РУССКОЕ НАСЕЛЕНИЕ ЛАТВИИ (1920-1940): РАЗВИТИЕ ОБРАЗОВАНИЯ
Татьяна Фейгмане
Latvijas Zinātņu akadēmijas vēstis, 1992, Nr.10.
Одним из первых законодательных актов молодой Латвийской республики был закон ”06 организации школ меньшинств в Латвии”, принятый Народным Советом 8 декабря 1919 г. Согласно этому Закону в Латвии сформировалась качественно новая система образования, предусматривавшая возможность получения основного и среднего образования не только на государственном языке, но и на языках национальных меньшинств. Закон определял пределы автономии меньшинственных школ, в частности
— из денежных средств и зданий, отведенных государством и общественными учреждениями, школам меньшинств предоставлялась часть, соответствующая числу жителей данной народности;
— требования программ не должны были быть меньше требований в соответствующих латышских школах.
Закон предусматривал также право на открытие частных учебных заведений с преподаванием на языке меньшинств. Согласно этому Закону при Министерстве образования создавались национальные отделы (белорусский, еврейский, немецкий, польский и русский), начальники которых представляли интересы своей национальности во всех культурных вопросах, имели право сношения со всеми департаментами Министерства и участия в заседаниях кабинета министров с правом совещательного голоса по вопросам, касающимся культурной жизни представляемой ими народности1.
В то же время, принятый закон ”О просветительных учреждениях Латвии” предусматривал, что
— во всех основных школах обучение ведется на родном языке учащихся;
— родным языком ребенка признается язык, заявленный его родителями;
— правительство и самоуправления содержат для каждой народности столько основных школ, сколько их требуется на основании положений данного закона.
Кроме того, меньшинства имели право требовать открытия особого класса, если набиралось по меньшей мере 30 учащихся, которые обучались под руководством одного учителя. Дети, для которых из-за их малочисленности нельзя было открыть ни школы, ни класса на их родном языке, могли обучаться или частным образом или, в виде исключения, в школах с другим языком преподавания2.
Таким образом, в Латвии были заложены благоприятные основы для развития образования как среди латышей, так и среди меньшинств. В короткие сроки в Латвии возникла широкая сеть меньшинственных школ.
Но, нельзя не отметить, что вопросы школьного законодательства постоянно находились в поле зрения общественности. Далеко не все были удовлетворены либеральными законами, принятыми в 1919 г. Уже в середине 20-х гг. предпринимались попытки урезать меньшинст- венную школьную автономию. Так, в 1925 г. в Сейм на обсуждение был представлен проект нового школьного закона, вызвавший широкий протест со стороны меньшинственных депутатов. В конечном итоге законопроект не прошел, и попытка наступления на права меньшинств была отбита. Но, несмотря на усилия меньшинственных депутатов, не произошло предполагавшегося дальнейшего закрепления прав меньшинств.
Новое наступление на менышшственную школьную автономию было предпринято в начале 30-х гг. По мнению тогдашнего министра образования А. Кениньша, во всех средних школах, финансируемых государством или самоуправлениями, языком преподавания должен был стать латышский. А.Кениньш и его сторонники из фракции Демократического центра и беспартийных общественных деятелей считали, что тогда рухнет стена, разделяющая меньшинства и коренную нацию. Выступая на заседании Просветительной комиссии Сейма, К.Скалбе, например, выразил недоумение по поводу стремления меньшинств к самоизоляции. На том же заседании профессор Л. Адамович, не отрицая права граждан в демократическом государстве на получение образования на своем национальном языке, поставил вопрос — должно ли государство содействовать этому своими средствами. По его мнению, наряду с общим школьным законом отдельный меньшинственный закон не нужен. Меньшинственные отделы могут быть ликвидированы, а вместо них учреждены должности референтов в Школьном департаменте. Все это должно было привести к уничтожению китайской стены, существующей между латышами и меньшинствами3. Но в условиях действия демократических институтов власти попытки ликвидировать школьную автономию успехом не увенчались, ибо встретили отпор как со стороны меньшинств, так и со стороны отдельных латышских кругов. В конечном итоге А.Кениньш вынужден был уйти в отставку.
