РИЖСКИЙ ПЕРИОД ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Ф. А. ЦАНДЕРА (1887-1915)

Янис Страдыньш

Статья опубликована в книге: Фридрих Цандер и современная космонавтика. Москва: Наука, 1976, стр. 9-16.

Фридрих Артурович Цандер прожил яркую, но недолгую жизнь — всего 45 лет. Из них наиболее плодотворный творческий период прошел в Москве, когда Цандер стал пионером практического ракетостроения и выдвинул ряд замечательных, далеко опередивших эпоху идей о возможности осуществления межпланетных полетов. Именно благодаря работам этого периода имя Цандера вошло в историю науки и техники.

Но 28 ранних лет, что составляет почти две трети его жизни, Цандер прожил в Риге. Здесь он родился, здесь получил обстоятельное инженерное и научное образование, здесь зародились его первые идеи и проекты межпланетных полетов. Вот почему и для нас, рижан, патриотов своего города, и для всех исследователей творческого наследия Цандера его рижские годы, годы становления личности и первых поисков, представляют большой интерес. Вот почему, собственно, Рига избрана местом проведения Первых Цандеровских чтений.

Документальными материалами для воссоздания этого периода служат материалы рижских и московских архивов, высказывания самого Цандера, имеющиеся в различных его книгах, статьях, докладах, конспектах, а также воспоминания современников. Из них в первую очередь отметим трогательные воспоминания сестры изобретатоля Маргариты Юргенсон-Цандер, опубликованные в работе [1].

Большую работу по систематизации материала о биографии и раннем периоде творчества Цандера провел латвийский историк авиационной техники Д.Я.Зильмановпч [2]. Рижский период частично освещен и в других материалах о Цандере [3—6]. Поэтому здесь мы напомним основные хронологические данные, связанные с этим периодом жизни Цандера.

Фридрих Артурович родился 23 августа 1887 г. в Риге в семье доктора медицины Артура Цандера. В 1905 г. оп окончил Рижское реальное училище и поступил на механическое отделение Рижского политехнического института (РПИ). В ноябре того же бурного, памятного в истории Латвии 1905 года в ответ на требование администрации «не выставлять политическую деятельность над академической» Цандер подал прошение об отчислении его из института. Он уехал в Данциг и полтора года учился в Высшем техническом училище. В 1907 г. возобновил занятия в РПИ, а 31 июня 1914 г., за день до начала первой мировой войны, закончил его с отличием. В августе 1914 г. стал инженером крупного рижского резинового завода «Проводник», а ровно через год, в августе 1915 г., в связи с подходом немецких войск к Риге вместе с заводом эвакуировался в Москву. С тех пор Цандер в Ригу не возвращался, вся дальнейшая его деятельность протекала в Москве. Таковы основные данные о рижском периоде жизни Цандера.

Прежде всего рассмотрим вопрос о том, как повлияло рижское окружение, интеллектуальная, техническая, культурная, общественная атмосфера Риги, на становление Цандера — инженера, изобретателя, энтузиаста межпланетных полетов. Как известно, важнейшие условия — среда, воспитание, поток впечатлений — могут способствовать развитию природных дарований, по могут и тормозить их, изменять направление интересов. Как раскрыть потенциальный талант, как уберечь его, как прогнозировать его развитие — над этими и подобными вопросами в начале XX в. много думал другой выдающийся рижанин — химик и философ науки Вильгельм Оствальд (1853—1932). В одной из работ он отмечал, что «потенциально великих людей рождается больше, чем достигших фактического развития, что объясняется вредным влиянием, из-за которого гибнут многие возможные гении. . . У нас нет никакого средства, — писал Оствальд, — подсчитать число погибающих гениев, но мы ужаснулись бы, если бы узнали, как человечество в данном случае свирепствует по отношению к себе» [7, стр. 289]. Там же Оствальд говорит, что «. . . признаком талантливых людей является то, что они никогда не были довольны тем научным материалом, который им планомерно преподавался. . . Человек со средними способностями тратит свое время на то, чтобы воспринять научный материал и просто схватить его, выдающийся человек уже в юности отличается способностью и потребностью выработать самостоятельные взгляды и самостоятельно вести работу» [7, стр. 35]. Оствальд справедливо считал, что раннее развитие, взлет творчества в молодые годы является одной из отличительных черт таланта. Для выдающихся личностей характерно умение рано находить проблему своей жизни и не отступать от нее.

