Из материала, опубликованного в № 6 «Даугавы» за 2002 г., я с особенным интересом читал статью Юрия Сидякова «Иоанн (Поммер) глазами биографов, историков и публицистов». Я жил в Риге до второй мировой войны и был современником убийства архиепископа Иоанна (Поммера).
Об этом преступлении русское население Риги узнало в тот же день 12 октября из вечерней газеты «Сегодня Вечером», которая после сообщения о зверском убийстве поместила небольшую заметку «Русское население взволновано». Эта заметка гласила — «Сегодня, уже с самого раннего утра, в редакции газеты «Сегодня» беспрерывно звонил телефон. Рижское население, до которого уже дошли слухи о кончине арх. Иоанна и обстоятельствах, сопровождавших его смерть, обращалось в редакцию, чтобы проверить эти известия. Выражения огорчения и скорби слышались в ответ на подтверждение справедливости трагического сообщения» (1).
В последующие дни в газетах появлялись многочисленные сообщения о подробностях преступления, которое, очевидно, было совершено не менее чем тремя преступниками. Сообщалось также, что началось следствие, которое ведет прокурор окружного суда А. Карчевский. Однако в дальнейшем газеты прекратили печатать какие-либо сведения о ходе дела об убийстве владыки. Как об этом пишет Г. Гроссен: «...все редакции Латвии получили из Министерства внутренних дел предложение по делу убийства архиепископа Иоанна помещать лишь официальные данные, исходящие от прокуратуры» (2).
Затем министр внутренних дел В. Гулбис издал распоряжение, согласно которому за указание убийц архиепископа Иоанна выдается награждение в сумме до 5 ООО латов (3). С другой стороны, Рижская префектура обратила внимание рижан на то, что виновные в распространении ложных слухов, связанных с убийством архиепископа Иоанна, будут караться наложением штрафа в размере до 3 ООО латов или заключением в тюрьму до трех месяцев (4). Это не было пустой угрозой. Уже на следующий день публика узнала, что некий Павел Симирков наказан заключением в тюрьму на шесть месяцев «за распространение ложных слухов и выпады против правительства» (5).
Пищу слухам давало и следующее обстоятельство, взволновавшее русское общество. 8 ноября 1934 г. чины Политического управления произвели обыск в помещении Русского Студенческого Православного Единения и затем арестовали всех, находившихся в помещении членов Единения, они были направлены в Политическое управление. Среди арестованных был и начальник Дружины витязей Б.В. Плюханов. Впоследствии он описал всю акцию Политического управления в своей книге, отметив, что следователь ему сказал, что он подозревается в убийстве архиепископа Иоанна. Продержали всех арестованных до декабря 1934 г., а Единение вскоре было закрыто (6).
Несмотря на подобные устрашающие меры властей, рассуждения о том, кто были физические убийцы владыки, по чьему наущению или заказу убийцы действовали, продолжались.
Наконец, как пишет Г. Гроссен, появилось правительственное сообщение о временном прекращении следствия по делу об убийстве архиепископа Иоанна за необнаружением преступников (7). Таким образом, тайна убийства не была раскрыта и она усугубилась тем, что неизвестно было, действительно ли не удалось что-либо узнать об убийцах или же следствие напало на какие-то следы, насчет которых правительство предпочитает не осведомлять население.
Газеты продолжали молчать о деле убийства архиепископа Иоанна, и постепенно кошмарное злодеяние было предано забвению. Проходили годы, режим Ульманиса сменился годом советского правления. Казалось, зверское убийство владыки навсегда забыто, как вдруг, во время германской оккупации Латвии, в 1941 г., в Риге в конце лета в русских кругах возобновились разговоры о деле убийства архиепископа Иоанна. Эта тема теперь была связана с именем Нольтейна.
Бруно Егорович фон Нольтейн был известным в Риге присяжным поверенным. Он был женат на русской и имел много знакомых в кругу русской общественности. Я познакомился с ним в 1939 г. перед его отъездом в Германию, куда он уезжал с волной переселения туда балтийских немцев.
