Е.М.Тихоницкий. Просветитель на перепутье эпох
Борис Равдин
Даугава, №3, 1997.
Елпидифор Михайлович Тихоницкий. Он родился в 1875 г. в селе Подрелъе Вятской губернии в семье священнослужителя, окончил Казанскую духовную академию, но, как и многие выпускники духовных учебных заведений, служил, как говорили когда-то, на ниве народного просвещения, на ниве общественных дел, был учителем, инспектором, директором школ и народных училищ, насаждал культурные гнезда, сеял, как завещали его наставники,—литераторы и общественники, разумное, доброе, вечное. Нужно было иметь не только знания, талант, энергию, веру, но и сохранить закваску семинариста, дух народника-просветителя, чтобы нигде и никогда не прерывать это служение. О том, какую важную роль в жизни русской Риги и Латвии играл Е.М.Тихоницкий, рассказал в своих известных воспоминаниях "Жизнь в Риге" Г.Гроссен ("Даугава", 1994, №1).
В Ригу Е.М.Тихоницкого привела Гражданская война. Он начал здесь с того, чем занимался и в России — со школы. В 1925 г., едва получив латвийское гражданство, Е.М.Тихоницкий был избран депутатом Сейма. Но несмотря на весь свой авторитет в среде русской интеллигенции, продержался он в звании депутата всего один легислатурный период, один созыв, три года. В начальный период становления государства, в условиях, когда основная масса русских избирателей — неискушенные в политике крестьяне Латгалии, борьба партий за голоса сопровождалась чудовищным потоком взаимных обвинений и оскорблений, дешевейшей саморекламой и повышенной беспринципностью в поисках союзников.Е.М.Тихоницкий такого рода "ристалищами" брезговал, и, поиграв недолго роль «свадебного генерала» на выборах 1928 г., ушел из политической жизни, целиком посвятив себя просветительской деятельности.
14 октября 1940 г. Е.М.Тихоницкий был арестован как один из инициаторов создания в Латвии "Русского крестьянского объединения" (РКО), в деятельности которого он принимал недолгое участие в пору его становления. Партия эта почти ничем себя не проявила, разве что наиболее наглядно продемонстрировала репертуар приемов и способов предвыборной борьбы, да выдвинула из своей среды депутата IV Сейма С. И. Трофимова. Противники РКО — Союз русских общественных и земских деятелей, главный конкурент на выборах, обвиняли РКО в том, что партия их — партия помещиков и крупных землевладельцев (см.: Русский партизан. "И помещики газету завели". — "Деревня", 1929, 13 нояб.), и называли орган РКО "Крестьянский Листок" не иначе, как "Дворянский Листок". РКО во главе с лидерами партии С.И.Трофимовым и Б.В.Евлановым, в свою очередь, заявляло, что "земцы", во главе с Л.В. Шполянским, не имеют права представлять интересы русского крестьянства, поскольку лидер их будто бы сын выкреста. В ответ следовал аналогичный выпад: а Борис Евланов, как говорят люди, в действительности Борух Евланер. В предвыборной борьбе аргумент от социального и национального происхождения всегда считался ударным, не щадили даже всеми уважаемых лиц, например, архиепископа Иоанна Поммера (латыша по происхождению), о нем, с целью дискредитации конкурента на предстоящих выборах, "трофимовцы" писали : "... он нам свой по религии, но чужой по национальности" (П.Д.Федоров. "Все за список № 16! — Вестник Русского Крестьянского Объединения, 1931, 27 сент.). Естественно, что в предвыборной борьбе не забывали обратить внимание "электората" на моральный облик "кандитата", его финансовые махинации и т.д. и т.п.
А для следствия важно было, что РКО находилось в связи с политическим объединением "Крестьянская Россия" (Трудовая крестьянская партия — ТКП), основа которого была заложена еще в России в 1920 г., в эмиграции идея новой партии была развита представителями различных политических течений, среди которых ведущими были последователи эсеров, в том числе и один из будущих лидеров ТКП С.С. Маслов. Деятели ТКП, центр которой находился в Праге, памятуя о своих идеологических предшественниках, часто говорили о связях с русским крестьянством, об организации крестьянского сопротивления, о терроре. И хотя в эмиграции в конце 20-х- начале 30-х гг. уже посмеивались, затем
откровенно издевались над риторикой, замыслами и анекдотическими прожектами текапистов (напр.: хорошо бы купить самолет, начинить его бомбами, бомбы сбросить над Кремлем), а сама партия самоликвидировалась в 1939 г. , в НКВД не то принимали, не то делали вид, что принимают на веру декларации функционеров ТКП о терроре и заявления о широкой сети ячеек ТКП в СССР, даже выделили среди наиболее опасных противников советской власти группу "масловцев". И то сказать, в случае чего ТКП вполне могла развернуться в значительную политическую силу в России, а пока создавала или пыталась создать дружественные ей структуры в центрах русского рассеяния. В Совет ТКП вводили представителя от каждого филиала партии. Б.Евланов, член Совета, на следствии рассказал о причинах раскола в партии, о спорах по классическому вопросу о терроре, о способах доставки текапистской литературы в СССР, о попытках переброски эмиссаров ТКП в СССР, назвал, помимо лидеров партии — Маслова, Аргунова, Бема, Татаринова, многих лиц, с конца 1927 г. по 1933 г. участвовавших в съездах ТКП, входивших в ЦК и Совет партии: [H.A.] Антипов, Колотько, [Н.В.]Быстров — студенты пражского университета, В.Т.Бутенко, [А.А].Воеводин, бывший московский судейский чиновник Челищев, профессора [Н.Е.-?]Иванов, [Д.Н.]Иванцов, К.Е.Храневич (все из Праги), один из соредакторов крестроссовских изданий [Б.В.]Седаков, П.А.Богданов и Б.К.Семенов из Эстонии, журналист Грачев (Дальневосточная группа), Н.В.Малолетенков (Франция), известный публицист В.В.Португалов (Польша), Царик — правительственный чиновник в Белграде, , безыменные эмиссары из Болгарии, Греции, Харбина. В Латвию неоднократно приезжал С.С.Маслов, бывали здесь и другие активисты, сочувствующие ТКП — В.Т. Бутенко, Мустафа Чокаев(?).
Родственное ТКП Русское крестьянское объединение в Латвии было создано в 1928, имело все необходимые признаки партии: и программу, и ЦК, и местные отделения, и членские билеты, и членские взносы, и печать, и прессу, которой, по примеру своих наставников, придавало большое значение. РКО, в основном, пользовалось вниманием русских крестьян Яунлатгальского уезда (бывшего Островского Псковской губернии), в котором плотность русского населения была в Латвии наибольшей, отсюда же происходил и лидер движения С.И.Трофимов. РКО поддерживало контакты с центром, получало оттуда литературу, распространяло ее в Латвии, оказывало или пыталось оказывать пражанам услуги по доставке литературы в приграничные районы России, возможно, содействовало переброске через советско-латвийскую границу функционеров ТКП.
