Взгляд издалека
Юрий Абызов
Даугава, 1989, № 5
И вновь западные слависты опередили нас, сделав то, что здесь совсем не затронуто, хотя и имеет к нам самое непосредственное отношение. Таким очередным укором является книга Темиры Пахмус Russian Literature in the Baltic between the World Wars (Русская литература в Прибалтике в период между мировыми войнами) (Columbus, Ohio, 1988, 447 рр.)
В то время как в Прибалтике все, что напечатано в межвоенный период, было законопачено в спецфонды и рассуждать об этой материи было заказано, в Америке кто-то перелистывал наши старые газеты и журналы, разыскивал уцелевших и постаревших рижан и обрабатывал эту информацию.
Читая книгу, все время восклицаешь про себя: "Да что же это такое! Это же мы, мы должны были написать! Это же наше печатное слово, наша судьба, наша боль, наша трагедия, наша культура!»
Ну что ж, не сделали, так будем хотя бы благодарны тому, кто сделал, и подвигнем себя на то, чтобы сделать лучше.
Книга Т. Пахмус делится на обобщенный обзор русской культурной жизни в Эстонии, Финляндии, Латвии и Литве и на монографические заметки об отдельных авторах, снабженные образцами их творчества в переводе на английский язык.
Обзор не сводится к оперированию только именами литераторов и изданиями. По сути дела, здесь рисуется картина культурного самостояния русского населения в целом. Так мы узнаем и о русских театральных труппах, и о художниках, и о меценатах, и о различных профессиональных и культурных обществах.
Ограничимся рассмотрением того, как освещена русская литература в Латвии.
Картина в первом приближении нарисована убедительно. Затронуты основные, узловые ситуации и названы нужные имена.
Самое ценное в книге – для нас! – информация, которую невозможно было получить здесь: каковы судьбы тех, кто покинул Латвию. Отсюда нам становятся известны продолжения и завершения жизненного пути таких здешних издателей и литераторов, как Я.Брамс, И.Чиннов, А.Перфильев, И.Сабурова, В.Синайский и др.
Но, в свою очередь, автору оказались неведомы судьбы оставшихся здесь. Не случайно так скудны сведения о В.Третьякове, Льве Максиме, М.Цвике. Иногда писатель выглядит сплошным белым пятном. Взять хотя бы Андрея Задонского, о жизни которого н сказано ни слова, - для автора он просто загадочная фигура. (А.Задонский жил в Кулдиге, в 1939 году выехал Германию, где и умер в 1941 году.) Не совсем ясно, почему С.Р.Минцлов отнесен к Литве, тогда как он жил в Риге, здесь и впускал сои книги, здесь умер и здесь похоронен.
Но если наложить изображенную «с птичьего полета» картину на действительное положение вещей, то видишь, насколько описание это еще конспективно, пунктирно, насколько оно клочковатое, насколько зияет лакунами.
Причина в том, что Т. Пахмус включает в круг рассматриваемых писателей преимущественно тех, кто выпустил отдельные книги, или «чистых» беллетристов. Между тем как в русской литературной жизни Латвии часто куда больший удельный вес имели журналисты, профессора и приват-доценты, мемуаристы из бывалых или просто «бывших» людей.
Поэтому никак нельзя обойтись без таких людей с академическими званиями, как К.И.Арабажин, М.Д.Вайнтроб, А.В.Вейдеман, М.Я.Лазерсон, знакомящих широкого читателя с азами философии, этики и эстетики; никак нельзя не остановиться подробнее на таких журналистах, как Н.А.Белоцветов, Н.Г.Бережанский, М.И.Ганфман, С.А.Коренев, Б.С.Оречкин, Ф.С.Павлов, Б.И.Харитон и Б.Н.Шалфеев, потому что они за долгие годы сотрудничества в рижских газетах и журналах оставили массивный слой материалов мемуарного, краеведческого, культурологического значения; никак нельзя не учитывать литературную деятельность местных русских учителей, среди которых были и краеведы (Ю.Д.Новоселов), и романисты (Н.Р.Роминский-Донец), и поэты
(А. И. Формаков), и фольклористы (И. Д. Фридрих).
Книга может вызывать много претензий и нареканий прежде всего фактографического характера (об этом дальше), но это не столько вина, сколько беда автора: трудно было дотянуться на расстоянии до почвы и факта.
Но что можно несомненно поставить в вину, так это отсутствие достаточно четкого плана и системы в обзоре. Факты, имена, названия и даты не следуют в логической или хронологической последовательности, а выкладываются в пеструю мозаику, как будто все они были выписаны на карточки, которые выбрасывались по мере того, как подвертывались под руку. Отсюда случайности и необязательности.
