Мама мыла пилораму? Стабильный учебник времен оккупации 1941-1945

Борис Равдин

www.ruthenia.ru

Вторая мировая война предложила для захваченных территорий несколько действующих моделей оккупации — от условно «щадящей», до реально «брутальной», каждая из которых, в свою очередь, делилась на множество видов и подвидов. На пространстве СССР с оккупантом в лице Германии и ее союзников со временем не могло не образоваться подобие мирной жизни, с гаммой взаимоотношений между «населением» и «администрацией», причем не всегда можно было понять, кто у кого находился в зависимости. Боевые события шли по разряду военного искусства, с длительными антрактами между действиями. Ежедневный быт оккупационным сценариям подчиняться не желал. На занятых площадях, в нарушение всех генеральных расовых установок, возникали непредусмотренные «артефакты» — в обиход, пусть в зачаточном состоянии, проникали какие-то детские ясли, сады, приюты, богадельни, театры, художественные, театральные, литературные курсы, выставки, концертные выступления… Школы с сотнями тысяч учеников, с первым и последним звонком, переменами, завтраками, выпускными фотографиями, рождественскими елками и проч. Новая администрация, помимо вопросов военных, репрессивных, хозяйственных и т. д. со временем вынуждена была обратить внимание и на детей, на проблемы занятости, образования, профессиональной подготовки «подрастающего поколения» оккупированных пространств.

Детализированного, долгосрочного и реального решения всех этих и других насущных, ежедневных проблем ни идеологи, ни практики национал-социализма ни до войны, ни во время войны, ни постфактум предложить не могли. Вопросы пытались решать «на коленках», в зависимости от ситуации, времени, отпущенного на «реформы», рекомендаций центра, представлений, желаний, возможностей гражданской администрации и военного командования, в зависимости от «качества» населения захваченной территории.

Если говорить о русских школах на оккупированной территории, то, на наш взгляд, в наиболее привилегированном положении русская школа оказались на оккупированном Северо-Западе (нынешние Ленинградская, Псковская, Новгородская обл.), где года два, а то и три почти не слышно было пушечной пальбы, где оккупационная власть располагала относительно продолжительным отрезком времени для осуществления «реформ», где численность населения — порядка 2 миллионов — позволяла оперативно реагировать на «процессы», где по соседству, в Латвии и Эстонии относительно нормально продолжали работать русские школы.

Настоящая заметка — в ранге предисловия, комментария к помещенному ниже «Предварительному реестру учебников времен оккупации».

Поднемецкая печать Северо-Запада («За родину» (Дно), «Гдовский вестник», «Лужский вестник», «Островский вестник», «Псковский вестник», «Правда» [Рига]), «Северное слово» (Таллин) и др.), трепетно регистрировавшая любые проявления «возрожденной культуры», на протяжении почти года вынуждена была лишь легким касанием пера касаться школьной темы, типа: в Острове и уезде школьная жизнь еще «не вполне налажена»1. В некоторых городах (Дно, Псков) были попытки открыть частные школы, с платным обучением, что, вероятно, было вызвано как отсутствием «государственного» финансирования школ на раннем этапе оккупации, так и неопределенной ситуацией со средним образованием.

По «соседству», в Остланде (Латвия, Эстония, Литва), там, где с конца августа — начала сентября 1941 г. шел эксперимент по введению гражданского правления, в латышских, эстонских, литовских школах к занятиям приступили уже осенью 1941 г., чуть позднее, к концу года, в Латвии и Эстонии позволили русскую школу, сперва начальную, а затем и среднюю, причем в Латвии оккупационных лет русских гимназий оказалось даже больше, чем в предвоенной независимой Латвии (четыре против трех). А в остальной части того же Остланда, представленной отдельными районами Белоруссии, было допущено лишь четырехклассное образование, которое позднее потребовало дополнений в виде профессионального; аналогичной оказалась ситуация в Центральной России и на Украине, как Западной, так и Восточной.

Практическое восстановление школьной жизни на Cеверо-Западе предполагалось начать с конца 1941 г., с крупных городов. В этом направлении соответствующее распоряжение еще в сентябре 1941 г. отдал начальник тыла группы армий «Норд». В начале марта 1942 г. им же был издан еще один «школьный» указ, в развитие прежнего2. Отчасти такого рода активность могла быть вызвана и состязательным аспектом: в соответствующих германских инстанциях весьма высоко оценивали советскую систему школьного образования, и если не ориентировались на нее, то в какой-то степени все же учитывали. К середине весны 1942 г. с санкции военных комендатур стали открываться начальные школы в Пскове, Гдове, Гатчине, других городах, а затем и весях Северо-Запада; в городских и районных управах под разными названиями все шире стали учреждаться «отделы просвещения». Возник «Псковский учебный округ» и должность начальника Псковского учебного округа3. Засияли перспективы, по Пскову их кратенько обрисовал заведующий гороно С. Н. Боголюбов: пока в городе охвачено школой, начальной, только 450 детей, но впереди — мужская и женская гимназии, учительская и духовная семинарии, два училища… комендант обещал поддержку4. Начало 1941/1942 учебного года на оккупированном Северо-Западе СССР пришлось на весну 1942 г. 27 апреля Гдов отпраздновал День открытия школ5. К концу весны в Пскове пустили 5 начальных школ, в Псковском р-не — 10, еще 10 — по соседству6. Не успели занятия начаться, как наступило время летних каникул, и псковским выпускникам в торжественной обстановке, в Городском театре, в присутствии «VIP-персон», выдали свидетельства об окончании начальной школы, тем самым учебный год считался состоявшимся!7

Впереди новый учебный год. Помимо проблем с помещением (школы удобны для транспонирования в казармы и госпитали), освещением, отоплением, школьными принадлежностями, наглядными пособиями и т. п., возникал вопрос «методический»: учебники? Новых нет, а старые, они что?

Русским школам Латвии, Эстонии, Литвы фактически разрешили вернуться к учебникам, бывшим в ходу до лета 1940 г., до аннексии Прибалтики Советским Союзом. Аналогичная ситуация с учебниками для латышских, эстонских, литовских школ, разве что в годы войны появилось много новых изданий на латышском, эстонском, литовском языках, постепенно замещавших довоенные учебники, в особенности учебники для начальной школы.

А что делать с учебными пособиями для «старых республик» — РСФСР, Украины, Белоруссии?

Варианты: а) гласно или негласно позволить исключительно временное использование советских учебников, б) категорически запретить любое применение советских учебников, в) заклеить, забелить, зачернить, вымарать такие-то и такие-то картинки, буквы и в таком виде временно разрешить пользоваться советскими учебниками, г) поверх изъятых из учебников картинок и букв нанести какие-то другие, нужные.

Вот делится опытом П. Остен-Сакен, когда-то рижский учитель, затем репатриант, в 1941/1942 уч. г. лицо, причастное к военной комендатуре в одном из городов Смоленской обл. (Ельня? Рославль?): «Советские учебники были до краев заполнены советской пропагандой. И это относилось не только к преподаванию языка, к истории или географии, но и к естественным наукам, и даже математика была проникнута коммунистической идеологией. <…> Новое издание учебников исключалось, поэтому следовало «переработать» уже имеющиеся. В определенных местах текст должен был быть зачеркнут или должно было быть вписано новое содержание. Нелегкая работа! На одной из регулярных встреч с русским бургомистром я дал указание собрать все пригодные учебники и доставить их в мой служебный кабинет. В каждом случае один экземпляр из соответствующего издания изменялся путем вычеркивания или вписывания нового текста, а затем как экземпляр-образец отдавался обратно бургомистру с обязательством исправить остальные книги в соответствии с этой»8.

Вот вспоминает ставропольчанин: «В начале сентября [1942 г., вскоре после оккупации города] нас, мальчишек <…> заставили идти в школу, которую открыли в двухэтажном большом доме. На первом занятии дал напутствие немецкий офицер на достаточно чистом русском языке. Затем достали мы свои учебники и начали по команде заклеивать бумагой всех партийных вождей и военачальников»9.

Вот сведения симферопольского историка-краеведа, нуждающиеся, на наш взгляд, в разъяснении: «По каким же учебникам предстоит учиться школьникам? На этот счет у немецкого командования есть особое мнение, которое оно выражает в предписании», опубликованном в газете «Голос Крыма» (1942. 22 января): «Городское Управление Симферополя предлагает учащимся низших, средних и высших учебных заведений сдать в период с 20 по 31 января все имеющиеся у них учебники, учебные пособия и карты советского производства. Выполнение этого распоряжения совершенно обязательно»10. На наш взгляд, сданные учебники ожидала редакционная правка при помощи клея, ножниц и — возвращение в школу.

Вот воспоминания П. Д. Ильинского, каждой своей страницей уличающие оккупационную администрацию в глупости, некомпетентности, верхоглядстве, в том, что на важнейших должностях самоуправления у немцев почти сплошь служили агенты НКВД и т. п., в результате чего Германия бездарно проиграла коммунистам абсолютно выигрышную по дебюту партию. Ильинский рассказывает о школе в Полоцке: «С народным образованием при немцах дело обстояло во всех отношениях скверно. <…> Не будет ошибкой сказать, что фактически имело место только начальное, низшее образование. В первый год оккупации учителя были почти сплошь из бывших коммунистов или комсомольцев, а советские учебники, употреблявшиеся за отсутствием других, пестрели портретами советских вождей. Немцев ни то, ни другое отнюдь не смущало»11.

