Художник, искусствовед, автор мемуарных очерков Eвгений Евгеньевич Климов (1901– 1990) родился неподалеку от Риги, в Митаве (ныне Елгава) Курляндской губернии, в 1918 году, вошедшей в состав независимой Латвии. Происходил он из рода, корнями связанного с русским искусством. Прадед по отцовской линии – академик архитектуры И. И. Климов, дед, А. И. Климов, – петербургский архитектор-строитель. Мать, Мария Александровна, учительница русского языка и литературы – из семьи потомков петербургского каретного мастера Иоханна Даниэля Кунста (далее именовались - Кунце) и уссурийских казаков.
Из Митавы семья Климовых переселилась в Либаву (Лиепая), в начале 1910-х гг. переместилась в Польшу, с началом войны оказалась в Петрограде. Октябрьскую революцию и Гражданскую войну Климовы встретили на Дону, где Е. Климов в феврале 1918 г., еще реалистом последнего класса, успел послужить в санитарном отряде, переболеть сыпным тифом, недолго поучиться (за отсутствием архитектурного факультета) на факультете мелиорации (благо кое-какие курсы мелиоративных наук могли пригодиться и в архитектурном деле) в Донском политехникуме в Новочеркасске, а в 1920 г. побывать телефонистом на сторожевом корабле в Новороссийске и в Крыму, поучиться в морской радиошколе. В начале 1921 г. М. А. Климова и четверо ее сыновей (отец скончался в 1919 г.) кооптировали латвийское гражданство и поселились в Риге, на Московском форштадте (предместье) города, где издавна селилось русское население из не слишком обеспеченных. В том же году Е. Климов поступил в Латвийскую академию художеств. Его подпись – Е. Klimov (в разные годы он также подписывал свои работы: Е. Klimoff, Е. Климов... Е. К.) видна на листе присутствовавших на торжественном акте открытия Академии – 12 октября 1921. (1)
И в Риге Е. Климов собирался заняться архитектурой, пойти, т.с., по стопам предков. Но обстоятельства сложились так, что учиться он стал живописи и графике, искусствоведению. Занимался Климов у выходцев из петербургских и германских художественных учебных заведений и студий: Х. Гринберга, В. Пурвитиса, Я. Тилберга, Я. Зариньша, слушал лекции известного историка византийского искусства и русской иконописи Ф. Швейнфурта (в Риге он читал общую историю искусства) и Б. Р. Виппера. Судя по позднейшим воспоминаниям Е. Климова, наибольшее впечатление на его ранние художественные представления произвели беседы с будущим кинорежиссером С. Юткевичем и подаренный ему Юткевичем в 1920 г. в Севастополе том А. Бенуа "История русской живописи в XIX веке", прочитанная несколько позднее книга Родена "Искусство"; а также – этнографическая экспедиция середины 1920-х гг. на северо-восток Латвии, в крестьянскую Латгалию (бывшую часть Витебской губернии); почти ежегодные со второй половины 1920-х гг. поездки в Печоры, Изборск, Нарву, в села и поселки – Лавры, Городище, Щемерицы и др., в межвоенные годы входившие в состав Эстонии, экскурсия 1928 г. в Москву, Троице-Сергиеву Лавру, Ленинград, Новгород, Псков... Запомнились ему беседы с И. Грабарем, с которым Е. Климов
познакомился в 1923 г. в Риге. В 1924 г. там же, в Риге, немаловажной для него была встреча с М. Добужинским (2), а позднее – с И. Ильиным.
По завершении Академии в конце 1929 г., Е. Климов полтора года служил в армии (отчасти в должности художника). Что дальше? На доходы от продажи своих работ особенно рассчитывать не приходилось, да и расчета такого, кажется, не было. Позднее Климов вспоминал: "В 1927 году я перешел в мастерскую проф. Я. Р. Тильберга... (3) Помню, как я показывал ему свой портрет Н. Н. Рыковской. Сначала он как будто хотел что-то исправить, но потом передумал и портрета кистью не тронул, но спросил: "Как долго вы над ним работали? – Я ответил, что около месяца, на что Тильберг заявил: "Ну, так вы искусством денег не заработаете!". Я потом подумал, что следовало ему возразить, что я не знал, что в Академии учат, как зарабатывать деньги, но я смолчал". Тот же Тилбергс заметил по поводу дипломной работы Климова, на которой были изображены уличный торговец воздушных шаров и бараночник: "Продавцы есть, в покупателей нет!" (4) Еще в середине 1920-х гг. была возможность пойти в Рижский театр русской драмы помощником декоратора, позднее ему предлагали место классного наставника в гимназии, но к постоянной службе Е. Климов относился настороженно, как бы придерживаясь завета отца – талантливого музыканта-любителя, тяготившегося службой по судебной и акцизной части: "Не будь никогда чиновником". (5)
В русской художественной среде Риги к концу 20-х гг., ко времени выхода Е. Климова из Академии, сложилось несколько художественных кругов. Один, совсем небольшой, представляли художники-эмигранты с известными именами, уже в возрасте: Н. П. Богданов-Бельский (1868–1945), С. И. Виноградов (1869–1938) и К. С. Высотский (1864–1938). Из этой группы наибольший успех в Латвии завоевал академик живописи Н. Богданов-Бельский, много занимавшийся в межвоенные годы не только своими любимыми сюжетами с крестьянскими детьми, но и портретированием. Еще один академик живописи – С. Виноградов, преимущественно пейзажист, поселился в Латвии в конце 1924 г., на протяжении всего своего латвийского периода вел художественную студию, которая досталась ему в наследство от Н. Богданова-Бельского. (6) К. Высотский тоже вел студию, а также преподавал в школе.
Из молодых и не очень молодых художников к началу 1930-х гг. в искусстве относительно активно были представлены: Ю. Г. Рыковский (7) – график, сценограф и художник по костюмам в русском и польском театрах, С. Н. Антонов (8) – сценограф, архитектур, Н. В. Пузыревский (9) – книжная графика, Р. Шишко (10) – реклама и оформлении книг, С. А. Цивинский (11) – плакат, карикатура. Большинство остальных (можно назвать еще имен двадцать, в основном – студийцы Виноградова, Высотского) – или преподавали в школах, или заняты были на конторских и проч. работах, или жили на семейном иждивении, или перебивались с хлеба на квас, изредка участвуя в малоформатных выставках.
