ЮРИЙ ИВАНОВИЧ АБЫЗОВ И ДАВИД САМУИЛОВИЧ САМОЙЛОВ
Наталья Кононова
Даугава, 2007, №1
В 1987 году на встрече с преподавателями и студентами филологического факультета Латвийского университета во время проходившей тогда международной научной конференции, организатором которой был ныне, увы, покойный профессор Лев Сергеевич Сидяков, на вопрос Давиду Самойлову: «Кем бы Вы хотели быть, если бы не стали поэтом?» — Давид Самойлов ответил: — «Я хотел бы быть моим другом Юрием Ивановичем Абызовым» (Балтийская газета. 25.03.1987). Мне, как инициатору и организатору той встречи, приятно вспоминать прежде всего притягательное обаяние человеческой личности — и поэта, и известного писателя, библиографа, литературоведа, крупнейшего специалиста по истории русской культуры стран Балтии — Юрия Ивановича Абызова, сопровождавшего тогда Давида Самойлова. Несмотря на свою занятость, друзья, единомышленники, которых связывали не только личная дружба, но и творческие интересы, творческое содружество, они охотно, доброжелательно, демократично откликнулись на мою просьбу приехать к нам в университет, бескорыстно служа «Высоким мгновениям» «на пире ума, благородства, любви».
Юрий Иванович Абызов, как и его друг, поэт, был доступен в общении. Безусловно, понимаешь при этом дистанцию огромного масштаба. Вспоминаю, как щедро Юрий Иванович делился новыми материалами, книгами, статьями и о творчестве Давида Самойлова, и всем, что было связано с ее Величеством — Филологией. Памятна и его замечательная библиотека в Латвийском обществе русской культуры. Надписи на книгах «В кругу себя» храню как реликвию.
Давид Самойлов стал для Ю.И. Абызова главным человеком, умеющим реализовать жизнь, как игру свободную; человеком, рожденным для свободного творчества (Даугава, 1996, №6). В Давиде Самойлове Ю.И. Абызова подкупало то, что было и ему не чуждо: большое чувство юмора, сочетание шутливости с разговорами об умном, талант импровизатора, легкая глубина, умение формулировать, свежо взглянуть на вещи, отсутствие тривиальности. Давид Самойлов дружеский союз единомышленников воспел в «Народной песне»:
По небу два сокола
Пролетали хмуро:
Первый сокол Дезик,
Второй сокол Юра.
Озирали местность,
По небу летая,
А вокруг кружилась
Соколяток стая:
Михалков и Марков,
Бондарев, Проскурин,
Каждый чей-то деверь
Или чей-то шурин.
Не схотелось соколам
Так летать высоко
И спустились выпить...
Яблочного сока.
(«В кругу себя». 2001.С.216).
Имя Юрия Ивановича Абызова в «Поденных записях» Давида Самойлова впервые упоминается в 1963 году.
А следующие строки Давид Самойлов напишет позже, в ноябре 1987 года, поздравляя друга с днем рождения.
Увидев образ глинкин
И многое вокруг,
Давай с тобою тринкен,
Абызов, милый друг.
Есть повод — день рожденья.
И в наши времена
Такое наслажденье
Быть вместе, старина!
В кругу не очень шумном,
За славною едой
Поговорим об умном.
Товарищ мой седой.
Мы выпьем для порядка,
Поскольку есть в нас прыть.
Сидеть мы будем кратко,
Но длинно говорить.
(«В кругу себя». 2001 .С.202-203).
Юрию Ивановичу Абызову Давид Самойлов посвящает лирическое стихотворение «За перевалом», 1980 года:
Я уже за третьим перевалом.
Горных кряжей розовая медь
Отцвела в закате небывалом.
Постепенно начало темнеть.
Холодно. Никто тебя не встретит.
Камень в бездну канул из-под ног.
Лишь внизу, в долине, робко светит
Отдаленной сакли огонек.
Пой для храбрости, идя в долину!
Пой погромче, унимая дрожь!
Или помолись отцу и сыну.
И тогда, наверное, дойдешь.
(Д.Самойлов. Избр.соч. 1990. С.316).