Школы Северо-Запада на первых порах должны были руководствоваться мартовским (1942 г.) приказом начальника тыла группы армий «Норд»: «Учебники коммунистического содержания должны быть уничтожены <…> в качестве учебных материалов сперва можно использовать изданные Вермахтом на немецком и русском языках газеты, плакаты и т. п.»12. Что такое, кстати, «учебники коммунистического содержания»? Почему бы не написать: «Учебники, изданные коммунистической властью, запрещаются». Написать можно, но тогда не останется лазейки для «редакторской» работы над советскими учебниками. Нам не встречались распоряжения относительно школьных карт — клеить, резать, пилить, втыкать флажки? Но в записях за 1943/44 уч. г. одного из рижских учителей помечены как хранящиеся в школе самые разнообразные школьные карты: от виленских изданий Сыркина конца ХIХ в. до продукции ГУГК при СНК СССР 1940 г.13

На первом году оккупации новых учебных пособий не было, да и быть не могло, — традиционное начало учебного года от первых дней войны отделяло всего два с небольшим месяца. В дальнейшем самым богатым опытом в области издания учебников, насколько нам известно, обладал Северо-Запад. Правда, в отсутствие учебников, в помощь ученикам, учителям и родителям в Смоленске (с отступлением Вермахта — в Бобруйске, Витебске) большим тиражом (отдельные номера — 40 000 экз.) издавался журнал-учебник «Школьник» (1942–1944? Ред. проф. В. А. Федоров)14. Аналогичный «журнал-учебник» — «Беларуская школа» выпускали в Минске. Выходили педагогические журналы традиционного типа, напимер: «Украïнська школа», «Школа и воспитание» (Смоленск. Ред. проф. Д. П. Сошальский (Д. П. Кончаловский)15, газеты заводили рубрику «Школа и воспитание»…

Прорыв на фронте учебных пособий пришелся на осень 1942 г. Подготовкой и изданием учебников для школ Псковской, Ленинградской, Новгородской (и др.?) областей озаботили Вермахт, Отдел пропаганды группы армий «Норд». «Псковский вестник» накануне нового учебного года оповестил читателей: «Германское Командование частью уже сдало, а частью в ближайшее время сдаст в печать учебники по всем предметам»16. К осени 1942 г. часть учебников была издана, охватить все предметы учебниками не удалось ни в 1942/1943, ни в 1943/1944 уч. гг. (Аналогичная картина с учебниками на украинском и белорусском языках, где за пределы букваря, родной речи и арифметики учебникам на оккупированной территории СССР хода не было17. Русские школы в оккупированной Польше, насколько нам известно, снабжались учебниками лучше, чем в метрополии.) Какая-то доля учебников, предназначенных на «восток» пришлась и на школы Латвии. Отчасти об этом и о том, кто патронировал издание учебников, — допрос рижского педагога и общественного деятеля Н. Н. Кузминского (1881–1945) — в годы войны Уполномоченного по делам русских школ при Гебитскомиссаре, главе школьного отдела так называемого «Русского комитета» (Комитет по делам русского населения Латвийской генеральной области, образован в конце 1943 г.):

— Вопрос: Какую связь имел «Русский комитет» с отделом Пропаганды «Норд» при северной группе войск противника?

     

— Ответ: «Русский комитет» получал издаваемых этим отделом учебников для русских школ, предназначавшиеся прежде всего для Псковского и других занятых немцами районах. Ввиду недостатка учебников и в русских школах в Латвии, я был связан с доктором Ланкеш [Ланкиш] и его замом Вольцдером по поводу получений этих изданий учебников18.

Справка: в 1941/42 уч. г. в русской начальной школе Латвии — 25 871 уч., в 1942/43 уч. г. — 29 009 уч. (почти столько же, сколько их было в 1939/1940 уч. г.). В русских гимназиях Латвии в 1941/42 уч. г. — 1 142 уч., в 1942/43 уч. г. — 1 240 уч., в 1939/1940 уч. г. — 1 023 уч.19

Изредка удавалось запастись северо-западным «дефицитом» школам других учебных округов. Вспоминал П. Ильинский: «Новые учебники для школ, взамен советских, нам [в Полоцке] удалось, в конце концов, выписать из Риги через ту же Фельдкомендатуру»20. Особое внимание чадолюбивая оккупационная администрация уделяла «первоклашкам» — для них на два полноценных учебных года пришлось два издания букваря «Родной язык». И для русских школ оккупированной Латвии дважды издавали букварь «Кузовок». В Тарту выходили учебники (арифметика) для русских школ Эстонии, возможно, тартуские учебники предназначались и для Печорского края, до 1940 г. входившего в состав Эстонии.

Школьный устав для «старорусской части Северной Оперативной Области», утвержденный 13 февраля 1943 г. (вступил в силу 15 февраля), зафиксировал наличие в области школьных учебников:

 

    1.2. Школьной повинности подлежат все дети от полных 8 до 12 лет. Плата за право учения не взимается.

    4.2. Руководством при преподавании отдельных учебных предметов служат особо изданные учебные программы для начальных школ. Более подробные разъяснения учебных программ, издаваемых в письменном или печатном виде, должны быть предварительно утверждены Главнокомандованием Северной Оперативной Области.

    4.3. В качестве учебных пособий должны быть употребляемы исключительно учебники и различные брошюры, изданные Отделом Пропаганды «Остланд». Другие учебники могут быть употребляемы лишь с разрешения Главнокомандования Северной Оперативной Области.

    Учебные пособия выдаются ученикам за плату по определенным ценам. Учебные пособия, выдаваемые неимущим ученикам бесплатно, оплачиваются из районной кассы.

    6.2.а. Коммунистические учебные пособия должны быть изъяты.

    6.2. Учителя должны быть расследованы германскими властями касательно их политической благонадежности.

    8.2. Сии постановления недействительны для части Северной Оперативной Области, перешедшей под управление Государственного Комиссара Остланда, и для принадлежащей к армейской области части бывшей Эстонской республики… 21

Одним словом, новый учебный год (1942/1943) отдел пропаганды группы армий «Норд» почти без опозданий встретил блоком новых учебников для начальной школы.

«Проект» предполагалось развить. Так, в конце 1943 г. «Двинский вестник» неоднократно оповещал публику о подготовке и сдаче в печать пособия по русскому языку и литературе рижского педагога Д. П. Тихомирова (1880–1963)22. В начале 1944 г. обещали три части хрестоматии «Первоцвет» — для чтения в начальной школе, сверх того — хрестоматии для VI и VII классов23. Планировались учебники по естествознанию, географии, Закону Божьему.

Вопрос об издании пособия по Закону Божьему для учителей и соответствующего учебника для школьников возник с приближением 1942/43 учебного года. Речь шла об учебнике не столько для Латвии, сколько для территорий, окормлявшихся Православной миссией, созданной в августе 1941 г. с центром в Пскове. В школах Латвии пользовались довоенными рижскими изданиями «Закона Божьего» прот. Н. Перехвальского (1874–1966, Нью-Йорк), но, как отмечалось 1 ноября 1942 г. на Первом совещании благочинных Латвийской епархии, «правильный ход преподавания в русских школах осложняется недостатком учебников на русском языке. Ученикам приходится учиться со слов учителя или записывать урок под его диктовку». Постановили: «<…> просить Епархиальный Совет озаботиться напечатанием русских учебников Закона Божия»24. В печати и во внутренних документах церкви постоянно выражалась уверенность в ближайшем издании соответствующего учебника не только для Остланда и ближайших территорий, но вообще для «русских школ занятых [!] областей России»25.

Ситуация с преподаванием Закона Божьего вполне показательна для представления о децентрализации школьной системы на оккупированных территориях. В одних школах Закон Божий был обязателен для всех учеников, в других — посещение уроков зависело от желания родителей, в третьих — был разрешен только для внеклассных занятий, в четвертых — входил в сетку учебных часов, но не оплачивался из районно-городского бюджета, в пятых — оплачивался вполне26. Программа по Закону Божьему и в Риге, и в Пскове была разработана, а псковская даже напечатана, еще в 1942 г.27, но намеченный к переизданию дореволюционный учебник протоиерея М. Чельцова не был издан28, такая же судьба постигла подготовленный к печати (выходит «на днях») учебник Закона Божьего под редакцией священника Н. Трубецкого29, предназначавшийся как для русских школ экзархата, так и для «освобожденных русских областей». Правда, к этому времени — началу 1944 г., становилось понятно, что германское присутствие на территории СССР вскоре будет аннигилировано и потому издание новых учебников имеет смысл только символический, «на память». К февралю 1944 г. Псков и сопредельные территории стали готовить к эвакуации, часть учителей, опасаясь преследований со стороны советских репрессивных органов, влилась в поток отходящих, — жизнь школ стала замирать. Во всяком случае, обещанных учебников Закона Божьего нами не обнаружено, полагаем, они так и не вышли в свет. Встречающиеся в литературе сведения о переиздании в 1942 г. дореволюционного «Наставления в Законе Божьем» протоиерея А. Темномерова и о выходе в 1944 г. «Закона Божьего» под ред. Н. Трубецкого — не кажутся нам достоверными. Судя по разным источникам, в годы войны основным учебным пособием на уроках Закона Божьего был изданный в 1942 г. (Псков [Рига]) «Молитвенник», к которому позднее прибавились «Церковный календарь на 1943 год» (Псков. Кремль [Рига]) и «Православный церковный календарь на 1944 год» (Псков. Кремль [Рига]).