Среди почти двух тысяч изданий, появившихся на русском языке за годы независимой Латвии, вышло в свет всего лишь несколько книг, альбомов русских художников (впрочем, и в других странах русского рассеяния, за исключением Берлина 1920-х гг., их было немного): посвященная Псково-Печерскому монастырю книга с работами С. Виноградова, книга к выставке Н. Рериха со статьями Вс. Н. Иванова и Э. Ф. Голлербаха, два альбома карикатур С. Цивинского, брошюрки, посвященные Ю. Рыковскому, Н. Пузыревскому, Андабурскому-Матвееву-Юпатову, (12) малотиражные библиофильские издания А. Юпатова. И три папки гравюр Е. Климова, листов по 10-12.
У нас нет сведений, пытались ли русские художники Латвии создать свое объединение, наряду, скажем, с обществом (даже двумя) русских актеров. Но с учетом немногочисленных профессиональных русских художников в Латвии попытка создания такого объединения была бы чисто формальным актом. По инициативе Е. Климова в 1932 г. было образовано "Общество ревнителей искусства и старины "Акрополь", в первую очередь ставившее целью пропаганду русского искусства. (13) Председателем общества был избран проф. В. И.
Синайский, товарищем председателя – С. Н. Антонов, секретарем – Е. Климов. Параллельно с обществом (внутри общества?) возник еще кружок по изучению русской культуры, где Е. Климов читал лекции о русском искусстве. (14)
В 1932 г. Климов принял место гимназического учителя рисования и истории искусств (и ученики надолго сохранили о нем благодарную память). (15) Он искал контакта с более широкой аудиторией, но возможности были невелики. В 1931-1932 гг. в Риге стали выходить молодежные изданния (Мансарда, Медный всадник, Наша газета, Русский Вестник, Русское Слово, Русский студент), стремившиеся объединить на национальных началах молодые силы в литературе, искусстве, общественной мысли. В некоторых из них (Мансарда, Наша Газета) со статьями, рецензиями в 1930-1932 гг. выступал и Е. Климов (напр.: "Две смерти" (на кончину И. Репина и А.Архипова), "В. И. Суриков", заметка с характерным названием "Запроданный Аполлон" (парижские впечатления), рецензии на местные художественные издания, заметка к юбилею Н. Богданова-Бельского с характерными для Климова упреками Богданову-Бельскому в чрезмерном увлечении импрессионизмом и тем самым "отгороженности от больших творческих задач, всегда манящих новизной и неизвестностью", но издания эти были недолговечны. В конце 1930-х гг. Климов стал изредка писать для газеты "Сегодня", в основном, к юбилейным и памятным дням (К. Петров-Водкин, В. Верещагин, К.Сомов, И. Грабарь, В. Серов, М. Врубель), составил краткую сводку русской художественной жизни Латвии для нескольких выпусков "Русского ежегодника", который выходил в Риге в 1938-1940 гг. Участвовал Е. Климов в подготовке выставок "Старый Петербург" (1931 г.), "Русская живопись двух последних столетий" (1932 г.), экспозиции, посвященной Пушкинским дням (1937 г.).
Когда говорят о Евгении Евгеньевиче Климове, то прежде всего отмечают его приверженность традициям русского классического искусства, убежденность в высоком нравственном предназначении искусства, в том, что по духу искусство должно быть прежде всего национальным. Но его глубоко задевало, когда под видом "национального" в искусство проникали поверхностность, иллюстративность, декларативность, непрофессионализм.
Е. Климов не был совсем уж чужд новых веяний в искусстве. В своих поздних заметках он писал: "Когда мы ехали с юга в Ригу, мы простояли в Москве целую неделю. Я воспользовался пребыванием в Москве и посетил два музея современной и западной живописи. На меня произвели особенно сильное впечатление работы Матисса". (16) О тех же своих ранних увлечениях: "Еще летом 1921 г. ... я начал делать зарисовки, вероятно, под влиянием виденного в Москве в музее Щукина .... Красками, помню, написал портрет брата Павла в синих тонах, а после поездки в Берлин на Рождество 1922 г., где я увидел романтический балет "Арлекиниада" ..., я написал "Балерину", где при взмахе руки дирижера взлетает балерина на пуантах." (17) Работы тех начальных лет утрачены, как вспоминал Климов, были брошены в Риге (по другим источникам, – уничтожены), когда он покидал город в 1944 г. Заметить следы ранней увлеченности Климова авангардом можно разве что на снимке начала 1920 г., где улыбающийся молодой художник позирует перед фотографом на фоне своих работ. (18) Но и в поздних работах Климова видны следы его былого внимания к импрессионистам. Н. Андабурский, молодой рижский художник и критик, непримиримый враг модернизма как явления, лишенного искренности, тепла, лиричности, народности и т.д., в рецензии на выставку Е. Климова 1932 г. несколько поспешно заявил о Климове, что "отдав дань всяким измам, художник быстро и навсегда покинул их ...". (19)
Судя по воспоминаниям Климова, смену его художественных установок можно приблизительно датировать 1923 годом. (20) Причины, по которым произошел его отход от авангара, не очень понятны, более или менее ясно лишь, что переворот объясняется как эстетическими, так и идейными мотивами. В любом случае, что очевидно, "переворот" не был предопределен требованиями рынка, ведь первые работы, которые нашли покупателя, были работы Климова-модерниста. (21) Заметим еще, что среди русских художников межвоенной Латвии модернизм не находил приверженцев, среда латышских художников в те же годы была в этом отношении более динамичной, свободной, в особенности, в 1920-е гг. Позднее, со второй половины 1930-х, общество и государство, выступая в роли заказчика и ценителя, все чаще стало предъявлять латышским художникам жесткие требования, и не только по поводу тематики, но и стилистики, даже колорита. Такого рода ситуация к 30-м годам складывалась не только в Латвии, но и в большинстве стран Европы. Не случайно, например, М. Добужинский, с его представлениями о культуре и искусстве, так и не смог стать "своим" в Литве и в 30-е гг. вынужден был покинуть Каунас.