Е.М.Тихоницкий был связан с РКО короткое время, об этом говорили на следствии и Трофимов, и Евланов. Уже осенью 1928 г., незадолго до очередных выборов в Сейм, Тихоницкий был готов баллотироваться по списку Союза русских общественных и земских деятелей. По сути, особого отличия в программах Трофимова и Шполянского не было, и тот и другой говорили о необходимости объединения русского крестьянства, защите его экономических, социальных и политических интересов. Конкурировали не столько партийные программы, сколько лидеры партий.
После 1928 г. Е.М.Тихоницкий никакого участия в партийной борьбе ни на той, ни на другой стороне не принимал, но в 1940 в Латвии были арестованы не только ведущие деятели давно не существовавшего Русского крестьянского объединения, но и его основоположники, пусть даже давно отошедшие от дел. Так был взят и Е.М.Тихоницкий. Судя по материалам следствия, предполагалось наличие организованной, деятельной и слаженной структуры. В действительности, как стало очевидно даже следователям, таковой не существовало, ведь, помимо всего, РКО , как и прочие политические партии, было запрещено после майского переворота 1934 г. Но давнишние ее "вожди" уже не могли избежать приговора по "первой категории" — поскольку числились по разряду "масловцев". Следственные дела "эркаошников" то объединялись, то разъединялись, возможно, в зависимости от намерения организаторов "проскрипции" провести показательный процесс. В конце концов большинство арестованных по делу РКО пошли по индивидуальным делам.
13 мая 1941 г. Военным трибуналом Прибалтийского особого военного округа были приговорены к "высшей мере наказания" председатель ЦК РКО С.И.Трофимов и член ЦК РКО Б.Н.Беклешев (род. 1897), хуторовладелец, участник Гражданской войны; оба расстреляны. 24 мая 1941 г. решением Особого Совещания к восьми годам ИТЛ был приговорен Б.В.Евланов, товарищ председателя ЦК РКО, главный идеолог партии. Возможно, Евланов, в 1940 г. активно призывавший к сотрудничеству с новой властью, арестованный 21 августа 1940 г. и на следствии давший ценные в источниковедческом отношении показания о деятельности РКО и ТКП, был сохранен для того, чтобы в свое время стать участником вероятного в перспективе процесса Трудовой крестьянской партии или, что более вероятно, стать ценным свидетелем по делам членов ТКП. (Напомним, что в 1931 г. в борьбе с противниками коллективизации сельского хозяйства, по так наз. делу были осуждены в Советском Союзе известные экономисты-аграрники Н.Д.Кондратьевв и А.В.Чаянов; их собирались вывести на показательный процесс, который тогда, в 1931 Г. не состоялся, но намерение провести нечто подобное могло сохраниться). В конце мая 1941 года Евланов был вывезен в Москву, где числился за Кабуловым заместителем наркома безопасности, и затем, до конца жизни, числился за НКВД. Скончался Б.Евланов 6 июня 1943 г. во внутренней тюрьме управления НКВД по Сараевской области.
Связи с ТКП и РКО вменялись в вину многим русским деятелям Латвии, арестованным » 1940 г. Например, обвинительное заключение четырежды депутата Латвийского Сейма М.А.Каллистратова строилось и на его давних взаимоотношениях с лидерами РКО, популяризовавшими в своих изданиях и на митингах фигуру М.Каллистратова в надежде использовать егоавторитет депутата для укрепления престижа партии.
В Эстонии в 1940 г. репрессии также коснулись большинства связанных с ТКП местных деятелей (А.А.Булатов, П.А.Богданов, Поднебесный, Б.К.Семенов).
Судьбу Е.М.Тихоницкого Должно было решить Особое Совещание. К началу войны решение еще не было принято. Е.М.Тихоницкого перевели в Соль-Илецк Чкаловской обл., затем в тюрьму №22 г.Петропавловска (Казахстан), где он продолжал числиться "следственным". В действительности, "следственным" он уже не был. Еще в феврале 1942 года его будущее было определено ОСО, но в условиях военного времени аппарат не всегда работал четко, и постановление о судьбе Тихоницкого пришло в Петропавловск с непростительной задержкой. 27 июня 1942 Управление НКВД по Северо-Казахстанской области пустило соответствующую инстанцию, что "Постановление ОСО при НКВД СССР от 7 февраля о расстреле Тихоницкого Ельпидифора Михайловича не исполнено, ввиду того, что Тицхоницкий умер 21 V — 1942 года".
Публикуемые ниже «собственноручные показания» Е.М.Тихоницкого и "Обвинительное заключение" сохранились в его следственном деле (Государственный архив Латвии, фонд КГБ ЛССР, ед. хр.П-6049-Л. лл. 28-47, 105-106). В комментариях использованы покаэания и материалы судебно-следственных и наблюдательных дел Г.М.Арцимовича, Б.Н.Беклелешева, П.И.Гейдана, Б.В.Евланова, М.А.Каллистратова, А.М.Максимова, С.И.Трофимова. По справке ЦГИА ЛССР от 18 марта 1941 г. бумаги РКО в фондах архива обнаружены не были.
В показаниях Е.М.Тихоницкого легко вычленяются те фрагменты текста, которые были навязаны ему следователем. Это, как правило, эпизоды, связананные с так наз. "фигурами раскаяния" в антикоммунистической или антисоветской деятельности. Эти "фигуры" не убедили следователей в раскаянии Тихоницкого. На каждого обвиняемого в НКВД заполнялся "Меморандум ", в котором оценивалась возможность использования NN в оеративной работе. Меморандум на Е.М.Тихоницкого гласил: "Вербовать нельзя, может пойти на провокацию". Если перевести терминологию следователей на обычный язык, означает, что Е.М.Тихоницкий не был окончательно сломлен арестом и допросами», что и в заключении он сумел сохранить основу свойственных ему представлений о чести и достоинстве.
Е.М. Тихоницкий
СОБСТВЕННОРУЧНЫЕ ПОКАЗАНИЯ
В 1900 г. я начал свою самостоятельную жизнь как учитель крестьянской гимназии в г. Орлове, теперь — Халтурине, родной мне Вятской (теперь Кировской обл.) губернии. Преподавал русский язык, историю и педагогику. В 1905 г., когда происходили выборы в Первую Государственную Думу1, я подал голос за список народных социалистов и тем определил свои политические взгляды. Партия народных социалистов была организована публицистом Пешехоновым, проф. Мякотиным, писателем доктором Елпатьевским, журналистом Анненковым2 и другими лицами, сотрудничавшими в журнале "Русское Богатство". Лозунг партии был: "все для народа и все через народ". Партия ставила себе задачей установление социализма вместо капиталистического строя, но мечтала осуществить эту задачу через крестьянство, а не через пролетариат и его коммунистическую партию. Сознаю теперь, что это присоединение к партии народных социалистов было с моей стороны антикоммунистическим актом. К тому же я в то время и после не предпринял шагов к ознакомлению с партией социал-демократов-большевиков и не пытался узнать, есть ли представители этой партии в Вятской губернии. Откровенно признаюсь, что мне нравилась партия народных социалистов. Знал я также, что В.И. Ленин разрешил при выборах в Государственную думу большевикам блокироваться с народными социалистами, социал-демократами и социалистами- революционерами. При выборах в дальнейшие Думы я придерживался тех же списков народных социалистов. Мои взгляды оставались народническими-антикоммунистическими, хотя я изредка получал из-за границы газету "Искра" — для распространения среди молодежи и для передачи сосланным в г. Орлов социал-демократам.