Было ли место и время учебнику немецкого языка на оккупированной территории? Предполагалось: найдет школа учителя — будут и уроки немецкого. Но «дойч» на Северо-Западе издан не был (ср. пункт директивы А. Розенберга от 26 ноября 1942 г.: «Не привлекать поляков к изучению немецкого языка, чтобы они не приобщались к немецкой культуре»30); но дозволялось (на наш взгляд, весьма скромно) давать уроки немецкого в газетах, журналах, календарях. Сравним: для школ с преподаванием на латышском языке — учебники немецкого издавались неоднократно; не проверяли, но убеждены, что и эстонские, и литовские школы тоже не оставались без свежих изданий немецкого учебника.

До учебников географии, природоведения руки оккупационной администрации не дошли, об учебниках истории речи не было, взамен последних рекомендовали прорабатывать брошюры пропагандистских инстанций.

* * *

За пределы начального образования население Северо-Запада, как и других оккупированных областей РСФСР, принципиально стремились не выпускать (не в коня корм?). В систему просвещения вернули изящное слово «прогимназия», хотя учебных заведений такого профиля, почитай, и не было, в коллаборационистской печати встречается лишь упоминание о Мариенбургской прогимназии (и Волосовской, чье существование менее надежно документировано). В конце января 1942 г. показательно открыли гимназию в Красногвардейске (Гатчина), еще одна гимназия значилась в Ямбурге. Осуществить выпуск эти учебные заведения не успели — в январе-феврале 1944 г., в начале второго полугодия, оба «гимназических города» были освобождены. Гатчинская гимназия в недолгий период своего существования каким-то образом запаслась учебниками по математике, физике, химии, естествознанию, учебники общеупотребительной латыни выписали из Германии31. Не исключено, что Гатчинской гимназии разрешили пользоваться советским учебниками по курсу естественных наук, те нуждались в минимальной идеологической правке; во всяком случае, аналогичные примеры известны и в истории украинской оккупационной средней школы.

Осенью 1943 г. намечалось открытие еще двух гимназий, но пропаганда не поспевала за изменением линии фронта.

Раздельное обучение на Северо-Западе не вводили, и даже не планировали — делить было нечего. Но на юге, в Крыму, в Одессе, где гимназическое образование на последнем этапе оккупации ширилось, предпринимались попытки реформы школьного образования — намечался переход на раздельное обучение мальчиков и девочек, разрабатывали школьную форму, вводили правила поведения для учащихся и т. п.32 Почти одновременно, то с опережением, то с опозданием, с оглядкой и без оной реформировалась советская школа, в 1943–1945 гг. и чуть позднее было повсеместно введено обязательное обучение с семи лет, «входили в жизнь» раздельное обучение мальчиков и девочек, «Правила для учащихся», ученические билеты, цифровая пятибалльная система, Устав детского сада и школы, аттестат зрелости, золотая и серебряная медали…

* * *

«Северо-западные» учебники числилось за издательством «Новое слово», но место издания, за единственным исключением, на книгах не значилось. Вообще, издания пропагандистского характера (типа: «Адольф Гитлер и дети», «Власть Сталина», «Галя Заславская едет на работу… в Германию»), обычно лишены указаний на время и место своего появления на свет; встречается и литература сугубо «мирного» предназначения (например, Аксаков. «Аленький цветочек», Лесков. «Рассказы», Шаляпин. «Душа и маска»), но, по соображениям, скажем, оперативного, психологического и прочих свойств также лишенная паспортных данных, разве что снабженная маркировкой. Издательства были связаны с разноведомственными отделами пропаганды, которые, естественно, себя не афишировали и, как принято, издавали свою продукцию под именем вымышленных производств, нейтральных или по каким-то атрибутам близких или считавшихся близкими потребителю. Издательство «Новое слово», занимавшееся учебниками, — «дочернее предприятие» не то отдела пропаганды «Остланд», не то отдела пропаганды «Норд», не то совместная типографская служба и «Норда», и «Остланда». Аналогичным образом выходили и прочие издания «тактического» характера. Например, в 1942 г. тиражом в 100 000 (может быть, и более) экз. был издан Молитвенник, на обложке которого значилось: «Псков. Управление Православной Миссии в освобожденных областях России». Имя «спонсора», никак не отмеченного в издании, с благодарностью было названо в заметке «Православная миссия заботится о духовно-культурном просвещении»33: «…немецкими властями отпечатано 100 000 экз. Молитвословов». На самом издании тираж не указан — «военно-коммерческая тайна», действительное место издания: Рига.

Случалось, пропагандистские инстанции не в силах были отказаться от саморекламы. Как-то отдел пропаганды группы армий «Норд» издал разрезные картинки для детей дошкольного возраста34. Если вырезать и сложить два фрагмента, получим корабль: на корме полощется свастика, а на трубе «русскими» буквами выведено: ПАН — очевидная аббревиатура от «Propaganda Abteilung Nord». Случалось, в контексте событий реклама выглядела сомнительной; например, инспектор Смоленской первой народной школы С. Блинов в повествовании о том, как пополняется в школе кабинет учебно-наглядных пособий, поведал про то, как одна «немецкая часть сохранила и возвратила школе скелет человека»35.

* * *

Работу над учебниками для Псковской, Ленинградской, Новгородской областей доверили Риге, видимо, полагая, что рижские педагоги не успели пропитаться советской идеологией. Вот несколько имен авторов.

Анатолий Яковлевич (Робертович) Флауме (1912–1989, Вашингтон), давний студент филологического ф-та Латвийского (Рижского) ун-та, член студенческой корпорации «Рутения», поэт, под псевдонимами А. Флоров и А. Яковлев автор широко известных маршей и песен Русской Освободительной Армии36, в годы войны сотрудник отдела пропаганды группы армий «Норд», в 1944 г. несколько месяцев глава и единственный сотрудник отдела печати и пропаганды Русского комитета; с 1944 г. — Германия, с начала 1950-х гг. — США, где преподавал русский язык в военной школе в Монтерее (Калифорния), автор диссертации по проблеме, знакомой со времен войны: «О процессе построения учебника по интенсивному курсу языка», проф. Пенсильванского и Джорджтаунского ун-тов37.

Михаил Иванович Добротворский (ум. 1994, Австралия), соавтор А. Флауме по учебникам «Русский язык» для 1-го и 2-го классов, его коллега по Рижскому ун-ту; из семьи священнослужителя, в 1944 г. был призван в так наз. «Русский батальон СС»38, в эмиграции жил в Австралии.

Мария Фоминична Семенова (1910–1988, Рига), с 1942 г. студентка Рижского ун-та, позднее — доцент Латвийского ун-та, диалектолог — принимала участие в работе над учебником «Родной язык» для 2-го класса39.

В основу изданий «Родной язык» для 3-го и 4-го классов легли одноименные довоенные хрестоматии, составленные рижскими педагогами Е. М. Тихоницким, Е. А. Андреевой и Т. М. Максимович. Вероятно, эти хрестоматии готовили к переизданию те же Флауме и Добротворский (возможно, совместно с В. Гадалиным)40, во всяком случае, один из соавторов довоенной хрестоматии, Е. М. Тихоницкий, никак не мог участвовать в ее переработке — еще в 1940 г. он был арестован НКВД и погиб в лагере41.

Николай Васильевич Кузнецов, рижский педагог еще с довоенных (I Мировая) времен, автор задачников по арифметике.

Протоиерей, регент, композитор М. Ф. Гривский (1945? Рига) составил для школ песенник.

Василий Владимирович Гадалин (наст. фам. Васильев, 1892–1959, рижский журналист, издатель, редактор; в конце 1944 г. был арестован, осужден на 10 + 5) — автор букваря «Кузовок».

В Эстонии один из авторов учебника «Живая речь» — Георгий Михайлович Алексеев, позднее — архиепископ Горьковский и Арзамасский Иоанн II.

Прочие учебники, изданные в Эстонии, созданы известными довоенными эстонскими авторами.

Иллюстраторы: А. Апсит (1880–1944, Германия; книжный и журнальный график, плакатист — напомним: «Грудью на защиту Петрограда!» и др.), Н. В. Пузыревский (1895–1957, Германия; график, акварелист, ученик В. Масютина); Т. А. Качалова (ур. Розеншильд-Паулин, род. 1915), художник-любитель, историк искусства.

Что же там, в этих учебниках времен оккупации? Не без примет времени, не без, но дозировка… Так, первому классу в учебнике «Родной язык» предложили всего один «знаковый» материал: вождь Германии А. Гитлер любит детей, те отвечают ему взаимностью и украшают его настенный портрет полевыми цветами (картинка в учебнике). Второй класс обошелся без дежурного блюда. «Родной язык» для третьего класса по части идеологии оказался самым насыщенным — два материала: рассказ о героической жизни юного национал-социалиста Лео Шлагеттера, двойника Хорста Весселя; подверсткой на следующей странице вяловатый очерк «Экскурсия германской молодежи»; неожиданно пропагандистский характер приобрел отрывок из И. Шмелева «В немецкой деревне», представленный еще в довоенном издании. В хрестоматии для четвертого класса — «На государственной трудовой повинности в Германии». Итого: на 500 почти страниц — агитационно-пропагандистской «нагрузки» всего ничего. Остальные листы заняты Жуковским, Пушкиным, Лермонтовым, по случаю печальных времен обильно представлен Некрасов. Из «неоклассиков» в учебниках для 1-го и 2-го классов — А. Ахматова («Мурка, не ходи…»), С. Городецкий, К. Чуковский — отрывок из «Мойдодыра», сплетенный с Одоевским («Встань поутру! Не ленись!»), слегка правленая «Черепаха», «Путаница», много В. Бианки.

