Служение Елпидифора Михайловича Тихоницкого
Татьяна Фейгмане
Латвийский православный хронограф. Выпуск 1-й. Рига, 2015.
Да ведают потомки православных
Земли родной минувшую судьбу….
А.С. Пушкин, «Борис Годунов».
Елпидифор Михайлович Тихоницкий был одним из самых заметных и добропорядочных деятелей русской общественности в межвоенной Латвии. Почти 50 лет имя Тихоницкого было вычеркнуто из истории Латвии, и лишь изредка в доверительных разговорах кто-то из старожилов вспоминал этого русского просветителя. Да и сегодня для большинства русских латвийцев имя и деяния этого человека почти неизвестны, хотя в ряде публикаций рассматривалась деятельность и судьба Е.М. Тихоницкого[1].
При работе над данной статьей впервые сделана попытка синтезировать сведения о роде Тихоницких, собранные вятскими и рижскими исследователями.
Е.М. Тихоницкий родился 10 ноября 1875 года (по старому стилю 28 октября) в селе Подрелье Орловского уезда Вятской губернии в семье местного священника Михаила Петровича Тихоницкого.
Семья Тихоницких была многодетной и благочестивой, какой и подобало быть семье священнослужителя. Память о династии Тихоницких живёт в Вятке по сей день. Большую работу по изучению родословной и христианских деяний этой, без преувеличения, замечательной семьи проделал вятский священник о. Андрей Дудин[2]. Согласно его изысканиям, основателем этой большой династии следует считать пономаря Фёдора Фёдорова, жившего во второй половине XVIII века. Его сын Борис также служил пономарём. А его младший сын Андрей 28 октября 1823 года в Вятском кафедральном соборе был поставлен в причетника и облачён в стихарь. Вскоре Андрей женился, и в 1825 году в семье появился первенец, наречённый Петром, – дедушка Елпидифора Михайловича Тихоницкого.
Так получилось, что Пётр стал основателем новой фамилии – Тихоницких. Пётр в 1834 году поступил в Вятское Духовное училище. Оказалось, что в училище одновременно поступили три отрока по фамилии Фёдоров. И тогда ректор дал им новые «фамилии». Петра он назвал Тихонизким, потому что тот поклонился ему тихо и низко. Впоследствии это прозвище превратилось в фамилию Тихоницкий. В 1842 году Пётр Тихоницкий окончил училище и в том же году был направлен причетником в одну из церквей Вятской губернии, а через несколько месяцев получил новое назначение в село Подрелье Орловского уезда. В 1845 году Пётр женился на дочери дьякона Ивана Янкевского Анфисе и переселился в село Ошеть, где жил его тесть. В 1846 году в семье появился первенец Михаил – в будущем отец Елпидифора Тихоницкого. В Ошети у Петра и Анфисы родились ещё три дочери и сын Неофит. А на новом месте службы в селе Спасском родились ещё два сына. Последний пятый сын родился в селе Ижмаринское. Пётр Тихоницкий скончался в возрасте 38-ми лет 26 января 1863 года.
Большая часть разветвленного рода Фёдоровых-Тихоницких по мужской линии выбирала церковное служение, а по женской – браки с церковнослужителями.
На момент смерти отца Михаилу Тихоницкому было 16 лет, но он уже твёрдо знал, что посвятит себя служению Церкви и людям. Михаил окончил Вятское Духовное училище, а затем Вятскую Духовную семинарию. В 1868 году он женился на дочери священника Владимира Верещагина Аполлинарии. В том же году был рукоположен в сан священника. В 1869 году, когда Михаил нёс послушание священника при единоверческой церкви Ижевского завода, у него родился сын Вениамин (1869–1957), пошедший впоследствии по стопам отца. Более 40 лет Вениамин служил во Владимирской церкви в Вятке. При советской власти подвергался репрессиям. В 1942 году Вениамин Тихоницкий был рукоположен в епископа Кировского и Слободского, а в 1945 году возведён в сан архиепископа.
В Подрелье родилась дочь Мария (1871–1948). Она окончила полный курс Вятского епархиального женского училища и многие годы работала на ниве просвещения.
Двумя годами позже в семье родился второй сын Вячеслав (1873–1959). Он окончил Вятское Духовное училище, семинарию и Казанскую Духовную академию. Принял монашеский постриг с именем Владимир. В 1907 году архимандрит Владимир был рукоположен во епископа и назначен викарием в Гродненскую епархию. В 1917 году принимал участие в Поместном соборе Русской Православной Церкви в Москве. В 1918 году возглавил Гродненскую кафедру. Согласно Рижскому договору от 18 марта 1921 года, бывшая Гродненская губерния отошла к Польше. Новые власти не жаловали Православную Церковь. К тому же внутри Церкви стали нарастать автокефальные настроения. Епископу Владимиру подобные настроения были неприемлемы. В 1922 году он был арестован и сослан в Дерманский Свято-Троицкий монастырь на Волыни. В 1923 году указом Патриарха Тихона епископ Владимир был возведён в сан архиепископа. Через год он был выслан из Польши. Поначалу жил в Праге, а в 1925 году уехал во Францию, где вступил в управление викариатством Южной Франции с центром в Ницце. В 1947 году архиепископ Владимир был возведён в сан митрополита и назначен экзархом. В этой должности он пробыл до своей кончины.
В 1874 году в семье о. Михаила Тихоницкого родилась дочь Юлия, скончавшаяся в младенчестве.
Год спустя (в 1875 году) в семье родился сын, которого нарекли редким греческим именем Елпидифор (в переводе – надеждоносец), которому и посвящена данная статья.
Вскоре в семье родилась ещё одна дочь, которую в память об умершей также назвали Юлией (1877–1955). Сведения о ней скудные. Известно, что в молодости она учительствовала, а на склоне лет помогала брату, Владыке Вениамину, в ведении канцелярских дел. Сын о. Михаила Леонид прожил недолго (1878–1882).
В 1881 году в Орлове у Михаила и Аполлинарии Тихоницких родился последний ребёнок – Вера. Она окончила Вятское епархиальное училище и, как и старшие сёстры, учительствовала. Вышла замуж за Петра Русалёва, родила двух детей. Однако в дальнейшем следы этой семьи затерялись[3].
Cемья Тихоницких была типична для русского священства конца XIX – начала ХХ столетия.
В Обращении архиепископа Вятского и Слободского Хрисанфа по случаю прославления в лике новомучеников Российских священномученика Михаила Тихоницкого было отмечено, что «отец Михаил явил пример твёрдого стояния на стези православия, жертвенного служения Богу, Церкви и людям»[4]. За это ему, как и многим другим священнослужителям, пришлось жестоко поплатиться. 20 сентября 1918 года о. Михаил Тихоницкий был расстрелян большевиками. Однако память о нём не угасала даже в самые жестокие времена атеизма. Определением Священного Синода Русской Православной Церкви отец Михаил причислен к лику новомучеников и исповедников Российских. Прославление его состоялось в 2003 году. С тех пор в Вятке ежегодно 20 сентября отмечают память священномученика Михаила[5].
Поначалу казалось, что и Елпидифор пойдет по стопам отца. Но он выбрал иное служение. В июле 1896 года он, как его отец и братья, окончил курс Вятской Духовной семинарии и в том же году поступил в Казанскую Духовную академию, которую окончил в 1900 году по историческому отделению со степенью магистра и с правом на работу учителем гимназии. Возможно, молодому Е.М. Тихоницкому казалось, что он сможет принести больше пользы на поприще духовного становления подрастающего поколения будучи учителем, нежели приняв священнический сан. Своему выбору Е.М. Тихоницкий остался верен до конца своей жизни.
С 1900 по 1905 год Е.М. Тихоницкий работал учителем русского языка и истории в Татьянинской женской гимназии в городе Орлове Вятской губернии. С 1905/1906 учебного года Е.М. Тихоницкий – учитель в реальном училище, а с июля 1908 года – школьный инспектор в Орлове[6].
Начало учительской деятельности Е.М. Тихоницкого совпало с Первой русской революцией, вызвавшей брожение в широких кругах тогдашнего общества. Революционные веяния не миновали и Елпидифора Михайловича. Среди массы появившихся в России партий он выбрал народных социалистов (энесы). Программные установки этой партии казались привлекательными: «Для нас нет ничего выше и дороже человеческой личности, – отмечалось в программе партии. – В её всестороннем развитии и бесконечном совершенствовании мы видим сущность исторического прогресса. Обеспечить всем людям возможность всестороннего и гармонического развития — такова конечная цель, которую ставит перед собой наша партия. К созданию необходимого для осуществления этой цели общественного строя она и направит свои силы. Все люди имеют одинаковое право на жизнь и развитие, но это право неразрывно связано с обязанностью, которая заключается в труде. Только при всеобщем труде могут быть обеспечены права каждой человеческой личности, а в силу этого только трудящимся классам может служить наша партия. Вопросы труда она считает особенно важными, и интересы труда для нее всегда будут самыми близкими. Поэтому она и называет себя трудовой партией»[7].
Из числа партий, близких к народническим, энесы были единственными отрицавшими террор. Интересно, что в собственноручных показаниях, написанных в застенках НКВД в 1940 году, Е.М. Тихоницкий так характеризовал свою позицию: «На выборах в Первую Государственную Думу я подал голос за список народных социалистов и тем определил свои политические взгляды. <> Партия ставила себе задачей установление социализма вместо капиталистического строя, но мечтала осуществить эту задачу через крестьянство, а не через пролетариат и его коммунистическую партию. <> Откровенно признаюсь, что мне нравилась партия народных социалистов. <> При выборах в дальнейшие Думы я придерживался тех же списков народных социалистов. Мои взгляды оставались народническими-антикоммунистическими, хотя я изредка получал из-за границы газету «Искра» для распространения среди молодежи и для передачи сосланным в Орлов социал-демократам»[8].