Дружба, творческое общение Юрия Ивановича Абызова с Давидом Самойловым продолжалось до самой смерти поэта.
Так, в 1982 году Ю.И. Абызов вместе с Давидом Самойловым занимается эпитетом и латышскими дайнами. О нереализованном замысле (из-за кончины Давида Самойлова), об эксперименте, «побудительным толчком» к которому «послужил тезис Веселовского: «История эпитета есть история поэтического стиля в сокращенном издании», написана статья Ю.И. Абызова в журнале «Даугава»: «Подопытный эпитет» (Даугава, 2001, №5).
Ю.И.Абызов является и автором ряда статей о Давиде Самойлове. Одна из них «Давид Самойлов — 10 лет тому назад» (Даугава, 1998, №1), где опубликован набросок стихотворного текста—воспоминания, обращенного к Ю.И. Абызову, которое осталось недописанным. Стихотворение это обнаружила жена поэта, разбирая его архив, Галина Медведева. Юрию Ивановичу этот текст показался чем-то вроде привета «оттуда» (Даугава, 1998, №1).
Юрий Иванович Абызов также является автором ряда вступительных статей к публикациям самойловских произведений и переводов в журнале «Даугава».
Одним из главных адресатов в мудрой и озорной книге Давида Самойлова «В кругу себя», книги пародий, эпиграмм, посвящений, дружеских посланий — впервые изданной усилиями Ю.И. Абызова в 1993 году в Вильнюсе (в отнюдь не шуточные времена) и переизданной в более полном объеме в 2001 году в Таллинне, — является ее собиратель и создатель — Юрий Иванович Абызов.
Жанр дружеского послания — один из основных жанров шутливой поэзии Давида Самойлова, поэта игрового, парадоксального, стихийно остроумного, мастера словотворчества, сочинявшего веселые стихи, которые долгие годы хорошо знали, повторяли и цитировали только в узком кругу друзей и близких знакомых.
Юрий Иванович Абызов в художественном сознании создателя «Страны Курзюпии» — и хранитель курзюпского архива; и адресат; и реальный персонаж, изучающий страну, представляющую «некий сплав из мнимостей, привязанных к гибриду Польши, Литвы и Остзейского края» («В кругу себя». 1993. С. 6).
В дружеских посланиях к Юрию Ивановичу и шутливой переписке «наработанное» в смешном плане порой сказывается и на «серьезном», «Позволяя чувствовать себя непринужденно, давая возможность «валять дурака на уровне художества» («В кругу себя». 1993. С. 7).
Так, из шутливой переписки Абызова с Самойловым:
«...Ах, Самойлов, Самойлов! Умы пребывают в смятенном состоянии. Дело в том, что недавно обнаружили неизвестную рукопись Индриса Палдиса. Повестка от судебного исполнителя. А на другой стороне бессмертный Палдис набрасывал названия своих стихов. Пока что удалось прочитать строки: «Курзюпки стан рождает стон». Потом сенсационное: «Как царь Давыд на балалайке». И, наконец, оказывается Палдисом был написан такой шедевр: «Поэт — безмен народных тягот...»
«Дорогой Абызов!
...Твое открытие относительно «Курзюпки стан» — большой вклад в науку. До сих пор стихотворение без всяких оснований приписывали Тулдису Пилдису, который, как мы с тобой знаем (ха! ха!), не мог связать двух слов по-курзюпски. Посылаю тебе полный текст стихотворения, найденный в архивах Юсуповых.
Теперь понятно, почему клика Распутина ненавидела незабвенного Индриса...
Курзюпки стан
Рождает стон,
Но если заглянуть под юбки,
Там есть такое у курзюпки,
Что может вызвать аморальные поступки,
Как утверждает граф Эльстон.
Там есть такое, что и Пал-
Лис Индрис замертво б упал,
Когда бы гордый дух курзюпов
Не поддержан его в стоячем состоянии.