История создания «Русской речи» отчасти открывается в письме свидетеля тех лет Д. А. Левицкого рижскому историку культуры и библиографу Ю. И. Абызову42:

Рига была занята германскими войсками 1 июля 1941. К этому времени русская Рига была уже «обезглавлена» и русское общество оказалось совершенно дезорганизовано после потерь за год советского властвования. Поэтому к 1 сентября, когда должны были открываться школы, мы все были очень обеспокоены: что же будет с русскими школами. И действительно, все латышские школы начали обучение вовремя, а о русских — ни звука. Но через некоторое время (мы с Флауме никак не могли вспомнить, когда именно) открылись русские школы. Во всяком случае, засвидетельствовано, что и у русских школ был учебный год 1941–1942.

Открылись не только русские начальные школы, но и гимназии, причем, к большой радости русских, кроме трех русских гимназий, существовавших к концу режима Ульманиса, была открыта и гимназия в Пыталово (Абрене). Никаких вопросов об учебниках не было: во всех русских школах учились по старым.

Что касается вопроса новых учебников, то он возник тогда, когда германские власти решили открыть русские начальные школы, которые были на территории оккупированной России, в первую очередь, рядом с Латвией, на Псковской земле.

Этим делам занималась Propaganda Nord, главный штаб которой помещался в Риге, в черно-гранитном здании на углу Александровской и Мельничной ул. Один из состава этого штаба, которому было поручено обеспечение русских школ на оккупир<ованной> территории, был бывший рижанин Dr. Paul Lankisch. Он был замечательно приятный человек (когда он в свое время был студентом Л<атвийского> У<ниверситета>, то состоял в студ. корпорации (немецкой) «Рубония»). Он хорошо говорил по-русски и всячески старался помочь русским по мере своих возможностей. Почему и как он обратился именно к Флауме с предложением написать учебник по русскому языку для русских школ, я не помню, во всяком случае, Анатолий Яковлевич (Флауме) сказал Ланкишу, что в тот краткий срок, который дан для составления учебника, он один не может справиться с работой и привлечет к работе своего коллегу по факультету Добротворского. Оба засели в квартире Флауме и целыми днями (а иногда и ночами) сидели и работали изо всех сил. Учебник был вовремя готов. И тут вдруг случилось непредвиденное. Флауме узнал, что как первая стр. в учебник будет помещен портрет Гитлера. Что было делать? А. Я. был в ярости и сказал Ланкишу, что он бы не взялся за работу, если бы знал о портрете «фюрера». И Ланкишу действительно удалось отдать книгу в печать, но «без Гитлера». Учебник был напечатан громадным тиражом, если память не изменяет, то, кажется, в 100 000 экз.

Несколько примечаний к письму Д. Л.:

1. По некоторым источникам, Пауль Ланкиш числится зам. начальника отдела печати «Propaganda Nord».

2. Русские школы в Латвии начали свою работу довольно поздно. Так, школы Даугавпилса и Даугавпилсского уезда распахнулись только 1 дек. 1941 г.43 В Риге начальные школы тоже отрылись не ранее декабря. В заметках «Krievu pamatskolas Rīgā»» (Tēvija. 1941. 29. nov. № 130. 3. lpp.) и «Krievu vakara skolas Rīgā» (Tēvija. 1941. 11. nov. № 114. 3. lpp.) только шла речь о ближайшем открытии в Риге 14 русских начальных школ (в т. ч. двух вечерних). Ранее, в той же газете от 11 ноября в заметке «19 nov. sāks mācības ģimnazijas» сообщалось, что с 19 ноября начинаются занятия в латышских гимназиях; а вопрос о начале занятий в русских и польских гимназиях пока остается открытым.

Причины, по которым русские школы Латвии открылись так поздно, не совсем ясны. Случается, в послевоенных судебно-следственных делах в задержке учебного года «фигуранты» винят латышское самоуправление, будто бы чинившее препятствия открытию русских школ. Но вероятнее: оккупационная администрация или центр какое-то время колебались в необходимости русских школ на территории национальных образований.

3. В годы оккупации А. Флауме, как уже упоминалось, работал в Отделе пропаганды Норд, с чем, возможно, и было связано предложение Ланкиша.

4. Выше отмечалось, что портрет Гитлера был помещен в учебнике для 1-го класса, на стр. 77, которая приходилась на весну, ближе к дню рождения Гитлера. Однако не будем торопиться обвинять Д. Левицкого в намеренной дезинформации. В этом же письме он просил Ю. Абызова снять для него ксерокопию с искомого учебника, то есть был убежден (уверил себя? запамятовал?) в том, что портрет Гитлера в учебнике отсутствует.

4. В годы войны в Латвии продолжало действовать «Положение об обязательном экземпляре», выходила Летопись печати — «Zemes bibliotēkas biļetens. Latvijas bibliografijas žurnals». «Положение об обязательном экземпляре», конечно, не распространялось на ведомственные издания оккупационных властей, но часть такого рода продукции все же отражалась в Летописи печати, в книготоргово-издательском вестнике «Latvju Grāmatnieks» (1943–1944), иногда даже с включением сведений, отсутствовавших в паспорте издания. В Летописи отражен и учебник А. Флауме для 2-го класса (1942 г.), указан тираж: 100 000. Вероятно, и учебник для 1-го класса вышел таким же тиражом.

Вернемся к некоторым именам, представленным в учебнике. Присутствие здесь Ахматовой, Городецкого, Чуковского, Бианки предполагает недоумение. Впрочем, Ахматову (та же «Мурка»), Городецкого, а еще А. Введенского («Села кошка на окошко…») находим и в азбуке В. Гадалина «Кузовок». У Гадалина, если присмотреться (имена авторов в букваре опущены), с десятка полтора стихотворений, которые вполне могли бы послужить основанием для начета цензору. Во-первых, нет уверенности, что в поднемецких учебниках следует популяризировать советских поэтов, пусть даже опальных. Во-вторых, чему служат в «Кузовке» стихи Агнии Барто — про Таню, про мишку, про мячик, про бычка, про окошко или стихи Саши Черного, Самуила Маршака (чуть искаженный фрагмент пьесы «Кошкин дом» и «Песня о елке» — без последней «страноведческой» строфы и с заменой «советской детворы» на «веселой детворы») — ведь неоднократно говорили же, что эти авторы не удовлетворяют высоким расовым критериям национал-социализма. Допустим, составитель не обязан знать родословную своих героев, а цензор на что, а представленная в предисловии комиссия из рижских учителей (А. М. Иовлев, О. О. Анисимов, Е. П. Ковалев), одобрившая букварь, а цензоры-добровольцы? «Кузовок» первым изданием вышел в 1942 г., повторно — в 1943, абсолютно тот же состав текстов, только кое-где по опечаткам прошлись да стихи еще одной советской поэтессы (З. Александровой) пустили на 4-ю обложку. Никто не донес? Пауль Ланкиш закрыл глаза? Во время войны Гадалин работал в рижской печати, с приходом Красной Армии был арестован и осужден на 10 + 5. А, может, ему впору было медаль давать за букварь, хоть за проявленный в нем «пролетарский интернационализм», хоть за стилистическое многообразие, хоть за открытое заявление во введении, что «Кузовок» создан по методике Н. П. Каноныкина и Н. А. Щербакова. Кто такие Каноныкин и Щербаков? А это известные методисты советской предвоенной школы.

В 1944 г. Гадалин работал техническим редактором рижского журнала «Для вас», вероятно, он же составлял в этом журнале детский отдел со стихами и рассказами Барто, Бианки, Введенского, Высоцкой, Клоковой, Чарушина.

А что в прочих рижских учебниках? Вот хрестоматия для третьего класса (1942), та, где предлагают делать жизнь с Лео Шлагеттера. Открывается, как и довоенное издание 1934 г., стихотворением Бунина «В родных полях». Закольцовывается нововведением: «Родиной» («Мне лепетал любимый лес….») из некрасовского «На Волге», дополняется аксаковским гимном Москве и Руси: правда, в стихотворении пришлось опустить четыре строки (выделены ниже курсивом):

Столица древняя

Столица древняя, родная,
Ее ль не ведает страна?
Ее назвать — и Русь Святая
С ней вместе разом названа.
За Русь она не раз горела,
Встречая полчища племен;
За Русь она не раз терпела
И поношение и плен.
В напастях вместе с нею крепла,
Мужалась, Господа моля,
И возникала вновь из пепла
— И с нею Русская земля.
Но в страх врагам, на радость края
Она велика и жива,
И старый клич я поднимаю:
Да вечно здравствует Москва!

Хрестоматия для четвертого класса (1942 г.) сохранила из довоенного сборника и «Полтавский бой», и «Бородино», прибавилась «Молитвой» К. Р. и эпическим финалом — стихотворением П. Вяземского «Родной язык»:

Святая Русь! Родного слова
Многозначительная речь!
Завет вам Божьего покрова
И отклик наш средь бурных сеч!

