Вильгельм, как много в этом звуке…
Александр Малнач
11.05.2007
8 мая в галерее Рижской думы состоялась презентация выставки Вильгельма Михайловского под названием «Рига на рубеже столетий».
На выставке представлены фотоработы из трех коллекций. Разные по времени создания, формату и даже по технике исполнения, они возвращают нам Ригу такой, какой та была когда-то и какой больше никогда не будет.
Что бы мы вообще знали о Риге, если бы не Вильгельм Михайловский? Только память и Михайловский сохраняют этот уникальный город. Память у каждого своя, а Михайловский один на всех.
Михайловский один. Но ему удается оставаться близким и понятным каждому – и латышу и русскому, и молодому и старому, и латвийцу и иностранцу. Ему удалось сфотографировать время. Истинный художник – он в каждом запечатленном мгновении фиксирует начало и конец мироздания и еще тот краткий миг между прошлым и будущим, о котором поется в песне. Благо Рига, с ее восемью столетиями за плечами, предоставляет такую возможность едва ли не на каждом шагу. И не только по старому городу.
Черно-белые фотографии милого мне Ильгуциемса. На одной из них: пятиэтажка – визитная карточка советской эпохи, и покосившийся деревянный сарай – как осколок граничащего с первобытностью средневековья, на переднем плане. Или огромная фура с надписью «International» на брезентовом боку, почти заслонившая фасад дома в стиле «эклектика», за которым возвышаются корпуса некогда славного предприятия «Latvijas tekstils». Три эпохи перекрывают и перекрикивают друг друга.
В этот дом в стиле «эклектика», я ходил в хоровую студию. На его первом этаже соседствовали торговые заведения разного направления. В книжном магазине я покупал (а то и брал безвозмездно) атласы и контурные карты. В парикмахерской, по настоятельной рекомендации воспитателей и учителей, просиживал в очереди, вычисляя, которая из мастериц будет стричь мои патлы. В овощном отстаивал многочасовые очереди за картошкой, гадая, какого размера картошка покажется на конвейере, и покажется ли она вообще, к тому моменту, когда подойдет моя очередь. И то же, с поправкой на номенклатуру товара, в мясном.
А вот и сам Михайловский. Он стоит у стены какого-то здания советской постройки. В стене окно из немецкого пластика, в котором отражаются арочные окна построенной еще до революции фабрики. Три эпохи, словно матрешки – одна в другой.
Люди отражаются в витринах и окнах родного города, отбрасывают долгие тени, и, сливаясь с ним, сами переходят в разряд теней. Эпохи оттеняют и отражают друг друга. А объектив фотохудожника ловит и запечатлевает эти тени, отраженья и блики, чтобы вывести потом на поверхность фотобумаги. И в буквальном, и в переносном смысле.
Мост через городской канал, запруженный людьми в день празднования 800-летия Риги, отражается в водах канала. Он соединяет два берега и два, даже три столетия. Люди текут по нему так же, как протекают воды городского канала по своему руслу. Или фрагмент средневековой кирпичной стены. Глухая и слепая, как все средневековые стены, она словно прозрела несколькими рядами огромных окон – это блики от окон дома напротив. Мотив отражений, один из ведущих на выставке (в творчестве?) Михайловского. Повторяясь неоднократно, он усиливается и резонирует в зрителе. И подобно средневековой стене, зритель начинает видеть то, чего прежде не видел, мимо чего еще вчера проходил равнодушно.
А вот коллекция, для которой Михайловский взял бумагу ручной выделки. Коллекция уникальна, поскольку единична фактура каждого отдельного листа. В сочетании с найденными мастером светотеневыми эффектами, изобилующая неровностями и шероховатостями бумага придает изображению объемность, несвойственную фотографии в целом. И если о каждом снимке на выставке хочется сказать «картина», то о работах из этой серии хочется сказать «оттиск», настолько они графичны. Изысканностью цветового и композиционного решения, многозначительностью каждой фотографии, художник создает впечатление способное обмануть даже профессионала.
Эта коллекция безусловный гвоздь программы. Программы эффектной, но не бравурной. Если вы спросите меня об общем настроении выставки, то я отвечу одной только фразой: «Остановись мгновенье – ты печально».