Неожиданно для его русских знакомых он вернулся в Ригу, когда летом 1941 г. вводилось германское гражданское управление и формировались отделы рижского генерал-комиссара. Нольтейн, назначенный начальником юридического отдела при генерал-комиссаре, приехал в Ригу и вскоре возобновил связи со своими давнишними русскими знакомыми. Они узнали от него следующее. Приступая к исполнению своих обязанностей, он первым делом запросил следственное дело об убийстве архиепископа Иоанна. Но этого дела он не мог получить, так как оказалось, что в архиве его нет. Нольтейн попытался выяснить, когда именно произошло исчезновение дела. Изъяли ли дело еще в латвийское время или во время советской власти — Нольтейн установить не смог.
О приезде Нольтейна в Ригу упоминает Г. Гроссен, но он ошибочно говорит о какой-то «комиссии для восстановления судебных учреждений, разгромленных большевиками» (8). О такой комиссии мы в Риге ничего не слышали, и я предполагаю, что т.к. в это время Гроссен уже был в Швейцарии, он, очевидно, о рижских делах знал лишь понаслышке.
Сведения о рижских поисках Нольтейна следственного дела повторяет В. Антонюк по версии книги Гроссена «На буреломе» (9).
По окончании второй мировой войны в зарубежных русских газетах стали появляться публикации о деле убийства латвийского архиепископа Иоанна. Авторы этих публикаций (главным образом, в нью-йорской газете «Новое Русское Слово») старались раскрыть тайну убийства архиепископа и причастность Л.В. Собинова к этому делу, выдвигая разнообразные версии преступления, иногда явно неправдоподобные.
Однако одна статья показалась мне особенно интересной. Это была статья Андрея Седых «Архиепископ Иоанн и Собинов» в газете «Новое Русское Слово», редактором которой он в то время был. В этой статье Андрей Седых между прочим писал: «Во время немецкой оккупации в Латвии в годы войны немцы искали папку с делом об убийстве архиепископа Иоанна, но она бесследно исчезла» (10). Дальше автор утверждает распространенную версию: «Ее увезли в Москву перед самой войной советские органы» (11).
Эти слова указывают на то, что версия исчезновения папки следственного дела архиепископа Иоанна была распространена далеко за пределами Латвии, оказавшейся после войны за «железным занавесом». Проверить версию об исчезновения папки с делом следствия об убийстве архиепископа Иоанна зарубежные журналисты, не имея доступа к рижским архивам, не могли.
Может быть, можно предположить, что слухи об исчезновении следственного дела основаны на недоразумении: предполагалось, что весь материал следствия мог быть собран в делах Политического управления или Уголовного департамента, а на самом деле этот материал,по крайней мере, в наши дни, входит в состав фонда № 7131 (фонд И. Поммера) Государственного исторического архива Латвии. Антонюк в своей статье говорит: «До наших дней архив Иоанна Поммера дошел до нас в удивительно неполном состоянии» (12).
В книге Балевица «Православное духовенство в Латвии. 1920 — 1940» (13) третий раздел называется «Убийство архиепископа Иоанна Поммера», и в нем — помещены тексты трех документов со ссылками на фонд №7131. Но ссылки на этот же фонд 7131 находятся и в других разделах книги Балевица: «I. Духовные пастыри верующих», «II. Грызня у кормушки». Таким образом, у человека, интересующегося следственным делом об убийстве архиепископа, но не имеющего доступа к архивам в Риге, может создаться впечатление как бы неразберихи в материалах следствия об этом преступлении.
В своей статье г-н Сидяков упоминает книгу Л.Келер, в которой рассказывается и о легенде, согласно которой к убийству Архиепископа Иоанна был причастен Л. Собинов. По словам Келер, такая версия оспаривается «б<ывшей> рижанкой, которая просила не называть ее имени» (14).