У меня было больше связи и понимания с крестьянством, среди которого я рос и воспитывался. Крестьянские, уездное и губернское земства Вятской губернии выдвигали и выбирали меня на должности инспектора Орловского реального училища, затем директора Малмыжской, той же губернии, мужской гимназии и наконец — директора народных школ Вятской губернии. Занимаясь наряду с развитием школьного дела и осуществлением всеобщего обучения в губернии при содействии губернского земства, еще и внешкольной работой по устройству народных библиотек, читален, народных чтений и народных домов, я был вызван в Петербург (теперь Ленинград) в Министерство народного просвещения и получил поручение составить обзор земской деятельности по внешкольному образованию и проект введения внешкольного образования в общегосударственном масштабе. Вместе с тем в октябре 1914 г. был переведен директором народных училищ в г.Псков, ближе к Петербургу. В 1915 году я свою работу при Министерстве закончил и передал рукопись министру графу Игнатьеву. Коммунистических принципов в моей работе не было и, следовательно, теперь ее надо назвать антикоммунистической, чего я в то время не сознавал и единственно заботился о том, чтобы приблизить образовательные внешкольные средства (библиотеки, читальни, народные чтения, народные дома, театры, музеи) к народу. В Пскове моя деятельность в должности директора народных школ носила тот же народнический характер, осложняясь лишь противодействием местного дворянства, особенно губернского предводителя дворянства С.И. Зубчанинова. Близость к Петербургу и усиление революционного движения рабочего класса в военные годы могли бы вызвать во мне больше интереса к партии большевиков-коммунистов, но лично мне как-то не приходилось встречаться с ними, и я по-прежнему оставался на платформе партии народных социалистов, к тому же ближе познакомился в Пскове с писателем С.Я. Елпатьевским, который бьл уполномоченным земского союза на Северном фронте. Поэтому при выборах в Учредительное собрание 1918 г. я был включен в список партии народных-социалистов. И хотя наша партия на выборах успеха не имела, встретив противодействие социалистов-революционеров, но все же антикоммунистический характер этого списка я не смею оспаривать.
После Октябрьской революции 1918 |!| г. я оказался отрезанным от Ленинграда немецкой оккупацией Пскова на 9 месяцев. В это время состоял помощником заведующего учебной частью учителя местной гимназии Гутмана и организовал под немецкой властью начальное образование на русском языке; этот период моей работы был, конечно, тоже антикоммунистическим. Когда после 9 месяцев оккупации Псков был занят советской армией, я был призван комиссаром по народному образованию Псковской губернии т. Сариком к внешкольно-просветительной работе, одновременно состоя учителем Псковского учительского института. Несколько позднее заведующий учебной частью Северо-Западных железных дорог в Петербурге-Ленинграде т. Янсон назначил меня заведующим железнодорожной школой 2-й ступени на станции Псков, в каковой должности я и оставался до новой оккупации Пскова эстонской армией в 1919 г. В период советской власти в Пскове я имел возможность близко познакомиться с представителями партии большевиков, служил под их начальством, но в партию не вступал и не получал предложения вступить. Понимаю, что одно отсутствие попытки войти в партию, независимо от того, был бы я принят или нет, является показателем антикоммунистических настроений тогда во мне.
При эстонской оккупации я, по желанию местного учительства, опять принял на себя руководство всеми русскими школами. В это время я был свидетелем зверств "атамана" Балаховича3, который с попустительства эстонского командования расправлялся с жителями, заподозренными им в коммунизме. Один из таких был народный учитель Егоров. Я как начальник школ взял на себя поручительство за него, зная, что раньше он был социалистом-революционером и не был принят еще в партию большевиков. Егоров был спасен, но по моему адресу начальник штаба Балаховича — Костромитинов бросил угрозу, что меня тоже следовало бы повесить, как социалиста. В конце лета меня учительство командировало в Эстонию за покупкой учебных принадлежностей для школ, так как в Пскове не было ни тетрадей, ни бумаги, ни карандашей, ни книг. Пока я находился в Нарве, эстонские войска оставили Псков, и он был занят Красной армией. Возвращение через фронт было закрыто, и я остался заведующим школами только Гдовского и Ямбургского уездов. После разгрома наступления Юденича эти уезды тоже были заняты Красной армией. Русских школ в моем ведении не оказалось. Русские школы гг. Нарвы и Ревеля были подчинены эстонскому министерству образования. Я остался без работы. Попытка найти место в Нарвских и Ревельских русских гимназиях не увенчалась успехом. В декабре этого, 1919 г., я получил из Риги предложение от директора Рижской городской еврейской гимназии И. Берза занять должность учителя русского языка, выразил согласие, получил телеграфом визу на въезд в Латвию и 1-го января 1920 года приехал в Ригу. Так я потерял родину, и опять сознаю, что тем самым, вольно или невольно, совершил антсоветский акт.
В Латвии я учительствовал и в еврейских, и в латышских, и в русских средних школах как преподаватель русского языка и был директором русской гимназии в 1922—1924 годах4. К этим же годам относятся мои две первые поездки в Прагу (Чехословакия) на съезды русских учителей за границей. Эти поездки оплачивались чехословацким правительством. На съезде я делал сообщения о положении русской школы в Латвии и принимал участие в составлении программы русского языка. На первом же съезде в 1922 году, после доклада, ко мне подошел С.С. Маслов5 и просил меня, как рижанина, передать приветы и письмо своей сестре Гейдан6. Я письмо взял, привез в Ригу и, не застав в каникулярное время никого из Гейданов дома, опустил его в почтовый ящик у входных дверей. Познакомился с Гейданами уже позднее, не помню когда, встретив их у Евланова7, который служил в народном банке, где директором был Гейдан.
Во вторую поездку в Прагу8 я снова на съезде встретился с С. Масловым. Тогда я уже от знакомых пражских учителей и профессоров узнал, что Маслов — председатель Русского крестьянского союза и пользуется средствами, денежными пособиями от "Чешской крестьянской едноты" (объединения) на издание книг о крестьянской России и газеты того же названия9. На этот раз Маслов предложил мне написать статью о русских крестьянах в Латвии. Но я отказался, считая себя некомпетентным в этом вопросе. Тогда он просил приискать в Риге лицо, которое могло бы это сделать. По возвращении домой я передал Б.В. Евланову разговор с Масловым и предложил ему, как кооператору, дать Маслову такую статью10. Других поручений Маслов мне не давал и в свою партию меня не зазывал11.
