О старообрядцах г. Риги

Иван Заволоко

Рига: Издание Рижского Кружка Ревнителей Старины при о-ве «Гребенщиковское училище», 1933.

Старообрядческое население Латвии является главным образом потомками выходцев из Новгородской, Псковской и других северо-западных областей Московской Руси.1

Вторая половина XVII века - время жестоких испытаний для ревнителей благочестивой старины. В связи с преследованиями старообрядцы вынуждены были покидать родные пределы и удаляться за рубеж русской земли. Чаще всего бежали в Польшу. Другие скрывались в далекой Неметчине. Доходили и до турецкой земли (некрасовцы). С собой за границу бережно уносили беглецы свои заветные святыни: старинные иконы «древляго письма», старопечатные книги и рукописи, украшенные затейливыми заставицами и заглавными буквами. К сожалению, мало сохранилось данных о поселении старообрядцев в Прибалтике. В рижском городском архиве хранятся весьма ценные материалы по истории рижского старообрядчества, правда, главным образом, документы начала XIX столетия.

Отрывочные сведения находим в «Увещании».2 В указанной книге в главе «Описание моленных домов и при них настоятелей Курляндии и Литвы» сообщается, что «первый молитвенный храм устроился в Курляндии близ реки Двины в деревне Лигинишках». Настоятелем же этого храма был «священно-иерей Терентий древле-православного крещения и рукоположения сущий иже приди в Лигинишки с сыном Афанасием от страны Московской в лето 7184 (1676 г. от Р. X.), а преставился священно-иepeй Терентий в лето 7212 (1704). Сын же его Афанасий Терентьевич преставился в деревне Балтруках (Курляндской губ.)».

Из того же источника мы узнаем, что «вторыи молитвенный храм устроися в Курляндии, побыч места Алыкшты (Иллукстъ) в деревне Балтруках благословением священно-иерея Терентия, в лето 7207 (1699), а настоятели быша: Афанасий Терентьич, под паствой отца Терентия, Стефан Афанасьич, Иван Стефаныч. Посему моленная сияя упразднена бысть».

Заботами того-же отца Терентия была создана «молельня» в деревне Володино (в 8 верстах от Двинска, в Земгалии). До сих пор Володинская община считается в Латвии одной из самых древних. На кладбище Володинской общины еще сохранился надгробный камень с фамилией родоначальника местной общины К. Н. Володина. В 1743 году близ местечка Скрудалино, в деревне Войте-нишках (Курляндия) – «устроися молитвенный храм благословением Феодора Никифоровича, купно и Афанасия Терентьевича», говорится в той же книге «Увещание».

Местные власти сочувственно относились, к переселенцам и предоставляли старообрядцам возможность свободно «править службу по древле-православному чину соловецких иноков». Трудолюбивые трезвые старообрядцы получали в пользование участки земли и превращались в зажиточных дво-рохозяев. Наиболее предприимчивые устремились в центры.

В Риге еще до того проживали отдельные семьи русских купцов, остатки русской колонии, которая здесь существовала с XIII столетия.3 «В лето 7268

Рижские старообрядцы в 1780 г.г.

1) Продавец сальных свечей.

2) Продавщица лимонов.

3) Купеческий сын.

4) Купчиха.

Рисунки из «Sammlung verschiedener livlandischer Monumente, Prospekte, Munzen und Wappen* von J. Ch. Btotze (tl823). III т., л. 57, 73 и 83. Альбом (10 томов in folio) хранится в Рижской Городской Библиотеке.

(1760), в царствование Елизаветы Петровны, основался рижский храм, благословением Феодора Никифоровича Саманскаго» («Увещание»).

Ф. Н. Саманский был первым настоятелем старообрядческого храма г. Риги.

Уже во времена шведского владычества Московское предместье перед восточными «Карловыми воротами» города, говорит немецкий исследователь старообрядчества Ю. Эккарт,4 было местом убежища русских изгнанников.

Среди рукописей А. И. Воловича хранится любопытный документ-«Статьи 1813 года», который «к верному и непреложному исполнению, в Рижской Богоугодной нашей больнице и в храме Рождества Христова и Пречистыя Его Матере и Успения, на вся грядущия времена и роды своей подписью 57 лиц укрепили».