Однако имя этой дамы знакомо по двум ее публикациям: 1) в виде письма в редакцию нью-йоркской газеты «Новое Русское Слово» и 2) в виде статьи «Необходимость поправки» в газете «Наша Страна» (БуэносАйрес). Эта статья была написана в ответ на статью в той же газете журналиста Н. Нефедова (кстати, он сам тоже из Риги) о причастности Собинова к убийству архиепископа Иоанна (15).
Автор обеих публикаций — Т.К. Гиттер, урожд. Барышникова. В своей статье «Необходимость поправки» она говорит: «О том, что проф. Келер пишет книгу о Владыке, я знаю, так как обменялась с ней несколькими письмами, впрочем, все мои утверждения, что Собинов не был знаком с Владыкой, она не приняла во внимание, ибо утверждает, что слыхала об этом от брата Владыки» (16).
Я знаком с Татьяной Константиновной Барышниковой и навестил ее в Нью-Йорке вскоре после выхода книги Л. Келер. В ходе нашей с ней беседы она мне рассказала много подробностей о знакомстве семей Собиновых и Барышниковых. Запись моей беседы с Татьяной Константиновной у меня сохранилась, но я ее привожу не полностью, а лишь вкратце, вместе с несколькими высказываниями Т.К. Барышниковой из ее двух публикаций.
Ее отец, Константин Барышников, родился в гор. Клинцы Черниговской губернии в семье владельца суконной фабрики. Во время первой мировой войны он был призван в армию, был на фронте и после ранения был отправлен в Москву и помещен в небольшой лазарет, организованный Л.В. Собиновым. Там и состоялось знакомство Барышникова с Собиновым, перешедшее в дружбу семей Собиновых (с его женой, урожд. Мухиной и их дочерью Светланой) и Барышниковых. После революции 1917 года и во время гражданской войны обстоятельства складывались так, что обе семьи перебрались из Москвы на юг России в 1919 г. Обе семьи опять встретились в Киеве и там часто общались друг с другом.
В письме в редакцию Барышникова кратко пишет об этом так: «Мои родители и я очень близко знали семью Собинова еще по России, с 1916 года. Знали его первую жену и его сыновей от первого брака, а моя мать была крестной матерью дочери Собинова Светланы» (17).
Любопытно, что подтверждение всего этого рассказа можно найти в опубликованной переписке Собинова:
«Киев, 27 апреля 1919 г. А.В. Богдановичу.
Мы очень часто видаемся здесь с Барышниковыми, и с К.Д. и его семьей в большой и взаимной дружбе. Часто вспоминаем тебя.
Твой Леонид Собинов». (18)
А немного раньше, из другого письма, узнаем:
«Киев, 14 апреля 1919 г. К.Е.  Евстафьевой ...
Я щеголяю в осеннем пальто Барышникова.
Твой Леня». (19)
Далее из рассказа Т. Барышниковой: в 1920 г. пути Барышниковых и Собиновых разошлись. Собиновы остались в Крыму, а ее родители решили эмигрировать, не ожидая занятия Крыма Красной армией. Через Варну, Софию и Вену Барышниковы приехали в Берлин, где снова встретились с Борисом Собиновым, служившим в Белой армии, эвакуировавшимся с ней в Галлиполи, а затем поселившемся в Берлине. В 1924 г. Барышниковы приехали в Латвию и обосновались в Риге, где и жили до 1944 г.
Собинова связывало с Ригой то обстоятельство, что его жена, Нина Ивановна, происходила из семьи рижских купцов Мухиных, которые были владельцами так наз. Красных амбаров. Часть этого имущества унаследовала Нина Ивановна и получала с него какой-то доход, поступавший в один из рижских банков. Именно из-за этих денег Собиновы неоднократно приезжали в Ригу, и получаемые деньги давали возможность оплачивать поездки за границу.
Что касается знакомства Собинова с архиепископом Иоанном, то Т. Барышникова и мне категорически отрицала такое знакомство. При этом она повторила то, что с ее слов написала Л. Келер: Собинов, не знавший владыку, увидев его во время пасхального хода, воскликнул: «А я-то думал, что он маленький, плюгавенький, а это Шаляпин в роли Бориса Годунова» (20).
