. Автореферат кандидатской диссертации. – Рига: Латвийский Государственный Университет, 1951. – 15с.
[18] Infantjevs B. Laikmeta vējos, likteņa aizvējā // Rīga – 800. Gadagrāmata. – 2000. – Rīga: Latvijas Kultūras fonds, 2001. – 110. – 111.lpp.; Lipša J. Kā viņš vāca Latvijas padomju folkloru // Vakara Ziņas. – 2001. – 1.februāris.
[19] Infantjevs B. Laikmeta vējos, likteņa aizvējā // Rīga – 800. Gadagrāmata. – 2000. – Rīga: Latvijas Kultūras fonds, 2001. – 111.lpp.; Инфантьев Б. Curriculum vitae. – рукопись. – c.38 – 40.
[20] Инфантьев Б. Curriculum vitae. – рукопись. – c.38 – 40.
[21] Борис Инфантьев подготовил рукопись русско-латышского сравнительно-этимологического словаря, которая ждёт своего издателя.
[22] Как вспоминает Б Инфантьев, перед утверждением инспектором, у него спросили: “Не состояли ли вы в организации малпузков (имелись в виду мазпулки)?” Он ответил, что в такой организации он не состоял, после чего ответственные работники улыбнулись и утвердили его в новой должности. – Инфантьев Б. Между жерновами. Опыт выживания. Зап. Н. Кабанов // Вести – Сегодня. – 2000. – 25 марта.
[23] Научно-исследовательский институт школ (с 1972 года Научно-исследовательский институт педагогики) был создан в 1952 году для исследования актуальных проблем педагогики и методики, внедрения педагогических достижений в практику, координации педагогических идей и пропаганды педагогических знаний. Ликвидирован в 1991 году.
[24] Инфантьев Б. Связи латышских и русских фольклористов. Автореферат кандидатской диссертации. – Рига: Институт языка и литературы Академии наук Латвийской ССР, 1956. – 19с.; Трудовая книжка Б. Инфантьева. – с.6 – 7.
[25] Инфантьев Б. Катализатор двуязычия. Зап. С. Журавлёв // Диена. – 1997. – 8 мая; Главный обруситель. Беседа с языковедом Борисом Инфантьевым. Зап. Дм. Март // СМ – Сегодня. – 1994. – 27 января.
[26] Бейкмане Э., Инфантьев Б., Францмане Е. Русское слово. Учебник русского языка для старших классов национальных школ РСФСР. – Москва: Просвещение,1965 – 1968. – 366c.