На новом этапе Климов много внимания уделял графике. Почему? Быть может потому, что в ней искал преодоления стилистики своих ранних живописных работ.
В 1929 г. в Ригу из Эстонии был приглашен иконописец П. М. Софронов, позднее один из известных иконописцев нового времени. Софронов согласился обучать иконописи небольшую группу, образовался кружок, куда вошли В. Синайский, Ю. Рыковский, Т. Косинская, В. Зандер (22), Е. Климов.
Занятия иконописью, его обращение в том же году к фреске – столкнули художника с проблемой взаимоотношения иконописи и живописи. С успехом Климов занимался реставрацией икон, по сути – стал впоследствии профессиональным реставратором, один из первых опытов этой работы – в собрании В. А. Каульбарса, сына известного российского генерала, рижского антиквара и коллекционера. Обратился Е. Климов и к церковной мозаике, выполненная в этой технике работа "Иоанн Предтеча" во второй половине 1930-e гг. была установлена в Риге, в часовне на могиле архиепископа Иоанна (Поммера).
На деньги, полученные за реставрационные работы в одной из рижских церквей, Климов в 1929 г. провел месяц с лишним в Париже, провел, кажется одиноко, на этюдах (почти не сохранились), разве что свиделся с Добужинским, в 1934 г. он ездил в Италию.
Первый альбом (портфолио) литографий Е. Климова (Desmit pilsētas ainavas. E. Кlimova litogrāfijas = Десять городских пейзажей. Литографии Е. Климова) вышел в Риге в 1928 г., второй (Pilsētas ainavas. E. Кlimova litogrāfijas = Городские пейзажи. Литографии Е. Климова) – почти через десять лет, в 1937 г., третий альбом – "По Печерскому краю" – был издан в 1938 и своей тематикой, мастерством заслужил внимание А. Бенуа, который писал автору, что альбом этот "представляет крупный интерес как в историческом, так и в художественном смысле", а по поводу климовских городских пейзажей тот же А.Бенуа отметил в своей рецензии в "Парижских Новостях": "Я не могу сделать лучшего комплимента художнику, как сравнить эти его очаровательные городские и пригородные пейзажи с аналогичными работами Добужинского и Верейского". (23)
В 1940, с приходом в Латвию советской власти, Е. Климов возглавил в Рижском художественном музее, переименованном в Музей советского искусства Латвийской ССР (ныне – Национальный художественный музей Латвии) Русский отдел (новый для музея), затем занял должность зам. директора музея. Формирование Русского отдела должно было заинтересовать Климова – возникала возможность широкой пропаганды русского искусства. В Риге у коллекционеров было немало работ русской школы, как правило, переместившихся в Латвию из России после революции. Так, например, на выставке русских художников 1922 г. с почти 70-ю работами были представлены 39 художников, в т.ч.: А. Бенуа, М. Добужинский, В. Верещагин, Б. Григорьев, С. Жуковский, Ф. Захаров, К. Коровин, Б. Кустодиев, М. Ларионов, Ф. Малявин, В. Маковский, В. Масютин, Л. Пастернак, К. Петров-Водкин, Н. Рерих, М. Рундальцев, В. Серов, К. Сомов, В. Суриков, В. Фалилеев Я. Ционглинский, И. Шишкин, А. Экстер, К. Юон и др. (24) В 1927 г. было выставлено около 300 работ, в т. ч.: И. Айвазовский, А. Архипов, А. Бенуа, В. Боровиковский, И. Бродский, Е. Волков, М. Врубель, Н. Ге, С. Егорнов, С. Жуковский, В. Зарубин, О Кипренский, С. Колесников, К. Коровин, И. Крамской, К. Крыжицкий, Н. Крымов, А. Куинджи, Б. Кустодиев, В. Кучумов, Лагорио, И. Левитан. Маковский, Ф. Малявин, И. Пелевин, К. Петров-Водкин, В. Поленов, И. Репин, Н. Рерих, А. Саврасов, Судковский, С. Светославский,
В. Серов, П.Соколов К. Сомов, С. Судейкин, В. Суриков, В. Тропинин, Н. Фешин, И. Шишкин, К. Юон и др. (25) На выставке 1932 г. "Русская живопись двух последних столетий" (Е. Климов был одним из ее организаторов) из частных, большей частью, рижских коллекций, среди почти 250 работ ста с лишним авторов находим следующие имена: И. Айвазовский, М. Аладжалов, А. Архипов, Л. Бакст, А.Бенуа, И. Билибин, В. Боровиковский, А. Брюллов, К. Брюлов, Ф. Васильев, А. Васнецов, В. Васнецов, Г. Верейский, В. Верещагин, М. Врубель, М. Добужинский, Б. Григорьев, К. Гун, Ф. Захаров, Ю. Клевер, М. Клодт, К. Коровин, Б. Кустодиев, Е. Лансере, Д. Левицкий, И. Левитан, А. Маковский, К. Маковский, Вл. Маковский, Ф. Малявин, В. Масютин, Г. Мясоедов, М. Нестеров, А. Орловский, И. Остроухов, Л. Пастернак, В. Перов, С. Петров-Водкин, В. Поленов, И. Репин, Ф. Рокотов, З. Серебрякова, В. Серов, К. Сомов, С. Сорин, С. Судейкин, В. Суриков, Ф. Толстой, В. Тропинин, И. Шишкин, М. Шибанов, А. Яковлев, К. Юон... (26) Хотя какая-то часть этих работ к 1940 г. выбыла из Риги (напр., собрание Д. Копеловича (Копелиовича), но немалое их число к этому времени сохранялось в частных коллекциях, которыми при конфискациях 1940-1941 гг. в определенной степени и комплектовался Русский отдел музея. Во главе экспертной комиссии, оценивавшей экспроприированные художественные ценности, стоял Б. Р. Виппер. (27)
В 1940-1941 гг. Климов опубликовал в рижской печати несколько статей. Одна из них была посвящена давнему объекту внимания Е. Климова – Н. Богданову-Бельскому, (28) чье творчество издавна вызывало у него противоречивые чувства (с одной стороны – сугубо русская тематика, с другой – «ренуаровская» манера в передаче народных сюжетов). Еще одна статья представляла краткий обзор латышской живописи: выделяя творчество Я. Розенталя и Я. Валтерса как художников-реалистов, Е. Климов отмечал, что позднее латышская живопись "отошла от традиций русской реалистической школы и в лице своих молодых представителей попала под влияние французского модернизма", что среди части латышских художников "формализм ... не изжит и по сей день", хотя реальные основы постепенно берут верх. (29) Хотя очевидно, что по этой статье прошлась рука редактора, но в основе своей она содержит знакомые нам климовские требования к искусству, (30) разве что печать в 1940-1941 гг. не столько дискуссионная трибуна, сколько руководство к действию.