В газетных публикациях о смерти Л.В. Собинова часто встречаются слова о том, что его смерть была загадочной и обстоятельства, окружавшие смерть, были подозрительны. Об этом говорят авторы двух книг: Нео-Сильвестр (Г. Гроссен) и Л. Келер, причем отмечается, будто смерть Собинова произошла через несколько часов после смерти владыки (21). Это неправильно и, как я думаю, объясняется тем, что оба автора писали свои книги спустя много лет после событий в Риге осенью 1934 г., по памяти и не имея доступа к рижским газетам того времени. А из этих газет выясняется, что Собинов умер не 12 октября, а утром 14 октября.
Не было ничего подозрительного и в том, что происходило с телом покойного Собинова, так как об этом подробно сообщалось в русской газете «Сегодня» и немецкой «Ригаше Рундшау». Именно в этой газете, но на русском языке, появились два извещения о его смерти. Одно от имени советского полпредства, а другое от имени жены и дочери.
Извещения в газете «Rigashe Rundschau», в номере от 15 октября 1934 г. на стр. 7-й гласили:



Обратимся к газете «Сегодня», на страницах которой были помещены несколько подробных статей и сообщений о Собинове и его смерти. Из них вырисовывается такая картина. Собиновы (он, его жена и дочь) приехали в Ригу в четверг вечером, т.е. 11 октября, и остановились в Петербургской гостинице. В субботу, в последний вечер своей жизни, Собинов отпустил в Театр Русской Драмы свою дочь — 13 летнюю Светлану. Под утро супруга Собинова услышала, что он, лежа в своей кровати, издает какие-то странные звуки, похожие на всхлипывания. Она бросилась к нему с криками «Леня, Леня, проснись!». Но Собинов не отзывался и пульса уже не было. Вызванный врач сделал впрыскивание, но Собинов уже был мертв (22).
Эти сведения из русской газеты следует дополнить. В немецкой газете было названо имя вызванного врача. Это был известный в немецких кругах д-р Мацкайт. Эта же газета отметила, что накануне Собинов с дочерью посетил русский театр (23). Но эта подробность расходится с тем, что писала «Сегодня» и что мне рассказала Т.К. Барышникова.
По ее словам, под вечер до смерти Собинова было решено, что Светлана пойдет с ней в Театр Русской Драмы, а после представления пойдет переночевать к Барышниковым. Поэтому случилось так, что Нина Ивановна Собинова позвонила по телефону рано утром, около 5 часов, Барышниковым, и тогда они и Светлана узнали, что Леонид Витальевич умер.
Продолжаю сообщение из газеты «Сегодня». О смерти Собинова тотчас же было сообщено в полпредство в Риге и отправлена телеграмма в Берлин Борису, сыну Собинова от первого брака, который успел прилететь в тот же день в Ригу.
Тело Собинова было положено в спальной комнате двойного номера отеля. Тело было забальзамировано проф. Адельгеймом, а скульптор Дзенис снял с лица покойного маску. (24) (Эти подробности были сообщены и в немецкой газете. (25)) В обеих комнатах двигались друзья и знакомые Собиновых, пришедшие попрощаться с покойным. В седьмом часу вечера тело Собинова было положено в дубовый гроб, вынесено из гостиницы и в траурной колеснице перевезено в здание полпредства.