В 1926 г., уже будучи депутатом Сейма в Латвии, я в третий раз ездил в Прагу, летом, тоже на педагогический съезд, на этот раз за свой счет, отказавшись от покрытия дорожных расходов из средств чехов. Маслова и на этот раз видел на съезде в числе зрителей. Никаких поручений теперь мне Маслов не давал. Раза два встречал Маслова я и в Риге12, раз в ресторане в присутствии Гейдана, а в другой раз лет семь- восемь тому назад на взморье во время купанья. Он, по-видимому, гостил у своей сестры. Это знакомство с Масловым усугубляет мою вину, так как я должен был понять, что его крестьянская организация, хотя и поддерживается чешским крестьянским объединением, глава которого тогда занимал пост премьер-министра или, быть может, министра земледелия (хорошо не упомню), является антисоветской. Исполнение поручения Маслова о статье по вопросу о русском крестьянстве в Латвии делало меня его сообщником, в чем я теперь откровенно сознаюсь и приношу искреннее раскаяние.
В 1905 |!| г. в октябре месяце я выбран был депутатом Латвийского сейма13 и должен был оставить педагогическую деятельность. Выборами русских депутатов в Риге руководил "Русский национальный союз", организация, закрытая, как политическая, правительством Ульманиса в 1934 году14. Этот союз для привлечения голосов выставил список объединенных русских организаций. Мое имя было внесено в список от русского учительского союза в числе других кандидатов учителей. Не рассчитывая на верный успех, "Национальный союз" заключил блок с православными приходами, которые имели свой список. Оба списка были объединены, и во главе объединенного списка оказался архиепископ Иоанн Поммер; я занимал в нем примерно 6—8-е место, точно не помню. Этот список был выставлен по Рижскому избирательному округу и по Латгальскому. И в Риге и в Латгалии список провел по одному депутату. Тут и там на первом месте был арх. Поммер, а на втором в Риге — я, благодаря допускавшемуся вычеркиванью кандидатов. На основании соглашения с "Национальным союзом" арх. Поммер принял мандат по Латгалии, а я стал депутатом Сейма от русской Риги. Всего русских депутатов в Сейме на этот раз оказалось пять: арх. Поммер15, проф. И.Ф. Юпатов16, М.А. Каллистратов17, Л.В. Шполянский18 и я.
На покрытие расходов по выборам "Национальный союз" потребовал от меня внесения 100 латов из депутатского жалованья, которое тогда составляло 400 лат в месяц. Я постепенно внес эту сумму "Национальному союзу".
В Сейме на первых же порах между русскими депутатами обнаружилось расхождение по вопросу о составлении правительства. Арх. Поммер и проф. Юпатов поддерживали правую коалицию, возглавляемую партией латышского крестьянского союза (партия К. Ульманиса). Каллистратов, Шполянский и я вошли в левую коалицию, руководимую социал-демократической фракцией Сейма. Так определилась моя ориентация в политической работе Сейма и в дальнейшем. Поддержку левой коалиции и левого правительства я считал выгодной для русского населения в Латвии, так как социал-демократы нуждались при выборах в Сейм в русских голосах, и левое, правительство легче шло на уступки требованиям русских депутатов в вопросах культурных и земельных, поскольку они касались русского населения. Благодаря левой коалиции удалось добиться увеличения русских школ в Латвии до 269, вместо 150 в реакционное время последнего ульманисовского правительства; были отпущены средства из фонда Думы культурного фонда на народные библиотеки; допущено пользование русским языком в городсих и волостных самоуправлениях тех городов и волостей, где русских было не меньше 25%; принимались меры к изысканию удобных государственных и казенных лесных участков для прирезок малоземельным русским крестьянам и т.д. Моя работа в Сейме состояла в том, что, принимая участие в общих заседаниях, выступал в прениях по вопросам преимущественно просветительного и земельно-крестьянского характера, состоял членом Просветительной комиссии Сейма, где обсуждался законопроект о школьном образовании, в последний год депутатских полномочий — третий — был членом Землеустроительной комиссии, присуждавшей трудящимся новохозяйства, строительные и ремесленные участки. В условиях буржуазно-капиталистического государства мое участие в выборах в Сейм по объединенному списку русских общественных организаций и православных приходов и сама сеймовая работа не могла не быть антикоммунистической. Но я в то время как-то даже не задумывался над этим вопросом. Теперь я сознаю, что мои настроения тогда оставались контрреволюционными. Они особенно проявились при обсуждении в Сейме закона о советско-латвийском торговом договоре. (Число и год точно не помню; можно установить по протоколам Сейма.) Накануне обсуждения этого законопроекта Правление Русского национального союза пригласило меня на заседание и от имени моих избирателей потребовало от меня голосования вместе с правой коалицией против торгового договора. Я, связанный с левой коалицией Сейма, отказался это сделать и пообещал воздержаться от голосования по этому вопросу, если моя коалиция это разрешит. Правление Национального союза выразило мне свое порицание за неподчинение воле избирателей, а я сообщил о требовании Правления союза президиуму левой коалиции (через социал-демократа Целенса) и получил разрешение воздержаться при голосовании: очевидно, мой голос в данном случае не играл решающего значения. Так я (и еще один депутат) и сделал при голосовании вопроса о принятии советско-латвийского договора. Помню, в газетном отчете о заседании Сейма было определенно названо мое имя, как воздержавшегося19. Это голосование мое, или, точнее — воздержание от голосования — акт антисоветский, контрреволюционный. Сознаю его и раскаиваюсь в нем. Принимаю вину за него на себя, так как должен был иметь мужество совершенно не подчиняться требованиям "избирателей".
Вне Сейма я, как депутат, обязан был давать отчеты периодически о работе Сейма. С этой целью я выступал с докладами и в Риге, и в Латгалии — в русских волостях, в Двинске, Режице, Люцине. Такие поездки, доклады и беседы о русских нуждах давали мне материал для статей о Латгальских впечатлениях. Эти статьи я печатал в местной Рижской га- зетс "Сегодня" под полным своим именем. Содержание их составляли жизнь русского крестьянина, его земельный и культурный голод, нужды и стеснения, а также описание некоторых деревенских обычаев и праздников20. Я знал, что газета "Сегодня" антисоветского направления, но за отсутствием другой, более терпимой газеты, печатался в ней, что опять с моей стороны было деянием контрреволюционным.