Но то, что не удалось сделать в условиях парламентаризма, весьма быстро было реализовано в условиях авторитарного режима. Уже 12 июля 1934 г. был принят новый закон ”0 народном образовании”. В нем фактически не оговаривались права менынинственных школ, но подтверждался факт их существования4. Менынинственные школы лишились автономии. Вскоре после издания нового закона были ликвидированы меньшинственные отделы при Министерстве образования и вместо них введены должности референтов по меньшинственным школам5. Следствием нового законодательства явилась инструкция ”0 распределении учащихся в школах по национальностям”6. Согласно этому документу, ребенок должен был учиться в латышской школе, даже если кто-либо из его родителей принадлежал к другой национальности. Дети же меньшинств должны были учиться в школах той народности, к какой принадлежали их родители, если они могли свободно выражать свои мысли на языке этой народности. В противном случае, ребенок должен был посещать школу с государственным языком преподавания. Это относилось ко всем, кто в 1934/35 учебном году поступал в школу, а также и к тем, кто намерен был продолжать образование в меньшинственной школе (за исключением выпускных классов). Национальность учащегося меньшинственной школы определял отец, который представлял письменное заявление о национальности ребенка. Если эти сведения представлялись сомнительными, то заведующий школой обязан был их проверить. В результате, особенно в русских средних школах, произошло заметное сокращение числа учащихся.
Таким образом, наиболее благоприятными для развития меньшинственных школ, в т.ч. и русских, были 20-е гг., а наиболее сложными — 2-я половина 30-х гг.
В 20—30-е гг. в области развития русского основного образования были достигнуты известные успехи, но как показывают данные, отраженые в табл. 1, этот процесс не носил перманентного характера7.
Наиболее высокие показатели приходятся на начало 30-х гг. Затем наблюдается повсеместное сокращение количества народных школ, в том числе и русских. В основном это было связано с их укрупнением, а также с проводившейся в 30-е гг. национальной политикой. Приведенные данные показывают, что если в начале 20-х гг. количестство учащихся в русских народных школах превышало число учащихся русской национальности, то начиная с 1924/25 учебного года наблюдалась обратная тенденция. Например, в 1936/37 учебном году в народных школах обучалось 32 397 русских учащихся, из них только 18 641 обучался в русской школе. В то же время процент русских учащихся имел тенденцию к росту. Так, в 1936/37 учебном году их было 14%, в то время как процент русских в общем количестве населения составлял 10,59%8. Увеличение процента русских учащихся, по-видимому, было связано как с развитием их тяги к образованию, так и со сравнительно более высоким естественным приростом. Количество русских учащихся к концу 30-х гт. заметно возросло, несмотря на сокращение количества русских школ. Большое количество русских учащихся обучалось в латышских народных школах: в 1924/25 учебном году — 1577 учеников или 1,2%, а в 1936/37 учебном году — 9532 ученика или 5,2%9. Русские составляли самую большую инородческую группу в латышских школах. В то же время в русских школах, как и в школах других меньшинств, происходил процесс увеличения числа учащихся основной национальности. Если в 1924/25 учебном году в русских школах русские учащиеся составляли 83.6%, то в 1936/37 учебном году — 98,8%10.
Об определенных успехах русского образования говорят данные об умеющих читать (табл. 2) 13.
Приведенные данные показывают, что хотя с 1920 по 1930 год наиболее быстро процент грамотных увеличивался у русских и белорусов, тем не менее они по этому показателю сохраняли последние места. Особенно тяжелым было положение в Латгалии, где проживала основная масса русского населения. В 1920 г. там только 34,13% русских умели читать, а в 1930 г. — 56,44%11. Школьная сеть в Латгалии была развита слабее, чем в других частях Латвии. Это было следствием исторического развития этого края, долгое время бывшего глухой окраиной Речи Посполитой, а затем Россиийской империи. Среди причин, определявших низкий уровень грамотности, был и социальный состав русского населения, большая часть которого (72,2%) была занята в сельском хозяйстве и 11,1% в промышленности12, и принадлежала к малоимущим слоям. У русских наблюдался и наивысший разрыв в числе грамотных среди мужчин и женщин. В 1930 г. 75,72% русских мужчин умели читать, в то время как среди женщин только — 51,69%14.