Тем временем учительская карьера Е.М. Тихоницкого развивалась весьма успешно. Знания и педагогические навыки молодого учителя не остались не замеченными начальством.
В 1910 году Е.М. Тихоницкий был назначен директором мужских гимназий в городах Малмыже и Глазове Вятской губернии. В декабре 1913 года Е.М. Тихоницкий получил назначение на должность директора народных училищ Вятской губернии[9]. «Занимаясь наряду с развитием школьного дела и осуществлением всеобщего обучения в губернии при содействии губернского земства ещё и внешкольной работой по устройству народных библиотек, читален, народных чтений и народных домов, я был вызван в Петербург в Министерство народного просвещения и получил поручение составить обзор земской деятельности по внешкольному образованию в общегосударственном масштабе»,[10] – так характеризовал свою дореволюционную деятельность Е.М. Тихоницкий. Вскоре он был переведён на ту же должность в Псковскую губернию, поближе к столице. Это назначение для Елпидифора Михайловича оказалось судьбоносным. В родные края ему уже не суждено было вернуться.
В Пскове Е.М. Тихоницкий работал во время Первой мировой войны. По мере приближения фронта он перебрался в Петроград, где с 28 сентября 1917 года по 1 января 1918 года являлся помощником попечителя Петроградского учебного округа. В конце 1917 года безуспешно баллотировался в Учредительное собрание от партии народных социалистов. Затем в его биографии снова возник Псков. Согласно собственноручно составленной анкете, Е.М. Тихоницкий с 1 февраля 1918 года по 26 августа 1919 года был заведующим отделением народного образования в Пскове, заведующим Псковской железнодорожной школой 1-й и 2-й ступени и учителем опытной школы при Псковском Учительском институте[11]. Если снова вернуться к его показаниям, то псковский период представлялся таким: «… я оказался отрезанным от Ленинграда (Петрограда – авт.) немецкой оккупацией Пскова на 9 месяцев. В это время состоял помощником заведующего учебной частью учителя местной гимназии Гутмана и организовал под немецкой властью начальное образование на русском языке. <> Когда <> Псков был занят Cоветской армией, я был призван комиссаром по народному образованию Псковской губернии <> к внешкольно-просветительной работе, одновременно состоял учителем Псковского учительского института. Несколько позднее – <> заведующим железнодорожной школой 2-й ступени на станции Псков, в каковой должности я и оставался до полной оккупации Пскова эстонской армией в 1919 году. <> При эстонской оккупации я, по желанию местного учительства, опять принял на себя руководство всеми русскими школами. <…> В конце лета меня учительство командировало в Эстонию за покупкой учебных принадлежностей для школ, так как в Пскове не было ни тетрадей, ни бумаги, ни карандашей, ни книг. Пока я находился в Нарве, эстонские войска оставили Псков, и он был занят Красной армией. <…> И я остался заведующим школами только Гдовского и Ямбургского уездов. После разгрома наступления Юденича эти уезды были также заняты Красной армией. Русских школ в моём ведении не оказалось. Русские школы городов Нарвы и Ревеля (Таллинн) были подчинены эстонскому министерству образования. Я остался без работы. Попытка найти место в Нарвских и Ревельских русских гимназиях не увенчались успехом. В декабре <> 1919 года я получил из Риги предложение от директора Рижской городской еврейской гимназии И. Берза занять должность учителя русского языка, выразил согласие, получил телеграфом визу на въезд в Латвию и 1 января 1920 года приехал в Ригу»[12].
Приезд в Ригу, столицу новообразованного Латвийского государства, не только для Е.М. Тихоницкого, но и для тысяч других русских эмигрантов означал начало нового этапа в их жизни: в отрыве от России, в статусе национального меньшинства. Не всем удавалось адаптироваться к новым условиям, кто-то уезжал искать приют в других странах, кто-то замыкался в эмигрантской среде. Тихоницкий же быстро включился в местную жизнь. Наряду с работой в Еврейской гимназии, он преподавал и в женской средней школе Э. Лихтарович.
С 1 сентября 1920 года по 1 июля 1921 года учительствовал в гимназии Л.И. Тайловой и одновременно в 1-й государственной (латышской) гимназии[13].
Но Е.М. Тихоницкий не останавливался на достигнутом. В 1922 году он инициировал создание Рижской правительственной (государственной) русской гимназии. В таком учебном заведении была высокая потребность, ибо помимо Рижской городской русской средней школы (бывшей Ломоносовской), прочие гимназии были частными, и многие из них лишь формально (по языку преподавания) числились русскими, хотя собственно русских учащихся там были единицы. Значимо было и то, что новая гимназия располагалось в Московском форштадте (ул. Лачплеша, 108), где преимущественно проживали малоимущие слои русского населения.
4 сентября 1922 года Государственная канцелярия сообщила Министерству образования, что Кабинет министров разрешил Е.М. Тихоницкому, бывшему российскому подданному, не владеющему латышским языком, работать заведующим Рижской правительственной русской средней школой[14]. Но заведовать своим детищем ему довелось только в течение двух учебных лет. 15 марта 1924 года вышел циркуляр Министерства образования, согласно которому должно было быть резко сокращено число учителей, не имевших латвийского подданства[15]. В особенности это касалось заведующих школами. На тот момент Е.М. Тихоницкий ещё не имел 5-летнего ценза проживания в Латвии, необходимого для получения подданства. Поэтому ему пришлось оставить свой пост. Однако он продолжал учительствовать: с 1 августа 1924 года по 3 ноября 1925 года работал учителем русского языка и истории в гимназии Г. Бинца. Помимо того, с 15 марта 1925 года по 3 ноября 1925 года он преподавал русский язык в 1-й государственной (латышской) гимназии[16]. Это говорит о том, что Е.М. Тихоницкий обладал высокими профессиональными качествами, которые были по достоинству оценены и латышскими коллегами. В начале 1920-х годов Е.М. Тихоницкий совершил две поездки в Прагу (Чехословакия) на съезды русских учителей за границей, что также свидетельствовало о его авторитете в учительской среде.
В 1925 году Е.М. Тихоницкий получил латвийское подданство и включился в политическую жизнь страны. Как раз в этом году были выборы во 2-й Сейм. Е.М. Тихоницкий присоединился к «Блоку православных избирателей и русских общественных организаций», который возглавлял глава Латвийской Православной Церкви Архиепископ Иоанн (Поммер). Е.М. Тихоницкого в список делегировала одна из самых влиятельных в то время русских организаций – «Русский национальный союз»[17]. В ходе выборов (3–4 октября 1925 года) названный Блок завоевал два из пяти русских мандатов. Депутатами от «Блока православных избирателей и общественных организаций» стали Архиепископ Иоанн (Поммер)[18] и Е.М. Тихоницкий. Примечательно, что по числу поданных голосов Е.М. Тихоницкий в Риге занял второе место вслед за Архиепископом Иоанном, хотя в списке числился только пятым[19]. Ему удалось обойти «коренных рижан»: Порфирия Никанорова[20], Бориса Шалфеева[21] и Бориса Евланова[22]. Впоследствии менее удачливый коллега по списку, Борис Евланов, характеризовал Е.М. Тихоницкого как очень уважаемого во всех русских кругах человека, определенно демократического и крестьянского направления, но не политика, и лично в выборной кампании не принимавшего участия[23]. Однако Е.М. Тихоницкий стал депутатом и вынужден был оставить педагогическую деятельность. Будучи депутатом, он ратовал за создание единой русской фракции. Впрочем, это делали и другие русские депутаты. Однако за годы существования Первой республики эта задача для русских депутатов оказалась неподъёмной.
Е.М. Тихоницкий подчёркивал, что постоянное общение с русскими организациями и русским населением, представляется ему необходимым условием нормальной деятельности депутата. «По своим политическим взглядам я примыкаю к народническим партиям, – отмечал он, – а их программные требования наиболее отвечают жизненным интересам Латвийской Республики, страны с преимущественно крестьянским населением».[24] Свои основные задачи он видел в урегулировании земельного вопроса в Латгалии, в оказании помощи малоимущему русскому крестьянству, в развитии национального самосознания и гражданского долга русского населения и, наконец, в укреплении доверия во взаимоотношениях с фракциями других меньшинств. И в новых политических условиях Е.М. Тихоницкий оставался верен народническим идеалам, которые в конечном итоге оказались для него роковыми.
Е.М. Тихоницкий знал о трагической судьбе своего отца. В 1926 году он писал: «Спит вечным сном старичок-священник, сражённый пулей за свою чистую веру. Кругом его улеглись его духовные дети, расстрелянные тогда же за свою крепкую любовь к Родине. Пишут мне, что не зарастает тропа к могиле мученика, и жив в сердцах населения образ светлого старца-молитвенника. Только храм замолк, и в пасхальную ночь не раздаётся уже христианский привет живого мёртвым. Но в моей душе в полночный час встречи воскресшего Христа звучат трогательные, полные непоколебимой веры слова: «И вы, сущие во гробех, – Христос Воскресе!» Всем напряжением умиленного чувства шлю я тогда в беспросветную даль мученику-батюшке святой привет: «Христос Воскресе, во гробе сущий и в моём сердце живущий»[25].
Но в середине 1920-х годов вряд ли Елпидифор Михайлович предполагал, что и его постигнет участь отца.