Статьи эти-точная копия «статей к церковному строению» московского Преображенского кладбища, составленных в 1812 г.5 Москва и Рига находились в самых тесных взаимоотношениях. В числе подписавших «московския статьи» 1812 г. мы находим подписи рижских жителей: Ивана Васильева, Ивана Алексиева, Лукьяна Осипова и рижского наставника Семена Антонова Волошина.6

Семен Антонов Волошин, видимо, и был главным инициатором принятия «московских правил» для внутреннего управления Рижской богадельни.

«Рижские статьи» скреплены подписью Якова Васильева и Семена Антонова Волошина. В предисловии «статей» говорится, что «рижское благочестивое общество, выслушав московского церковного устроения ниже писанные статьи, их утвердило»

Согласно этим правилам, рижские старообрядцы в делах внутреннего управления пользовались большою свободою.

«В обществе нашем, из согласных с нами христиане, из семи человек составить церковный совет и уполномочить его обществом, а сверх оных, два или три, должны быть из духовных отцов» (статья I).

На обязанности совета должно находиться «соблюдение исповедания нашего, православные догматы и предания и все внутреннее и внешнее церкви распоряжение и благоустройство» (статья II).

Церковному совету предоставлялось право, «приняв к себе все церковные дела в правление и различных времен предков сочинения и взаконения, все внимательно пересмотреть, согласные законам и писанию утвердить, недостаточные наполнить, невразумительные объяснить, а противные правилам и священному писанию, перед обществом доказав, отменить» (статья IV).

Народная память имен основателей древле-православных храмов не сохранила, но еще до сих пор в комнате заседаний правления Рижской старообрядческой богадельни находится большой портрет, «подобие лица прежде бывшего здесь в Риге духовного отца и настоятеля и первого сего Богоугодного странноприимного больничного заведения основателя Феодора Никифоровича».

«После Москвы и Петербурга, Рига занимала первое место по благоустройству старообрядческих организаций», говорит проф. И.Нильский в своем исследовании старообрядчества.7

Символическим отображением этой эпохи, когда Рига особенно крепко была соединена духовными нитями с Москвою и Петербургом, являются старинные гравюры, находящиеся в Гребенщиковской богадельне. По сторонам большого портрета Ф. Н. Саманского, который висит в комнате заседания правления богадельни, мы видим изображения выдающихся старообрядческих деятелей начала XIX столетия: «попечителя и учредителя старообрядческого Преображенского Богаделенного Дома в Москве Ильи Алексеевича Ковылина» и «с-петербургского купца Филиппа Косцова, иже преставися 1804 года, генваря 31 дня».8

Старообрядцы Прибалтики, Витебской, Виленской, Минской, Могилевской и Смоленской губерний всегда находились в ближайших отношениях к Риге, признавая ее своим центромъ.9

В начале XIX столетия в Риге основываются еще два старообрядческих храма. В 1812 году, в связи с распоряжением сжечь «форштадты» города Риги, уничтожаются большой деревянный храм и постройки на Московском предместье (теперь на указанном месте находятся здания рижской Гребенщиковской богадельни).

Когда были сооружены вновь старообрядческие храмы в Риге, точно неизвестно. По некоторым данным, можно предположить, что. постройка была произведена после пожара 1812 г.

Первое упоминание о трех старообрядческих моленных мы находим в «Правилах 1827 г. для управления богадельни, больницы, сиротск. отделения и школы рижского старообрядческого общества».10

«Совет составляется из трех духовных лиц, в том числе старшего в больнице и по одному из моленен: новой и на санкт-петербургском предместье состоящих, и из семи попечителей» (гл. II).

Рижское старообрядческое общество имело в то время три моленных, говорит Е. В. Чешихин.11 Главная старообрядческая молельня помещалась в Гребенщиковской богадельне, новая-близ лютеранской церкви Спасителя на Спасской улице (Iезус-кирка у Ильинской улицы) Московского форштадта, третья моленная находилась недалеко от Покровского кладбища (Петербургское предместье).