Скажем, идет речь об Эстонии и приводится перечень русских писателем, которые бывали в ней: Антон Дельвиг, Валерий Брюсов, Иннокентий Анненский, Александр Блок, Борис Пильняк, Константин Случевский, Алексей Ремизов.
Дело даже не в том, что Брюсов следует почему-то за Дельвигом, а Случевский за Пильняком, а в том., что сам факт случайного пребывания в Эстонии ничего не дал ни Эстонии, ни писателю. Как ничего не оставило Риге пребывание там, скажем, Крылова, так никоим образом не сказалось это и на его творчестве. В Юрмале от Гончарова осталась только улица его имени. Но какое это имеет отношение непосредственно к литературе?
Иногда удивляет хронология. Так о Н.Г.Бережанском говорится, что он вел газету «Слово» до конца ее существования, потом вернулся (?) в Берлин в 1929 г. В Берлине выпустил три литературных альманаха: «Русская деревня» (1924), «Русская женщина» (1924) и «Москва» (1925). Почему после чего-то следует то, что было задолго до этого?
На самом деле Бережанский остался в Риге и сотрудничал под псевдонимами в газете «Наш голос» и в журнале «Для вас». И умер в Латвии, а не в Берлине.
Или другой хронологический алогизм:
«Сегодня» выпускала два литературных приложения — журнал «Для всех» (1942—1944), издаваемый «Русским вестником», и «Для вас».
Между тем концерн «Сегодня» прекратил свое существование в 1940 году. Владельцы его Брамс и Поляк успели уехать за границу, остальные сотрудники были арестованы и сгинули. Но даже останься они в живых, они не могли бы выпускать что-то в 1942— 1944 годах, так как большинство их были евреи. К «Сегодня» «Русский вестник» имел только то отношение, что «печатался в той же типографии, которая осталась после «Сегодня», поскольку это была издаваемая немецкими оккупационными властями газета. Журнал «Для всех» существовал помимо нее, уже на излете оккупационного режима.
Что же касается журнала «Для вас», то он существовал с декабря 1933 года по 1940 год независимо от газеты «Сегодня», правда, печатался в той же типографии, что и «Сегодня». Кроме того, один из соиздателей его, Рубинштейн, работал выпускающим в «Сегодня», а другой, Перов, вел в газете отдел русской жизни. Но в целом журнал был самостоятельным и финансово независимым изданием.
Рубинштейн был убит латышскими националистами в первый же день вступления в Ригу немецких войск, а Перов еще раньше поехал по направлению к Колыме.
Так что связывать в один узел все эти издания никак нельзя.
Зато почему-то разбросаны по разным страницам все издания единого концерна «Саламандра» — газета «Слово», журнал «Новая неделя» и «Юный читатель», все они были под братьями Белоцветовыми и членами их семей. А при чтении возникает представление, что все это самостоятельные издания.
Как уже говорилось, вполне понятны лакуны и недостоверные сведения, которые невозможно было проверить на расстоянии.
В книге говорится, что неизвестна судьба Г.Лугина (Левина). Известно, что он был арестован и умер в тюрьме. (См. нашу заметку о Герасиме Лугине — «Даугава», 1988, № 11).
Как уже говорилось выше, отсутствием сведений страдает и биография В.Третьякова. А между тем известно, что после войны он некоторое время (до конца 40-х годов) работал в Латвийском университете. Потом был уволен и прозябал, перебиваясь случайными заработками. Скончался в Риге в 1961 году.
Этого в США можно не знать, но если уж идет речь об издаваемом Третьяковым журнале «Основы», то можно было все-таки по выходным данным установить, что журнал издавался не в России, а в Риге, в 1934 году.
Алексей Юпатов не живет все еще в Москве, занимаясь созданием экслибрисов для вождей, а умер в Риге еще в 1975 году.
Проживавший в Эстонии Владимир Гущик не был казнен, а умер в 1947 году в заключении на станции Сухово-Безводная Горьковской железной дороги.
Георгий Матвеев не «умер молодым». Скончался он 11.IX.1966 г. Следовательно, прожил все-таки 56 лет.
Абсолютно неверно утверждение, что настоящая фамилия журналиста Льва Максима была Михайлов. На самом деле фамилия его была — Асс.