Е.М. Тихоницкий не принадлежал к числу прирождённых политиков. Его мало интересовали сеймовские интриги. Не желал он подчиняться и чьёму-либо давлению. Тем временем работа по формированию правительства после выборов зашла в тупик главным образом из-за желания обойтись в этом вопросе без меньшинств. «Почему-то меньшинства взяты под подозрение, лишены политической благонадежности. Речь идёт не об активном участии меньшинств в составлении кабинета, но об исключении даже пассивного участия их в смысле поддержки последнего», – отмечал Е.М. Тихоницкий. Он полагал, что недоверие меньшинствам, усиленно проявляемое латышскими правыми и центристскими партиями, «в конце концов может и в меньшинствах создать определенное настроение по отношению к господствующей национальности. Нужно ли это в интересах государства? Не окажется ли лозунг «без меньшинств» вредным для основ здорового развития демократии и не пострадают ли от этого общие интересы государственности, интересы всех граждан Латвии?»[26] – задавался вопросом русский депутат. «В Сейме на первых же порах между русскими депутатами обнаружились расхождения, – впоследствии отмечал Е.М. Тихоницкий. – Архиепископ Поммер и профессор Юпатов[27] поддерживали правую коалицию, <> Каллистратов[28], Шполянский[29] и я вошли в левую коалицию, руководимую социал-демократической фракцией Сейма. Так определилась моя ориентация в политической работе Сейма и в дальнейшем. Поддержку левой коалиции и левого правительства я считал выгодной для русского населения Латвии, так как социал-демократы нуждались при выборах в Сейм в русских голосах, и левое правительство легче шло на уступки требованиям русских депутатов в вопросах культурных и земельных, поскольку они касались русского населения. Благодаря левой коалиции, удалось добиться увеличения числа русских школ в Латвии <>; были отпущены средства из Думы культурного фонда на народные библиотеки; допущено пользование русским языком в городских и волостных самоуправлениях тех городов и волостей, где русских было не меньше 25-ти процентов; принимались меры к изысканию удобных государственных и казённых лесных участков для прирезок малоземельным русским крестьянам и так далее. Моя работа в Сейме состояла в том, что, принимая участие в общих заседаниях, выступал в прениях по вопросам преимущественно просветительного и земельно-крестьянского характера, состоял членом Просветительной комиссии Сейма, где обсуждался законопроект о школьном образовании, в последний год депутатских полномочий – третий – был членом Землеустроительной комиссии»[30].
В итоге политикам из правых партий пришлось смириться с тем, что без поддержки меньшинств им вряд ли удастся составить кабинет и удержаться у власти. А. Кливе[31] («Крестьянский союз») пришлось пойти на переговоры с Е.М. Тихоницким, чтобы заручиться поддержкой русскими депутатами правительства, сформированного правыми партиями. В ответ русский депутат выдвинул такие условия, как введение русского представителя в Землеустроительный комитет, в совет Земельного банка и в Учётный комитет банка Латвии, отпуск средств на развитие кооперации, открытие русских профессиональных и сельскохозяйственных школ, безусловное сохранение школьной автономии и тому подобные. В ответ А. Кливе заявил о невозможности ревизии Закона об аграрной реформе и уравнения в Латгалии русского языка с латышским. В то же время он не возражал против удовлетворения культурных и хозяйственных интересов русских земледельцев[32]. В итоге Сейм проголосовал за правое правительство во главе с К. Улманисом[33].
Голоса русских депутатов в отношении этого правительства разделились. Е.М. Тихоницкий и старообрядец И.Ф. Юпатов предпочли не участвовать в голосовании[34].
Голоса меньшинств в межвоенной Латвии имели большое значение. Понимал это и Тихоницкий. Выступая на объединённом заседании правлений «Русского национального союза» и «Русского национального объединения», он отметил особое значение меньшинств в поддержании равновесия между правой и левой частями Сейма[35].
А равновесие было хрупким. Весной 1926 года из-за разногласий по бюджету правительство вынуждено было уйти в отставку. При голосовании по бюджету русские снова разделились. Е.М. Тихоницкий, М.А. Каллистратов и Л.В. Шполянский голосовали против принятия бюджета, в то время как Архиепископ Иоанн (Поммер) и И.Ф. Юпатов придерживались иной позиции[36]. Е.М. Тихоницкий, выступая в «Союзе русских учителей»[37], не скрывал своего неприятия к правительству К. Улманиса, от которого, по его мнению, русскому меньшинству ничего хорошего ждать не приходится[38].
Следующий Кабинет министров во главе с А. Алберингом[39] даже и не рассчитывал на поддержку меньшинств. Поэтому и меньшинственные депутаты (русские, немцы, поляки, евреи) не голосовали за это правительство, которое продержалось только 7 месяцев.
17 декабря 1926 года Сейм утвердил правительство, составленное М. Скуениексом[40]. Это был первый и последний случай в истории довоенной Латвии, когда левым удалось встать у руля власти. Из числа русских депутатов «левое правительство» поддержали Е.М. Тихоницкий, М.А. Каллистратов и Л.В. Шполянский. За него голосовали также два польских и три еврейских депутата. Остальные меньшинственные депутаты в голосовании не участвовали[41].
Наряду с принятием поправок к Закону о подданстве, одним из наиболее острых вопросов за время работы правительства М. Скуениекса был вопрос о ратификации Торгового договора с СССР. По этому вопросу в Сейме разгорелись жаркие дискуссии, в которых активно участвовали и русские депутаты. Причём позиции русских избранников оказались как никогда полярными. Резко против ратификации Торгового договора с СССР выступал Архиепископ Иоанн (Поммер). Он считал, что договор во всех отношениях невыгоден Латвии. Ввоз товаров из СССР может ударить по местным производителям. В невыгодном положении может оказаться и латгальский русский крестьянин, ибо государственные кредиты отхлынут в сторону промышленности, питающейся советскими заказами[42]. Аналогичной позиции придерживался и И.Ф. Юпатов. В то же время, М.А. Каллистратов и Л.В. Шполянский выступили поборниками ратификации Торгового соглашения с СССР, усматривая в нём лишь позитивные моменты[43].
Е.М. Тихоницкий при голосовании воздержался. Однако известно, что «Русский национальный союз» пытался добиться, чтобы Е.М. Тихоницкий, как и другие русские депутаты, голосовал против Торгового соглашения с СССР. Впоследствии Е.М. Тихоницкий так описывал эти события: «Накануне обсуждения этого законопроекта правление Русского национального союза пригласило меня на заседание и от имени моих избирателей потребовало от меня голосования вместе с правой коалицией против торгового договора. Я, связанный с левой коалицией Сейма, отказался это сделать и пообещал воздержаться от голосования по этому вопросу, если моя коалиция это разрешит. Правление Национального союза выразило мне порицание за неподчинение воле избирателей, а я сообщил о требовании правления Союза президиуму левой коалиции (через социал-демократа Циеленса) и получил разрешение воздержаться при голосовании. <> Вне Сейма я, как депутат, обязан был давать отчёты периодически о работе Сейма. С этой целью я выступал с докладами и в Риге, и в Латгалии – в русских волостях, в Двинске (Даугавпилсе), Режице (Резекне), Люцине (Лудзе). Такие поездки, доклады и беседы о русских нуждах давали мне материал для статей о латгальских впечатлениях. Эти статьи я печатал в местной рижской газете «Сегодня» под полным своим именем <>. Моя деятельность в Сейме вызывала недовольство руководителя русскими выборами в Риге «Национального союза» и группирующихся около него «избирателей» <>. Мне было заявлено, что на будущих выборах моё имя не будет включено в список общественных организаций. Я не дорожил депутатством, но искренне хотел быть полезным русскому крестьянству в Латгалии и чаще делал поездки по чисто русским волостям
Пурвмаловской, Линовской, Гавровской, Вышгородецкой и Качановской. В этих поездках познакомился с сыном землевладельца Вышгородской волости С.И. Трофимовым[44]. Молодой, энергичный, с высшим образованием, с заметным стремлением играть роль в общественной жизни <>. Несомненно, уже в ту пору у него созрело намерение пройти в Сейм, и он начал организовывать русскую крестьянскую партию. Зная мои крестьянские симпатии, он привлёк меня к организации партии. Моё имя как депутата Сейма нужно было Трофимову для придания большей авторитетности партии. Знаю, что немалую помощь оказывал Трофимову в том деле мой рижский знакомый кооператор Б.В. Евланов. Располагали ли Трофимов и Евланов при организации Русской крестьянской партии какими-либо указаниями из-за границы и поддерживали ли в этом случае связь с С.С. Масловым[45] или с кем-нибудь из его сторонников, сказать не могу.
Мне представлялось, что новая партия создается для проведения ещё одного русского депутата в Сейм на будущих в 1928 году выборах <>. В Режице состоялся съезд сторонников русской крестьянской партии, выбран был Президиум, или Комитет партии, в состав которого был включен и я. <> По-видимому, тогда же было решено издавать партийный орган – газету «Новь»[46]. В редакционной коллегии значился и я, фактически же редактором <> был Евланов. <> Партия организовывалась преимущественно из крестьян Яунлатгальского уезда, сторонников Трофимова. Большинство из них были крестьяне-середняки, входили и более состоятельные, так называемые кулаки, каковых среди русских крестьян совсем мало. Партия привлекала и малоземельных бедняков, которых было особенно много в Латгалии, обещая им прирезки и финансовую помощь до уровня «середняков». <> Кандидатский список партии составлялся в Яунлатгале (ныне Пыталово) Трофимовым. Во главе его стояла моя фамилия, как депутата Сейма, затем С.И. Трофимова, Б.В. Евланова и других лиц, преимущественно крестьян. <> Агитацию за список вёл главным образом Трофимов по Яунлатгальскому уезду. Я не заинтересован был в выборах и знал, что Трофимов старается ради того, чтобы стать депутатом Сейма, о чём прямо ему и говорил. Так на выборах и произошло: моя фамилия сторонниками Трофимова вычёркивалась, и Трофимов по числу голосов оказался на первом месте. Но список <> провалился: не собрал достаточного числа голосов для проведения одного депутата. <> Так закончилась моя политическая деятельность»[47].