Вторая («новая») моленная была выстроена старообрядцем Пушаковым после пожара 1812 г.12

Три старообрядческих моленных упоминаются в отчете Гребенщиковской богадельни за 1826 -29 г.13

Рижские старообрядцы в начале 20-х годов прошлого столетия уже владели большой недвижимостью (имение «Гризенберг»), которая была приобретена купцами К. Л. Хлебниковыми и А.П.Гребенщиковым. По имени купца Алексея Петровича Гребенщикова (его фамилия упоминается в числе крупных жертвователей) Рижская богадельня получила название «Гребенщиковской». Закрепление недвижимости за богадельней произошло лишь в 1826 году, в виду различнаго рода препятствий.14

Богадельня имела свою печать. Интересен рисунок этой печати (см. стр. 1). К небольшому домику подходит человек, опирающийся на палку; его за руку ведет мальчик. Навстречу им из дверей домика выбегает мужчина в тулупе с вытянутыми вперед руками. Над человеческими фигурками надпись-«страж(дущим) покой».

Внизу рисунка надпись- «27 сент(ября) 1826 г.» По краям печати читаем «печ(ать) ригск(аго) старообряд(ческого) больничнаго призрения».

20 г. г. прошлого столетия были временем расцвета рижского старообрядческого общества. Кроме богадельни, больницы (медикаменты выдавались бесплатно беднейшим жителям Московского предместья) сиротского дома, существовала школа для мальчиков. В последней в 1829 г. обучалось 110 чел.

Крупные жертвователи способствовали процветанию богадельни. В 1827 г. митавским купцом Матвеем Волгиным по смерти на нужды богадельни было отписано 120.000 рублей государственными ассигнациями.15 Поступали пожертвования и из Петербурга.

«1 июня 1827 года дошло до сведения совета дело после умершей вдовы Марии Трофимовой Мацковой, по доверенности родного брата ее с.-петербургского купца, Ивана Трофимова, где за продажею дома ее и раздачею по его назначению, следовало в убогую кассу до 1500 рублей серебром»,-говорится в отчете совета богадельни за период 1826-1829 г. г.16

Советом богадельни было «исходатайствовано свободное пользование землею, занимаемою сей богадельнею, без платежа грунтовых денег, сделаны новые мостки на улице, ведущей от площади17 к реке Двине; и самая улица вымощена, устроена кружка у ворот с иконою. Внутри же перемощено много полов, переделаны печи, и в нынешнем году льдом поваленные заборы и ворота сделаны по фасаду новые. Поправлено много св. икон и церковной утвари».18 Особенное внимание было обращено на благоустройство школы для мальчиков, которая была единственной русской школой в Риге.

Для руководства старообрядческой школой из Шлока выписывается старообрядец Д.Д.Емельянов, который, подвергнувшись соответствующим испытаниям, получил права домашнего учителя. Общий надзор за школой находился в ведении губернского по школьным делам директора.

«Училище или школа сего заведения, под руководством учителя Дорофея Дмитриева Емельянова, значительно поправилась во всем», говорится в «Отчете за 1826-29 г. г.» Попечители мечтают открыть особую школу для девочек, чтобы обучать их «всем женским рукоделиям», а также устроить свои мастерские, сапожные, швальни, кузницы и т. п. (там же). В заключение авторы «Отчета» «единодушно просят Господа Бога, да неизреченными щедротами и благословением своим ниспошлет убогому дому сему изобильные источники богатств к улучшению оного в точности по правилам, главным губернским начальством утвержденным, к чести и славе истинного христианства и совершенному удовольствию озабочивающегося человеколюбием правительства нашего».

Речь идет о «Правилах» для управления богадельней, больницей, сиротским отделением, утвержденных 28 февраля 1827 г. прибалтийским генерал-губернатором, маркизом Филиппом Паулуччи.

«Правила», состоящие из 25 глав (163 §§), весьма подробно излагают план управления богадельней, сиротским домом, приютом и школой.

Копию означенных правил переписал «без отменения из книги, писанной в 1829 году, риж(ский) мещ(анин) учитель Мариян Емельянов для господина Максима В. Маркова, гильдии купца 1869 года, ноября 18-го».19

Утвержденные Паулуччи правила не мало способствовали развитию деятельности рижского старообрядческого общества.

Пользуясь покровительством местной власти, старообрядцы открыли вторую школу («Шелтовскую»). В основу преподавания был положен Закон Божий, который проходился по учебникам, выписываемым из Восточной Пруссии.