Несмотря на обязательность основного образования, далеко не все русские дети овладевали его премудростями. Это отразилось и на посещаемости школ (табл. 3).
Как видим15, по посещаемости школ русские опять же занимали последнее место среди основных национальностей, населявших Латвию. Но нельзя не отметить, что за пять лет количество русских детей, посещавших школу, увеличилось на 18%.
Однако, несмотря на увеличение посещаемости школ, лишь немногие оканчивали 6-классную основную школу. Например, в 1925/26 учебном голу ее окончили 341 русский учащийся, в 1930/31 учебном году — 496, в 1936/37 учебном году — 559 учащихся16. Таким образом, хотя и с некоторыми колебаниями, вызванными снижением рождаемости в связи с Первой мировой войной, постепенно увеличивалось количество русских выпускников полных основных школ. Представляется, что причиной того, что многие русские учащиеся бросали школу была неразвитость тяги к образованию среди малоимущих слоев русского общества. Многие родители в то время считали достаточным, если их дети овладевали элементарной грамотой и счетом и вместо посещения школы сами начинали зарабатывать себе на жизнь. В сельской местности прибавлялась еще причина — отдаленность школ от места жительства учащихся.
Следующей, уже необязательной, ступенью — было среднее образование. Как показывает статистика, число русских средних школ и количество учащихся в них претерпели сильные колебания (табл. 4)17.
Что обуславливало такую ситуацию? Причин было много. Прежде всего обращает внимание то обстоятельство, что в начале 20-х гг. констатировано наибольшее количество русских школ. В то же время в них был весьма низкий процент русских учащихся. Это являлось отголоском, проводившейся ранее политики русификации, а также следствием возвращения беженцев, детям которых зачастую легче было продолжать образование на русском языке. К тому же многие дети от смешанных браков обучались в русских школах. В начале 20-х гг. во многих русских школах был высокий процент еврейских учащихся. Первоначально эти школы оказались в ведении Русского отдела. Однако, в середине 20-гг., в виду развернувшейся полемики в среде русской и еврейской общественности, часть школ с наиболее высоким процентом еврейских учащихся была передана в ведение Еврейского отдела или Общего департамента. Это прежде всего коснулось частных школ, куда русские родители ввиду малообеспеченности редко отдавали своих детей. Дальнейшее сокращение количества русских частных школ было связано как с экономическими трудностями, так и с государственной политикой. В 1936 г. закрылась последняя русская частная гимназия О. Н. Лишиной.
Помимо частных действовали гимназии, финансируемые правительством и местным самоуправлением. Всего в Латвии было 5 русских правительственных гимназий: в Риге, Даугавпилсе, Лудзе, Резекне и Яунлатгале. Правда, к концу 30-х гг. остались только две русские гимназии в Риге и Резекне, а также русский комплект при 2-й Даугавпилсской правительственной средней школе. У русских была также одна городская гимназия в Риге. Эта
гимназия, известная под названием Ломоносовской, просуществовала с 1919 по 1935 г. Гимназия была закрыта в связи с сокращением средств, отпускаемых на ее содержание городскими властями. Она считалась лучшим русским средним учебным заведением, и поэтому ее закрытие явилось сильным ударом для русской интеллигенции.
Сравнительно мало было развито русское ремесленное образование. В 1929 г. были созданы правительственные ремесленные классы в Риге, Даугавпилсе и Резекне, но уже в 1934 г. они были ликвидированы.
Среднее техническое образование на русском языке можно было получить в частном техникуме Н. А. Около-Кулака, просуществовавшем с 1921 по 1936 год.
С 1926 по 1932 год в Риге действовали сначала одногодичные, затем двухгодичные Правительственные русские педагогические курсы, готовившие учителей для основных школ. Для этой же цели в 1927 г. в Резекне был открыт Педагогический институт, дававший его выпускникам среднее образование и право работать в основной школе.