Когда в Ригу вступили войска нацистской Германии, новая власть, стремясь продемонстрировать устойчивость и естественность "нового порядка" – разрешила театральную и концертную жизнь; отведя часть помещений школы и высшей школы под свои нужды, позволила образование; пользуясь богатой латвийской типографской базой, не препятствовала местному книгоизданию; завела новые периодические издания, как правило, пропагандистской направленности, и т.д. Открывались музеи и выставочные залы, налаживались агитационные транспортные средства. Для реализации "проекта" освоения оккупированной территории и пропаганды идей фашизма в "секуляризованном" виде понадобились и представители пространственных искусств, и не только плакатисты или оформители праздничных газет и трибун. Не случайно оккупационные власти позволили существование полупрофсоюзного-полутворческого "Кооператива [работников] изобразительного искусства", основы которого были заложены в Латвии еще советской властью. Не позднее начала сентября 1941 г. в Риге, а затем и в провинции, стали возникать художественные салоны, поначалу объединенные с книжными и комиссионными магазинами, а позднее, в связи с неожиданным интересом публики к искусству (вызвавшим в годы войны даже подделки под известных мастеров) и скачком цен на произведения искусства, – образовалось несколько полноценных художественных галерей, с вернисажами, отзывами в прессе и т.д. Если в 1941 г. состоялось всего пять художественных выставок (первые – в октябре), то к августу 1944 г., когда выставкам уже не оставалось места, на территории оккупированной Латвии их прошло не менее 170. (31) Сведений о том, как жили и что делали русские художники во время оккупации Латвии, мало. Известно лишь, что участие в выставках они так или иначе принимали, салонами для продаж пользовались.
Тематика работ русских художников тех лет, если судить по каталогам, отзывам и редким воспроизведением их работ в печати, оставалась той же, что и в предвоенные годы. Оккупационные власти не поощряли сюжеты, связанные с войной, рекомендовали держаться пейзажа, натюрморта, портрета, жанровых сцен из народной жизни. На Первой всеобщей выставке в январе 1942 г. из трехсот работ только две напоминали о войне – одна В. Степанова "Старый рижский рынок в июле 1941 г.", другая – работа белорусского художника Д. Годыцкого-Цвирко "Петровская церковь" (32) (изображавшая, по-видимому, горящий и падающий под артиллерийским обстрелом шпиль рижской церкви св. Петра).
В годы войны по-прежнему не оставался без внимания Н. Богданов-Бельский как портретист (ему даже доверили портреты Гитлера); продолжал работу книжного графика Н. Пузыревский; бедствовал, оформил всего несколько изданий известный своими экслибрисами, в т. ч. и военных лет, А. Юпатов, по слухам, рискнувший поддержать свой скудный бюджет подделками. (33) Г. Матвеев и Н. Андабурский прошли в Германии "переквалификацию" на курсах военных корреспондентов (34), но откуда и куда потом "корреспондировали", точных данных нет. Появляются в рижских изданиях неизвестные ранее имена (Борисов (Б. О. Рисов), Д. Максимов, Л. Чехов, Б. Рухлов и т.д.), возможно, за этими псевдонимами скрываются и рижские имена. Работают в русских газетах, журналах и б. ленинградцы (по-видимому, из военнопленных). (35)
В годы войны у художницы А. Бельцовой какое-то время собирался по средам литературно-художественный кружок, как-то связанный с рижским журналом "Новый Путь" и его белорусским аналогом "Новы Шлях", но входил ли туда кто-нибудь из известных нам художников, сведений нет. (36)
Е. Климов в первые месяцы оккупации Риги продолжал работать в музее, на короткое время переименованном в Deutsches Landesmuseum, но в связи с переориентацией музея на пропаганду германского искусства и техники и, как рассказывал сам Климов, в связи с обвинениями в том, что он, но посту заместителя директора музея, содействовал эвакуации художественных ценностей, – вскоре от музейных дел был отстранен.
За годы войны он участвовал в нескольких коллективных выставках, провел персональную, в Риге вышло четыре небольших папки его гравюр и пять комплектов почтовых открыток с его графикой.
Первая папка – "Riga" – вышла уже в середине октября 1941 г. (37) Через год, в начале осени 1942 г. – другая: "Ostlandbilder". (38) В том же 1942 г. вышли два комплекта серии открыток "Aus dem Osten". (39) В 1942-1943 гг. вышел еще один комплект из серии "Aus dem Osten", комплект "Aus dem Ostland" и набор, посвященный Пскову. (40) Судя по языку этих открыток и папок, издатель рассчитывал на их продажу, в основном, среди немецких военнослужащих и немецкой гражданской администрации. Возможно, рекламой для этих потенциальных покупателей могли служить воспроизведенные в газете "Deutsche Zeitung im Ostland" за 1 и 9 ноября 1941 г. две климовские гравюры: одна – "Шведские ворота" – из вышедшего накануне альбома "Riga", другая – "Рынок в Пскове". (41) В 1943 г. был издана, c пояснениями на латышском языке, папка литографий, связанная с давней поездкой Климова в Италию (E. Klimovs Е. Italija. 8. divtoņu originallitografijas. [Rīga] 1943). Еще одна папка тех лет: "Псков. Литографии Е. Климова". (42)
Издать в Риге в годы войны папку рисунков, комплект открыток особых трудностей не представляло. Основная проблема – бумага для издания. Возможно, в этом отношении Е. Климову помог его брат Георгий, с широким кругом знакомств и хорошим знанием немецкого языка. (43)
Е. Климов не оставлял в годы войны и мозаику. В 1943 г. он начал работу над "Троицей" для Псковского собора. По его эскизу в Германии, в Меттлахе, была изготовлена и в середине мая 1944 г. доставлена в Ригу фарфоровая мозаика, но Псков, для которого эта работа предназначалась, к этому времени был недоступен, и мозаика была во Пскове установлена много лет спустя, о чем сам автор узнал только в конце 1980-х гг. (44) Был ли у Е.