В Восточной Пруссии проживало около 3000 человек старообрядцев, бежавших туда из Режицкаго уезда Латгалии.

В 1830 г. маркиз Паулуччи был уволен в отставку. На его место был назначен ген. от кавалерии барон Пален. В связи с жалобой местных купцов-старообрядцев на ограничения, которые стали к ним теперь применяться, из Петербурга был прислан запрос о положении местного старообрядчества.

Барон Фелькерзам 15 августа 1830 г., за № 72, сообщил, что старообрядцы имеют школу при моленной, учрежденную в 1813 г., и руководствуются правилами, утвержденными маркизом Паулуччи.20

«К своему крайнему удивлению, узнали в центре, что в Риге существует чисто старообрядческая школа с преподавателем - старообрядцем, что в Риге вовсе нет единоверческой церкви».21

В связи с общим настроением в высших сферах, после продолжительной переписки (следы хранятся в рижских архивах), в 1832 году школа была закрыта, правила Паулуччи отменены, как несогласные с общими гражданскими законами.22

Гребенщиковская богадельня и больница посту пили в ведение лифляндского приказа общественного призрения. Попечители могли теперь избираться только с ведома и разрешения генерал-губернатора. Строго был ограничен прием призреваемых (мужчины старше 60 лет, а женщины 50).23

Был установлен самый строгий контроль за проживающими в богадельне. «Сиротское отделение» при богадельне было закрыто, мальчиков приказано сдать в рижский батальон военных кантонистов, а девочек «в благонадежные места и благотворительные заведения»24.

Распоряжения, направленные против старообрядцев, следовали одно за другим. Рижскому генерал-губернатору было запрещено выдавать старообрядцам метрические книги. Ведение соответствующих записей поручалось полиции.25

В 1834 г. подтверждается вторично распоряжение 27 мая 1820 г., согласно которому рижские старообрядцы не могли быть избираемы на общественные должности. В 1835 г. это распоряжение еще раз подтверждается.26

В том же 1835 г. местному начальству было указано, что приписываться старообрядцам к городам можно было лишь «в закавказских провинциях, именно в городах: Hexе, Шемахе, Кубе, Шуше, Ленкорани, Нахичевани и Урдубате; в случае сокрытия приписки в гражданские общества других губерний, они предавались суду, как бродяги, сделавшие ложное о себе показание, и годные из них отдавались в военную службу в кавказский корпус, а негодные к службе и женщины отсылались для водворения в закавказские провинции»27.

Когда в 1849 г. прусским пограничным начальством был арестован некий Федор Тимофеев «по не принадлежности его к числу тамошних подданных», последнего препроводили обратно в Ригу, а оттуда выслали за Кавказ для водворения в одном из городов того края, по усмотрению наместника кавказского.28

В условиях жизни рижского старообрядчества происходили крупные изменения.

14 сентября 1836 г. в Ригу был назначен первый рижский епископ Иринарх (б. старицкий епископ).29

Рижский преосвященный стал принимать энергичные меры, направленные к уничтожению старообрядчества в г. Риге. Старообрядцам было предложено принять единоверие. Попечители богадельни ответили отказом.

В целях более решительного воздействия была привлечена полиция. 29 декабря 1836 года произошла передача Пушаковской моленной в православное духовное ведомство. Среди старообрядческого купечества был устроен сбор, и около 2000 рублей ассигнациями поступило на работы по приспособлению помещения б. моленной под единоверческую церковь.30 Несколько позже, при генерал-губернаторе Суворове была сделана попытка закрыть моленную и при Гребенщиковской богадельни. Испытания рижского старообрядчества этим не закончились.

Рижским преосвященным было послано в центр сообщение о якобы „безнравственном образе жизни" местных старообрядцев, с предложением лишить детей старообрядцев права наследования.31

Венчания в то время в старообрядческих храмах не совершали, и в связи с этим все старообрядческие дети были признаны незаконнорожденными.

30 апреля 1838 г. рижскому генерал-губернатору было циркулярно сообщено «незаконнорожденных от раскольниц крестить в православной вере оставляя на прокормление при матерях, а дабы не дать укорениться в сих детях раскольническим понятиям, то из них мужеска пола зачислять в военные кантонисты, по достижении установленнаго для того срока, а женска пола пристраивать по распоряжению приказа общественнаго призрения».32 Если распоряжение 1833 года касалось исключительно детей «сиротского отделения», то теперь все старообрядчество очутилось в безвыходном положении. Особенно страдало старообрядческое купечество.