Моя деятельность в Сейме вызывала недовольство руководителя русскими выборами в Риге "Национального Союза" и группирующихся около него "избирателей"; с каждым годом увеличивалось и расхождение с главой и представителем православных приходов арх. Поммером. Мне было заявлено, что на будущих выборах мое имя не будет включено в список общественных организаций. Я не дорожил депутатством, но нскреннехотел быть полезным русскому крестьянству в Латгалии и чаще делал поездки по чисто русским волостям Пурвмаловской, Линовской, Гавровской, Вышгородецкой и Качановской. В этих поездках познакомился с сыном землевладельца Вышгородской волости С.И.Трофимовым21. Молодой, энергичный, с высшим образованием, с заметным стремлением играть роль в общественной жизни, С.И.Трофимов, как местный житель-крестьянин, имел обширный круг родни и знакомых и выделялся и выдвигался на земской деятельности. Несомненно, уже в ту пору у него созрело намерение пройти в Сейм, и он начал организовывать русскую крестьянскую партию. Зная мои крестьянские симпатии, он привлек меня к организации партии. Мое имя как депутата Сейма нужно было Трофимову для придания большей авторитетности партии. Знаю, что немалую помощь оказывал Трофимову в том деле мой рижский знакомый кооператор Б.В Евланов. Располагали ли Трофимов и Евланов при организации русской крестьянской партии какими-либо указаниями из-за границы и поддерживали ли в этом случае связь с С.С. Масловым или с кем-нибудь из его сторонников, сказать не могу22. Мне представлялось,
что новая партия создается для проведения еще одного русского депутата в Сейм на будущих в 1928 г. выборах, как около себя организовали другие русские депутаты свои партии: Шполянский — земских деятелей, Каллистратов — малоземельных старообрядцев, Юпатов — правых старообрядцев и т.п. В г. Режице состоялся съезд сторонников русской крестьянской партии, выбран был Президиум или Комитет партии, в состав которого был включен и я. Кто составлял этот комитет, точно не помню: его состав можно найти в газете "Сегодня" в сообщении о съезде газетного корреспондента23. Главные организаторы — Трофимов и Евланов — в нем были. По-видимому, тогда же было решено издавать партийный орган — газету "Новь". В редакционной коллегии газеты значился и я, фактическим же редактором, насколько помню, был Еаланов. Вероятно, в делах Министерства внутренних дел прежнего правительства есть указания, кто ходатайствовал о разрешении газеты и кто являлся ответственным редактором24. Партия организовалась преимущественно из крестьян Яунлатгальского уезда, сторонников Трофимова. Большинство из них были крестьяне-середняки; входили и более состоятельные, т.н. кулаки, каковых среди русских крестьян совсем мало. Партия привлекала и малоземельных бедняков, которых было особенно много в Латгалии, обещая им прирезки и финансовую помощь для поднятия до уровня "середняков". Программу партии не берусь восстановлять за давностью времени; думаю, что она напечатана в газете "Новь"25, комплекты которой должны храниться в Государственной библиотеке и в Отделе печати министерства внутренних дел прежнего правительства. Много ли я поместил статей в газете "Новь" и о чем, тоже забыл. Их можно подсчитать и проверить по сохранившимся комплектам, так как все мои статьи подписывались моей фамилией с добавлением "депутат Сейма" в целях рекламы газеты. Давал ли я деньги для газеты? Вероятно, да: депутаты обязаны были поддерживать свою партию и партийный орган26. Как долго существовала газета, не помню: во всяком случае, до новых выборов в Сейм в октябре 1928 г., когда список кандидатов русской крестьянской партии провалился: не провел ни одного депутата. Помню хорошо, что деньги, 50 лат в виде залога за право выставить на выборах свой список, дал я. Кандидатский список партии составлялся в Яунлатгале (Пыталове) Трофимовым. Во главе его стояла моя фамилия, как депутата Сейма, затем С.И. Трофимова, Б.В. Евланова и других лиц, преимущественно крестьян. Список был опубликован в газете "Новь" и избирательной комиссией. Агитацию за список вел, главным образом, Трофимов по Яунлатгальскому уезду. Я не заинтересован был в выборах и знал, что Трофимов старается ради того, чтобы стать депутатом Сейма, о чем прямо ему и говорил. Так на выборах и произошло: моя фамилия сторонниками Трофимова вычеркивалась, и Трофимов по числу голосов оказался на первом месте. Но список, как я уже сказал, провалился: не собрат достаточного числа голосов для проведения одного депутата. Внесенный залог в 50 латов пропал: был зачислен в доход казны; газета "Новь" прекратилась, моя роль депутата кончилась, а с нею и моя связь с русской крестьянской партией. Так закончилась моя политическая деятельность.
Мое участие в русской крестьянской партии — дело антикоммунистическое; но я не могу вспомнить, чтобы в партийной работе допускал когда-либо выступления против Страны Советов и ее власти. Если память мне изменяет, то вперед прошу не поставить мне это в особую вину, а напомнить для признания и раскаяния.
После выбытия из Сейма я вернулся к педагогической работе и усиленно занялся вместе с тем внешкольной культурной деятельностью.
Знакомясь во время поездок по Латгалии, как депутат, с жизнью крестьян, их бесправием, темнотой, отсутствием у них духовных интересов, а также с недостатками в русских школах книг и учебных пособий я пришел к мысли о необходимости открытия русских просветительных обществ во всех городах и сельских центрах, где есть русское население, в целях поднятия образования, борьбы с невежеством, развития национального сознания и самодеятельности. Пользуясь депутатским званием, я добился уже в 1926 г. открытия русского просветительного общества в Риге и в волостях Линовской, Качановской, Гавровской, Иллукстском и Двинском уездах и др. За два года, 1926—28-й, было создано до 30 обществ, преимущественно из деревенской молодежи и местного учительства. Каждое общество имело народную библиотеку из книг, купленных за счет денежного пособия из Думы культурного фонда и собранных на местах, устраивало любительские спектакли, народные праздники, Дни русской культуры, заводило хоры и оркестры народных инструментов. Дтя объединения деятельности местных обществ все они составили Центральный союз русских просветительных обществ27, председателем которого был я во все время его существования до 1935 г., когда он был закрыт за "вредную" деятельность, как объявлено в "Правительственном вестнике" (Valdības vēstnesis)28, библиотеки были заперты, расхищены, а некоторые выброшены в огороды и пошли на растопку бань (Вышегородецкая), сельские русские просветительские общества прекратили работу по требованию правительственной администрации или насильственно объединены с латышскими организациями для того, чтобы все культурные устройства в дальнейшем велись на латышском языке,непонятном для большинства русского деревенского населения. Имущество Правления Центрального союза было конфисковано, в том числе киноаппарат с динамомашиной и театральная библиотека. На меня как председателя был сделан начет в 129 латов за театральные пьесы, выданные провинциальным просветительским обществам и учителям для любительских спектаклей. Это было время облатышивания русского населения и закрытия русских школ и просветительных мероприятий на русском языке. От этого насилия и преследования в области русской культуры русское население в Латвии было спасено Красной армией.