Климова официальный заказ на мозаику, мы не знаем. Во всяком случае, какие-то отношения с епархией у него существовали, в 1943 г. по заказу епархии он изготовил рисунок для церковного ритуального покрывала. (45)
В печати тех лет Е. Климов выступил всего несколько раз. В оккупационной русской периодике время от времени воспроизводились картины русских художников; реже, но касались общих вопросов искусства, русской архитектуры, иконописи, музейного дела, отмечали годовщины художников – Архипова, Брюллова, Васнецова, Верещагина, Кустодиева, Остроухова, Перова, Поленова, Репина, Судейкина, Сурикова, Шишкина, писали об ушедших (Нестеров, Самокиш). Чаще всего такого рода материалы принадлежали рижскому журналисту В. Гадалину, ленинградцам Б. Филистинскому (Филиппову) и В. Завалишину, новгородцу В. Пономареву, перепечатывались статьи Д. Рудина из берлинского "Нового Слова".
В начале лета 1944 г. Е. Климов едет в Прагу для устройства своей выставки, берет с собою около ста работ. Чуть ранее в Прагу же отправились его жена с детьми и мать. Условия в Чехословакии были совершенно иными, чем в Латвии: "немцами в городе никакое публичное русское выступление не разрешалось. В Праге по этой причине не было ни русских книжных магазинов, ни русских газет, не продавались даже ноты русских композиторов. Русские концерты должны были идти без афиш и рецензий". (46) После короткого возвращения в Ригу Климов окончательно уезжает в Чехословакию, занимается реставрацией икон для Кондаковского института, в 1945 г. издает серию открыток с видами города чешского города Жатец, где обосновались Климовы и где их застал конец войны. В мае 1945 г. в городок входят советские танки. Климов вспоминал: "Те, от кого мы ушли за тысячу километров, пришли за нами. Тут была и гордость за одержанную русским народом победу, но к этому примешивались воспоминания о всем пережитом и знание сущности советской власти. ... Всю следующую ночь без перерыва по нашей улице грохотало гулким звуком от топота копыт и скрипа телег. ... Впопыхах, занавесив окна, сжигал я всякие письма, книги и документы". (47)
В августе 1945 г. Климовым удалось переехать в американскую оккупационную зону Германии, в деревушку Хейденхейм, где для Е. Климова даже нашлась работа – иконы и портреты. В Германии он выпустил альбом литографий с видами г. Китценгена. В 1949 г. Климовы переселились в Канаду, где Е. Климов прожил вторую половину жизни, писал, устраивал выставки, издавал свои работы (обычно в открыточном формате), преподавал, читал публичные лекции, работал в качестве художника на биологической станции Рыбного департамента провинции Квебек. Много печатался – статьи и рецензии по вопросам русского искусства, воспоминания – в основном, в "Новом Русском Слове" и "Новом Журнале". Частично статьи Е. Климова вошли в его книги "Русские женщины по изображениям русских художников" (Вашингтон: В.Камкин, 1967) и "Русские художники. Сборник статей". ([Нью-Йорк]: Путь жизни, 1974). Часть воспоминаний из цикла "Встречи", печатавшихся в "Новом Русском Слове", вошла в книгу "Встречи" (Рига, 1994), где помещены очерки о проф. В. Синайском, Н. Богданове-Бельском, М. Добужинском, И. Грабаре, Ф. Швейнфурте, С. Антонове, И. Ильине, И. Шмелеве и др. (48) Едва ли не первая публикация Е. Климова на родине – его воспоминания о М. Добужинском в рижском журнале "Даугава" (1988, № 8, с. 122-125). Активно переписывался Е. Е. Климов с М. В. Салтупе, много сделавшей для популяризации имени своего учителя в Рижской русской гимназии. Часть своей коллекции, своих работ Е. Климов передал Советскому Фонду культуры и во Псков.
В 1988 г., в наброске "О моем художестве" он писал: "Состояние моего здоровья в последние годы не дает мне возможность интенсивно работать. Я еще занимаюсь и религиозной живописью и реставрацией икон. Пишу авторские повторения некоторых моих картин и рисунков, сделанных в молодости". (49)
В 1990 Е. Е. Климов погиб в автомобильной катастрофе.
Публикуемые ниже "Заметки" Евгения Евгеньевича Климова – фрагмент его дневника, за годы Второй мировой войны. Здесь следует сказать несколько слов о том, как Е. Климов работал над дневником. Как сообщил нам Алексей Евгеньевич Климов, сын художника, обычная практика работы Е. Климова над дневником, во всяком случае, в 40-е годы была такова: "Как правило, отец не заносил свои мысли непосредственно в тетрадь, а сперва записывал их на отдельных листах бумаги, с которых переписывал в дневник". Насколько можно судить по воспоминаниям самого художника, такого рода работа (окончательная обработка черновых записей военных лет) была произведена им в 1945 г. в занятой Красной армией Чехословакии, в ожидании возможного обыска и ареста. Е. Климов так писал об этом в своих воспоминаниях: "Руки опустились, пропала энергия. Выходить не хотелось, я сидел дома и переписывал заметки. К сожалению, многие записи, близкие по времени, пришлось уничтожить или изменить". (50) Беловик 1945 г., по-видимому, незначительно отличается от черновика. Те или иные эпизоды, детали биографии как собственной, так и окружающих, политические оценки, – все то, что, надо полагать, и могло быть опущено или поправлено, не существенно для того типа художественного дневника, каким являются "Заметки".
Дневник, который Е. Климов вел с 1921 г. и до конца дней, представляет очевидную ценность как свидетельство непрекращающихся творческих размышлений и поисков художника. Е. Климов ценил возможность размышлять наедине с самим собой, делиться с дневником своими художественными наблюдениями, открытиями, разочарованиями. От этого общения с дневником он не отказывался и в годы войны.