Привилегии купеческого сословия (освобождение от телесных наказаний и долголетней военной службы) к детям старообрядцев теперь не переходили. Старообрядцы лишались права приобретать местное гражданство и вступать в гильдейские общества г. Риги.33

Суровость мероприятий, направленных против старообрядцев, вызывала возражение со стороны рижской гражданской администрации.

Между лифляндским губернским и eпархиальным начальством начались взаимные пререкания и переписка.34

Дело дошло до верховнего главы государства. Государь, разсмотрев все дело, пришел к выводу, что преосвященный Иринарх «уже весьма усиленно следил за действиями рижских старообрядцев и предлагал в отношении рижских старообрядцев такие меры, которые были неудобоисполнимы по принятой терпимости». Представителю духовной власти в Риге было повелено «действовать на раскольников средствами кроткого убеждения и назидания, в сношении с гражданским начальством, по делам до раскольников касающимся, входить не иначе как по осторожному разсмотрению необходимости и удобоисполнимости предлагаемого им требовании».35 Рижскому генерал-губернатору было одновременно сообщено, чтобы, «удовлетворяя таким требованиям духовнаго начальства по делам о раскольниках, которые согласуются с существующими постановлениями, в случаях сомнительных испрашивал разрешение министерства внутренних дел».

Рижским старообрядцам была предоставлена передышка. Но не надолго.

Вопреки постановлениям светской власти «о неприговаривании раскольников к церковному покаянию в тех случаях, в коих оно полагается законом», синод определил старообрядцев, пребывающих в безсвященнословном сожительства (т. е. не зарегистрированных в правительственной церкви) независимо от заключения, или ареста, посылать еще в монастырь. Делалось это с целью «вразумления их в погрешительности раскольнических учений и для обращения их к православной церкви».36

Если по каким-либо причинам нельзя было заключить старообрядца в монастырь, - в таком случае его отправляли в смирительный дом.

Если старообрядец, содержащийся в монастыре, или в смирительном доме, изъявлял желание присоединиться к церкви безусловно, или на правилах единоверия, он немедленно освобождался из монастыря или смирительного дома и нес назначенную (смягченную) епитемию под руководством священника, уже на месте жительства.37

С целью облегчения перехода в единоверие, синод разрешил «совершеннолетних девиц, дочерей раскольников, присоединять к церкви и венчать без согласия на то их родителей»38.

В 1842 г. синод предписывает псковскому преосвященному «дать от себя священникам зараженных расколом приходов наставление, дабы они не отказывали раскольникам и даже, в случай надобности, приглашали их освящать брачные союзы свои в единоверческих церквях по их желанию, и чтобы таинство cиe совершали над ними, не простирая к ним никаких дальнейших требований».39

Но рижские старообрядцы в этом приглашении венчаться в единоверческих церквях видели одну любезность «и отвечали на него нелюбезным отказом».40 Ограничительные распоряжения продолжали сыпаться как из рога изобилия. В 1843 г. старообрядцы были лишены права нанимать за себя в рекруты кого-либо не из старообрядцев. В случай нарушения этого распоряжения виновные отдавались «по суду в солдаты не в зачет обществу».41 Распоряжением 21 марта 1844 г. старообрядцы могли приписаться к городу лишь при условии подписки в том, что они оставили старообрядчество.42 Согласно тому же распоряжению, им не выдавались документы для переезда из одной местности в другую.43

Указом 25 октября 1847 года было запрещено рижским старообрядцам приобретать в собственность или в арендное владение какую-либо земельную недвижимость.44 В том же 1847 году учреждается в Риге «секретный совещательный комитет по делам о раскольниках», и мы видим, говорит проф. Нильский, что в Риге епархиальное начальство с 1850 г. начинает действовать даже «слишком энергически».45

Старообрядцы, лишенные права быть избираемыми на общественные должности, были обложены особым „уравнительным денежным сбором", в пользу лиц, исполняющих таковые обязанности.46

Кроме расходов на жалование лицам, исполняющим общественные обязанности, старообрядцы с 1853 г. должны были вносить по 1 рублю с ревизской души, в пользу тех церквей, в приходе которых жили.47

В результате вышеперечисленных распоряжений наиболее состоятельные стали покидать старообрядчество.