Однако краткосрочные отношения с «Русским крестьянским объединением» (РКО) стали основным обвинением против Е.М. Тихоницкого со стороны органов НКВД в 1940 году.
Действительно, в ноябре 1928 года завершился парламентский этап в карьере Е.М. Тихоницкого. Но бывший депутат не остался не у дел. Во-первых, он мог вернуться к любимой педагогической работе, а во-вторых, ещё будучи депутатом, он основал «Рижское русское просветительное общество». Е.М. Тихоницкий был не только основателем, но и бессменным председателем этого общества вплоть до его закрытия в 1940 году[48].
Известный в довоенной Риге журналист и педагог Генрих Гроссен[49] тепло отзывался о Е.М. Тихоницком в своих воспоминаниях: «Тихоницкий Елпидифор Михайлович был гордостью и утешением русского учительства. Он был с ног до головы идеалист русского земства. Бесконечно влюблённый в свою учительскую деятельность, глубоко любящий и понимающий детскую душу, знаток педагогики, <> блестящий методист – был верной путеводной звездой русского учительства. «Как скажет Елпидифор Михайлович, так и сделаю», – слышался обыкновенно ответ учительниц, которые боготворили его. Он написал несколько учебников (хрестоматий). Был весьма скромен, несмотря на свой громадный авторитет в учительском и общественном мире. По убеждениям он был демократ, раньше был членом трудовой партии и работал также в Пскове, где я с ним встречался в той же партии. <> Работал он невероятно много, главным образом на учительской и общественной ниве. Он организовал в Риге «Русское просветительное общество». <> Его светлый образ запечатлелся у меня в памяти навсегда: светлый блондин, с лысиной, немного отвислыми усами и с книжкой в руках, он внимательно выслушивал каждого, смотря добрыми, проникающими глазами на собеседника. С ним я много беседовал и работал по составлению литературно-просветительной газеты «Русский день», душой которой он был, привлекая к бесплатному участию в ней литераторов и журналистов. Он стоял во главе комитета по организации празднования «Дней русской культуры». Это празднование было действительно большим праздником для русского населения Балтики. <> В Сейме среди интриг и политической жизни, Тихоницкий дольше легислатурного периода – 3-х лет – не удержался. Не политический борец, он весь отдался просветительской и общественной работе, за которую русское население должно быть благодарно ему навсегда»[50].
В конце 1920-х годов произошёл счастливый поворот в судьбе Елпидифора Михайловича. На 54-м году жизни он впервые вступил в брак. Его избранницей стала молодая, красивая латышка, учительница Герда-Мария Ланге, родившаяся в Риге 31 августа (по старому стилю 19 августа) 1898 года. В 1912 году она окончила прогимназию Иоганны Трей, а в 1915 году получила права домашней учительницы в Рижском учебном округе. В 1920–30-х годах работала в рижских школах. Но главная её педагогическая нагрузка была в 12-ой Рижской немецкой основной школе, где она работала с 1923 по 1939 год. После ликвидации школы (в связи с репатриацией немцев) стала работать учительницей латышского языка в 3-ей русской основной школе, позднее – в 6-ой русской основной школе[51], в которой учились и её дети.
30 октября 1929 года в церкви, освящённой в честь Преображения Господня, которая расположена на Красной Двине (рабочая окраина Риги), состоялось венчание Е.М. Тихоницкого с Марией Андреевной Ланге. Таинство венчания совершил настоятель храма о. Николай Македонский[52].
Свидетелями были Борис Евланов и Андрей Рудин[53]. Будучи крещёной в лютеранстве, невеста Е.М. Тихоницкого 27 сентября была присоединена к Православной Церкви под именем Мария. Почему венчание состоялось именно в этом непритязательном храме? По-видимому, это было связано с духовной близостью Е.М. Тихоницкого и о. Николая Македонского. С начала 1930-х годов Е.М. Тихоницкий был членом Ревизионной комиссии прихода[54].
В счастливом браке родилось двое детей: дочь Марианна – 29 августа 1930 года и сын Вадим – 24 сентября 1933 года.
Семья жила в скромной квартире, в деревянном доме (вблизи Покровского кладбища) по улице Дебесбраукшанас (ныне – улица Менесс), 19, кв. 1[55].
В этом доме чекисты и арестовали русского просветителя. Отсюда же в августе 1944 года Мария Тихоницкая с двумя детьми эвакуировалась в Германию, а затем во Францию, где, как ей было известно, служил брат её мужа Владимир Тихоницкий. Во Франции потомки Е.М. Тихоницкого живут по сей день. По сведениям вятского священника Алексея Дудина, Мария Андреевна скончалась в 1994 году. Вадим женился на Лидии Алексеевне Вигуре, и у них родилась дочь Ирина (1965). Ирина вышла замуж за француза Антуана Оливье, но детей у них нет. Марианна замужем за протоиереем Георгием Дроботом (1925). У них восемь детей: Анна (1952), Николай, Георгий (1955), Иван (1957) – диакон Собора святого благоверного великого князя Александра Невского в Париже, Мария (1959), Александр (1960 –1974), Сергей (1962), диакон Андрей (1963)[56].
Начало семейной жизни ознаменовалось для Елпидифора Михайловича приливом свежих творческих сил.
Е.М. Тихоницкий читал лекции на Правительственных русских педагогических курсах. 15 декабря 1928 года его утвердили в должности 2-го инспектора основных школ при Русском отделе Министерства образования. 1 апреля 1929 года Е.М. Тихоницкий был освобождён от должности инспектора и утверждён в должности заведующего Русскими правительственными педагогическими курсами, которыми он руководил вплоть до их ликвидации в 1932 году. Позднее, в течение трёх учебных лет, работал преподавателем-почасовиком в Рижском учительском институте. В 1938/39 и 1939/40 учебных годах читал лекции в Цесисском государственном педагогическом институте, а также сотрудничал с рядом других учебных заведений[57].
Педагогическая деятельность Е.М. Тихоницкого была высоко оценена Латвийским государством. В 1929 году он был награждён орденом Трёх Звёзд IV степени.
Время от времени Е.М. Тихоницкий писал статьи для русских газет, хотя и не так часто. Вот некоторые его публикации:
– Ответ на анкету «Каким должен быть «Юный читатель» // Слово, 1925, № 17.
– Из латгальских впечатлений // Сегодня, 1926, № 13, 15, 19, 221.
– В глуши Латгалии. Встреча Рождества по-старому // Сегодня, 1926, № 52, 56, 60.
– Встреча Рождества по-старому // Сегодня, 1927, № 4.
– Славельщики. (Из святочных наблюдений в Латгалии) // Сегодня, 1927, № 292.
– Просветительная деятельность среди русских Латвии // Русский День. Издание Центрального союза русских просветительных обществ в Латвии, 1928.
– Образование среди русских в Латвии // Русские в Латвии. Ч. 1 . Рига, 1933. С. 83–98.
– Образование среди русских в Латвии // Русский ежегодник на 1938 год. С. 27–29.[58]
Е.М. Тихоницкий публиковался и в зарубежных русских изданиях. В частности, в «Ллойд-журнале» (Париж, 1931) была опубликована его статья «Русское меньшинство в Латвии». Описывая ситуацию в Латвии, он особо подчёркивал, что «культурная отсталость русского населения не может не отзываться на его экономическом положении. Надо отметить, что 50 процентов русских крестьянских хозяйств имеют земли не свыше 5-ти гектаров, около 40 процентов хозяйств – от 10-ти до 20-ти гектаров. При отсутствии знаний и недостатке денежного кредита крестьяне не в состоянии перейти от скромного хлебопашества к какому-либо иному, более интенсивному, виду хозяйства и обречены на постоянную нужду, даже нищету, если не поддерживают себя побочными заработками, поставляя в летнее время батраков для крупных латышских хозяйств, а в зимнее – давая дешёвые рабочие руки на лесных рубках. Довольно радикальная латвийская аграрная реформа, по которой были отчуждены все частновладельческие земли, за исключением центров в 50–100 гектаров, ничего не дала русским малоземельным крестьянам. Дело в том, что отчуждённая земля была разбита на новые хозяйства для безземельных, в первую очередь участников борьбы за освобождение Латвии. Русская часть Латгалии была присоединена к Латвии позднее, уже в конце войны, и население её принимало участие в борьбе с большевиками лишь в качестве партизан, поэтому оно не причислено к привилегированной категории на получение земли. Теперь происходит интенсивная разбивка русских деревень на хутора, но, к сожалению, без надежд на прирезы за отсутствием резервных земель. <> Теперь при переходе на индивидуальное хозяйство даёт себя чувствовать низкий культурный уровень пахаря: без знания и известного развития нельзя поднять интенсивность хозяйства.
Масса городского русского населения, живущая заработками на фабриках и заводах, тоже не может похвалиться материальным благополучием. Промышленность Латвии развивается слабо вследствие отсутствия рынка и общего мирового кризиса. Довольно крупные заводы Прибалтики работали прежде на Россию; теперь они стоят, часто в полуразрушенном виде, со времени военных действий. Поэтому безработица и низкая заработная плата – явление постоянное в городах Латвии. Русские рабочие, конечно, прежде всего чувствуют их на себе, так как вследствие культурной отсталости не могут конкурировать в производительности труда с рабочими других национальностей.