В учебнике «Грамматика и правописание» — 3 и 4 класс, авторы — все те же Флауме и Добротворский — предложены следующие примеры на обращение:

 

«Как я люблю тебя, страна моя родная!»
«Привет вам, родные края!»
«Любите отчизну, любите народ!»
«Поклон тебе, земля моя родная!»

Случайны ли все эти начала и концы, Москва, Русь, речь, сечь, обращения и восклицательные знаки? Не далековато ли чиновнику из отдела пропаганды до выучки цензора из Главлита? Или мы преувеличиваем значение ударных лексем и знаков препинания в пропагандистской кампании? Или речь должна идти всего лишь о брошенной кости?

В 1942 году «Родной язык» вышел, как и планировалось, для всех четырех классов начальной школы. А вот обещанная «Арифметика» задержалась, возможно, по вине составителя, не рассчитавшего трудоемкости переработки. Н. В. Кузнецов издавал свои учебники и задачники по арифметике для младших классов с начала 20-х гг. Менялись времена и единицы измерений, при переизданиях приходилось переводить версты и сажени в километры и метры, десятины в ары и акры, пуды в центнеры, даже цибики чая (цибики чая!) стали измеряться не фунтами, а килограммами! Рубли приходилось переводить в латы, потом снова возвращать латы в рубли — основную денежную единицу, представленную в издании 1943 г. Хорошо… А во что перевести кули? А что делать с артелью рабочих, лабазником, лавочником? Или вот: «Рижский штоф = 1 7/25 литр., а гарнец = 3 7/25 литр. На сколько литров гарнец больше Рижского штофа?» Нет больше ни Рижского штофа, ни гарнца. Но в спешке былых времен примет не устранить заподлицо, и в задачнике Кузнецова Петербург участвует на равных с Петроградом; или вдруг возникает невиданная для псковщины единица измерения объема дров — «стера». Откуда стера? А это след прежнего издания, для русских школ Латвии. Неизменными оставались лишь задачки с единицами времени: год, месяц, секунда… «Мой дедушка болел 7 суток, а 15-го мая — выздоровел. Когда заболел дедушка?» В задачке, которая начиналась словами «в деревне живет 678 мужчин и 565 женщин», — тоже ничего менять не приходилось, мужчина оставался мужчиной, женщина тоже знала свое постоянное место. И номера, героем которых выступал «Некто», не нуждались в перелицовке. Вернемся все же к задаче с дедушкой, чье выздоровление пришлось на 15 мая. Не заложена ли где-то здесь каверза: почему это дедушка должен выздороветь именно 15 мая? Потому ли, что автор задачника дважды и непосредственно пережил «15 мая»? В 1919 г. в этот день из Риги вытеснили большевиков, в 1934 г. на эту дату в Латвии пришелся политический переворот… Ну и что? Нет, пожалуй, нет в этой задачке искомого антигерманского подвоха. А все же интересно, какой национальности этот неожиданно выздоровевший дедушка? Если поляк, тогда не аллюзия ли на 15 мая 1922 г., когда Германия была вынуждена уступить Польше Верхнюю Силезию…

В Кузнецове 1943 г. помещено несколько «типовых» задачек, с директивным учетом нового времени: «В освобожденных от большевизма областях каждый крестьянин получил в свое распоряжение землю. <…> Сколько га пашни…» «Сделавшись собственниками земли, крестьяне стали…» «В северно-западной области русские земледельцы…» «Жизнь людей в освобожденных от большевизма областях приняла иной характер… Сколько…» Но одновременно в другой главе почти подряд следуют 10 задач на базе русской истории и культуры — оказывается, у России была история! Первой, за № 122, идет: «Татарский хан Батый разгромил город Киев 6 декабря 1240 года, а татарское иго было свержено [!] 7 ноября 1480 года. Сколько времени татары владели Русью?» Может быть, цензору все же стоило обратить внимание на эту задачку: тут и разгром Батыя русскими войсками, и на дату (7 ноября) разгрома, совпадавшую с днем «Великой Октябрьской Социалистической революции»… В номерах 123, 124, 126, 127, 129, 132, 133, 134, 138 — задачки на Гоголя, Крылова, Пушкина, Ломоносова, Лермонтова, Петра I, Менделеева, начало книгопечатания в Москве, основание Московского и Петроградского [!] унт-ов; меж задачек из российской истории и культуры проложены Декарт, Ньютон, Гете, Бетховен и Некто. Случайно ли одна к одной подобрались задачки? Иные из них больше смахивают на листовку… «Ну да ничего, — наверняка ответит немецкий цензор, — пущай себе тешатся…»

Но вот учебник, который, по нашему мнению, явно недоглядели. В пособии по русскому языку для латышских школ автор (А. Рейс) учел основные потребности новой эпохи, все денежные единицы представлены только в марках и пфеннингах. Этим и удовлетворился. Но автору, редактору, цензору, может быть, стоило обратить внимание на диалог между прибывшим в Ригу пассажиром и служащим вокзала:

— Прошу вас, укажите мне лучшую гостиницу, где я смог бы отдохнуть. <…>

     

    — Лучшая гостиница — «Roma» — находится напротив Оперы.

    Я отправляюсь в гостиницу.

Все бы ничего, но учебник вышел в 1942 г., повторно — в 1944, а рижская гостиница «Roma» сгорела еще в июне 1941 г., стреляли… Ну, идет приезжий по указанному адресу…

Несколько подозрительным для военной эпохи выглядит в этом учебнике и вопрос покупателя в книжном магазине: «Есть ли у вас последнее издание сочинений Пушкина?» Не смахивает ли на «славянский шкаф»?

* * *

Довольно скоро на местах выяснилось, что генеральная национал-социалистическая установка замкнуть «аборигенов» исключительно на начальную школу, не смыкается с жизнью. 3аписка, подготовленная в штабе главного квартирмейстера группы армий «Норд» 3 мая 1943 г., накануне завершения первого относительно полноценного учебного года, гласила:

Поскольку трудовая повинность начинается только с 14-летнего возраста, молодые люди в городах в возрасте от 12 до 14 лет практически предоставлены самим себе, бездельничают, спекулируют или убивают время другими способами. Такое состояние является совершенно недопустимым. Оно дает возможность русским, избалованным очень дифференцированной советской школьной системой, говорить о разрушительной политике немцев в области культуры и способно создать прямую угрозу общественному порядку44.

В развитие сюжета следовала записка от 30 июня 1943 г. под обещающим заглавием «Расширение школьной системы», подписана начальником генерального штаба группы армий «Север» генерал-лейтенантом Э. Кинцелем, адресована командованию 16-й и 18-й армий, а также командующему тыловым районом. (Чем только ни приходилось заниматься Вермахту!) В записке, «исходя из общих политических соображений» и «в интересах достаточной предварительной профессиональной подготовки подрастающего поколения» рассматривался вопрос о выходе массового образования за пределы начальной школы45. О ближайшем введении в школьную систему 5 и 6 классов и сугубой «ремесленизации» обучения газеты сообщали еще весной 1943 г.46 Об этом же можно прочесть в дежурной заметке «Начало учебного года» в газете «За родину» от 22 сентября 1943 г.47 и др.

И хотя времени для очередного школьного эксперимента уже не оставалось (звенел звонок), работа над учебниками для старших классов народной школы продолжалась. Следы этой деятельности можно увидеть в кратких сообщениях и объявлениях оккупационной печати.

* * *

Проблема дефицита учебников разрешалась по ходу отступления германских войск. По мере прекращения учебных занятий на ранее оккупированных территориях образовывался некоторый запасец учебников. Теперь ими стали снабжать русские школы Литвы. Таких школ в Литве и до 1940 г. было немного, в эпоху германской оккупации, по воле берлинского «национально-перспективного видения», их стало еще меньше — к концу 1942/1943 уч. года — всего две: в Каунасе и Вильнюсе, обе — начальные48. В 1943/1944 уч. г. число русских школ в Литве постепенно стало увеличиваться, что было вызвано как восстановлением начальных школ в местах компактного проживания русского населения (например, в селе Б. Ибяны (Didieji Ibenai), так и притоком в Литву беженцев. Отчасти в связи с движением беженцев в марте 1943 г. было создано Бюро поверенного по делам русского населения Литовской генеральной области, которое, по старой земской традиции, немедленно известило о ближайших планах открытия русских школ.

К весне 1944 г. в Литве — 8 начальных школ (правда, за отсутствием помещения, две школы только числились действующими). К концу 1943/1944 уч. г. в Литве — 10 начальных русских школ. 20 января 1944 г. (одновременно с прекращением школьных занятий на Северо-Западе) издававшийся в Литве «Вестник Бюро поверенного по делам русского населения Литовской генеральной области» объявлением «К сведению русских школ» известил, что в Бюро поступили следующие учебники для начальной школы: Родной язык, Грамматика и правописание, Арифметические задачи — две части, Школьный хор, — то есть весь комплект учебников, заготовленный в свое время для Северо-Запада.