А честь мужчины есть стояние,
Как утверждает князь Юсупов
(«В кругу себя». 200 I. С. 48-49)
Дружеские послания Давида Самойлова к Юрию Абызову, как и Юрия Абызова к Давиду Самойлову, не имеют тематических ограничений, несут разнообразную информацию, содержат сообщения, размышления, наблюдения, советы, вопросы, автохарактеристики, выражают различные эмоции авторов, вызванные реальными событиями; и тематически, и стилистически соотнесены с адресатом и являют собой разные формы. Послание никогда не требовало строго зафиксированной поэтической формы — оно могло быть сонетом, стансами, одой, эпиграммой, веселым стихотворением.
Социальный заказ
СОНЕТ
Пишу сонет тебе, Абызов,
Чтобы исполнить твой каприз.
Увы, не будет в нем сюрпризов,
Он весь похож на эпикриз.
Мы в Пярну еле добрались
После московских дел и кризов.
И отдыхаем нынче близ
Балтийских дюн и легких бризов.
Еще не собрался бомонд,
И скромный мой опрокидонт
Я должен делать в одиночку.
И закуси особой нет.
Но тем не менее сонет
Я кое-как довел до точки.
Сонет написан в северянинском духе, что определено почвой и судьбой. Поводом для написания послужила поздравительная телеграмма, посланная Абызовым к 1 июня 1979 г., в которой говорится:
Посланий много — смысл ОДИН:
«Вас с днем рожденья, Гражданин,
«Вас с днем рождения, Поэт!
«Живите долгих, светлых лет!»
Но знайте, честный гражданин
Вовек не пьет крепленых вин,
А кто воистину Поэт —
Тот мне в ответ пришлет сонет»
(«В кругу себя». 2001 .С. 145)
Дружеские послания двух друзей сохранили свои «константные» особенности: ориентацию на разговорную речь, подбор «низкой» лексики, пародийное использование «высоких» стилистических штампов, намеки, мозаичность конструкции, вбирающей в себя разнообразные тематические и стилистические пласты, перебои эмоционального тона.
Давид Самойлов, как большой любитель игровой поэзии, не боялся показаться легким и легкомысленным, утверждая жанр послания в XX веке, жанр, который в пушкинскую пору занимал привилегированное положение в иерархии литературных жанров наряду с веселыми стихотворными письмами, иронической перепиской, репликой в рифму в адрес тех, с кем полемизируешь.
Послания Давида Самойлова Юрию Абызову продолжают традиции посланий конца 18 - начала 19 века — времени тесных дружеских и творческих союзов и обществ, для которого был характерен истинный культ дружбы.
Эти интимные жанры теряют интимность: дружеские послания печатаются.
Жанр дружеского послания Давида Самойлова, как и в начале 19 века, остается нейтральным жанром (не одическим, не элегическим), а свободно допускающим эксперименты. Среди самойловских посланий к Юрию Абызову встречаются и дружеские, и сатирические, и панегирические, и морально-дидактические, и философские, и так далее. Но жанровая специфика послания заключается в подразумеваемой диалогической форме с реальным или воображаемым собеседником (адресатом послания), в данном случае —это Юрий Иванович Абызов. Лирическое заострение всего, что связывает поэтическую мысль с наличием адресата и собеседника, является важнейшим признаком послания. Популярность дружеского послания, как и литературной шутки, шутливого письма, во многом объясняется малой канонизированностью жанров, свободой выражения своих чувств и мыслей.
ПОСЛАНИЕ АБЫЗОВУ,
поддавшемуся моде на инфаркты
Мой друг! Прекрасно жить в больнице!
Лежишь себе спокоен, тих.
И щупают тебя сестрицы.
Как ты когда-то щупал их.
Они — девицы или дамы —
От пациента без ума.
Волнистые кардиограммы
Они читают, как Дюма.
И знают, что вблизи аорты,
А что внутри, а что вокруг.
Итак, теперь моей когорты
Прибавилось, Абызов-друг.
Теперь плясать не будешь шимми
И задыхаться от любви.
Итак, живи в моем режиме:
Глотай таблетки и живи!
(«В кругу себя».2001. С.206).