С тех пор, как С.П.Постников, приняв на веру жульническое объявление Л.Короля-Пурашевича (почему-то у Т.Пахмус он пишется Перушевич) об издании в Режице журнала «Уголок литературы и жизни» (1920—1922), рассчитанное только на то, чтобы выманить деньги у легковерных подписчиков, включил это несуществующее издание в свой библиографический труд «Русская зарубежная книга» (Прага, 1924), — сведение это механически перепечатывается вот уже ряд лет. И никто не удосужился попытаться найти хотя бы экземпляр журнала. Вот и Пахмус верит в это мифическое издание. Насколько можно судить по ряду данных, в 1920 году Короля-Пурашевича вообще в Латвии еще не было. Появился он в Режице в 1921 году и тут же перебрался в Ригу. (Между прочим, еще одна ошибка: книга «Братство черных сов» была выпущена Королем-Пурашевичем в Петрограде в 1917 году, а не в Риге в 1926-м.)
Не мог Н.Н Белоцветов сотрудничать в газете «Русский мир», поскольку такой газеты в Риге не было.
Не выпускал его отец Н.А.Белоцветов журнал «Родина». Под таким названием вышел в 1926 году только сборник для детей, составленный М.Бурнашевым из образцов русской классической словесности, и еще была газета, которая печаталась в 1933 году и скончалась на 5-м номере.
Не было в Риге издательства «Новости иллюстрированной (?) литературы», принадлежащего братьям Расиным. Издательство Расиня называлось просто «Литература».
Не было у Ю. Галича принадлежавшей его перу трилогии «Брачный остров», а был лишь сделанный им перевод одноименного романа Фр.Бутэ (1926).
Как видим, принцип de visu не соблюдался. Все эти сведения доверчиво списаны из других источников, взяты со слов, искажены и не проверены.
В журнале «Перезвоны» печатались довольно часто стихи не только поэтов, живущих за пределами Латвии, но и покойных.
Поэтому ошибочно на основании одной публикации включать в число поэтов, живущих в Латвии, Виктора Гофмана, который покончил самоубийством в Париже еще в 1911 году.
Неправомерно попал сюда и князь Ф.Н.Касаткин-Ростовский, не имевший к Риге никакого отношения.
Нельзя утверждать, что Георгий Иванов жил в Латвии. Он всего лишь несколько раз навестил тестя, отца Ирины Одоевцевой.
О Леониде Зурове говорится, что он был то секретарем журнала «Перезвоны», то газеты «Сегодня». Последнее начисто исключено.
«Библиотека Ивановой была полностью уничтожена». В действительности же Татьяна Александровна Иванова (1898—1985) сохранила ядро библиотеки и до конца дней снабжала книгами тесный круг доверенных читателей.
Беглое и невнимательное прочтение имен» и названий приводит автора к неизбежным сшибкам. Так, русское певческое общество «Баян» (вариант имени легендарного певца, упоминавшегося в «Слове о полку Игореве» — Бояна) воспринимается как название музыкального инструмента и переводится: The Accordion.
Издателем журнала «Родная старина» объявляется Анастасий Смейльс,
в то время как им была Анастасии Родионовна Смейльс (Смайлис).
Явно в вину автору можно поставить то, что она довольно небрежно относилась к сверке названий. Об этом говорит хотя бы то, что свои собственные переводы названий она дает произвольно, каждый раз по-иному. Так журнал «Наш огонек» появляется то в виде Our Small Light, то в виде Our Little Light, то Our Small Flame, а журнал «Мансарда» иногда предстает как The Attic, a иногда как The yarret.
Есть некоторая закономерность в том, что авторы исследований при погружении в материал начинают преувеличивать роль и ценность объектов исследования, отдельных фигур или явлений. Начинают смотреть как бы через увеличительное стекло — и подлинный масштаб утрачивается. Не все литераторы, представленные в этой книге, действительно создали что-то значительное. Некоторые произведения, отрывки из которых приводятся, или отдельные стихотворения, скажем прямо, слабоваты и в оригинале. А в переводе на английский они теряют даже ту спасительную непосредственность и опору на живость родного языка, которая как-то дает им возможность держаться на плаву.
Но было бы в высшей степени неблагородно свести всю рецензию к перечню подмеченных оплошностей и несоответствий. Перечень этот никак не перечеркивает книгу, за ним стоит лишь желание откорректировать текст «с опечатками». Возможно ведь и второе издание.
С другой стороны, хотелось бы верить, что рецензия эта в какой-то мере подтолкнет нашу литературоведческую и историко-литературную мысль в сторону освещения этого «белого пятна». Думается, что на первом этапе целесообразно выявить, инвентаризировать и обозреть материал по каждой прибалтийской республике отдельно и уж только потом, со временем, свести его воедино.
Как бы то ни было, теперь мы видим, что создать такой труд возможно.