Русских торговых предприятий в Латвии немного, а фабричных и заводских – того меньше, поэтому число русских промышленников и купцов незначительно и какой-либо заметной роли в коммерческой жизни страны не играет.
Русскую интеллигенцию в Латвии составляют бывшие чиновники, учителя, инженеры, служащие банков и контор. Более или менее определённое применение труда имеют лишь учителя, работающие в русских школах; кое-кто из инженеров и юристов тоже занялся педагогической деятельностью. Хуже всего положение бывших русских чиновников, лишившихся службы в новом государстве частью по незнанию государственного языка, частью вследствие замены их служащими господствующей национальности. Также немногие специалисты могли устроиться в государственных или общественных должностях. От безысходного положения престарелых чиновников спасает небольшая пенсия, которая с недавнего времени стала выдаваться им»[59].
Такой Е.М. Тихоницкому виделась жизнь в Латвии.
В качестве приоритетной задачи Е.М. Тихоницкий выдвигал повышение уровня образования русского населения. Это была главная цель его жизни с юношества и до последних дней. Об этом свидетельствует и его статья «Образование среди русских в Латвии», опубликованная в «Русском ежегоднике» на 1938 год. В ней он вынужден был констатировать, что русские в отношении образования значительно отстают от других народностей Латвии: «на тысячу русских граждан Латвии приходится только 7 учащихся, продолжающих образование после основной школы, у латышей таких же учащихся на тысячу жителей – 18, у поляков – 12, у немцев – 29, у евреев – 30; можно привести и другое сравнение: у русских продолжает образование только каждый 22-й ученик основной школы, а у латышей – каждый 14-й, у поляков – 9-й, у немцев и евреев – каждый 4-й.
Высшее образование в 1936/37 учебном году получали только 256 русских: 188 в Латвийском университете, 18 – в Латвийской консерватории, 9 – в Академии художеств и 41 – в частных коммерческих институтах»[60].
Главную свою миссию Е.М. Тихоницкий видел в служении народу, в поднятии его духовного и культурного уровня. А работы на этом поприще было предостаточно. Русское население Латвии по своему составу было неоднородным. Если в городах, особенно в Риге, был сосредоточен цвет русской интеллигенции, люди высокой эрудиции и культуры, то в сельской местности, где проживали ¾ русского населения, картина была иной. По данным на 1920 год, только 41,32 процента русских в возрасте старше 10 лет умели читать. Наблюдался также значительный разрыв в грамотности между мужским и женским населением. Однако в результате как государственной политики (с 6 до 16 лет образование в Латвии было обязательным и бесплатным), так и самоотверженной работы русских учителей ситуация постепенно менялась. Например, уже в 1935 году 66,88 процента русских старше 10 лет владели азами грамоты[61]. Тем не менее и в 1930-е годы русские по этому показателю занимали последнее место среди основных этнических групп, населявших Латвию. Кроме того, после установления режима Карлиса Улманиса началась политика сворачивания образования на языках меньшинств.
Всё это не могло не волновать русскую общественность, прежде всего, учительство.
Кому-то надо было взять на себя тяжёлую ношу по просвещению русских народных масс и их вовлечению в культурное пространство. В условиях отрыва от исторической родины надо было сохранять и развивать русские культурные традиции, передавать их следующим поколениям, знакомить с ними другие народы, жившие в Латвии. И это служение взял на себя Е.М. Тихоницкий. Центральное место в работе возглавляемого им «Рижского просветительного общества» была организация «Дней русской культуры», которые, начиная с 1924 года, стали распространяться по странам русского рассеяния. В Латвии «Дни русской культуры» отмечались с 1925 по 1940 год (с 2011 года они проводятся вновь).
Каждый год оргкомитет составлял программу праздника, приуроченную обычно к юбилейным датам в истории русской культуры. Например, в 1930 году празднование началось 3 мая церковными торжествами: в храмах были совершены панихиды по усопшим деятелям русской культуры. На следующий день в церкви св. Иоанна Предтечи Архиепископом Иоанном была совершена Божественная литургия. По её окончании состоялся крестный ход в кафедральный собор Рождества Христова, где был отслужен молебен о здравии нынешних деятелей просвещения. Во второй половине дня в Театре русской драмы состоялся торжественный акт, на котором с речами выступили профессор В.И. Синайский, а от русской молодежи – Б.Е. Карцев. Прозвучали песни в исполнении объединённых хоров рижских русских школ. Перед собравшимися выступили М. Васькова (скрипка), Т. Васькова-Трифонова и А. Вилюман (сольное пение), учащиеся балетной студии А. Фёдоровой, молодые писатели и поэты: А. Задонский, Н. Истомин, Г. Матвеев. Во втором отделении выступили именитые артисты, как например, солист Национальной оперы Николай Васильев, пианист Всеволод Пастухов, артисты Русской Драмы, хор общества «Баян» и другие. В тот же день в Народном доме состоялся детский праздник, а чуть позже – школьный вечер, на котором выступили учащиеся Рижской правительственной русской гимназии. Также прошёл вечер в гимназии О.Н. Лишиной. В Московском форштадте (ул. Лубанас, 17) состоялся детский утренник, в программе которого была инсценировка в исполнении детей членов общества «Библиотечный кружок» и рабочих фабрики М.С. Кузнецова. В том же помещении «Библиотечным кружком» был устроен вечер с участием хора и оркестра балалаечников, а также открыта «Пушкинская выставка». 5 мая в зале Латвийской консерватории состоялся концерт хора «Русского просветительного общества» под управлением Г.Е. Родионова. 6 мая в Русском институте университетских знаний В.И. Абрютиным были прочитаны лекции «Об общечеловеческом значении русской культуры» и «О Достоевском как пророке русской культуры». «Дни русской культуры» в большей или меньшей степени отмечались всеми русскими организациями. Например, «Обществом русских эмигрантов» был устроен специальный вечер для своих членов. Отдельное празднество было у русских гайд и скаутов. С 4-го по 18-ое мая в художественном салоне Альтберга состоялась выставка работ русских художников с участием Н.П. Богданова-Бельского, К.С. Высотского, Ю.Г. Рыковского[62].
Аналогичные торжества проходили и в другие годы. Но каждый год организаторы старались внести какую-то свежую струю. Например, в 1936 году в «Днях русской культуры» участвовали крестьяне из деревни Городище Печёрского края Эстонии. Их появление на сцене Русского театра дало возможность городскому зрителю соприкоснуться с живым русским фольклором[63].
«Просветительное общество» не ограничивало свою деятельность «Днями русской культуры». Оно приглашало в Ригу для чтения лекций известных деятелей науки и культуры русского зарубежья. Общество устраивало литературные и музыкальные вечера. «Рижское просветительное общество» было одним из немногих интенсивно работавших русских обществ. В 1938 году в состав правления наряду с Е.М. Тихоницким входили: О. Блюм, Н. Бордонос, Н. Кузнецов, Я. Серафимов, А. Перов, З. Ирбе, В. Преображеский и другие.[64]
В 1927 году по инициативе Е.М. Тихоницкого был создан «Центральный союз русских культурно-просветительных обществ». Позже Е.М. Тихоницкий так вспоминал об этом: «Знакомясь во время поездок по Латгалии как депутат с жизнью крестьян, их бесправием, темнотой, отсутствием у них духовных интересов, а также с недостатками в русских школах книг и учебных пособий, я пришёл к мысли о необходимости открытия русских просветительных обществ во всех городах и сельских центрах, где есть русское население, в целях поднятия образования, борьбы с невежеством, развития национального сознания и самодеятельности. Пользуясь депутатским званием, я добился уже в 1926 году открытия русского просветительного общества в Риге и в волостях – Линовской, Качановской, Гавровской и в Илукстском и Двинском (Даугавпилсском) уездах. За два года, 1926–1928, было создано до 30-ти обществ, преимущественно из деревенской молодежи и местного учительства. Каждое общество имело народную библиотеку из книг, купленных за счёт денежного пособия из Думы культурного фонда и собранных на местах, устраивало любительские спектакли, народные праздники, Дни русской культуры, заводило хоры и оркестры народных инструментов. Для объединения деятельности местного общества все они составили Центральный союз русских просветительных обществ, председателем которого был я во все времена его существования до 1935 года, когда он был закрыт. <> Библиотеки были заперты, расхищены, а некоторые выброшены в огороды и пошли на растопку бань (Вышгородецкая волость), сельские русские просветительные общества прекратили работу по требованию правительственной администрации или насильственно объединены с латышскими организациями для того, чтобы все культурные устройства в дальнейшем велись на латышском языке, непонятном для большинства русского деревенского населения. Имущество правления Центрального союза было конфисковано»[65].
Значение «Центрального союза русских просветительных обществ», созданного благодаря стараниям Е.М. Тихоницкого, заслуживает высокой оценки, ибо благодаря его деятельности и распределению получаемого им финансирования в самых отдалённых уголках Латгалии появились светочи просвещения. В 1933 году Центральный союз объединял 32 общества[66]. Однако после закрытия «Центрального союза» культурно-просветительная работа в Латгалии стала приходить в упадок.
Естественно, такой поворот событий был с горечью воспринят Е.М. Тихоницким. Однако «Рижское русское просветительное общество» продолжало работать и участвовать почти во всех русских культурных начинаниях. Среди них особо памятными стали Пушкинские дни в 1937 году.