Этими же учебниками теперь могли свободно располагать и школы для беженцев, расселенных в Латвии. 20 июня 1944 г. Комитет по делам русского населения Латвийского Генерального округа издал посвященный школьному вопросу Циркуляр, которым, в частности, оповещал своих уполномоченных на местах, что «Учебники школы могут получить, обращаясь непосредственно в Отдел Учебных Пособий в Риге, ул. Криш. Барона, № 4. Отдел Учебных Пособий будет высылать книги почтою наложенным платежом. На складе сейчас имеются учебники по русскому языку и арифметике для первых четырех классов, а также “Школьный хор” М. Гривского»49.

К осени 1944 г., нужда в учебниках, изданных оккупационными инстанциями, практически миновала. За исключением Курляндии (Курземе), на всей территории Советского Союза вернулись к учебникам изд-ва «Просвещение» и их аналогам национальных издательств.

Но в Курляндии потребность в школьных учебниках оккупационного производства сохранялась почти до последних дней Второй мировой войны, до марта-апреля 1945 г. Вот, по материалам газет, краткая сводка из жизни последних школ на оккупированной территории.

С января в Гольдингене (Кулдига) работает русская школа, в организации которой помогла местная комендатура. Уполномоченный РОА капитан Васильев прислал в подарок учащимся русские народные сказки.

15 марта при отделе пропаганды РОА в Угале открылась школа на 4 класса, 70 учеников.

Приблизительно в эти же дни открылась 6-классая школа в Тукумсе.

В Виндаве (Вентспилс) в начале марта открыты две школы, одна — на Замковой, 52, другая — при Отделе пропаганды РОА (Капитанская, 8) — три класса.

В конце марта открылась начальная школа на 81 человек в Кандаве.

20 марта открылась школа при железностроительной роте, в вагоне.

24 апреля планировалось открытие школы в Либаве (Лиепая) — 4 класса; для мальчиков до 12 лет и для девочек до 13 лет50.

* * *

Акты регистрации гражданского состояния: рождение, бракосочетание, смерть, запротоколированные одним режимом, как правило, признаются и другим. А что делать с прочими документами эпохи оккупации, в частности — с Аттестатом зрелости? Поверим устным свидетельствам: Аттестат зрелости оккупационного образца был действителен при поступлении в послевоенный (1945 г.?) советский вуз, в частности в Латвийский университет. Однако вскоре студенты с «подмоченным» аттестатом, были поставлены перед выбором: быть отчисленными или пересдать те предметы, по которым они проходили испытания в «фашистской десятилетке». Нужно ли было пересдавать экзамены выпускникам «фашистских семилеток» при поступлении в советский техникум, слышать не приходилось, но нас заверяли, что свидетельства о начальном образовании, полученные на временно-занятой немецко-фашистскими захватчиками территории, признавались действительными и после изгнания оккупантов.

* * *

Помимо латвийско-эстонских изданий военных лет, известны немногочисленные учебники для русских школ, пособия для самообразования, выпущенные в Крыму, Одессе, Германии, Чехословакии… Выходили пособия для школ в финской зоне оккупации, но нам известны только финскоязычные учебники тех лет. Ниже предлагаем предварительный перечень школьных учебников. Словари, языковые пособия, разговорники для остарбайтеров, беженцев, военнопленных, мирного населения (по нашим подсчетам, около 50 ед.) в список не вошли.

В указателе одной звездочкой помечены неразысканные издания; двумя звездочками — издания с заглавием и выходными данными, нуждающимися в уточнении.

Пражские издания описаны по книге: Труды русской, украинской и белорусской эмиграции, изданные в Чехословакии в 1918–1945 гг. T I. Ч. 3. Praha. 1996.

Сердечно благодарим за помощь Б. Ф. Инфантьева, Д. А. Левицкого, С. З. Лущика (Одесса), Р. В. Полчанинова (Нью-Йорк), Д. Н. Трубецкого (Рига), А. Г. Чацкого (Одесса), Л. С. Флейшмана (Стенфорд).

 

Предварительный реестр школьным учебникам оккупированных территорий СССР
(Русская школа)

1. Aleksejev G., Krims A., Mahoni L. Живая речь = Vene keele õpperamat = Lehrbuch der Russischen Sprache. I [osa]. 15. parandatud trükk = 15. verbesserte auflage. Tallinn. Eesti Kirjastus. 1942. С. 197, (1).

Учебник многократно издавался до войны как самоучитель русского языка или учебник русского языка для эстонских и немецких школ. Преподавание русского языка в эстонской и латышской школе (см. еще No№ 2, 3, 4, 21, 22) имело целью заготовку будущей низовой администрации для части оккупированной территории СССР.

2. Aleksejev G., Krims A., Mahoni L. Живая речь = Vene keele õpperamat = Lehrbuch der Russischen Sprache. I [osa] 16. muutmata trükk = 16. unverändvere auflage. Tallinn. Eesti Kirjastus. 1943. С. 197, (1). 5 000 экз.

3. Aleksejev G., Mahoni L. Живая речь = Vene keele õpperamat = Lehrbuch der Russischen Sprache. II [osa]. Viies, parandatud trükk = Fünfte, verbesserte auflage. Tallinn. Eesti Kirjastus. 1942. С. 197, (1).

4. Aleksejev G., Mahoni L. Живая речь = Vene keele õpperamat = Lehrbuch der Russischen Sprache. II [osa]. Kuues, muutmata trükk = Sechste, unverändvere auflage. Tallinn. Eesti Kirjastus. 1943. С. 163, (1). 5 000 экз.

5**. [Альбом репродукций с пояснениями к занятиям по Закону Божьему.]

Источн.: Жизнь в Одессе [выходит из печати] // За родину. [Рига] 1943. 20 марта. № 73. С. 3.

Издано?

6. Арасте Э. Сборник упражнений по математике для начальных школ. 2. класс. [Tartu] Tartu Eesti Kirjastus. 1943. C. 63. Тир. 3 150 экз.

Отметим, что далеко не все программы использовались в школьной жизни Белоруссии эпохи оккупации.

7. Гадалин В. В. Кузовок. Букварь. Худ. А. П. Апсит и Н. В. Пузыревский. Рига. Изд-во «Latvju Grāmata». 1942 <август> С. 143, (1) + Разрезная азбука. 5 000 экз.

Здесь и ниже: дата (месяц) — извлечена из паспорта издания; очевиднее всего, означает: «вышло из печати».

8. Гадалин В. В. Кузовок. Букварь. Худ. А. П. Апсит и Н. В. Пузыревский. Издание второе, исправленное. Рига. Изд-во «Культура». 1943 <октябрь> C. 143, (1) + Разрезная азбука. 13 000 экз.

9*. Гадалин В. Первоцвет. Первая книга для чтения после букваря. Рига. 1944.

Не разыскано. В 1943 г. издание неоднократно рекламировалось как находящееся в печати (см., напр.: Двинский вестник. 1943. №№ 35, 64, 65, 89). На суде, в 1944 г., В. Гадалин показал книгу вышедшей (См.: LVVA. Ф. 1986. Ед. хр. 41028. Л. 57).

10. Каллак Е. Сборник упражнений по математике для начальных школ. 1. класс. [Tartu] Tartu Eesti Kirjastus. <1943>. С. 76. 3 150 экз.

11. Каллак И. Учебник математики для начальных школ. III класс. [Tartu] Tartu Eesti Kirjastus. 1943. С. 84, (2). Тир. 3 150 экз.

12*. Каллак И. Учебник математики для начальных школ. III класс. [Tartu. Tartu Eesti Kirjastus. 1944].

Не разыскано. Источник: Eesti raamat 1941–1944. 1941.a. september — 1944. a.september. Estonica 1941–1944. Tallinn. Eesti Rahvusraamatkogu. 1997. № 1095.

13. Касванд А., Ланг Ю., Паас О. Учебник математики для начальных школ. IV класс. [Tartu] Tartu Eesti Kirjastus. 1943. С. 142, (1). 3 150 экз.

14. Касванд А., Ланг Ю., Паас О. Учебник математики для начальных школ. 5 класс. [Tartu] Tartu Eesti Kirjastus. 1943. С. 123, (1). 2 150 экз.

15. Касванд А., Ланг Ю., Паас О. Учебник математики для начальных школ. 6 класс. [Tartu] Tartu Eesti Kirjastus. <1943>. С. 126, (1). 2 150 экз.

16*. Кузнецов Н. [В.] Сборник арифметических задач и численных примеров. [Вып. I. Для 1-го и 2-го классов. Рига. Новое слово(?) 1944].

Не разыскано. Источник: Псков. Новые учебники // ЗР, 1943, 24/25 июля; Комитет по делам русского населения Латвийского Генерального Округа. Циркуляр № 9 <…> от 20 июня 1944 г. (LVA. фонд 1985. Ед.хр. 17305. Т. 3. Л. 74): «На складе сейчас имеются учебники по <…> арифметике для первых четырех классов <…>»; Apvienotais novecojušo izdevumu saraksts (1-7) = Объединенный список (1–7) устарeвших изданий. Рига. Издание Главного управления по делам литературы и издательств при Совете Министров Латв. ЛССР. 1951. С. 236.

17. Кузнецов Н. [В.] Арифметический задачник для начальных училищ. Вып. II. Курс 3-го и 4-го классов. [Рига] 1943 [Новое слово] С. 133, (1).

18. Кузнецов Н. [В] Арифметический задачник для начальных училищ. Вып. II. Курс 3-го и 4-го классов. 2-е изд. [Рига]. 1943 [Новое слово]. С. 133, (1).