Из местных русских просветительных обществ уцелели только в городах Риге и Митаве. Председателем Рижского просветительного общества со времени открытия в 1926 г. до сего времени являюсь я. Рижское общество содержало и содержит детский сад (ул. Свободы 44/46, 12), который посещают сейчас и дети советских граждан, приехавших в Ригу из других республик С.С.С.Р., народную библиотеку на Московском предместьи (Католическая ул., 9), большой хор под управлением М. Назарова; до 1 сент. с/г содержало вечерние курсы для обучения неграмотных и малограмотных и курсы детских садовниц, принятые теперь городом и правительством. Общество ежегодно устраивало Дни русской культуры, народные гуляния, концерты, оперы на русском языке, лекции и народные чтения в целях поднятия просвещения среди русского населения и поддержания русской культуры в Латвии. В первые годы своей деятельности, в 1926—29 гг., Правление Просветительного общества приглашало из Праги русских профессоров для чтения популярно-научных лекций. Приезжали профессора Кизеветгер, Мякотин, Стратонов (астроном), Алексеев (юрист), Завадский (читал по русской литературе), Новиков (естественник), Савицкий (географ) и Панина29. Темы их лекций не могу воспроизвести на память; их можно найти в отчетах Общества за соответствующие годы: все отчеты сохраняются в делах Общества. Никаких выпадов против Советской власти лекторы не допускапи, но, конечно, освещали излагаемое в духе буржуазно-капиталистической науки. Вину за приглашение названных профессоров я, как председатель Общества, должен взять на себя.
Лично я также читал лекции и выступал с речами на Днях русской культуры, посвящая их значению культуры, выяснению характера русской культуры, вопросам национального воспитания, а в чтениях для народа говорил и о религиозно-нравственном воспитании. В прошлом, 1939 г., принимал участие в организованном Министерством образования старого правительства летних курсах для законоучителей, где прочитал4 лекции на тему: основы религиозного воспитания. Считаю долгом сказать, что я признаю культурно-национальное значение христианства. В декабре 1938 г. я выступал с лекциями на темы об основах национального воспитания и взглядов на личность с педагогической точки зрения — в Ревеле, куда ездил по приглашению русского учительского общества в Эстонии. То же общество два раза приглашало меня на летние учительские курсы как специаписта-методиста по русскому языку. Курсы были в Гургенбурге (близ Нарвы) и в Печорах.
Еще считаю необходимым упомянуть о моей единственной встрече с проф. Милюковым в Риге вот при каких обстоятельствах. Это было, кажется, в 1938 |!| г. в конце зимы (феврале—марте), а может быть — в 1937 |!| г. Милюков приглашен был в Ригу газетой "Сегодня" и читал несколько лекций (отчеты о них помещались в газете). На одной лекции, которую я слушал, студент Адеркас дал на сцене Милюкову пошечину. В переполненном зале поднялся шум и паника, а на сцене свалка около Адеркаса. Я, будучи в то время депутатом Сейма, вышел на сцену и, успокаивая публику, вместе выразил порицание Адеркасу и возмущение тем, что он молодой, сильный из-за угла напал и оскорбил старика-профессора и ученого». Милюков меня поблагодарил, публика стала успокаиваться, и он хладнокровно продолжил лекцию30.
Это выступление в защиту Милюкова, врага Советского правительства, должен признать теперь контрреволюционным.
Сейчас мне ясно, что прежний капиталистический характер государственной жизни и буржуазный строй определяли мое сознание и делали его контрреволюционным. Потому и моя политическая и общественная деятельность была антикоммунистической.
Из других культурных организаций в Риге в годы после сеймовой деятельности я был членом Правления Русского учительского союза и вносил членские взносы в Русское. благотворительное общество, в Русское больничное общество, в певческое общество "Баян", в Русское общество, а в 1937 г. Во время празднования столетия смерти A.C. Пушкина, состоял членом Пушкинского комитета, организованного из представителей всех русских обществ, профессоров и некоторых латышских писателей — при Русском академическом обществе. Комитет поручил мне издание избранных произведений А.С.Пушкина, что я и выполнил. Несколько экземпляров угого издания у меня сохранились, большинство же было разослано мною по русским школам для бесплатной раздачи ученикам на память о гениальном русском поэте.
В русских политических организациях Риги, закрытых правительством Ульманиса в 1934 г., я не состоял, и только по выборам в Сейм и по работе в нем имел отношение, как упомянуто выше, к Русскому национальному союзу, не будучи его членом.
Вот мое чистосердечное признание, насколько я могу положиться на свою cлабеющую в 65 лет память, в моей контрреволюционной и антикоммунистической деятельности. Если что-нибудь пропустил по забывчивости, npoшу великодушно снизойти и напомнить. Искренно желал бы стать честным советским гражданином, честно отдать свои научные знания и педагогический 40-летний опыт на строительство социалистической родины, твердо надеясь, что социалистический хозяйственный строй и коммунистическое руководительство изменят мою контрреволюционную сущность и мировоззрение.
Перечитывая свое признание, заметил, что пропустил сказать о своей поездке в 1928 г. летом во Францию в г. Ниццу для свидания со старшим братом архиепископом Владимиром Тихоницким, бывшим Гродненским архиереем, высланным поляками из Польши за непризнание самочинного отделения православной церкви в Польше от Московского церковного управления31. В Ницце я провел лето, а на обратном пути останавливался на неделю в Париже для осмотра города и его достопримечательностей. Прожил эту неделю у русского книжного торговца Н.С.Арбузова, которого знад еще по Пскову, где он был городским головой во время немецкой оккупации.
Е.Тихоницкий 26/Х— 1940 г.
***
Обвинительное заключение По след. делу №731
По обвинению:
ТИХОНИЦКОГО Ельпидифора Михайловича, по ст. 58 п.п. 4, 10 и 11 УК РСФСР
В НКВД поступили сведения о контрреволюционной деятельности ТИХОНИЦКОГО Е.М. — бывшего члена партии "народных социалистов" с 1905 года.
Произведенным по делу расследованием установлено: ТИХОНИЦКИЙ действительно в 1905 году, встав на путь политической деятельности, повел борьбу против РСДРП большевиков, а затем ВКП(б).
В 1917 году ТИХОНИЦКИЙ разделяя полностью реакционность партии "народных социалистов" - оставался на враждебных Пролетарской революции позициях.
В 1922 году, познакомившись, а затем установив организационную связь с врагом Советского Союза — руководителем контрреволюционной "Трудовой Крестьянской Партии" ("ТКП") МАСЛОВЫМ, ТИХОНИЦКИЙ стал одним из инициаторов создания контрреволюционной организации в Латвии, именовавшейся впоследствии "Русско-крестьянским объединением"
По совету и заданию МАСЛОВА ТИХОНИЦКИЙ вместе с руководителями РКО — ТРОФИМОВЫМ и ЕВЛАНОВЫМ организовал в 1928 году издание антисоветского, так называемого, "Русского Крестьянского календаря", а затем газеты "Новь". Этим изданиям ТИХОНИЦКИЙ оказывал материальную помощь.
Показаниями арестованных ТРОФИМОВА и ЕВЛАНОВА ТИХОНИЦКИЙ изобличается как враждебно настроенный к Советскому Союзу человек.
В г. Риге, в 1938 [!| году ТИХОНИЦКИЙ выступил в защиту известного белоэмигранта МИЛЮКОВА в связи с обструкцией, сделанной ему аудиторией во время его (МИЛЮКОВА) лекции на антисоветскую тему.