Личность Цандера формировалась именно в те годы, когда Оствальд высказывал эти мысли в своих замечательных книгах «Изобретатели и открыватели», «Великие люди». А эти книги не мог не читать юный Цандер.

Конкретный биографический материал о Цандере убедительно говорит о том, что будущий инженер соответствовал именно тем критериям потенциальпого таланта, которые Оствальд считал решающими: ранняя зрелость, стремление искать знания вне школы, увлечение книгами, поиски взрослых друзей, целеустремленность интересов, творческая работа, авторитет, даже лидерство среди молодых товарищей.

И на вопрос, способствовала ли рижская среда развитию таланта Цандера или подавляла его, необходимо ответить однозначно — способствовала.

В ранней биографии Цандера ярко выделяются основные положительные импульсы: влияние семьи; школы; контакта с рижскими учеными; влияние промышленной Риги — одного из центров технического прогресса в России; влияние демократического и революционного окружения.

Отец ученого Артур Цандер (1854—1917) был известным в городе врачом [8]. Старожилы вспоминают его профессиональное мастерство, гуманность, широту взглядов [2, стр. 34—37]. Кроме того, он был ученым-любителем, ученым-дилетантом, каких в Риге тогда было немало. Их объединяло весьма активное, передовое для своего времени Рижское общество естествоиспытателей (основанное в 1845 г.). Цандер-старший фактически руководил естественнонаучным отделом Домского музея (ныне Музей природы Латвийской ССР), собирал для него редких экзотических животных и птиц. Он живо интересовался астрономией и зарождавшейся тогда авиацией, собрал большую библиотеку, зачитывался научной фантастикой. Ко всему, чем занимался А. Цандер, он привлекал и своего сына. Как вспоминает Ф. Цандер, именно участие в научных занятиях отца, постоянное пребывание в его музее, чтение книг отцовской библиотеки возбудили его фантазию и страсть к самостоятельному научному поиску. В первом варианте предисловия своей книги «Полеты на другие планеты и на Луну» Цандер писал, что именно рассказы отца про звезды, планеты, его фантазия о возможном животном мире причудливой формы на этих планетах, рассказы о полетах О. Лилиенталя, а также увлечение отца запуском воздушных змеев «. . . возбудили во мне рано вопрос о том, нельзя ли будет мне самому добиваться перелета на другие планеты. Эта мысль меня больше не оставляла. Уже рано стал я разыскивать созвездия по картам и их очертания запоминать» [5, стр. 56]. Это первые детские впечатления, а позже, в годы юности, когда Цандер уже начал самостоятельные поиски, отец предоставлял полную инициативу сыну, поощряя его научные стремления, что, безусловно, было важным импульсом в жизни Цандера.

Какое влияние оказала на Цандера школа? Рижское реальное училище, где учился Фридрих, в то время отличалось хорошей постановкой обучения. Из его стен вышло немало выдающихся людей: кинорежиссер С.Эйзенштейн, первый президент АН Латвийской ССР А.Леиньш, известный лесовед академик АН Латвийской ССР А.И.Калниньш, артист С. Михоэлс и др. [2, стр. 52]. Здесь в 1904 г. молодой Цандер впервые узнал о трудах Циолковского. «В последнем классе училища, — пишет Цандер, — перед зимними каникулами наш преподаватель космографии прочел нам часть статьи, написанной К.Э.Циолковским в 1903 г. под заглавием «Исследование мировых пространств реактивными приборами». (Утверждение многоуважаемого К. Э. Циолковского, что его работа лежала 20 лет под спудом, значит, не вполне точное») [5, стр. 56—57]. В этом большая заслуга рядового рижского учителя истории и космографии Весберга, ознакомившего своих учеников со статьей Циолковского, со статьей, которая настолько опередила время, что на нее почти не обратила тогда внимание официальная наука ни в России, ни за рубежом. А для молодого Цандера она, безусловно, была одним из импульсов активного интереса к ракетной технике как средству покорения космического пространства.