19. Мехединц С., профессор Бухарестского университета. Учебник географии для 4-го класса. Перевод с румынского Е<катерины> И. Андроник. Под редакцией профессоров географии Одесского Университета Л. В. Климентова и К. К. Стамерова. Одесса. Tipografia «Graniul Romanesc». 1943. С. 212, (3).

Стамеров Константин Кирьякович — по устным сведениям, в 1944 г. эмигрировал в Болгарию, был арестован, осужден. Позднее вернулся к научной работе, автор работ по истории костюма.

Источник: собрание С. З. Лущика (Одесса).

20. Рейс А. И. Русский язык. Часть I. Учебник русского языка для младших классов средней школы. Рига. Rīgas otra kopdarbības grāmatnīca. 1942. С. 164, (1). [4 000 экз.]

Источник сведений о тираже: Zemes bibliotēkas biļetens. Latvijas bibliografijas žurnals. R. 1942. № 42–94.

21. Рейс А. И. Русский язык. Часть I. Учебник русского языка для младших классов средней школы. 2-е изд. Рига. Издательство «Latvju grāmata». 1944 <май> С. 164. 5 000 экз.

22. Родной язык. Третья книга для чтения. [Сост.: Тихоницкий Е. М., Андреева Е. А., Максимович Т. М. и др.]. Рига. Новое время. 1942. С. 142.

23. Родной язык. Четвертая книга для чтения. [Сост.: Тихоницкий Е. М., Андреева Е. А., Максимович Т. М. и др.> Рига. Новое время. 1942. С. 128.

24. Русский букварь для обучения письму и чтению / Сост. по В. П. Вахтерову. — Прага. Хутор, А. Г. Винничук. 1942. С. 47.

25. Русский букварь для обучения письму и чтению / Сост. по В. П. Вахтерову. 3-e изд. — Прага. Хутор, А. Г. Винничук. 1943. С. 47.

26. Русский букварь для обучения письму и чтению / Сост. по В. П. Вахтерову. 3-е изд. — Прага. Хутор, А. Г. Винничук. 1944. С. 47.

27**. Русский язык для I-го и II-го классов начальной школы. [Одесса?] Ч. I-я.

Источник: Объявление («Поступил в продажу учебник по русскому языку для I-го и II-го классов начальной школы, ч. I-я. Стоимость учебника 3 марки. Продается в киоске «Одесской газеты», улица А. Гитлера, угол Дерибасовской» // Одесская газета. 1942. 25 августа. № 167).

28. Русское слово = Ruské slovo: Učebnice pro školu a dům / A. L. Bém, V. Melichar, S. I. Varšavskij. Прага. Chutor, A. G. Wynnyczuk. 1942. С. 298.

29. Русское слово = Ruské slovo: Učebnice pro školu a dům / A. L. Bém, V. Melichar, S. I. Varšavskij. — 3., upr. vyd. — Прага. Chutor, A. G. Wynnyczuk. 1942. С. 298. (Б-ка «Русское слово»).

30**. Севастьянов Л. С. Арифметика. Ялта. Изд-во Г. Д. Костылева. 1943.

Источник: Объявление («В июне месяце издается учебник по арифметике Л. С. Севастьянова. Учебник рекомендован Симферопольским школьным отделом для 1-2-3-4-5 классов» // Голос Крыма, 1943, 12 мая, № 56).

Издано?

31. Трофимов А., Урбачов С. Грамматика румынского языка для русских. Под общей редакцией А. Трофимова = Trofimov A., Urbaciov S. Gramatica limbii române pentru ruşi. Sub redacţie generală a d-lui Trofimov A. / Guvernământul civil al Transnistriei. — Odessa. 1942. С. 177, (2).

Собрание А. Г. Чацкого (Одесса).

32*. Учебные программы для начальных школ.

Не разыскано; возможно, машинописные. Источник: Административный справочник для русских административных органов / Главнокомандование Северной Оперативной Области. 1943. С. 24

Об изданной программе по Закону Божьему (Псков. 1942) см.: Обозный К. П. Особенности школьной системы на оккупированной территории в 1941–1944 гг. // Вестник церковной истории. 2006, № 4. Цит по: http://www.rusk.ru/st.php?idar=20440

Ср. программы «для народнае школы», изданные в 1941 г.: «для беларускай мовы», геаграфii, гiсторыi, грамадазнаўства, матэматыкi, нямецкай мовы, прыродазнаўства, ручной працы, рысавання, сьпеваў i музыкi, фiзыкi, фiзычнага ўзгадаваньня, хiмii. «Праект. Менск. Выданне iнспектарата беларускiх школ пры Генеральным камiсары Беларусi» (См.: Туронак Ю. Беларуская кнiга пад нямецкiм кантролем (1939–1944). Мiнск. 2002. № 60–72). Отметим, что далеко не все программы использовались в школьной жизни Белоруссии эпохи оккупации.

33. Флауме А. Я. и Добротворский М. И. Родной язык I. Учебник русского языка для начальной школы. Первый год обучения. Обложка и рис. В. М. Буша. [Рига] Новое время. 1942. С. 112.

Источник: РГАСПИ. Ф. 19. Оп. 1. Ед. хр. 202.

34. Флауме А. Я. и Добротворский М. И. Родной язык I. Учебник русского языка для начальной школы. Первый год обучения. Обложка и рис. В. М. Буша. II издание. [Рига] Новое время. 1943. С. 112.

35. Флауме А. Я. и Добротворский М. И. <При участии М. Ф. Семеновой> Родной язык II. Учебник русского языка для начальной школы. Второй год обучения. Рис. Т. А. Качаловой. Обложка В. М. Буша. [Рига] Новое время. 1942. С. 112. [100 000 экз.]

Источник сведений о тираже: Zemes bibliotēkas biļetens. Latvijas bibliografijas žurnals. R. 1942. № 42–321.

36. Флауме А. Я. и Добротворский М. И. Грамматика и правописание. Учебник русского языка для начальной школы. III-ий и IV-ый классы. [Рига] Новое время. 1942. С. 112.

Ср. Флауме А. Я. Начальная грамматика и правописание. I и II части / Издание православного детского дома «Милосердный самаритянин». Б/г. С. 56.

37. Школьный хор. Музыкальная хрестоматия из русских народных песен. Ч. II. Сост. Гривский М. Рига. Новое время. 1942. С. 35, (1).

О части первой — сведения отсутствуют.

Источник: частное собрание.

 

1 Г. Возрождение церковной жизни в Острове // Псковский вестник. 1942. 9 мая. № 16. С. 3.

2 См.: Ломагин Н. А. Неизвестная блокада. СПб. Издат. Дом «Нева» – М. Изд-во «ОЛМА-ПРЕСС». 2002. С. 410.

3 См.: Новый начальник Псковского учебного округа // Псковский вестник. 1942. 6 июня. № 20. С. 3.

4 См.: Герн. С блокнотом по Пскову // Псковский вестник. 1942. 9 мая. № 16. С. 3; в газетной заметке очевидная опечатка: вместо «45 учеников», следует читать: «450 учеников». «Герн» — вероятно, псевдоним Григория Денисовича Хроменко (в эмиграции — Огроменко. 1901–1952, Германия), до войны — псковский партийный функционер среднего звена, во время войны — журналист, редактор и зам. редактора ряда газет. См. о нем: Поздняков В. В., полковник. Андрей Андреевич Власов. Сиракузы. США. 1973. С. 99–108.

5 См.: Учитель. Восстановлены школы Гдовского р-на // Псковский вестник. 1942. 1 мая. № 15. С. 2.

6 См.: Герн. С блокнотом по Пскову // Псковский вестник. 1942. 13 июня. № 21. С. 3.

7 См.: Школьная жизнь // Псковский вестник. 1942. 11 июля. № 25. С. 3; Герн. Торжество учащихся, наставников и родителей // Там же.

8 Остен-Сакен П., фон дер. Откровенные слова. СПб. ВИРД. 2000. С. 141–142.

9 Беликов Г. Оккупация. Ставрополь. Август 1942 – январь 1943. Ставрополь. 1998. С. 104. Цит. по: Ковалев Б. Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России 1941–1944. М. Транзиткнига. 2004. С. 403; об аналогичной технологии см.: Школьные сочинения об… оккупации. Выставка в областном архиве [Днепропетровска. 2001 г.] // http://www.11channel.dp.ua/news/dp/2001/06/23/877.html.

10 Борисов Д. А. Школьное образование в оккупированном Симферополе 1941–1944 гг. // Историческое наследие Крыма. 2004. № 3–4. Цит. по: http://www.commonuments.crimea-portal.gov.ua/rus/index.php?v=1&tek=80&par=74&l=&art=218.

11 Ильинский П. Три года под немецкой оккупацией в Белоруссии // Грани. 1956. Апрель–июнь. № 30. С. 99. О мемуаристе, в годы войны — члене Городской думы Полоцка, после войны — директоре русской гимназии в Мюнхене, см.: Памяти ушедших. П. Д. Ильинский // Русское возрождение. 1983. № 22.

12 Цит. по: Ломагин Н. Указ. соч. С. 410–411. См. еще по теме: Православная миссия заботится о духовно-культурном просвещении // Двинский вестник. 1942. 30 мая. № 17. С. 2.

13 См.: Записная книжка Г. И. Тупицына // Частное собрание.