Трудно сказать, какой была бы культурно-просветительная работа в Латвии, если во главе её не стоял бы Е.М. Тихоницкий. Русских обществ в довоенной Латвии было много, но немногим удалось оставить по себе добрую память. И, как справедливо отметил в своих воспоминаниях Генрих Гроссен, очень многое зависело от человека, который стоял во главе общества. «В Риге вообще дела любого общества зависели главным образом от председателя: окажется председателем человек, преданный всей душой, дела общества идут хорошо (как например, Е.М. Тихоницкий или Кузьминский), выберут председателем человека равнодушного, а главным образом не находящего для общества времени, – дела стремительно падают вниз. О деятельности того или иного общества судили по председателю. «Кто у вас председатель?» <> «А у нас Елпидифор Михайлович». – «А, значит, общество живёт!» – одобрительно говорил знающий Ригу <>.
Тихоницкий создал это общество и стал его душой. Число членов было довольно большим, так как деятельность общества распространялась на всю «русскую» Латвию. В задачу общества входила главным образом просветительная и внешкольная работа. Создание библиотек, народных школ и курсов. Кроме того, общество устраивало вошедшие в традицию «Дни русской культуры» и разного рода певческие праздники. <…> Кроме того, Просветительное общество выпускало сборники сочинений Пушкина и Лермонтова. Эти книги выдавались бесплатно только кончающим школы в день выпускного акта, что имело большое культурное значение, так как полные собрания сочинений русских классиков были для учащихся, да и для населения малодоступны»[67].
В заботах о подрастающих детях и в трудах на ниве просвещения встретила семья Тихоницких 1940 год. Участие в политике было уже подзабыто, и поэтому приход Красной армии и смена власти поначалу не вызывали особой тревоги.
Однако уже летом 1940 года прокатившаяся волна арестов заставила взглянуть на происходящее иными глазами: 15 июля был арестован депутат 3-го Сейма Григорий Елисеев, 30 июля – журналист и общественный деятель Арсений Формаков, 5 августа – правовед, публицист и общественный деятель Пётр Якоби, а также председатель «Рижского русского общества» Сергей Коренев, 6 августа – бывший царский офицер и издатель Максим Дидковский, 9 августа – депутат 4-го Сейма Сергей Трофимов, 20 августа – журналист и общественный деятель Анатолий Перов, 21 августа – общественный деятель и кооператор Борис Евланов, 9 октября – известный старообрядческий общественный и духовный деятель Иван Заволоко и депутат всех Сеймов Латвии Мелетий Каллистратов, 17 октября – бывший редактор газеты «Сегодня» Михаил Мильруд… И это только малая часть из тех, по ком прошлось «красное колесо» в первые месяцы советской аннексии Латвии.
14 октября 1940 года настал черёд Елпидифора Михайловича Тихоницкого. Какие же обвинения ему инкриминировались со стороны НКВД? Прежде всего, органы «вспомнили», что Е.М. Тихоницкий с 1905 по 1918 год состоял в партии народных социалистов, что само по себе уже было «преступлением». Но основным обвинением было знакомство с С.С. Масловым и связи с партией «Русское крестьянское объединение» (РКО), организованной С.И. Трофимовым, и участие в предвыборной кампании этой партии в 1928 году. Надо заметить, что фигура С.С. Маслова оказалась роковой для многих русских латвийцев. Делая ставку на крестьянство как на главную опору в борьбе с большевизмом, он, прежде всего, пытался установить связи с русскими общественными и политическими деятелями, жившими в советском приграничье. Особенно привлекательным ему казался Яунлатгальский уезд (ныне – Пыталовский район Псковской области РФ) с компактно проживавшим там сельским русским населением. Латвия привлекала С.С. Маслова ещё и тем, что здесь жила его сестра Мария Семёновна, состоявшая в браке с латышским кооператором Петром Гейдансом[68]. Судя по всему, именно С.С. Маслов надоумил прежде всего С.И. Трофимова и Б.В. Евланова создать крестьянскую партию, по духу и программным установкам близкую к его «Трудовой крестьянской партии», центр которой располагался в Праге.
При этом он рассчитывал через членов партии создать «коридор» для переброски на территорию СССР людей для ведения антисоветской деятельности и соответствующей литературы. Трудно судить, насколько удачной была реализация его планов, но, судя по показаниям арестованных, особого успеха не было. Главный фигурант по этому делу С.И. Трофимов категорически отверг обвинения в том, что он якобы занимался переброской на территорию СССР активистов «Трудовой крестьянской партии», однако признал, что несколько раз способствовал переброске литературы через границу[69]. Борис Евланов на следствии показал, что познакомился с Масловым в 1926 или 1927 году. С 1927 год по 1932 год он трижды был в Праге на съездах ТКП, некоторое время являлся членом совета этой партии. Б. Евланов не скрывал, что на него оказывалось давление в осуществлении переброски людей и литературы в СССР. Однако трудно судить, насколько в реальности он был вовлечён в эту деятельность.
Что касается Е.М. Тихоницкого, то выдвинутые в его адрес обвинения выглядят смехотворными, а приговор о расстреле, вынесенный Особым совещанием при НКВД, не укладывается ни в какие юридические рамки.
Как уже отмечалось, в начале 1920-х годов Е.М. Тихоницкий дважды побывал на съездах русских учителей в Праге. В своих собственноручных показаниях он отметил: «На первом же съезде в 1922 году, после доклада, ко мне подошёл С.С. Маслов и попросил меня, как рижанина, передать приветы и письмо своей сестре Гейдан. Я письмо взял, привез в Ригу и, не застав в каникулярное время никого из Гейданов дома, опустил его в почтовый ящик у входных дверей. Познакомился с Гейданами уже позднее, встретив их у Евланова, который служил в Народном банке, где директором был Гейдан.
Во вторую поездку в Прагу я снова на съезде встретился с С.С. Масловым. Тогда я уже от знакомых пражских учителей и профессоров узнал, что Маслов – председатель «Русского крестьянского союза». <> На этот раз Маслов предложил мне написать статью о русских крестьянах в Латвии. Но я отказался, считая себя некомпетентным в этом вопросе. Тогда он просил приискать в Риге лицо, которое могло бы это сделать. По возвращении домой я передал Б.В. Евланову разговор с Масловым и предложил ему, как кооператору, дать Маслову такую статью. Других поручений Маслов мне не давал и в свою партию меня не зазывал.
В 1926 году, уже будучи депутатом Сейма Латвии, я в третий раз ездил в Прагу летом, тоже на педагогический съезд. <> Маслова и на этот раз видел на съезде в числе зрителей. Никаких поручений теперь мне Маслов не давал»[70].
Когда в 1928 году С.И. Трофимов создал свою партию «Русское крестьянское объединение» и выставил её список на выборах, то для привлечения голосов избирателей на первое место в нём поставил Е.М. Тихоницкого. Но список не получил нужного числа голосов для того, чтобы провести своего кандидата в Сейм.
И, как справедливо отметил Б. Евланов, «Е.М. Тихоницкий совершенно ушёл от всякой политики, которая и раньше его тяготила, и отдался только педагогической и культурной работе»[71].
Однако обозначенный выше эпизод из жизни Е.М. Тихоницкого стал основной причиной его ареста и гибели.
В вину Е.М. Тихоницкому было поставлено и то, что во время приезда в Ригу П.Н. Милюкова в 1927 году, когда студент В. Адеркас дал ему пощёчину, Е.М. Тихоницкий, бывший в то время был депутатом Сейма и находившийся в зале, успокаивал публику и высказал порицание Адеркасу[72].
В то же время «следствие» проявило поразительное равнодушие к той огромной работе, которая была проделана Е.М. Тихоницким на благо просвещения русских народных масс Латвии. Если бы суд был открытым и справедливым, то Е.М. Тихоницкому мог быть вынесен только и единственно оправдательный приговор.
«Следствие» длилось долго. Обвинительное заключение было составлено только 4 апреля 1941 года и передано на рассмотрение Особого совещания. До начала войны, как правило, на рассмотрение «тройки» (а не военного трибунала) выносились дела, не имевшие под собой существенных оснований для вынесения обвинительного вердикта. Максимальный приговор, выносившийся «тройкой», – 8 лет исправительно-трудовых работ. Однако после начала войны (22 июня 1941 года) все дела, которые не успели рассмотреть, были переданы «тройке». Причем «тройка» получила право на вынесение приговоров, вплоть до расстрельных, и с лихвой этим правом пользовалась.
«Самый гуманный суд в мире» (в данном случае – Особое совещание при НКВД СССР) 7 февраля 1942 года вынесло приговор: «за участие в контрреволюционной организации» Е.М. Тихоницкого расстрелять[73]. Свой последний час русский просветитель встретил в лагере в Северо-Казахстанской области. Правда, расстрелять его не успели – Елпидифор Михайлович Тихоницкий умер от невыносимых условий содержания 21 мая 1942 года[74]. Вероятно, свой последний час он встретил с тяжёлым сердцем, но с Верой в Бога и Его Высшую справедливость.
[1] Б. Равдин, Е.М. Тихоницкий. Просветитель на перепутье эпох // Даугава, 1997, № 3, С. 105–123. Т. Фейгмане. Русские в довоенной Латвии. Рига: Балтийский русский институт, 2000. – 384 с.
[2] Житие священномученика Михаила Тихоницкого / Сост. священник Андрей Дудин. Киров (Вятка): Издание Свято-Троицкого Александро-Невского женского монастыря Вятской епархии, 2003. 27 с.; Андрей Дудин. Род Тихоницких. См.: www.eparhia-vtk.ru/_upload/.../31_dudin_tih.doc; Митрополит Владимир (Тихоницкий). Слова и поучения. Полное собрание. Вятка: Буквица, 2005. –608 с.