Решающее значение в становлении Цандера как инженера имело его пребывание в стенах Рижского политехнического института (основанного в 1862 г.). Это старейший политехнический вуз в царской России, один из наиболее крупных передовых центров технического образования в стране [9, 10]. Отсюда вышло немало будущих видных деятелей науки л техники, в различное время здесь преподавали весьма крупные ученые. Профессора РПИ, будущего лауреата Нобелевской премии В.Оствальда мы уже упоминали. Его популярный учебник «Schule der Chemie» был первой настольной книгой Цандера, по которой он еще до поступления в институт проводил химические опыты. Учеником Оствальда был академик Петербургской АН, впоследствии почетный академик АН СССР Пауль Вальден (1863—1957), крупный и разносторонний химик с европейским именем, блестящий лектор и популяризатор науки, профессор РПИ [11]. Цандер слушал его лекции, зачитывался статьями, блестящими по форме и содержанию. На Цандера мог оказать влияние и другой его учитель, известный специалист по топкам и теплотехнике профессор К.Блахер (1867—1939). Технолог с новаторскими идеями, он пропагандировал не совсем обычную для того времени идею о том, что создание сложных технологических процессов должно моделироваться в научных лабораториях, а не только решаться на основе экспериментов практиков [12]. В числе учителей Цандера был крупный математик Пирс Боль {1865—1921), основополагающие труды которого по небесной механике, по теории почти-периодических функций и т. д. лишь в наше время в полной мере становятся достоянием науки [13]. Преподавателем РПИ был и один из пионеров авиадвигателестроения в России Теодор Калеп (1800 —1913), научная биография которого привлекает внимание историков техники [14]. Отметим и других профессоров РПИ, с которыми соприкасался или мог соприкасаться Цандер, — это декан механического отделения, видный судостроитель Ч.Кларк (1867—1942), знаток железобетонных конструкции В.М. Келдыш (1878—1965), климатолог Рудольф Мейер (1880—1966), металлург, впоследствии вице-президент АН СССР Э.В.Брицис (1877—1953) и др. Все они действительно были выдающимися учеными и инженерами, которые, безусловно, могли дать весьма солидную научную и инженерную подготовку молодому Цандеру.

Необходимо отметить высокий научный уровень преподавания химии в РПИ [15]. Цандер от своих учителей, бесспорно, получил отличную подготовку в этой важной области, что в последующем благоприятно отразилось на развитии ряда его идей (по химической термодинамике, сжиганию металлического топлива л т. д.). Еще более важным для молодого Цандера был тот интерес, который преподаватели, особенно Т.Калеп, проявляли к зарождающейся тогда авиации. Не случайно почетным членом РПИ в связи с 50-летием института был избран «отец русской авиации» профессор Н.Е. Жуковский.

Нельзя не поставить в заслугу руководству и профессуре института их поддержку инициативы студентов. Это выразилось, например, в том содействии, которое было оказано первому студенческому обществу воздухоплавания и техники полета при РПИ. Организованное в 1908 г., на самой заре эры авиации, при деятельном участии Ф. А. Цандера, это общество немало сделало для популяризации принципов, достижений и перспектив авиации. Члены общества читали доклады, строили авиамодели и планеры. Общество организовало первую в Риге выставку летательных аппаратов, где наряду с авиамоделями и планерами демонстрировался также привезенный из Берлина самолет Райта. На открытии выставки, которое состоялось в марте 1910 г., присутствовали лифляндский губернатор и другие официальные лица, директор и профессор РПИ [2, стр. 148]. А ведь организаторами выставки были студенты, тот самый кружок, который ныне считается началом Студенческого научного общества РПИ. Вдумаемся в этот факт. В наше, советское, время это было бы нормальным явлением. Но при царском режиме, когда на организацию любых студенческих обществ, даже весьма далеких от политики, смотрели с подозрением, руководство института должно было проявить большую мудрость и понимание, чтобы развить и поддержать инициативу студентов.