14 Об этом «журнале-учебнике» см.: На культурном фронте // Парижский вестник. 1944. 25 марта. № 92. С. 4.

15 Кончаловский Д. П. (1878–1952, Париж), в годы войны под именем «Д. П. Сошальский» печатался в журнале «На переломе» (Смоленск), газете «Новое слово» (Берлин).

16 Псков. Подготовка к учебному году // Псковский вестник. 1942. 15 авг. № 30. С. 3.

17 Список учебников на белорусском языке см.: Туронак Ю. Беларуская кнiга пад нямецкiм кантролем (1939–1944). Мiнск. 2002. Судя по книге Ю. Туронака, для белоруской школы в массовом порядке (тиражи: 30 000–50 000) были изданы только некоторые учебники для 1 и 2 классов: буквари (кириллицей и латиницей) и арифметика для 1 и 2 классов. Еще два учебника: арифметика для 3 класса и Первая книга для чтения после букваря вышли незначительным тиражом (2 500 и 3 000 экз.), в Праге и Риге, и, скорее всего, предназначались не для Белоруссии, а для местных нужд.

18 LVA (Латвийский государственный архив). Ф. 1986. Ед. хр. 17305. Т. 1. Л. 55. Синтаксис подлинника.

19 См.: Statische Berichte für den Generalbezirk Lettland. Jahresheft 1943 // R. 1943, S. 205, 209.

20 Ильинский П. Три года под немецкой оккупацией в Белоруссии // Грани. 1956. Июль–Сентябрь. № 31. С. 99.

21 Административный справочник для русских административных органов / Главнокомандование Северной Оперативной Области. — Б. м. Б. и. 1943. С. 24–26.

22 См.: Вниманию русских школ // Двинский вестник. 1943. 30 окт. № 64. С. 3; Новые учебники // Двинский вестник. 1943. 3 нояб. № 65. С. 3; Издательство «Культура» // Двинский вестник. 1943. 29 дек. № 89. С. 4. Среди изданных книг не обнаружен.

23 См.: Всеобщий русский календарь на 1944 год. Под ред. В. Гадалина. Рига. Изд-во «Культура». <1944, январь>. 4-я обложка.

24 LVA. Ф. 1986. Ед. хр. 6641 (Судебно-следственное дело протоиерея Г. В. Жегалова; в Деле сохранились документы Латвийской православной церкви.) Л. 123 об.–124.

25 LVVA (Латвийский государственный исторический архив). Протокол собрания православных законоучителей г. Риги. 16 авг. 1943 г. Ф. 7469. Оп. 1. Ед. хр. 203. Л. 31. См. так же: Церковный календарь на 1943 г. (Псков. Кремль. [Рига]. 3-я обложка; см. еще прим. 21.

26 См. отчасти по вопросу: Обозный К. П. Особенности школьной системы на оккупированной территории в 1941–1944 гг. // Вестник церковной истории. 2006. № 4. С. 176–204.

27 См. так же заявку Епархиального совета Латвийской Православной Церкви от 30 сент. 1943 в одну из Рижских типографий на печатание 500 экз. программы // LVVA. Ф. 7469. Оп. 1. Ед. хр. 304. Л. 73; ср. недатированную типографского исполнения Программу по Закону Божьему для семилетней школы, отложившуюся в фондах ЛПЦ (LVVA. Ф. 7469. Оп. 1. Ед. хр. 203. Л. 8–9).

28 См. о этом: Всеобщий русский календарь на 1944 год. Рига. Изд.-во «Культура». <1944, январь>. Объявления (4-я обложка).

29 См.: Рига. Печатается новый учебник Закона Божия // Рижский вестник. 1944. 6 янв. № 3. С. 5.

30 Цит. по: Семиряга М. И. Коллаборационизм. Природа, типология и проявления в годы Второй мировой войны. М. РОССПЭН. 2000. С. 382.

31 См.: Олег [Лапиньш О.]. Гимназия в Гатчине // Северное слово. Таллин. 1943. 17 февр. № 19. Стр.3 ; см. так же: Нетунахин Б. К началу учебного года. // За родину. 1943. 30 сент. № 228. С. 3; Хардикайнен Л. Дневник. Жизнь в оккупации. Пушкин – Гатчина – Эстония. СПб. Изд-во Петербургского ун-та. 1999. С. 61, 66–67 и др.

32 См. по теме: Dallin A. Odessa, 1941–1944. A Case Study of Soviet Territory under Foreign Rule. Iaşi; Oxford; Portland: The Center for Romanian Studies, 1998. P. 142–146.

33 Двинский вестник. 1942. 30 мая. № 17. С. 2.

34 Коллекция Р. В. Полчанинова.

35 Блинов С. Что значит инициатива // За родину. Рига. 1942. 18 нояб. № 60. С. 3.

36 См.: Песенник добровольца. Б. м. [1943]; широко представлен в Интернете. Показательно, что фамилия «Флауме» (правда, вместе и рядом с фамилией «Добросельский») оказалось достойной быть представленной на обложке учебника «Родной язык». Но автору «Походной» РОА фамилия «Флауме» уже не соответствовала, и потому при публикации марша пришлось «Флауме» заменить на «Флеров», при сохранении двух первых букв оригинала (См. по теме: ЦГА СПб. Ф. 3355. Оп. 2. Ед. хр. 1. Л. 240).

37 См. о нем: Осипов Е. А., Гроссен Г. Г. и Левицкий Д. А. Рутения в Риге и на чужбине. Вашингтон–Рига. 2005; Юпп М. Мы идем на бой с большевиками... // Лит. Россия. 2002. 12 апр. № 15.

38 См. о этом этапе его жизни: Уша Михей [Добротворский Михаил]. Рижский Преображенский батальон // Балтийский архив Х. Рига. Даугава. 2005. С. 363–394.

39 См. о ней: Инфантьев Б. Ф. Мария Фоминична Семенова (1910–1988) // Рижская городская русская гимназия (бывшая Ломоносовская) 1919–1935. Сборник воспоминаний и статей. Рига, 1999. С. 159–162.

40 См. заметку «Новые учебники» (Двинский вестник. 1943. 3 нояб. № 65. С. 3), где составителями хрестоматий для последних классов начальной школы названы Гадалин, Добротворский, Флауме.

41 В статье С. Константинова «Загадки школьной политики Третьего рейха» (НГ–Exlibris. 2001. 21 июня. С. 3] авторство хрестоматии для 3-го класса по недоразумению приписано А. Флауме и М. Добротворскому.

42 Письмо от 24 авг. 2001 г.; собрание Ю. Абызова. Левицкий Димитрий Александрович (1907–2007, Вашингтон), выпускник юридического ф-та Латвийского ун-та, активный участник русской общественной жизни, в годы войны — служащий страховой кампании в Риге, в 1943–1944 гг. зам. председателя Русского комитета, в конце войны — в Берлине, начальник секретариата Главного организационного управления власовского Комитета освобождения народов России. Позднее — в США. Автор диссертации и монографии, посвященных А. Аверченко. См. о нем: Александров К. Русские солдаты Вермахта. Герои или предатели. М. «Яуза»; «Эксмо». 2005. С. 593–594; Фейгмане Т. Димитрий Александрович Левицкий (17.02.1907–9.01.2007) // Даугава. 2007. № 1. С. 158–160.

43 См. об этом: Знов [Заказнов] П. Русская школа в новых условиях // Двинский вестник 1943 № 14 3 апр. С. 3; В<ера> Г<арцева> [Наст. имя — Евгения Квиесит. 1900–1997, США]. Русским детям дана возможность учиться // Двинский вестник. 1942. 18 февр. № 4. С. 2.

44 См.: Хасс Г. Германская оккупационная политика в Ленинградской области (1941–1944 гг.) // Новая и новейшая история. 2003, № 6. Цит. по: http://vivovoco.rsl.ru/VV/PAPERS/HISTORY/HASS.HTM

45 Там же.

46 См.: Псков. К открытию старших классов // За родину. Рига. 1943. 4 апр. № 79. С. 5.

47 См. содержательную. статью: Артемов. Итоги и задачи. Организация школьного дела // Северное слово. 1943. 11 июля. № 79. С. 4.

48 О русских школах Литвы в 1943–1944 гг. по газете «Вестник Бюро поверенного по делам русского населения Литовской генеральной области» см: И-вич А. О работе конференции // 1943. 25 ноября; Круг деятельности Бюро поверенного по делам русского населения Литовской генеральной области; Русским учителям // 1943. Апрель; Великое в малом // 1944. 15 марта; О собрании начальников окружных отделов Бюро поверенного по делам русского населения Литовской Генеральной области и начальников уездных беженских пунктов // 1944. 30 мая. См. еще материалы «Вестника» за сентябрь 1943 г., 7 и 20 января, 12 февр., 15 марта и 15 июня 1944 г.

49 LVA. Ф. 1986. Ед. хр. 17305. Т. 3. Л. 74.

50 См.: Чураев А. Народная помощь в Курляндии // За родину. Виндава. 1945. 19 марта. № 34; Веневитинов В. Открытие школы в Угале // Там же. 23 марта. № 36; К. В Кандаве // Там же. 29 марта. № 39; Сысоев И. Школа на колесах // Там же. 1 апр. № 40; Народная помощь и школа в Виндаве // Северное слово. Либава. 1945. 10 апр. № 45/46; Русская школа в Либаве // Там же. 22 апр. № 51.