[3] Там же.
[4] Житие священномученика Михаила Тихоницкого... С. 6.
[5] Там же.
[6] Латвийский государственный исторический архив (далее – ЛГИА), ф. 1632, оп. 1, д. 21695, лл. 12, 16.
[7] Программа трудовой (народно-социалистической) партии. См.: http://his95.narod.ru/party/nar.htm
[8] Б. Равдин, Е.М. Тихоницкий. Просветитель на перепутье эпох... С. 109.
[9] ЛГИА, ф. 1632, оп. 1, д. 21695, лл. 12, 16, 19.
[10] Б. Равдин, Е.М. Тихоницкий. Просветитель на перепутье эпох... С. 109.
[11] ЛГИА, ф. 1632, оп. 1, д. 21695, л. 12.
[12] Б. Равдин, Е.М. Тихоницкий. Просветитель на перепутье эпох... С. 110–111.
[13] ЛГИА, ф. 1632, оп. 1, д. 21695, л. 12.
[14] Там же, л. 13.
[15] Т. Фейгмане. Русские в довоенной Латвии... С. 252.
[16] ЛГИА, ф. 1632, оп. 1, д. 21695, л. 57.
[17] «Русский национальный союз в Латвии» (РНС) и «Русское национальное объединение» (РНО) –общественные организации, возникшие в 1924 году на базе функционировавшего с 1917 года «Национально-демократического союза». РНС в числе своих задач на первый план выдвигал политические задачи и придерживался правой ориентации. Наиболее активно его деятельность проявлялась на выборах в Сейм и Рижскую думу. Для этого формировался специальный Избирательный комитет из представителей русских общественных организаций, деятельность которого, однако, не отличалась успехом. После государственного переворота 15 мая 1934 года РНС был закрыт властями как организация, преследующая политические цели.«Русское национальное объединение» открыто не выдвигало политических задач, приоритетной считая функцию объединения русской общественности. В составе РНО могли быть как индивидуальные, так и коллективные члены. Например, в 1938 году в РНО входило 27 организаций и 109 индивидуальных членов (См.: Русский ежегодник на 1939 год // Под ред. С.А. Коренева, И.Н. Заволоко, Н.А. Вологина, Н.И. Антипова. С. 50–51). В конце 1930-х годов РНО было переименовано в «Рижское русское общество» и под этим названием было ликвидировано в 1940 году.
[18] Архиепископ Иоанн (Поммер) (1876–1934) – глава Латвийской Православной Церкви с 1921 года до момента мученической кончины 12 октября 1934 года. Православный латыш. Окончил Рижскую Духовную семинарию и Духовную академию в Киеве. Служил в разных городах России. В 1918 году был Архиепископом в Пензе, где был арестован большевиками, некоторое время находился в заключении. В 1921 году вернулся в Латвию. Был депутатом 2-го, 3-го и 4-го Сеймов, где защищал интересы Православной Церкви и православных избирателей вне зависимости от их национальности. В 2001 году решением Священного Синода Русской Православной Церкви и Собора Латвийской Православной Церкви Архиепископ Иоанн был причислен к лику священномучеников.
[19] Latvijas Republikas Saeimas Vēlēšanu rezultāti 1925. gadā. Rīga: Valsts Statistiskā pārvalde, 1926. 156., 187. lpp.
[20] Никаноров Порфирий Александрович (1885–1941) – уроженец Риги. Окончил Александровскую гимназию и юридический факультет Петербургского университета. С 1922 года присяжный адвокат в Риге. Был среди учредителей «Русского национального объединения в Латвии», некоторое время был председателем упомянутого общества.
[21] Шалфеев Борис Николаевич (1891–1935) – родился в Валкском уезде в семье священника о. Николая Шалфеева. В 1913 году окончил Рижскую Духовную семинарию. Участвовал в Первой мировой войне, был награжден Георгиевским крестом. Поступил на юридический факультет Одесского университета. В начале 1920-х годов вернулся в Латвию. Работал учителем и журналистом, участвовал в работе русских обществ. В 1928 году был избран гласным Рижской Думы. В 1931 году основал 13-ю Рижскую русскую основную школу (ул. Грециниеку, 28).
[22] Евланов Борис Викторович (1890–1943) – родился в Риге в семье учителя. Окончил Александровскую гимназию и юридический факультет Петербургского университета. В студенческие годы увлекался революционными идеями. Во время Гражданской войны примкнул к белому движению. В 1923 году вместе с женой, Ниной Александровной Рождественской, дочерью профессора Петербургской Духовной академии, вернулся в Ригу. Работал в системе кооперации. Увлекался политикой, где идейным ориентиром для него был союз «Крестьянская Россия», возникший в 1920 году в Москве из числа бывших правых эсеров. Позднее, уже в эмиграции, в Праге, союз был переименован в «Трудовую крестьянскую партию» (ТКП). Б.В. Евланов поддерживал отношения с руководством ТКП. В 1928 году участвовал в создании «Русского крестьянского объединения», партии по духу близкой ТКП. Входил в руководство РКО до государственного переворота 15 мая 1934 года. 21 августа 1940 года арестован органами НКВД. Умер во внутренней тюрьме НКВД Саратовской области 6 июня 1943 года. См.: Борис Евланов и его собственноручные показания. Публикация и комментарии Т. Фейгмане // Балтийский архив. Т. 5. Рига: Даугава, 1999. С. 6–72.
[23] Борис Евланов и его собственноручные показания... С. 23.
[24] Русские депутаты о единой фракции // Сегодня, 1925, 28 октября.
[25] Житие священномученика Михаила Тихоницкого... С. 25–26.
[26] Юпатов Иван Ферапонтович (1865–1945) – родился в Риге в старообрядческой семье. Окончил Александровскую гимназию. Учился в Московском университете и Петербургском технологическом институте. Получил диплом инженера-технолога. Преподавал в высших учебных заведениях России. Профессор. В 1922 году вернулся в Латвию. В 1923–1924 и в 1925–1934 годах возглавлял Русский отдел Министерства образования. Был депутатом 2-го Сейма. Примыкал к правому крылу латвийского старообрядчества. После 15 мая 1934 года отошел от активной деятельности.
[27] Каллистратов Мелетий Архипович (1896–1941) – старообрядец. Родом из Двинска (Даугавпилса). Окончил Илукстскую учительскую семинарию. Участник Первой мировой войны. Во время Гражданской войны примкнул к белым, воевал в отряде князя А.П. Ливена. В 1918 году был избран членом Даугавпилсской городской думы. Единственный из русских депутатов был четырежды избран в Сейм от старообрядческого списка. Придерживался умеренно левых позиций. После ульманисовского переворота был арестован и 9 месяцев провёл в Лиепайском лагере. Освобожден под расписку об отказе от политической деятельности. 9 октября 1940 года арестован органами НКВД. Расстрелян 23 июня 1941 года (без приговора) во дворе Даугавпилсской тюрьмы.
[28] Шполянский Леонтий Васильевич (1886–1963) – родился в Киеве в купеческой семье. Учился в Киевском политехническом институте, но не окончил его. С 1922 году жил в Латвии (основание – приобретённый в 1905 году хутор в Латгалии). В 1925 году создал «Объединение русских волостных и общественных организаций», от которого трижды избирался в Сейм. Представлял в основном интересы православного латгальского крестьянства. В народе этот список называли «земцами». Сведения о жизни и деятельности Л.В. Шполянского после завершения политической карьеры весьма скудные. Известно лишь, что умер он в Риге.
[29] Е. Тихоницкий. «Без меньшинств» // Сегодня, 1925, 24 ноября.
[30] Б. Равдин, Е.М. Тихоницкий. Просветитель на перепутье эпох... С.112.
[31] Кливе Адольф (188 –1974) – финансист. В 1917 году был в числе основателей партии «Крестьянский союз». Был членом Народного совета, депутатом Учредительного собрания и 1-го, 2-го и 3-го Сеймов. С 1931 по 1940 год – председатель Совета Банка Латвии. В 1944 году эмигрировал из Латвии. Умер в США.
[32] Т. Фейгмане. Русские в довоенной Латвии... С. 56.
[33] Улманис Карлис (1877–1942) – основатель и руководитель партии «Крестьянский союз». Глава правительства Латвии с 18.11.1918 по 13.07.1919, 14.07.1919 – 18.06.1921, 24.12.1925 – 6.05.1926, 27.03.1931 – 5.12.1931, 17.03.1934 – 19.06.1940. Возглавил государственный переворот 15 мая 1934 года и установил диктаторское правление. С 1936 по 1940 год – президент Латвии. Репрессирован советскими властями. Умер в заключении, в Красноводске (Туркмения).
[34] LR II Saeimas stenogrammas. I sesijas 9. sēde 1925. gada 22./23. decembrī, 190. sl.
[35] Е.М. Тихоницкий о своей работе в Сейме // Сегодня, 1926, 21 января.
[36] Т. Фейгмане. Русские в довоенной Латвии... С. 57.
[37] «Союз русских учителей в Латвии» основан в январе 1919 года. Первым председателем Союза была известная в Риге владелица частной гимназии О.Н. Лишина (1875–1961). Союз участвовал в разработке законопроекта «Об организации школ меньшинств в Латвии» (принят 8 декабря 1919 года). После создания Русского отдела при Министерстве образования (1920 год) «Союз русских учителей в Латвии» передал в его ведение организацию школьного дела, сохранив за собой функции профессиональной организации. С 1925 года бессменным председателем упомянутого обществ был учитель предметов естественнонаучного цикла Рижской русской городской средней школы Н.Н. Кузьминский (1881–1945). «Союз русских учителей» оценивался современниками как одно из наиболее жизнеспособных русских обществ. Е.М. Тихоницкий принимал активное участие в работе данного общества.