Укажем, далее, на то влияние, которое оказала на Цандера Рига промышленная. В царской России Рига, бесспорно, была одним из основных центров научно-технического прогресса. Мы заслуженно гордимся успехами нашей Латвийской республики в социалистической индустриализации, в создании современной промышленности, которая далеко превзошла уровень довоенной буржуазной Латвии и уровень времен царской России. В условиях царской России Рига занимала совершенно исключительное место, имела довольно высокий удельный вес в промышленности и технике России. Тогда еще не развернули своей деятельности созданные в советское время крупнейшие центры социалистической индустрии и техники, такие, как Новосибирск, Харьков, Свердловск, Куйбышев, Казань, Саратов, Минск, Баку. Крупная промышленность царской России в основном сосредоточивалась в Москве, Петербурге, Одессе и в других городах России. Если сейчас Рига по населению занимает 25-е место среди городов СССР, то во времена Цандера Рига была пятым по величине городом в России после Петербурга, Москвы, Одессы, Лодзи. Рига была тогда первым по товарообороту портом царской России (первая по величине экспортная гавань и вторая после Петербурга импортная гавань) [16, стр. 153]. Такое положение Риги обусловливалось исторической обстановкой — прежде всего зависимостью царской России от более развитых капиталистических стран, в первую очередь Германии, в отношении экспорта и импорта сырья, полуфабрикатов, машин. Это стимулировало развитие промышленности Риги. Многие передовые технические идеи Европы проникли в Ригу раньше, чем в другие города царской России. Можно привести многочисленные примеры из истории отечественной науки и техники XIX—XX вв., подтверждающие тезис о транзитной роли Прибалтики в развитии русско-западных научных и технических контактов, о ее роли как пионера технических новшеств [17]. Более высокий уровень капиталистического развития, близость к развитым странам Европы, интенсивная транзитная торговля делали Прибалтийский край передовым в условиях царской России.

Являясь одним из крупнейших промышленных городов и центром подготовки инженерных кадров, располагая квалифицированным контингентом рабочих-машиностроителей, Рига должна была стать и стала одним из основных центров зарождающейся авиации, вагоно-, велосипедо- и автомобилестроения России. Первые в России авиационные моторы и самолеты строились на рижском заводе «Мотор» под руководством главного инженера этого завода, уже упоминавшегося Т.Калепа, начиная с 1909—1910 гг. С того же 1910 года производством самолетов занялся и Русско-Балтийский вагонный завод. На нем была создана база для проектирования первых отечественных многомоторных самолетов — прообразов «Русского витязя» и «Ильи Муромца» — известным авиаконструктором И.Сикорским [9, стр. 98, 99]. Правда, выпуск последних был начат в Петербурге, где находился филиал «Руссобалта» и куда в 1913 г. было переведено из Риги все авиационное отделение завода. Завод «Мотор» находился очень близко от дома Цандера в Задвинье, и молодой студент, работая практиком в отделении постройки аэропланов завода, проводил здесь все свободное время. Почти рядом находилось и ипподромное поле «Солитуде» — площадь возле станции «Иманта», — где 6 июля 1910 г. состоялся первый в Риге удачный полет аэроплана.

Соприкосновение с авиационной техникой на заводе «Мотор» оказало глубокое влияние на инженерное мышление Цандера, нацелило его интересы не на теоретизирование, а на непосредственную инженерную работу в области космической техники, - что и проявилось в его дальнейшей работе, например при создании крылатого межпланетного корабля.