Дневник Е. Климова хранятся в семейном архиве Климовых.
Публикация фрагментов дневника – Алексея Климова (Покипси, США). Предисловие и примечания – Бориса Равдина (Рига).
Благодарим А.Климова и В.Щербинскиса за помощь в работе над примечаниями.
____________________________________________________
1 См.: Latvijas PSR Valsts mākslas akadēmija = Государственная Академия художеств Латвийской ССР = Latvian SSR State Academy оf Art. (R.: Avots, 1989), с. 11.
2 Письма М. Добужинского к Е. Климову см.: Новый журнал. 1973, № 111, c. 175-196; 113, с. 175-189; 1975, № 120, с. 167-175.
3 Тилбергс Янис (Tilbergs Jānis, 1880–1972), выпускник Петербургской академии художеств, живописец, график, скульптор, педагог, занимался также религиозной живописью, фресками, в 1918-1919 гг. – зав. отделом скульптуры Витебского художественного училища, в 1921-1932 гг. работал в Латвийской академии художеств; среди его скульптур – бюст Т. Г. Шевченко (1918, в рамках ленинского плана пропаганды монументального искусства). См. о нем: Latvijas PSR Valsts mākslas akadēmija = Государственная Академия художеств Латвийской ССР = Latvian SSR State Academy оf Art. (R.: Avots, 1989), с. 259-260; Māksla un arhitektūra biogrāfijās. 1.-4. sēj. (R.: Latvijas enciklopēdija. Preses Nams, 1995-2003). IV. sēj., 203.-204. lpp; Benezit Dictionary of artist. (Paris: Gründ, 2006), vol. 13, p. 954.
4 Климов Е.Е. "Воспоминания", Балтийский архив. Русская культура в Прибалтике. Письма. Мемуары. Библиография Х, ( Р.: Даугава, 2005), с. 277-278, 283.
5 Там же, с. 230.
6 Из последних работ о художниках см.: Лапидус Н. Богданов-Бельский. (М.: Белый город, 2005); она же: Сергей Виноградов. (М.: Белый город. 2005).
7 Рыковский Юрий Георгиевич (1884–1937, Рига), учился на архитектурном отделении Рижского политехнического ин-та, окончил Константиновское артиллерийское училище, участник Первой мировой войны, в 1920 г. вернулся в Латвию, активно участвовал в выставках, вел художественную студию О-ва рижских графиков, работал в мастерской А. Лото (Париж, 1925, 1930 гг.). См. о нем: Лейкинд О.Л., Махров К.В., Северюхин Д.Я. Художники русского Зарубежья 1917-1939. Биографический словарь (С.-Петербург: Нотабене, 1999) (далее: Лейкинд), с. 506; Климов Е. "Художник Ю. Г. Рыковский и его
рисунки к "Невскому проспекту", Записки Русск. акад. группы в США, т. XVII. 1984, с. 208-215; Māksla un arhitektūra biogrāfijās. 1.-4. sēj. (R.: Latvijas enciklopēdija. Preses Nams, 1995-2003). II. sēj., 258. lpp.
8 Антонов Сергей Николаевич (1884–1956), живописец, сценограф, архитектор; выпускник Петроградской академии художеств, с 1920 г. преподавал на архитектурного ф-те Латв. ун-та. См. о нем: Лейкинд, с. 95-96; Māksla un arhitektūra biogrāfijās. 1.-4. sēj. (R.: Latvijas enciklopēdija. Preses Nams, 1995-2003). I. sēj., 28. lpp.,
9 Пузыревский Александр Владимирович (1895–1957, ФРГ), график, акварелист, поэт, занимался в Риге графикой под присмотром В. Масютина, учился в Латвийской и Берлинской Академиях художеств, в 1944 г. эмигрировал, жил в Германии. См. о нем: Лейкинд, с. 474-475; Бердичевский Я. Книжные знаки В. Н. Масютина и Н. В. Пузыревского / Книжные знаки мастеров графики. Вып. 1 (Берлин, 2003); Māksla un arhitektūra biogrāfijās. 1.-4. sēj. (R.: Latvijas enciklopēdija. Preses Nams, 1995-2003). II. sēj., 206. lpp.
10 Шишко Ромуальд Т. (род. 1894), график, плакатист; окончил военное училище, учился в художественной студии (СПб.) и художественной школе (Саратов), в 1939 г. репатриировался в Германию. См. о нем: Māksla un arhitektūra biogrāfijās. 1.-4. sēj. (R.: Latvijas enciklopēdija. Preses Nams, 1995-2003). III. sēj., 152. lpp.
11 Цивинский Сергей Антонович (1895–1941, основной псевдоним – Civis), художник-карикатурист, плакатист, учился в кадетском корпусе, был военным авиатором; в 1934-1935 гг. жил в США. После советизации Латвии арестован, расстрелян. См. о нем: Абызов Ю, Флейшман Л., Равдин Б. Русская печать в Риге. Из истории газеты Cегодня 1930-х годов. Книга IV. Между Гитлером и Сталиным (Stanford Slavic Studies. Vol. 16) (Stanford, 1997), с.191-201; Māksla un arhitektūra biogrāfijās. 1.-4. sēj. (R.: Latvijas enciklopēdija. Preses Nams, 1995-2003), IV. sēj, 190. lpp.
12 Андабурский Николай Николаевич (1907–1995), живописец, график; выпускник Латвийской академии художеств; в 1944 (?) оставил Ригу, был арестован в Германии и возвращен в СССР, работал художником-оформителем на предприятиях Риги. См. о нем.: Лейкинд, с. 83. Матвеев Георгий (Георг) Иванович (1910–1966), живописец, рисовальщик, учился в художественных школах и студиях Риги, Парижа, в Брюссельской Академии художеств. См. о нем: Māksla un arhitektūra biogrāfijās. 1.-4. sēj. (R.: Latvijas enciklopēdija. Preses Nams, 1995-2003). II. sēj., 103. lpp.; Юпатов Алексей Илларионович (1911–1975), график, экслибрист. Учился в Латвийской академии художеств, один из основателей Русского культурно-исторического музея в Праге. См. о нем: Лейкинд, с. 652-653; Māksla un arhitektūra biogrāfijās. 1.-4. sēj. (R.: Latvijas enciklopēdija. Preses Nams, 1995-2003). I. sēj., 225. lpp.