[38] Е.М. Тихоницкий о будущем Кабинете и позиции меньшинств // Сегодня, 1926, 29 апреля.
[39] Алберинг Артур (1876–1934) – член партии «Крестьянский союз». Член Народного совета. Депутат Учредительного собрания, 1-го, 2-го, 3-го Сеймов. Возглавлял Кабинет министров с 7.05.1926 по 18.12.1926. Активный участник разработки и реализации Закона об аграрной реформе (1920 год).
[40] Скуениекс Маргер (1886–1941) – специалист по статистике. Член Народного совета. В Учредительном собрании, в 1-м и 2-м Сейме состоял во фракции социал-демократов (меньшевиков). В 3-м и 4-м Сеймах во фракции Прогрессивного объединения. Возглавлял Кабинет министров с 19.12.1926 по 23.01.1928 и с 6.12.1931 по 23.03.1933. Поддержал государственный переворот К. Улманиса 15 мая 1934 года. В 1934–1938 годах заместитель руководителя Кабинета министров (т.е. К. Улманиса). Директор Государственного статистического управления. Летом 1940 года арестован органами НКВД и приговорен к расстрелу.
[41] LR II Saeimas stenogrammas. IV sesijas 21. sēde 1926. gada 17. decembrī, 1041. sl.
[42] LR II Saeimas stenogrammas. VII sesijas 5. sēde 1927. gada 26. oktobrī, 219.–231. sl.; Архиепископ Иоанн. Речь в Сейме по поводу латвийско-советского договора // Сборник газеты «Слово». Ч. 2. Рига, 1927. С.14–27.
[43] LR II Saeimas stenogrammas. VII sesijas 5. sēde 1927. gada 26. oktobrī, 233.–237. sl.; Договор с СССР ратифицирован // Сегодня, 1927, 27 октября.
[44] Трофимов Сергей Иванович (1894–1941) – родился в имении Емилово Островского уезда в семье земского деятеля. В 1913 году поступил на медицинский факультет Юрьевского (Тартуского) университета. Ввиду начавшейся войны занятия прервал. В 1918 году вернулся домой и присоединился к армии Юденича. После её поражения продолжил учёбу в Тартуском университете, но теперь уже на юридическом факультете. В 1926 году получил диплом. В 1928 году был главным инициатором создания партии «Русское крестьянское объединение». В 1931 году по списку этой партии стал депутатом 4-го Сейма. После 15 мая 1934 года работал референтом по русским школам в Министерстве образования. Арестован органами НКВД 9 августа 1940 года. Расстрелян 22 июня 1941 года. См.: Т. Фейгмане. Сергей Иванович Трофимов // Православие в Балтии, № 10. С. 49–64.
[45] Маслов Сергей Семёнович (1887 – по одним сведениям, был схвачен СМЕРШ и расстрелян в 1945 году, по другим после отбытия заключения вернулся в Чехословакию, где умер в 1965 году). С 1906 года состоял в партии эсеров, несколько раз подвергался аресту. С 1921 году жил в эмиграции, в Праге. Ещё в Москве основал группу «Крестьянская Россия» из числа бывших правых эсеров и кадетов. В политическом спектре русской эмиграции крестороссы тяготели к центру. В 1927 году «Крестьянская Россия» была преобразована в «Трудовую крестьянскую партию» (ТКП), которая пыталась распространить своё влияние на русское крестьянство в советском приграничье. В частности, создание «Русского крестьянского объединения в Латвии» произошло под идейным влиянием ТКП и её лидера С.С. Маслова. Наибольшую активность партия проявила в конце 1920-х – начале 1930-х годов. Затем последовал кризис, порождённый несостоятельностью идейных установок и внутренними разногласиями. В 1939 году ТКП заявила о своём самороспуске. См.: http://www.infovoronezh.ru/News/Zaschitnik-krestyan-iz-Nijnedevitska-13915.html
[46] В Латвийской Национальной библиотеке имеются 7 номеров газеты «Новь», выходившей в августе-сентябре 1925 года. Ответственный редактор Б. Евланов. По мнению Б. Равдина, речь идёт об однодневной газете «Русский крестьянин», которую РКО издало накануне выборов 1928 году.
[47] Б. Равдин, Е.М. Тихоницкий. Просветитель на перепутье эпох... С. 114–116.
[48] Т. Фейгмане. Русские в довоенной Латвии... С. 186.
[49] Гроссен Генрих Иванович (1881, Сандомир – 1974, Женева) – родился в швейцарской семье, эмигрировавшей в Россию. Окончил Петербургский университет. Служил в Уголовно-кассационном департаменте Сената. Участвовал в Первой мировой войне. Во время Гражданской войны был заведующим информационным отделом Северо-Западной армии Н.Н. Юденича. Благодаря тому, что его жена М.И. Шулинская была родом из Риги, Гроссены получили возможность въехать в Латвию. Г.И. Гроссен (псевдоним Нео-Сильвестр) сотрудничал с рижскими русскими изданиями («Рижский курьер», «Вечернее время», «Слово»). Расставшись с журналистикой, с 1929 по 1940 год работал школьным преподавателем. В начале 1941 года, благодаря документам о швейцарском гражданстве, выехал в Германию, а затем в Швейцарию, где и написал свои воспоминания.
[50] Генрих Гроссен. Жизнь в Риге // Даугава, 1994, № 1. С. 163.
[51] ЛГИА, ф. 1632, оп. 1, д. 21696.
[52] Николай Александрович Македонский (1865–1954) – митрофорный протоиерей, законоучитель, учитель латышского языка. Родился в Валкском уезде в семье псаломщика. Окончил Рижскую Духовную семинарию. С января 1922 по март 1945 года был настоятелем Спасо-Преображенской церкви в Риге. С марта 1945 года – управляющий делами Латвийской епархии. См.: С. Ковальчук. Протоиерей Николай Македонский и иерей Владимир Володин – настоятели рижского Спасо-Преображенского храма // Православие в Балтии, № 10. С. 101–120.
[53] Рудин Андрей Карлович (1898–1941) – сотрудник крупнейшей в Балтии русскоязычной газеты «Сегодня», выходившей с 1919 года по 1940 год. Заведующий русским отделом издательства «Вальтер и Рапа». В 1941 году арестован органами НКВД и приговорён к расстрелу.
[54] С. Ковальчук. Протоиерей Николай Македонский и иерей Владимир Володин – настоятели Рижского Спасо-Преображенского храма... С. 106.
[55] ЛГИА, ф. 2942, оп. 1, д. 9797. Домовая книга (ул. Менесс, 19).
[56] Андрей Дудин. Род Тихоницких... См.: www.eparhia-vtk.ru/_upload/.../31_dudin_tih.doc
[57] ЛГИА, ф. 1632, д. 21695, лл. 39, 40, 44, 73, 74, 77, 79, 82, 83.
[58] См.: Юрий Абызов. Русское печатное слово в Латвии 1917–1944 годы // Биобиблиографический справочник. Ч. IV. Stanford, 1991. С. 153.
[59] Е.М. Тихоницкий. Русское меньшинство в Латвии // Ллойд-журнал, 1931. С. 70–71.
[60] Е.Т. (Е. Тихоницкий – авт.) Образование среди русских Латвии // Русский ежегодник на 1938 год / Под ред. С.А. Коренёва, И.Н. Заволоко и Н.И. Антипова. Издание Русского национального объединения в Латвии. Рига, 1938. С. 28.
[61] См.: Latvijas kultūras statistika. 1918–1937. / Sast. V.Salnītis. Rīga: Valsts Statistiskā pārvalde, 1938., 99. lpp.; Trešā tautas skaitīšana Latvijā 1930. gadā. Rīga, 1930., 337 lpp.
[62] День русской культуры в Риге // Наша газета. Орган русской молодёжи зарубежья, 1930, 4 мая.
[63] В. Пастухов. Русская свадебная игра. Выступление городищенских крестьян на сцене Русского театра // Сегодня, 1936, 27 апреля; А. Перов. «Городищенские на улицах Риги» // Сегодня вечером, 1936, 28 апреля.
[64] ЛГИА, ф. 3235, оп. 1/22, д. 922, л. 463.
[65] Б. Равдин, Е.М. Тихоницкий. Просветитель на перепутье эпох... С. 116.
[66] ЛГИА, ф. 5691, оп. 1, д. 8, лл. 1–2.
[67] Генрих Гроссен. Жизнь в Риге // Даугава, 1994, № 1. С. 183–184.
[68] Гейданс Пётр Янович (1891–1941) – специалист в области кооперации. Был женат на сестре С.С. Маслова. Арестован 7 августа 1940 года. Обвинялся в связях с «Трудовой крестьянской партией» и «Русским крестьянским объединением в Латвии». Своей вины не признал. Умер в заключении 26 сентября 1941 года. Его жена Мария Семёновна (ур. Маслова) была арестована 31 октября 1940 года.
[69] ЛГА, ф. 1986, оп. 1, д. 34798 (2), л. 409.
[70] Б. Равдин. Просветитель на перепутье эпох... С. 111–112.
[71] Борис Евланов и его собственноручные показания… С. 48.
[72] Б. Равдин, Е.М. Тихоницкий… С. 119.
[73] ЛГА, ф. 1986, оп. 2, д. 6049, л. 109.
[74] ЛГА, ф. 1986, оп. 2, д. 6049, л. 111.