Еще один факт, о котором в печати ничего не сообщалось, рассказала Т. Барышникова, а именно: «После смерти Собинова, утром в гостинице, в номере Собиновых «была отслужена монахом, отцом Сергием, полная служба отпевания и предания тела земле. Горсть земли была взята у Рижского кафедрального собора». (26)
На следующий день, 15 октября, в здании полпредства состоялась церемония, которую подробно описала газета «Сегодня» в статье, озаглавленной «Останки Л.В. Собинова отправлены из Риги в Москву». Подзаголовки этого заглавия дают представление о происходившем в полпредстве, и я их привожу: «Гражданская панихида в полпредстве. Речь поверенного в делах Морщина. Цитата из приветствия Южина. Телеграмма Калинина. Воспоминания о Собинове в толпе. Приезд сына Собинова. Траурный вагон». (27)
Сказанное в приведенных сообщениях газет рассеивает тот туман, которым окутаны события вокруг смерти Собинова. Например, Л. Келер пишет, что в гостиницу, где лежало тело покойного, никого не допускали, не только репортеров, но и судебных властей «...там всем распоряжался какой-то тип из советского посольства». (28) А Г. Гроссен рассказывает, что в.гостинице «всем распоряжался какой-то рыжий товарищ». (29)
Такое самоуправство полпредства маловероятно. По-видимому, оба автора передают отголоски тех неправдоподобных слухов, которые циркулировали тогда в Риге. На самом деле, репортажи и фотографии, появившиеся, напр., в газете «Сегодня», свидетельствуют о том, что репортерам препятствий никто не чинил.
Л. Келер также пишет, что брат владыки ей подтвердил, что «владыке позвонил в четверг днем известный певец Собинов... Они договорились о том, что вечером он приедет к владыке». (30) Здесь опять неувязки. Судя по сведениям газеты «Сегодня» Собиновы приехали в Ригу в четверг вечером, 11 октября. (31) Это время уточняет расписание Латвийских железных дорог на 1934 год, согласно которому поезд из Берлина через Кенигсберг приходил в 6.48 вечера. Поэтому спрашивается, как мог Собинов (по словам брата владыки) звонить владыке днем, раз он приехал только вечером. Как уже говорилось, факт знакомства Собинова с владыкой ничем не доказан. Кроме того, если бы Собинов позвонил владыке позже, после своего приезда, то вероятно ли, чтобы он договорился ехать на ночь глядя в загородную дачу, по уединенной дороге? И это сразу же после длительной и утомительной поездки (насколько я помню, поездка из Берлина в Ригу длилась приблизительно 30 часов).
Наконец, остается сказать несколько слов о слухе, что смерть Собинова была насильственной. (32) Это — тоже домысел, ни на чем не основанный.
Было известно, что Собинов болел сердцем и по совету врачей отправился лечиться в Мариенбад. А оттуда он писал 12 августа 1934 г. К. Станиславскому:
«Рассчитываю пробыть здесь целый месяц со дня начала лечения, а оно тут у меня с самого начала было неудачно прервано ни с того ни с сего приключившимся сердечным припадком». (33)
Поэтому нет ничего странного и удивительного в том, что долгое путешествие Собиновых (после Мариенбада они еще поехали в Италию) могло сказаться на здоровье Леонида Витальевича, и у него в Риге случился повторный сердечный припадок.
Упорное хождение всяческих слухов о причине смерти Собинова, может быть, в какой-то мере объясняется тем, какая атмосфера создалась в Риге вокруг приезда туда Собиновых. Вот что писал Мильруд, редактор газеты «Сегодня», хорошо осведомленный о настроениях русских рижан, в своем письме от 11 октября 1937 г. журналисту Борису Оречкину: «Собиновы часто гостили в Риге. Здесь сам Собинов так себя вел в последнее время, что в русском обществе о нем говорили всегда крайне отрицательно. Внезапная смерть Собинова, совпавшая с кончиной арх. Иоанна (очень загадочной) вызвала даже упорные слухи, что арх. был убит Собиновым по приказу большевиков. Это, конечно, полная фантастика, но слухи эти упорно держатся и до настоящего времени». (34)
После смерти архиепископа Иоанна (Поммера) прошло 69 лет, но тайна его зверского убийства до сих пор не раскрыта.
Зато настало время не связывать имя Л.В. Собинова с убийством архиепископа Иоанна. Ибо, как в свое время писала Т.К. Барышникова-Гиттер, слух об этом — ложный и его надо пресечь навсегда. (35)
__________________________________
ПРИМЕЧАНИЯ

1.    См.: Сегодня вечером. 1934. 12 окт.