13 См.: "Круг жизни. Воспоминания о профессоре В. И. Синайском, составленные дочерью, Н. В. Синайской", Балтийский архив. Русская культура в Прибалтике. Т. III. (Таллинн: "Авенариус", [1997]), с. 281. Синайский Василий Иванович (1876–1949) – ученый-юрист, художник-любитель. Родился в семье священника, учился в духовном училище и духовной семинарии; окончил юридический факультет Юрьевского (Тартуского) университета, занимался адвокатской, затем научной работой; с 1907 преподавал в Юрьевском, с 1911 г. в Киевском университете им. св. Владимира. В 1922–1944 гг. – профессор Латвийского университета. В 1944 г. выехал в Прагу, а затем в 1945 г. – в Бельгию. См. о нем: Круг жизни профессора Василия Ивановича Синайского. Воспоминания дочери Н. В. Синайской, восстановленные по записям и памяти. 2-е издание (Р., 2001); отдельное издание несколько отличается в варианта, опубликованного в "Балтийском архиве"); Климов Е. Е. Памяти профессора В. И. Синайского // Новое Русское Слово, 1969, 3 сент., с. 3; До войны Е. Климов вместе с В. Синайским путешествовал по Италии, ездил на Псковщину.
14 См. о кружке по воспоминаниям Н. В. Синайской в Балтийском архиве, с. 282.
15 См. об этом: Климов Е.Е. Воспоминания о Ломоносовской гимназии и ее учителях, Рижская городская русская гимназия (бывшая Ломоносовская) 1919-1935. Сборник воспоминаний и статей. Сост. М.В.Салтупе, Т.Д.Фейгмане. При участии Д.А.Левицкого (Р. 1999), с. 87-89. Ср. там же, с. 89-96.
16 Е. Климов. О моем художестве. (Собрание М. В. Салтупе.)
17 Климов Е. Е. "Воспоминания", Балтийский архив. Русская культура в Прибалтике. Письма. Мемуары. Библиография Х, ( Р.: Даугава, 2005), с. 274; ср.: "Запроданный Аполлон", Мансарда, 1930, № 2, с. 27-28.
18 См.: Климов Е. Избранные работы = Кlimoff E. Selected Works / Сост. А. Е. Климов. (Р.: University of Latvia Journal "Latvijas Vēsture" Fundation, 2006), без пагинации.
19 Андабурский Н. "Три выставки (В. И. Синайский, С. Н. Антонов, Е. Е. Климов)", Русский Вестник, 1932, 6 нояб., № 1, с. 4.
20 Климов Е. Е. "Воспоминания", Балтийский архив. Русская культура в Прибалтике. Письма. Мемуары. Библиография Х, ( Р.: Даугава, 2005), с. 275.
21 Там же, с. 274.
22 Зандер Валентина Александровна (урожд. Калашникова, 1893-1989), жена руководителя балтийского отдела Русского христианского студенческого движения Л. А. Зандера (1893-1964).
23 Письма А. Бенуа к Е. Климову см.: Новый журнал, 1960, № 62. Цит. по: Климов Е. Е, профессор. Встречи в Петербурге, Риге, русском зарубежье. Из воспоминаний художника. (Р.: Улей, 1994), с. 91.
24 См.: Krievu mākslineeku gleznu un zīmejumu izstādes katalogs III. 14.V.-14.VI. 1922. – L.T.A. Mākslas zalons. ([Rīga], 1922).
25 См.: Андабурский Н. "Выставка картин русских художников в павильоне Верманского парка", Школьная нива, 1927, апрель, № 3, с. 16-17.
26 См. каталог: Krievu gleznu izstāde beidzamas divos gadusimteņos Rīgas pilsētas mākslas muzeja no 4 līdz 18 decembrim 1932 g. = Выставка русской живописи двух последних столетий в Рижском городском музее с 4 по 18 декабря 1932 г. ([Rīga, 1932]). См. о выставке: Андабурский Н. "К предстоящей выставке "200 лет русской живописи", Русский Вестник, 1932, 20 нояб., № 3, с. 4; он же: "К выставке "200 лет русской живописи", Русское Слово, 1932, 18 дек., № 1, с. 5; Зритель. "Как рижские акропольцы устроили выставку русской живописи", Сегодня Вечером, 1932, 7 дек., № 277, с. 3; Петроний [П. Пильский]. "Художники двух столетий (К открытию сегодняшней выставки)", Сегодня, 1932, 4 дек., № 336, с.10; Петроний. "Выставка русских художников. Два последних столетия", Сегодня, 1932, 10 дек., № 342, с. 8; "Последние дни выставки русской живописи", Сегодня, 1932, 17 дек., № 349, с. 3; Eglitis A. "Krievu glezniecība izstāde Rīgas pilsētas muzeja", Latvju Kareivis, 1932. 24. dec., № 292, 4. lpp.; Madernieks J. "Krievu glezniecība Rīgā", Jaunākas Ziņas. 1932, 10. dec., № 280, 9. lpp.; Pute V. "Krievu gleznu izstāde", Pēdēja Brīdi, 1932, 13. dec., № 282, 6. lpp.; Grosberg O. "Zwei Jahrhunderte russische Malerei. Ausstellung in städtischen Kunstmuseum", Rigasche Runschau, 1932, 12. Dec., № 281, S. 7.
27 См.: Климов Е. Е, профессор. Встречи в Петербурге, Риге, русском зарубежье. Из воспоминаний художника. (Р.: Улей, 1994), с. 30.
28 См.: Новейший портрет А.М.Горького // Пролетарская правда. 1940, 6 нояб., № 122, с. 4
29 См.: Климов Е. "Латвийская живопись", Советская Латвия, 1941, № 1-2, с. 163-166.
30 Ср. статью латышского писателя и критика Аншлава Эглитиса 1943 г. (Eglitīs A. "Mūsu glezniecība senāk un tāgad", Tēvija, 1943, 17. apr., № 92, 8. lpp.), во многом перекликающуюся со статьей Климова 1941 г. Эглитис уделял особое внимание национальному в искусстве, при этом – категорически отказываясь признавать какое-либо влияние русской школы на латышскую живопись.
