Архимандрит Таврион

Архимандрит Таврион (в миру Тихон Батозский; 10 августа 1898, Краснокутск, Харьковская губерния, Российская империя –  13 августа 1978, Валгунде, Латвийская ССР) – духовник Свято-Преображенской Пустыни (Валгундская волость Елгавского района), православный миссионер.

Родители назвали его Тихоном. Он был шестым ребенком из десяти сыновей казначея городской управы в небольшом городке Харьковской губернии. С 8 лет Тихон прислуживал в храме и мечтал уйти в монастырь. Родители надеялись направить мальчика на другую стезю и отдали учиться в учительскую семинарию. Но после ее окончания Тихон все равно стал послушником в знаменитой Глинской пустыни. Отслужив в армии в Первую мировую, Тихон вернулся в родную обитель. В 1920-м году принял постриг в монашество с именем Таврион.

Это было время гонений на Церковь и священников. Таврион поддерживал епископа Павлина, которого большевики бросили в тюрьму, боролся с обновленцами, которые пытались «модернизировать» Православие, ездил по отдаленным приходам и привлекал верующих к активной приходской жизни.

Не в меру активный священник был как бельмо на глазу у атеистической власти.

В 1929 году, уже будучи в сане архимандрита, о. Таврион был арестован по обвинению в заговоре против советской власти и отправлен на строительство Беломорканала. Изнурительный труд и существование впроголодь не сломили духа священника. В самые безысходные минуты, когда уже не было мочи тащить тяжелую тачку, его спасала молитва.

После освобождения отец Таврион четыре года вынужден был исполнять долг священника нелегально - служил ежедневную Литургию, исповедовал, причащал, крестил и соборовал верующих втайне от властей. «Доброхоты» написали донос. Святого отца вновь арестовали и приговорили «за создание тайных церквей» к 8 годам заключения в Туринском концлагере Свердловской области. И снова непосильные работы на лесоповале, на скудном пайке, издевательства уголовников.

В 44-м году - пожизненная ссылка в Казахстан. Там стало чуть полегче, но быт был тяжелым, жить приходилось в землянке. Это сильно подорвало здоровье о. Тавриона. Только в 1956 году он был освобожден и реабилитирован как невинно осужденный.

Испытания не только закалили волю, укрепили в вере, но и развили миссионерский дух православного пастыря. Даже Русская Зарубежная церковь, в то время непримиримая к Московской патриархии, признала в отце Таврионе истинного праведника, сродни отцам Оптиной пустыни.

Отец Таврион служил в разных храмах России, а последним его назначением стала Спасо-Преображенская пустынь в Латвии, в Елгавском районе.

Десять лет – с 1968-го до своей кончины 13 августа 1978-го – отец Таврион служил духовником Елгавской пустыни. Его стараниями филиал Рижского Свято-Троице-Сергиева монастыря был расширен и благоустроен. Отец Таврион ежедневно проводил в здешнем храме богослужения и читал проповеди.

Отец Таврион был строг к собратьям и сестрам по Церкви. Сам не знавший ни единого дня отдыха в своей жизни, он пенял нерадивым священникам и монахиням, если те «брали отпуск от Бога». Зато всегда радушно встречал паломников, для них в Пустыньке был и стол, и ночлег, и даже банька.

«В других монастырях к настоятелю и другим чинам никогда нельзя было попасть, а у нас отец Таврион всегда выходил богомольцам навстречу, а их приезжало летом до 200 человек, – вспоминает матушка Олимпиада. – Со всеми поговорит, обедом накормит, даст отдохнуть с дороги, а потом уж на вечернюю службу позовет. Ни в одном другом монастыре такого приема людям не оказывали. Вот они и жертвовали на Пустыньку.

Часть денег мы отсылали митрополиту Леониду, часть – игуменье Рижского женского монастыря, часть шла на благоустройство Пустыньки. Построили кельи и трапезную для паломников, отопление провели, отреставрировали два храма. Прежний владыка – митрополит Леонид – каждый год в день смерти отца Тавриона панихиду по нему служил, а теперь вот про заслуги нашего духовника как-то забыли», – печалится Олимпиада Филипповна.

Вообще-то и при жизни отца Тавриона не все его одобряли. Он, например, просил матушку Олимпиаду выдавать копеечку «болящим», как он называл алкоголиков. Он их жалел и верил, что через помощь от Церкви все равно дойдет к ним Божья благодать. Но нашлись недовольные, которые написали на матушку Олимпиаду анонимный донос – мол, она разоряет монастырь.

Отец Таврион был очень прозорливым человеком, обладал даром читать мысли людей и предвидеть события.

Отец Таврион, который сам в жизни очень много пережил, ради духовной помощи человеку и приобщения его к Богу мог нарушить какие-то церковные каноны, причастить баптиста, перевести молитву со старославянского на современный русский, вставить слово по-латышски. Из-за этого некоторые священнослужители осуждали его, считали, что он подвержен влиянию униатов и обновленцев. Но митрополит всея Латвии Леонид очень ценил архимандрита, после бесед с ним Владыка всегда уезжал из Пустыньки успокоенный и просветленный. Как и сотни верующих, страждущих и болящих, которые искали и всегда находили утешение своим скорбям и страданиям в Елгавской пустыньке у отца Тавриона.

Из воспоминаний об архимандрите Таврионе:

"Многие заранее обдумывали, о чем спросить у старца на приеме. В проповеди на Литургии архимандрит Таврион обычно объяснял прочитанное Евангелие, обращаясь ко всем без исключения. Но в то же время сказанное им было направлено именно к кому-то из стоящих в храме, к состоянию его души. Как рассказывали паломники, они неожиданно для себя получали ответы на свои вопросы, и необходимость идти на беседу к старцу отпадала.

Нередко бывало, что на исповеди старец сам открывал грехи людей и называл паломников по имени.

В те трудные годы духовного голода он так много хотел успеть дать людям, что, несмотря на свой возраст, нисколько не жалел себя. Он всего себя отдавал на служение им, жертвуя собой, своим подорванным в лагерях и тюрьмах здоровьем, своими силами и временем, - всей своей жизнью и даже вечной участью.

У отца Тавриона был миссионерский дух, и он прекрасно понимал, что данное ему Богом время коротко и необходимо как можно больше дать людям в тот момент, когда они приехали к нему за помощью со своими скорбями, болезнями и бедами. Как вспоминают паломники, он всех встречал с радостью, а при отъезде многим давал деньги".

Игумен Евгений (Румянцев)