На основании изложенного обвиняется:
ТИХОНИЦКИЙ Ельпидифор Михайлович, 1875 г.р., уроженец бывшей Вятской губ. Халтуринского уезда, состоял в партии "народных социалистов", с высшим образованием, до ареста — пенсионер,
в том, что:
Будучи враждебен к Советскому Союзу и коммунистическому движению — являлся одним из инициаторов создания контрреволюционной организации в Латвии — "Русско-крестьянское объединение" и являлся членом его временного комитета.
Будучи связан с руководителем контрреволюционной "ТКП" — МАСЛОВЫМ, контактировал свою антисоветскую деятельность с руководящими лицами РКО в Латвии — ТРОФИМОВЫМ и ЕВЛАНОВЫМ; вел агитационную деятельность в пользу "РКО", т.е.в преступлениях, предусмотренных ст.58 п.п. 4, 10 и 11 УК РСФСР.
Виновным себя признал и изобличается показаниями арестованных ТРОФИМОВА и ЕВЛАНОВА на очных ставках.
В соответствии со статьей 208 УПК след. дело №731 по обвинению ТИХОНИЦКОГО Е.М. подлежит направлению прокурору ЛССР для предоставления его на рассмотрение Особого Совещания при НКВД СССР с одновременным перечислением за ним арестованного.
Обвинительное заключение составлено в Риге 4 апреля 1941 года.
Ст. следователь следчасти ГУГБ НКВД СССР лейтенант гос. безопасности (Воловщиков)
"Согласен "
Начальник следчасти НКГБ Лат. ССР капитан гос. безопасности
(Веверс)
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Выборы в Первую Думу происходили в начале 1906 г.
2. Речь идет об Н.Ф. Анненском, публицисте, экономисте, общественном деятеле.
3. Бэй-Булак-Балахович Станислав Никодимович, генерал-майор. Активный участник Гражданской войны, в 1918-1920 гг. организатор и командир воинских соединений, воевавших на стороне Красной, Белой, Эстонской и Польской армий, в Белоруссии. После Гражданской войны жил в Прльше. В 1939 г., при обороне Варшавы, создал свое последнее вооруженное формирование — диверсионный отряд. Убит в 1940 г. гестапо при сопротивлении аресту. Литературу последних лет о Булак-Балаховиче см. при статье: Ē. Jēkabsons. Ģenerālis Staņislavs Bulak-Balahovičs un Latvija. - Latvijas arhīvi. 1995, No 1, 16.-21. Ipp.
4. Имеется в виду основанная Е.М. Тихоницким Рижская правительственная русская гимназия.
5. Маслов Сергей Семенович (род. 1887) - аграрник, кооператор, член Всероссийского Учредительного собрания (от эсеров). В августе 1921 г., после кратковременного заключения в Бутырках, бежал через российско-польскую границу, обосновался в Чехословакии, где стал одним из лидеров "Крестьянской России" ('Трудовой крестьянской партии"), заслужив позднее на этом посту звание "опереточного заговорщика" (П.Н. Милюков). С началом Второй мировой войны, Маслов, как и многие русские эмигранты, отошел от активной антисоветской деятельности, занял патриотическую позицию, во время войны был дважды арестован немцами, пытавшимися склонить его к сотрудничеству. С приходом Красной Армии в Чехословакию в 1945 г. был арестован, отпущен, вновь арестован.
6. Гейдан Мария Семеновна (род. 1898), арестована 31 окт. 1940, дальнейшая судьба неизвестна. Ее муж, Гейдан Петр Иванович (ред. 1891), был арестован 7 авг. 1940 г., первоначально шел по делу вместе с С.И. Трофимовым и др., затем был выделен в отдельное производство. Умер осенью 1941 г. в Астраханской тюрьме № 2 еще до завершения следствия.
7. Евланов Борис Викторович (род. 1890, Рига) - коопера^р, один из основных деятелей РКО. Из духовенства, окончил в Риге гимназию, учился праву в Петербургском университете, откуда в 1911 г. был исключен за участие в студенческих беспорядках; продолжил образование в Лейпциге и Дерите, по возвращении в Петербург и окончании там университета в 1914 г. был оставлен при университете по кафедре римского права. Участвовал в социал-демократическом движении (меньшевик), был уполномоченным Главного комитета Всероссийского земского союза, в 1917-1918 гг. — один из руководителей плехановской организации "Единство" в Одессе. В годы Гражданской войны служил в финансовом управлении войск ген. Деникина и ген. Врангеля; с армией последнего эмигрировал в Турцию, жил в Югославии (где женился на Н.А.Рождественской, дочери проф. Петербурской духовной академии), Болгарии, откуда в 1924 г. вернулся в Латвию, где работал в кооперативном движении, читал лекции в Институте практических знаний и других учебных заведениях, избирался гласным Рижской Думы (См.: Новый русский гласный Б.В.Евланов. - Сегодня, 1932, N0 166).
8. Вторая поездка состоялась весной 1924 г.
9. О возможных источниках финансирования "Крестьянской России" см.: Вас. Матвеев [Н.Г.Бережанский?]. "Не наводите тень на ясный день". - Деревня, 1930, 5 окт.
10. Статья была Евлановым написана, но опубликована не была. Помимо публикаций в местной печати (напр., "Понедельник", "Сегодня"), в особенности - в прессе РКО и близких изданиях ("Новь", "Русскому Крестьянину", "Крестьянский Листок", "Двинский Голос", "Вестник Русского Крестьянского Объединения", "Голос Народа"), Евланов печатался в пражских журналах "Своими Путями", "Вестник Крестьянской России' (псевд.: "В<икторови>ч"), в варшавском журнале "Родное слово", который должен был служить рупором "Крестьянской России" в Прибалтике и Польше; возможно, поставлял информацию из Латвии в берлинский "Руль"; в течение нескольких лет редактировал в Риге "Всеобщий русский календарь* (заглавие менялось).
11. Ср. выдержку из изъятого на обыске у Гейданов письма С.С.Маслова сестре от 23 апр. 1924: "Условились с ним [Тихоницким], что работа эта будет кооперативной и политической*
12. О связях С.С.Маслова с Ригой см.: А.Р-ин. 'Россия сегодняшнего и завтрашнего дня (Беседа 'Сегодня')'. - Сегодня, 1926, 11 авг.
13. Речь идет о выборах в Сейм 1925 г.
14. О Русском национальном союзе в Латвии см.: Т.Фейгмане. Русские общества в Латвии (1920-1940 гг.). Рига. Латвийский университет. 1992. С. 12-16.
15. Архиепископ Иоанн (Поммер, 1876—1934), глава Латвийской православной церкви.
16. Юпатов Иван Ферапонтович (1865-1944), профессор ряда высших учебных заведений России и Латвии, около десяти лет возглавлял Русский отдел при министерстве образования Латвии.
17. Каллистратов Милетий Архипович (1896-1941), депутат всех созывов Сейма. Арестован 9 октября 1940, расстрелян 23 июня 1941 г. в Даугавпилс- ской тюрьме. О нем и других депутатах от Латгалии см. в работах последних лет даугавпилсского историка С.Кузнецова.