В целом же среднее образование было уделом лишь небольшой части русской молодежи. Как уже отмечалось, даже обязательное и бесплатное основное образование получали далеко не все. Это обстоятельтво обуславливало еще большее отставание русских в области среднего образования. У русских только каждый 22-й выпускник основной школы продолжал образование в средней школе, в то же время у латышей — каждый 14-й, у поляков— 9-й, у немцев и евреев каждый 4-й18. Развитие среднего образования среди русских могло бы идти более быстрыми темпами, если бы не государственная политика в области школьного дела. Закрытие ряда русских гимназий лишило возможности многих русских учащихся получить среднее образование на родном языке. К обучению же в латышских гимназиях многие не были готовы, к тому же эти гимназии оказались переполненными. В результате, ряд потенциальных учеников оказался вне школы.
Сравнительно мало было и русских студентов в высших учебных заведениях, где преподавание велось на государственном языке. Особенно это заметно в сравнении со студентами других национальностей. Об этом говорят и данные по Латвийскому университету (табл. 5)19.
В университете количество русских студентов было значительно ниже их процента в населении страны. Всего вплоть до 1936/37 гг. ЛУ окончили 130 русских студентов: 4 архитектора, 3 филолога, 3 философа, 1 историк, 11 инженеров, 10 химиков, 3 фармацевта, 6 агрономов, 4 математика, 3 естественника, 13 инженеров-механиков, 24 врача, 3 зубных врача, 6 экономистов, 30 юристов и 6 ветеринаров20. Чуть выше был процент русских студентов в Латвийской консерватории и Академии художеств. Всего в 1936/37 академическом году в высшей школе училось 256 русских студентов: 188— в Латвийском университете, 18 — в Латвийской консерватории, 9 — в Академии художеств и 41 — в частных 21коммерческих институтах21.
Небольшое число русских студентов было обусловлено уже тем, что у русских были самые низкие показатели по проценту завершивших основное и среднее образование. Многих от поступления в высшую школу сдерживала плата за обучение — 200 латов в семестр, во второй половине 30-х — 260 латов. Но, несмотря на материальные трудности, часть юношей и девушек все же поступала в высшую школу, совмещая занятия с работой. Нельзя не отметить и то, что для части выпускников русских гимназий было затруднительно сдать вступительный экзамен по государственному языку.
Для тех, кто не мог поступить в университет, но хотел получить знания, в 1921 г. были основаны Русские университетские курсы, в 1930 г. преобразованные в Русский институт университетских знаний, просуществовавший до 1937 г.
Суммируя вышеизложенное можно сказать, что в деле русского образования в Латвии в 20—30-е гг. был достигнут известный прогресс. Но достигнутые успехи могли бы быть более значительными, если бы не политика, проводившаяся в отношении менышшственных школ, в период авторитаризма.
1. Valdības Vēstnesis, 1919., 18. dec., Nг. 89.
3. Сегодня, 1932, 27 авг., № 237.
4. Valdības Vēstnesis, 1934., 17. рі., Ыг. 156.
5. Там же, 14 авг., № 180; 27 июля, № 165.
7. Latvijas kultūras statistika: 1918.—1937. g./ Sast.V.Salnītis. —R., 1938., 9., 15., 23., 27. lрр.
8. Ceturtā tautas skaitīšana Latvijā 1935. gada/ Sast. V. Salnītis, red. М. Skujenieks. — II. Tautība. — R., 1937., 288. lрр.
9. Latvijas kultūras statistika , 28. lрр.
11. Trešā tautas skaitīšana Latvijā 1930.gadā / М. Skujenieka teksts un redakcija — 337. lрр.
12. Skujenieks M. — R.:Latvijas statistikas atlass , 1938., 19. lрр.
13. Trešā tautas skaitīšana Latvijā 1930.gadā, 337. lрр.
16. Latvijas kultūras statistika, 30. lрр.
18. Русский ежегодник на 1938 год / Под ред. С. А. Коренева, И. Н. Заволоко, Н. И. Антипова. — Р.: Издание Русского национального объединения в Латвии, 1937, С. 28.
19. Latvijas kultūras statistika, 65. lрр.
20. Русский ежегодник на 1940 год / Под ред. С. А. Коренева, И. Н. Заволоко, Н. И. Антипова, Н. А. Вологина. — Р. : Издание Рижского русского общества, 1939, с. 33.
21. Русский ежегодник на 1938 год, с. 28.