И, наконец, общение Цандера с Ригой демократической, Ригой революционной. Фридрих Цандер с революционно настроенной молодежью общался и в школьные, и в студенческие годы. В одной из своих анкет Цандер писал, что симпатизирует коммунистам с 1911 г. [6, стр. 17]. Имеются даже, хотя и не вполне четкие, сведения о том, что в 1905 г. он сам подвергался кратковременному политическому аресту [2, стр. 89]. Сам Цандер, однако, революционером не был — уже с детства он был настолько поглощен наукой и техникой, что не мог заниматься чем-либо иным. Но он был прогрессивно настроенным человеком, и это мировоззрение идет еще от семьи. Его отец Артур Цандер, как мы уже говорили, отличался демократизмом и широтой взглядов. Он помогал своим соседям — семье Дубельштейнов, взяв на попечение их старшего сына Екаба (1883—1907), который одно время даже жил в семье Цандера. В период революции 1905 г. Екаб Дубельштейн проявил себя умелым руководителем социал-демократов-боевиков, организатором дерзких нападений на префектуры и тюрьмы. Он пал жертвой контрреволюционного террора — был расстреляйн в 1907 г. по приговору военно-полевого суда.

Не случайно после Октябрьской революции и последующего отторжения Прибалтики от России Цандер не последовал примеру подавляющего большинства своих соотечественников — прибалтийских немцев, не возвратился на родину, а остался в Советской России — родине Октября, где стал крупным изобретателем. Семья Цандеров была разъединена, так как остальные ее члены оказались в Латвии. Именно мировоззрение Ф. Цандера, его связь с революционной средой ПОЗВОЛИЛИ ему принять наиболее правильное решение в 1918 г. и, безусловно, повлияли на смелость и широту его «космических идей». Ведь в истории науки, как, впрочем, и в истории искусств, великие творения очень часто рождаются в атмосфере революционного подъема, когда все находится в движении, все кажется реальным. В данном случае на фоне ломки Октябрем установившегося уклада жизни космические полеты показались Цандеру, как и Циолковскому, не такой уж нереальностью.

Таким образом, вся обстановка Риги начала века, среда, окружение способствовали зарождению у юного Цандера мечты о межпланетных полетах и об их практическом осуществлении — о конструировании ракет. В этом отношении судьба Ф. А. Цандера сложилась более благоприятно, чем судьба К. Э. Циолковского, который свои гениальные, опередившие эпоху мысли развивал в одиночестве в провинциальной Калуге.

Но от рождения мечты до ее практического воплощения путь очень далекий. Возникает вопрос: а занимался ли Цандер в Риге непосредственными научными изысканиями, имеем ли мы здесь дело с фантазиями увлеченного юноши или с упорной творческой работой молодого изобретателя? Ответ на ото может дать изучение архива Цандера, который, к счастью, сохранился.

В архиве Цандера имеется множество тетрадей, в которых, начиная с 1904 г., т. е. с 16-летнего возраста, Цандер записывал «всевозможные опыты, расчеты, заметки»,— по сути дела, это научный дневник. Чтобы ответить на вопросы, где же в нем кончается самообразование и где начинается самостоятельный научный поиск, следует иметь в виду, что в случае изобретателей-самородков типа Цандера очень трудно провести четкую границу между тем и другим. Аналогичные примеры мы находим в жизни талантливых и даже гениальных людей, например Блеза Паскаля, который еще в детстве открыл решения сложнейших математических задач. Было бы очень интересно проследить, как размышления и фантазии юноши постепенно перерастают в инженерный расчет, как постепенно рождаются идеи и открытия. К сожалению, начиная с 1906—1908 гг. Цандер стал записывать свои мысли, используя своеобразную стенографическую систему Габбельсбергера, получившую тогда широкое хождение в Риге, а ныне уже почти забытую. В фонде Ф. А. Цандера Архива АН СССР сохранилось много тысяч страниц таких стенографических записей Цандера, расшифровка которых началась лишь в настоящее время Ю. В. Клычниковым, о чем докладывается на настоящих чтениях. Поэтому пока еще не имеется полного представления о ранних трудах Цандера, и можно привести лишь отдельные факты [2].