18. Шполянский Леонтий Васильевич (1886, Киев - 8.\/111.1963, Рига).
19. В процессе обсуждения проекта договора Тихоницкий неоднократно заявлял о своем отрицательном отношении к нему, поэтому его позиция во время голосования вызвала недоумение и насмешку (см., напр.: "Опять воздержался". - Деревня, 1927, 6 дек.).
20. Помимо "Сегодня", Тихоницкий печатался в газете "Слово", в журналах "Для Вас", "Ллойд-журнал* (Берлин, 1931), в сборниках "Русские в Латвии", "Русский ежегодник", русских календарях, других изданиях.
21. Трофимов Сергей Иванович - род. в 1894 в семье служащего Псковского губернского земства, владельца усадьбы в селе Емилово Островского уезда. Учился на мед. факультете Юрьевского ун-та, в 1915 уехал помощником лекаря на Кавказский фронт, где служил до апреля 1918 г., когда попал в плен к туркам. В том же году вернулся домой и вскоре оказался в армии ген. Юденича, где с перерывами служил до ноября 1919 г. В 1922-1926 гг. учился на юридическом факультете Тартуского университета (Ср.: Пыталовец [Н.Г Бережанский]. "Господин Городовой (От собственного Яунлатгальского корреспондента)". - Неделя по Латгалии, 1930, 9 марта). С 1928 по 1934 - Председатель Центрального комитета Русского крестьянского объединения. В 1931 г. был избран в Сейм. В 1933-1935 гг. редактировал газету "Голос Народа", которая после переворота 15 мая 1934 г. финансировалась правительством. Поддерживал авторитарный режим К.Ульманиса. В июле 1934 назначен референтом по русским школам при министерстве народного образования. Арестован 10 авг. 1940 г. Согласно справке от 17 июля 1941 г. начальника отделения 1 спецотдела НКВД Лоте. ССР капитана государственной безопасности капитана С.И.Гуля Трофимов, как и Б.Н.Беклешев, был расстрелян 22 июня 1941 г. (ГА Латвии, фонд КГБ Л ССР, ед. хр. 34798, Наблюдательное дело, л.л. 55-56).
22. Из показаний Б.В.Евланова и С.И.Трофимова следует, что консультации между Ригой и Прагой по вопросу организации РКО имели место.
23. На первом съезде РКО в Резекне был избран Временный комитет партии в составе Е.М.Тихоницкого, С.И.Трофимова, С.И.Завьялова, Н.В.Соловьева, Б.В.Евланова. Ср. оценку съезда конкурентами РКО: —х- "Съезд Тихоницкого". - Деревня, 1928, 18 авг. Второй съезд РКО состоялся 16 февраля 1930 г. в Яунлатгале (Абрене, Пыталово). На нем, по образцу ТКП, избрали ЦК и Совет партии. Совет возглавил известный в России и Латвии Б.А. Энгельгардт, депутат Государственной Думы, активный участник событий осени 1917 г. в Петрограде. См. о 2-м съезде: С.Трофимов. 'Русское крестьянское объединение". - Крестьянский листок, 1930, 13 февр. ; Б/а. "Съезд Русского крестьянского объединения". - Там же, 1930, 27 февр.
24. Вероятно, речь идет об участии Тихоницкого в однодневной газете "Русскому Крестьянину", которую РКО издало накануне выборов 1928 г. В библиотеках Латвии газета не обнаружена. Что же касается газеты "Новь", то она была создана в 1925 г. в рамках подготовки к выборам во Второй Сейм (3 и 4 окт. 1925 г.), еще до образования Русского крестьянского объединения, и с завершением предвыборной кампании прекратила свою деятельность. Издавалась газета с 16 авг. по 27 сент., вышло всего семь номеров. Подзаголовок "Нови": 'Еженедельный русский орган крестъянско-демократической мысли" Ответственный редактор - Б. Евланов, издательство - "Товарищество "Новь*. Газета мыслилась как орган, объединяющий сторонников "Крестьянской России" в Латвии, Эстонии, Литве, Польше. Помимо местных авторов (Б.В.Евланов, недавний пражанин А.К.Рудин, доцент В.К.Трофимов, прис. пов. Н.Д.Дмитриев, педагоги П.А.Павлов и Н.В.Кузнецов), в газете, по призыву Праги, участвовали известные общественные деятели Эстонии П.А.Богданов и А.А.Булатов (псевд.: Булат, Буслай). "Крестьянская Россия"авансировала газету деньгами, поддержала приветствиями, статьями ее лидеров - А.А.Аргунова, А.Л.Бема, С.С.Маслова. Имя Е.Тихоницкого как автора "Нови" прямо в газете не встречается, хотя он и был объявлен среди принимающих в ней ближайшее участие; несомненно лишь, что ему в газете принадлежит статья "Ко дню русской культуры" за подписью Е.М.
26. Помимо обычных и законных способов финансирования, РКО пользовалось еще финансовой поддержкой ТКП. Сведения об этом просочились в печать еще в 1930 г. См.: Безсменный. "Не запугаете". - Деревня, 3 сент.; Вас Матвеев. "Не наводите тень на плетень". - Там же, 5 окт.; С.И.Трофимов. "Политическое хамелеонство Л.Шполянского". - Крестьянский Листок, 11 сент.
27. О Русском просветительном обществ см.: Т.Фейгмане. Русские общества в Латвии (1920-1940 гг.). Рига. Латвийский университет. 1992. С. 19-24
28. См.: 760. Lēmums. - Valdības Vēstnesis. 1936, 3. janv., 2 Ipp.
29. A.A. Кизеветтер - историк, член ЦК партии кадетов, в Ригу с лекциями приезжал в 1927 и 1929 гг. В.А. Мякотин - историк, один из лидеров партии народных социалистов, в Риге читал лекции в 1927 г. В В. Стратонов - б. декан математического ф-та Московского университета, астроном, в Ригу приезжал в 1927(?) г. H.H. Алексеев - один из лидеров евразийцев. C.B. Завадский - сенатор, проф. Александровского лицея, мемуарист, переводчик, в Риге читал лекции в 1928 г. М.М. Новиков - последний выборный ректор МГУ, биолог, в 1934 г. принимал участие в Днях русской культуры в Риге. П.Н.Савицкий - идеолог и один из лидеров евразийцев, в Риге читал лекции в 1932 г. C.B. Панина - общественная деятельница, благотворительница.
30. О рижском "покушении" на П.Н.Милюкова в 1927 г. см.: Г.Гусев, О.Пухляк. 'Месть монархиста'. - СМ-Сегодня, 1993. 27 февраля. О реакции местной общественности на инцидент, см., напр.: Евин. 'Зашевелилась черная сотня*. — Латгальская мысль. 1927, 19 мая.
31. Митрополит Владимир (Тихоницкий) (1873—1959) - викарий митрополита Евлогия, управляющего русскими православными церквами за границей; после смерти Евлогия стал его преемником.