2. Г. Нео-Сильвестр |псевдоним Г. Гроссена|. На буреломе: Воспоминания русского журналиста. Франкфурт/Майн. Посев. [ 19711 С.90.
3.    См: Официальное объявление о награде за указание убийц архиепископа Поммера // Сегодня. 1-е изд. 1934. 28 окт. С.7.
4.   B. Pelshau. 5000 Lat Belohnung fiir die Begreifung der Ercbischof-Morder. Rigasche Rundschau. 1934. 19. Oct. S.5.
5.    Wegen falscher Geriichte/ЛГам же. 1934. 20. Oct. S.ll.
6.    См.: Б.В. Плюханов. РСХД в Латвии и Эстонии. Ymca-Press. 1993. С.202, 208.
7.    См.: Г. Нео-Сильвестр. Ук. соч. С.92.
8.    Там же. С.95.
9 Ср: Владимир Антонюк.  Святитель Иоанн Рижский: правда и мифы. // Диена. 1993. 24 апр.
10.    А. Седых. Архиепископ Иоанн и Собинов // Новое Русское Слово. 1978. 25 окт.
11.    Там же.
12.    Владимир Антонюк. Ук. соч.
13.    Православное духовенство в Латвии 1920-1940. Сборник документов. Составитель З. Балевиц. Р. Латв. гос. изд-во. 1962.
14.    Л. Келер. Св. Иоанн (Поммер) Архиепископ Рижский и Латвийский. Джорданвиль. 1984. С. 56.
15.    Татьяна Барышникова. В защиту имени Л.В.Собинова//Новое Русское Слово. 1972. 19 сент.; Н.К. Должно быть: Т.К. Гиттер. Необходимость поправки (Письмо в редакцию)//Наша Страна. 1985. 16 фев.; Ср.: Н.Нефедов. Невозможно забыть //Наша Страна. 1984. 20 окт.
16.    Ср.: Л. Келер. Ук. соч. С.56.
17.    Новое Русское Слово. 1972. 19 сентября.
18.    Леонид Витальевич Собинов. Т.1-2. М. Искусство. 1970. Т.1.С.579.
19.    Там же. С.577.
20.    Ср.: Л. Келер. Ук. соч. С.56.
21.    См.: Г. Нео-Сильвестр. Ук. соч. С.84; Л.Келер. Ук. соч. С.57.
22.    См.: Вчера в Риге умер Леонид Собинов//Сегодня. 1934. 15 окт.
23.    См.: sb. Der Zānger Leonid Sobinow in Riga gestorben//Rigasche Rundschau. 1934. 15. Okt.
24.    См.: Вчера в Риге умер Леонид Собинов//Сегодня. 1934. 15 окт.
25.    См.: Rigasche Rundschau, 1934. 15. Okt.
26.    Буквально, по моей записи.
27.    Останки Л.В. Собинова отправлены из Риги в Москву//Сегодня. 1934. 17 окт.
28.    Л. Келер. Ук. соч. С.56.
29.    Г. Нео-Сильвестр. Ук. соч. С.91.
30.    Л. Келер. Ук. соч. С.56.
31.    См.: Вчера в Риге умер Леонид Собинов//Сегодня. 1934. 15 окт. Основные материалы о кончине Л. Собинова по газетам «Сегодня» и «Сегодня Вечером» собраны в издании: Венок Собинову. Сборник материалов к 125-летию со дня рождения Л.В. Собинова. Составление С.А. Журавлева. — Р. Улей. [ 1997]. С.22-31.
32.    См.: Г. Нео-Сильвестр. Ук. соч. С.91; Л. Келер. Ук. соч. С.57.
33.    Леонид Витальевич Собинов. Ук. соч. С.654.
34.    Б. Равдин, Л. Флейшман, Ю. Абызов. Русская печать в Риге. Кн. V. Stanford. 1997. С.156.
35.   См.: Татьяна Барышникова. В защиту имени Л.В. Собинова//Новое Русское Слово. 1972. 19 сент.