Сам Цандер впоследствии (в 1924 г.) указал 1906 год как год начала своих изысканий по межпланетным полетам. В незашифрованных записях Цандера первая пометка об этом относится к 10 ноября 1907 г. Она гласит: «Вопросы строительства космического корабля. Условия, определяющие форму корабля. Число наружных стен. Отсеки. Приспособление для удержки пола в горизонтальном положении. Может быть, так? Как компас на морских кораблях. Существующие в настоящее время компрессоры. Вещества, поглощающие углекислоту и другие возникающие газы. Регенерация кислорода. Переработка отходов: садик в космическом корабле? Помещение для горючего. Переработка солнечного тепла. Выбор движущей силы. Строительство зданий для постройки и размещения космического корабля. Помещение для вспомогательных средств и примерные очертания космического корабля» [18]. Как видно, это целая программа работы. Очевидно, уже до этого все проблемы продумывались Цандером не раз.

В сентябре 1908 г. Цандер завел особую тетрадь под названием «Die Weltschiffe (Älterschiffe) die den Verkehr zwischen den Sternen ermöglichen sollen [Мировые корабли (эфирные корабли), которые должны сделать возможным сообщения между звездами. Движение в мировом пространстве]». Здесь записи на немецком языке чередуются с записями стенографическими.

В 1909 г. Цандер выдвинул интересную мысль о возможности использования в качестве топлива частей самой ракеты. Эта идея была, как известно, подробно развита в дальнейших трудах Цандера, но впервые, как он сам писал в своей монографии 1932 г., эта мысль появилась в его рукописи от 11 марта 1909 г. Соответствующее место найдено Ю.В. Клычниковым в расшифрованной им рукописи Цандера [«Мировые корабли. .»].

Разумеется, пока не расшифрованы рукописи Цандера и не осуществлен их анализ специалистами и историками космонавтики, нельзя дать окончательную оценку ранних трудов Цандера. По-видимому, трудно определить границу между зародившейся проблемой и поисками ее конкретного реального решения. Все же нет сомнений, что его первые научные исследования в области межпланетных путешествий и расчетов ракет проведены еще в 1908—1909 гг. Нам остается лишь ожидать успешной расшифровки его ранних заметок и расчетов, чтобы уяснить последовательность и ценность ранних выводов Цандера. Следует указать, что Цандер весьма самокритично относился к своим ранним трудам и в некоторых местах в качестве даты начала своих работ в области межпланетных путешествий указывал 1915 и даже 1917 годы. Здесь, по-видимому, имеется в виду не начало этих работ вообще, а начало интенсивной инженерной разработки проблемы [3, стр. 57].

Освещение рижского периода необходимо для создания научной биографии Ф.А.Цандера, которая все еще не написана, но которую нужно создать общими усилиями всех наших «цандероведов». При этом как принижение трудов Цандера, так и необоснованное преувеличение являются одинаково недопустимыми.

Другой нашей задачей по сохранению памяти выдающегося изобретателя является популяризация его трудов. В Риге в этом отношении сделано немало. Решением Совета Министров Латвийской ССР в 1967 г. учреждена премия им. Ф. А. Цандера; в РПИ учреждены именные Цандеровские стипендии; при этом же институте создан небольшой музей Цандера; улица Бартас названа улицей Фридриха Цандера; у входа в дом Цандера в 1962 г. установлена мемориальная доска. Этот дом по улице Фридриха Цандера — особняк конца XIX в. расположен возле станции Засулаук. В нем Цандер прожил 15 лет (1898—1913). Дом неплохо сохранился благодаря заботам семьи учителя Э. Шмидта, которая живет в нем уже 40 лет. Дом расположен в удобном месте. Латвийские историки науки неоднократно говорили (и это отмечалось в резолюции наших прибалтийских конференций) о необходимости организовать в нем либо мемориальный музей Ф. Цандера, либо, что нам кажется более реальным вариантом, музей истории техники им. Ф.Цандера с мемориальным отделом Фридриха Артуровича. Латвия является республикой индустриальной, со значительными традициями в области техники. Представить работу наших ученых и изобретателей, показать образцы технической продукции — первый велосипед, первый автомобиль, первый радиоприемник, первый телефон, первый авиамотор, построенные в Риге, — дело благородное и поучительное. Этим никто здесь пока не занимается, и такие экспонаты не собираются. Необходимы инициатива и содействие ряда организаций, чтобы продвинуть идею создания музея истории техники. Задача эта, конечно, непростая, но выполнимая, и мы надеемся, что рано или поздно она будет решена. А сейчас дом Цандера необходимо взять под охрану государства, чтобы сохранить его как памятник истории науки и техники.