Жанровой почвой дружеского послания и шутливого письма, литературной шутки является область сближения «поэзии» и быта. Послание стилизовало быт и прозаизировало сферу «поэзии», пытаясь утвердиться на игровой, фамильярной черте, одновременно разделяющей и соединяющей эти реальности. Еще карамзинисты создали особый стиль непринужденного общения в письмах, поэтической переписке, в непечатных литературных шалостях, в результате чего возник феномен бытового поэтизирования; граница поэзии и жизни оказалась размытой.
Ю. Абызову
За эдакие «Времена»
Послать бы издателей на...
Хотя и победой война
Окончилась за «Времена»
(«В кругу себя». 2001. С 165).
КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ АБЫЗОВА
19 ноября 1989 года
Абызов! Ты родился.
И это мудрый шаг.
Как я бы обходился
Без друга? Да никак.
Как обошлась бы Нина,
А также и Егор.
Вот есть в семье мужчина,
А был бы недобор.
И как литература
Могла бы процветать?
С кем Чихаленко Юра
Мог в шахматы играть?
Кто бы умел, не чванясь,
Стяжать себе почет?
Где мог бы Имерманис
Стрельнуть четвертачок?
Кто был бы работяга?
Кто бы духовно рос?
Вот видишь, сколько блага,
Абызов, ты принес!
(«В кругу себя». 2001 .С.243—244).
Непринужденный стиль дружеских посланий являл собой феномен бытового поэтизирования, способствовал появлению романтического принципа «жизнь и поэзия — одно» и утверждению гармоничной слитности стиха и жизни еще в творчестве A.C. Пушкина, чью традицию продолжает Давид Самойлов.
Дружеская переписка, литературная шутка, стихотворное послание — жанры, отмеченные родством.
Дружеские послания и шутливые письма Давида Самойлова Ю.И. Абызову несут в себе и черты частной переписки: частные и интимные намеки, конкретности, перебои эмоционального тона, «домашнюю» семантику лексики.
В шутливых письмах-характеристиках частой гостьей присутствует ирония — визитная карточка всего творчества Давида Самойлова.
АБЫЗОВ В ЛУЧШЕМ ВИДЕ
Абызов — ученый, писатель, поэт,
Лингвист, переводчик, докладчик,
Филолог, философ, знаток, сердцевед,
Высоких идей передатчик.
Он честен, правдив, благороден, умен.
Воспитан, красив, остроумен,
Он прост и доступен, он щедр и скромен,
Воздержан и строг, как игумен.
Не бабник, не пьяница, не вертопрах,
Не лжец, не скупец, не хапуга.
Спасибо тебе, всемогущий Аллах,
Что дал мне подобного друга.
АБЫЗОВ В ХУДШЕМ ВИДЕ
Зануда, ругатель, педант, буквоед,
Завистник, ханжа, заушатель.
При этом еще мой приятель.
Таков его полный портрет.
К тому же зазнайка, тщеславец, пижон,
Тиран и бумагомаратель.
При этом еще мой приятель.
Такими вот я окружен.
К тому же еще совратитель, злодей,
Всех гнусностей изобретатель.
К тому же еще мой приятель.
Что ж делать! Нет нужных людей!
(«В кругу себя». 2001. С. 232-233).
О Юрии Ивановиче Абызове и Давиде Самойлове — об этих удивительных и достойных людях — хочется сказать словами самого поэта: «...в них была огромная жажда духовной жизни, точное чутье истинных ценностей, способность воспринимать прекрасное, бескорыстие, стремление к жизни», «эти люди мало думали о своем месте в жизни, они старались украсить это место своими душевными достоинствами и всеми радостями, которые может доставить природа, искусство, общение с людьми» (Д. Самойлов. Поденные записи. 2002. С. 335).
Юлий Ким писал: «Представляю себе, Давиду сообщили: «Ким пишет о Вас воспоминания». — «Да? — сказал Давид. — Ну что ж, пусть пишет. Плохо не напишет. Он меня любил, я знаю». (Огонек. 1993. №21-22).
Давид Самуилович Самойлов тоже любил Юрия Ивановича Абызова. И он это знал. И оба они хотели одного:
Пусть нас увидят без возни,
Без козней, розни и надсады.
Тогда и скажется: «Они
Из поздней пушкинской плеяды».
(Д. Самойлов. Избр. соч. 1990. С.256).