Рижским старообрядцам, говорит проф. С.-Петербургской духовной академии И.Нильский, особенно купцам, не желавшим обрекать детей своих на роль лиц податного состояния, - не оставалось ничего более, как узаконить свои сожительства венчанием в церквах православных, или, по крайней мере, единоверческих, или даже прямо присоединяться к единоверию.48

И действительно, продолжает он дальше, между 1852 и 1854 годами были самое замечательное по численности присоединение рижских старообрядцев к единоверию. В этот промежуток времени рижская моленная лишилась самых главных своих прихожан: все лучшее, богатое купечество зачислило как себя, так и детей своих, в прихожан церкви единоверческой.49

Но огромное большинство рижских старообрядцев продолжало по-прежнему нести бремя тяжелых испытаний.

Тяжелые испытания не погасили духа ревности у рижских старообрядцев.

Несмотря на закрытие школы, тяга к религиозному просвещению у рижских старообрядцев не прекратилась. Открывается ряд «тайных» школ.

В небольшом домике Аллилуева на самом краю б. Андреевской улицы у Песков (Московск. предместье) в 1856 г. открывается «Марочкина школа». Название свое школа получила по имени учителя этой школы Маркияна Емельянова.

Преподавание ограничивалось изучением старообрядческого Закона Божия и арифметики. Учебники получались из Пруссии, где существовала старообрядческая типография в Иоганнисбурге. С 1867 г. в Иоганнисбурге (приход Войново) стал издаваться старообрядческий журнал „Истина" под редакцией К. Е. Голубева, полемизировавший с А. И. Герценом.50

«Марочкина» школа содержалась исключительно на средства богатых купцов-старообрядцев: Григoрия Семеновича Ломоносова (уроженец г. Митавы), И. Беляева, Великанова и П. Н. Волкова. Над школой все время висела угроза закрытия.

В таком же тяжелом положении находились и прочие тайные школы старообрядцев г. Риги. Период испытаний продолжался, к счастью, недолго. Вскоре после вступления на престол Александра II, отношение правительства к старообрядцам делаются более гуманными.

Благоприятные сдвиги в правительственных настроениях, сочувственное отношение рижских властей (с 1862 г. в Риге губернатором был камергер Этинген, пользовавшийся большим доверием у старообрядцев) и православной общественности (особенно со времени основания общества «Баянъ») все это способствовало пробуждению самодеятельности рижского старообрядческого общества. Попечителями богадельни состояло видное купечество в лице: Пименова, Ломоносова, Беляева, Великанова, Волкова и эконома гребенщиковских учреждений И. Ф. Тузова.

В 1864 году попечители Гребенщиковской богадельни обратились к рижским властям с просьбой разрешить открыть при богадельни сиротский приют и старообрядческую школу. Прошение было отправлено в Петербург с самым благоприятным отзывом местных властей. Мин. Нар. Проев, командировало в Ригу своего чиновника - Н.С.Лескова, который самым подробным образом обследовал положение старообрядцев г. Риги. Результаты своей командировки, в виде докладной записки «О раскольниках г. Риги, преимущественно в отношении к школам»51 Н.С.Лесков представил на рассмотрение Министерства.

«Школа, существовавшая при Гребенщиковском заведении, и частные старообрядческие школы закрыты, - пишет Н.С.Лесков в своем отчете, - а вместе с тем, строго запрещено кому бы то ни было заниматься обучением раскольнических детей в отдельном помещении. Тринадцать тысяч русских подданных, поселенных между немцами, не имеют ни одной русской школы, а в смешанные школы староверы не посылают своих детей, уча их кое-как по два, по три».

Молодежь осталась на улице, «рассыпалась по рвам, кабакам» и духовно нищает. Единственным выходом Н.С.Лесков считает предоставление старообрядчеству права открывать на свои средства школы с чисто религиозным характером преподавания, свободно выбирать учителей и издавать старообрядческие учебники. Только таким путем - делает выводы Н.С.Лесков - можно способствовать улучшению положения старообрядчества г. Риги и уничтожить вредные последствия церковного раскола.