Следовало бы установить памятник Ф. Цапдеру в его родном городе и в Москве. Но лучшим, самым великим памятником Цандеру является наша космическая наука, наши успехи в освоении космоса. Не случайно, что второе рождение Цандера произошло в 1957—1961 гг., после запуска спутников и полетов космонавтов. На связь этих успехов с работами Цандера указывал С.П.Королев, который говорил, что на гирдовцев огромным было влияние энтузиаста ракетного дела конструктора Фридриха Артуровича Цандера. В нем великолепно сочетались дар теоретика и практика. Ученики Цандера никогда не забудут его слов: «Да здравствует  работа по межпланетным путешествиям на пользу всего человечества! Все выше и выше — к звездам!» [19, стр. 159].

ЛИТЕРАТУРА

1. M.Jirgensene-Candera. Mans brālis Fridels.— «Zvaigžņota debess». Rīga, 1967, Ziema, 24—23 Срр.

2. Д. Я. Зильманович. Фрдрих Цандер. Детство, юность, первые исследования, Рига, 1967.

3. Ф. А. Цандер. Проблема полета при помощи реактивных аппаратов. М., 1961.

4. Сб. «Пионеры ракетной техники. Кибальчич, Циолковский, Цандер, Кондратюк. Избранные труды». М., 1964.

5. Ф. А. Цандер. Из научного наследия. М., 1967.

6. Д. Я. Зильманович. Пионер советского ракетостроения Ф. А. Цандер. М., 1966.

7. В.Оствальд. Великие люди. СПб., 1910,

8. J.Bensohn. Die Ärzte Livlands. Riga, 1905.

9. Я. П. Страдынь. Связь рижских ученых с научными центрами России в конце XIX—начале XX вв.— В сб. «Из истории техники ЛатвССР», т. 5. Рига, 1964, стр. 197—211.

10. Г. Я. Ванаг. Столетний путь химического факультета РПИ (1864—1964).— В сб. «Из истории естествознания и техники Прибалтики», т. 2. Рига, 1970, стр. 213—236.

11. Я.П.Страдынь. К биографии Пауля Вальдена.— В сб. «Из истории естествознания и техники Прибалтики», т. 1. Рига, 1968, стр. 157—168.

12. Ю.А.Михайлов. Карл Карлович Блахер.— В сб. «Из истории техники ЛатвССР», т. 1, Рига, 1959, стр. 129—131.

13. П.Г.Боль. Избранные труды. Рига, 1961.

14. Д.Я.Зильманович. Теодор Калеп. М., 1970.

15. Я.П.Страдынъ. Химия в Рижском политехническом институте (1862—1918).— Уч. зап. Латв. ун-та, вып. XXII, фак-т VI. Рпга, 1958, стр. 307—325.

16. История Латвийской ССР, т. II. Рпга, 1954.

17. Я. П.Страдынъ. Прибалтика и научные контакты между Россией и Западом в XVIII—XX вв.— В сб. «Из истории естествознания и техники Прибалтики», т. 2, Рига, 1970, стр. 117—130.

18. Архив АН СССР, ф. 573, оп. 2, д. 3, п. 79.

19. А.П.Романов. Конструктор космических кораблей. М., 1971.