31 См.: Kalnačs J. Tēlotājas mākslas dzīve nacistiskās Vācijas okupētajā Latvijā 1941-1945.( R.: Neputns, 2005), 123.-124. lpp.
32 Op. cit., 234. lpp.
33 Op. cit., 158. lpp.
34 См.: LVVA (Латвийский гос. ист. архив), ф.1986, ед.хр. 41028. л. 37.
35 См. Вербин В. (вероятно, А. Гаев, н.ф. А. К. Каракатенко), "Первая встреча", Голос Народа. Мюнхен, 1952, 2 авг., № 31, спецвыпуск, с. 3. Здесь, кроме Бориса Рухлова (его довоенное место жительство не указано), названы Борис Завьялов, который аттестуется как выпускник Ленинградской академии художеств, любимый ученик И. Бродского и секретарь парторганизации той же академии – Крымов.
36 См. о кружке по рассказам В. Завалишина: Салавей Алесь. Нятускная краса. Збор творiв. (Нью-Ёрк – Мэльбурн: Беларускi iнстытут навуki й мастатства, 1982), с. 305.
37 Klimoff E. Riga. Originall-Steinzeichen von E.Klimoff. [Riga] S.n. [1941] 10 Bl. mit Abt. in mappe. По сведениям Р. В. Полчанинова (со слов Е. Климова), тираж – 100 экз. (См.: Полчанинов Р., "Художник Е. Е. Климов – к его 75-летию", Новое Русское Слово, 1977, 2 янв.; перепечатано в кн.: Евгений Евгеньевич Климов. Художник, искусствовед, педагог. (Р., 2002), с. 44-48.
38 Klimoff E. Ostlandbilder [на обложке: "Bilder vom Ostland"]. Original-Steinzeichnungen von E.Klimoff. Riga. K. Rasinsch Verlag. [1942] (1) Titelbl. + 10 Original – Steinzlichnungen. По сведениям Р. Полчанинова (см. выше), тираж – 300 экз.; по данным (ошибочным?) Латв. нац. библиографии – 2 000 экз.
39 Первый комплект: E. Klimoff. "Aus dem Osten". [Riga] Б.и. [1942] – насчитывает не менее 7 нумерованных открыток, датируется по штемпелю поступления в Национальную б-ку Латвии – 25 марта 1942 г., второй комплект: E. Klimoff. Aus dem Osten. [Riga] Б.и. [1942] – содержит 20 нумерованных открыток, тоже датируется по штемпелю – 13 мая 1942 г. Возможно, издатель сперва запускал небольшой (пробный) комплект открыток, а удостоверившись в успехе, расширял издание.
40 E. Klimoff. Aus dem Osten. Riga M. Grünberg-Verlag. Б.г. – содержит 19 нумерованных открыток; E. Klimoff. Aus dem Ostland (Riga M. Grünberg-Verlag. Б.г.) – содержит не менее 8 нумерованных открыток; о выходе открыток, связанных с Псковом, известно только по статьям Р. Полчанинова. Все серии, которые нам приходилось видеть, напечатаны в Латвийской типографии ценных бумаг (Latvijas vērtspapīru spiestuve) и имеют соответствующую маркировку – LVS. Всюду по цензурным соображениям виды поименованы обобщенно (типа: "Церковь", "Улица" и т.п.), без указания места.. Часть открыток из одного комплекта дублируется в других. Подробнее о климовских открытках см.: Букин И. М., "Об открытках по рисункам Е. Е. Климова", Дополнение к Каталогу коллекционера., вып. 26 (Р.: 2002), с. 15-19, 24-28.
41 В той же газете, 5 декабря 1941 г. была воспроизведена работа В. Степанова "Ревель".
42 Нам приходилось видеть это издание только в ксерокопированном виде, к тому же – без папки. По сведениям Р. Полчанинова, альбом был выпущен в Риге в 1943 г., тиражом в 15 нумерованных экземпляров (по другим сведениям – 14 экз.) В связи с редкостью альбома приводим его оглавление: 1. Вид Пскова с реки Великой. 2. Троицкий собор. 3. Разрушения Пскова. 4. Мирожский монастырь. 5. Церковь Василия "на горке". 6. Церковь Вознесения /новая/. 7. Церковь Николая "каменноградская". 8. Церковь Нерукотворнаго Образа. 9. Церковь Воскресения Господня. 10. Река Пскова весною. 11. На Гремячей горе. 12. Церковь Иоакима и Анны. 13. Церковь Михаила Архангела. 14. Церковь Козьмы и Дамияна. 15. В долине реки Псковы.
43 В 1943 г. Г. Климов в качестве переводчика сопровождал в гастрольной поездке в Вену и Прагу оказавшегося в оккупации известного певца Н. Печковского (см. об этом записку Г.
Климова "Bericht über die Deutschlandreise mit dem Sänger N. Petschowski", Центр. гос архив Ленинградской области, ф. 3355, оп. 2, ед. хр. 1, л. 54-56.
44 См. о судьбе этой мозаики: Климов Е. Е, профессор. Встречи в Петербурге, Риге, русском зарубежье. Из воспоминаний художника. (Р.: Улей, 1994), с. 73-76; ср. ниже записи за 4 марта, 9 и 15 мая 1944 г.
45 См.: "Антиминсы для православных церквей", За Родину, 1942, 19 нояб., № 61, с. 3.
46 Климов Е. Е. "Воспоминания", Балтийский архив. Русская культура в Прибалтике. Письма. Мемуары. Библиография Х, ( Р: Даугава, 2005), с. 300.
47 Там же, с. 324.
48 Краткую библиографию художественных изданий и печатных работ Е. Климова см. См.: Климов Е. Е. Избранные работы = Кlimoff Eugene. Selected Works / Сост. А. Е. Климов. (Р.: University of Latvia Jarnal "Latvijas Vēsture" Fundation, 2006).
49 Собрание М. В. Салтупе.
50 Климов Е.Е. "Воспоминания", Балтийский архив. Русская культура в Прибалтике. Письма. Мемуары. Библиография Х, ( Р.: Даугава, 2005), с. 304.