Отчет Н.С. Лескова оказал свое воздействие. В 1873 г. после сорокалетнего перерыва вновь была открыта старообрядческая школа при Гребенщиковской богадельни.

Старообрядчество благоговейно чтит память о Н.С.Лескове, который оказал неоценимую услугу рижскому старообрядчеству.

В 1904 г. другой русский писатель П. Д. Боборыкин посетил Ригу и написал, под впечатлением своей поездки, роман «Обмирщение», посвятив многие страницы рижскому старообрядчеству и Гребенщи-ковской школе.

В настоящее время в Латвии проживает свыше 90.000 старообрядцев (всего русских в Латвии 225.000 чел.). Больше всего старообрядцев проживает в Латгалии: в Режицком уезде 35.340 (из 40.172 русских), в Двинском-30.399 (из 38.528 чел.). В Новолатгальском и Люцинском уездах старообрядчество составляет меньшинство: в Люцинском из 25.142 русских - старообрядцев 3.639, в Новолатгальском из 44.673 русских - 226 старообрядцев. Свыше 10.000 человек проживает в Земгалии и 10.656 чел. в одной Риге.

По национальности - старообрядцы преимущественно великороссы. Отсюда характерные особенности говора старообрядческого населения некоторых областей Латвии. В городах в результате смешанных браков мы находим небольшой процент лиц других национальностей. Согласно статистическим данным Латвийского Государственного Статистического Управления, 10.656 старообрядцев г. Риги по национальности распределяются следующим образом:

Мужч. Женщ.
Великороссов 4 123 5 150
Белоруссов 499 22
Латышей 99 111
Поляков 11 23
Немцев 10

5
Литовцев 3 9
Эстонцев 3 2
Неизвестн. национ. 38 48
4 786 5 870

Старообрядцы до сих пор продолжают сохранять своеобразные бытовые и религиозные особенности и являются хранителями давно забытых обычаев благочестивой старины и памятников церковного искусства. Военные годы и последовавшая затем революция несколько подорвали здоровые устои старообрядческого быта. К радости исследователей живой старины, в старообрядческой среде еще сохраняются старинные песни. По воскресным дням молодежь поет давно забытые духовные стихи. Сохранилась и старинная одежда, в особенности у женщин. Старообрядческие храмы являются ценнейшими собраниями икон старинного письма. В одном рижском храме находится свыше 500 икон, в числе которых несколько десятков имеется икон новгородского и московского письма (XV-XVI вв.).

В книгохранилище рижской Гребенщиковской богадельни хранится свыше 100 книг поморского письма (XVIII в.). Среди рукописей Рижской богадельни находятся такие редкости, как «Древне-русская летопись» (XVI в.), «Сложник святых отец» (XV в.) и другие.

Особенно ценной является рукопись «Сложник св. отец», в содержание которой входят еще неопубликованные в русской печати произведения философа Эпиктета и редко встречающееся «Житие блаженнаго князя Александра Ярославича» (вариант «Жития» под названием «Слово о погибели земли русскыя» хранится в Печерском монастыре в Эстонии).

Многочисленные культурно - просветительные и общественные старообрядческие организации, религиозные кружки, певческие праздники старообрядческой молодежи, журналы «Родная Старина», «Старая Bеpa», «Златоструй» и отдельные издания, посвященные вопросам старообрядчества и изучению церковной старины, - все это свидетельствует о том, что рижское старообрядчество продолжает бережно сохранять лучшие традиции своих предков.

  1. .А.А. Поммер «XIII – XIX в.в.» (Сб. «Русские в Латвии». Рига 1933 г. стр.20).
  2. Издан в Москве в 1840 г.
  3. Бережков «О торговле русских с Ригою в XIII и XIV в.в.» (Журн. М. Н. Пр. за 1877 г., 330)
  4. «Die russischen Altglabigen in Riga», кн. «Biirgerthum und Biireaukratie», 1870 r. von Julius Eckardt».
  5. Чтения в о-ве Ист. и Древн. Росс» 1869 г. II кн., стр. 166-169.
  6. Там же. стр. 169.
  7. «Семейная жизнь в русском расколе». СПБ. 1869 г.в. II.стр. 125 – 126.
  8. И. Нильский «Семейн. Жизнь в русском расколе», вып. II, стр. 116 – 123.
  9. «Вестн. зап. Рос.», 1864/5,кн.II.
  10. Хранятся в собрании А. И. Воловича.
  11. E.В. Чешихин «Материалы по истории Прибалтийскаго края», 1882 г., т. IV, стр. 551.
  12. Там же, стр. 551.
  13. Там же, стр. 542.
  14. Там же, стр. 541 - 542.
  15. Е. В.Чешихин «Материалы» - стр. 541.
  16. Там же, стр. 541.
  17. На месте означенной площади в 1873 г. было сооружено здание Гребенщиковскаго училища - И. Н. 3.
  18. Там же.
  19. Рукопись хранится у А. И. Воловича.
  20. Чешихин, «Материалы» IV, стр. 544.
  21. J. Eckardt «Zur Geschlchte...» E. В. Чешихин, «Матер.» IV, стр. 544 - 545.
  22. Истор. Мин. вн. дел кн. 8, стр. 217 - 218; собр. постан, по ч. раск. 1858 г. стр. 128, 138 - 139.
  23. Собр. пост, по ч. раск. 1858 г., стр. 128. Проф. Нильский «Сем.Жизнь». в. П, стр. 130.
  24. Собр. пост, по ч. раск. 1858 г., стр. 140-143. Пр. Нильский «Сем. Жизнь», в. II, стр. 132.
  25. Собр. пост, по ч. раек. 1858 г., стр. 150. Пр. Нильский «Сем. жизнь», в. II, стр. 134.
  26. Нильский «Сем. жизнь», в. II, стр. 188.
  27. Пр. Нильский «Сем. жизнь», в. II, стр. 169.
  28. Пр. Нильский «Сем. жизнь», в. II, стр. 171.
  29. Е. В. Чешихин «Матер», в. IV, стр. 545 - 550.
  30. Е. В. Чешихин «Матер.», в. IV, стр. 550.
  31. Нильский «Сем. жизнь» в. II, стр. 135.
  32. Собр. пост, но ч. раск. 1858 г., стр. 299 - 300.
  33. Пр. Нильский «Сем. жизнь», в. II, стр. 145.
  34. Там же, в. II, стр. 138.
  35. Пр. Нильский «Сем. жизнь», в. II, стр. 138.
  36. Там же, стр. 153-154.
  37. Пр. Нильский «Сем. жизнь», в. II, стр. 154.
  38. Собр. по ч. раек. 1800 г., кн. 2, стр. 315.
  39. Пр. Нильский, в. II, стр. 146.
  40. Там же, стр. 146.
  41. Пр. Нильский в. II, стр. 170.
  42. Там же.
  43. Пр. Нильский, в. II. стр. 147.
  44. Там же, стр. 148.
  45. Пр. Нильский «Сем. жизнь в. р. раек.», в. II, стр. 140.
  46. Там же, в. II, стр. 175.
  47. Там же, в. II, стр. 177.
  48. Там же, в. II, стр. 152.
  49. Там. же.
  50. «Правда старой веры» И. Кириллова, М. 1916 г., стр. 168 - 173.
  51. Отпечатано всего в количестве 60 экземпляров в 1866 г. и в собрание сочинений не вошло. И. Н. 3.

Источники

И. Кириллов – «Правда старой веры».

Е. В. Чешихин – «Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края», IV том.

Прот. И. Беляев – «Судьбы православия в Прибалтийском крае». И. Чистович – «Очерки истории западно-русской церкви», ч. I и II. Проф. И. Нильский – «Семейная жизнь в русском расколе», вып. II. М.Бережков – «О торговле русских с Ригою в ХШ и XIV в.». «Журнал Мин. Нар. Просвещ.» за 1877 г.

«Правила для управления богадельни, больницы, сиротского отделения и школы рижского старообрядческого общества от 1827 года» (из собрания А. И. Воловича).

«Чтения в обществе Истории и Древностей Российских» за 1869 г., кн. 2 и 3.

А. И. Волович – «История староверия в б. Прибалтийском крае» (сб. «Родн. Ст»).

«Родная Старина» 1928 г. № 1.

«Burgerthum un Bureaukratie» von Julius Eckardt (статья «Zur Geschichte der russischen Altglaubigen in Riga»).