В заложниках политической конъюнктуры
Александр Гурин
Валмиера получила свое название от псковского князя Владимира.
Русские были друзьями латышей, а Запад на века лишил латышский народ «свободы и самобытной культуры»…
Это – не тезисы русских шовинистов, а выдержки из книг латышских ученых столетней давности. Главный вопрос: почему они писали в своих книгах прямо противоположное тому, что нередко утверждается на латышском языке сегодня?
Почему pirmdiena – понедельник
Сто лет назад – в 1909 году – в свет вышла книга молодого латышского ученого Франциса Балодиса «Некоторые материалы по истории латышского племени с IX по XIII столетие». Вот как «непатриотично» (с точки зрения сегодняшнего дня) описывает Латвию тысячелетней давности молодой ученый. Еще до прихода «просветителей»-немцев в Балтии существовала своя цивилизация, пользовавшаяся известностью в мире. Название Талавы – столицы княжества в Северной Видземе – было известно даже арабским летописцам. В ряде латвийских княжеств правили русские. В 8 и 9 веках под русской властью оказались Кокнесе и Герциге, в 9 столетии – латышско-ливский Ашероден. «От Двины до Наровы платили дань Святославу», – полагал Балодис.
Ученый допускал, что древнерусский былинный богатырь Илья мог быть русским князем Ерсики, что название города «Вольмар» (Валмиера) происходит от имени псковского князя Владимира, который некоторое время был судьей в здешних местах... Францис Балодис категорично утверждал: «400-летние владычество и влияние русских в крае не могло не оставить следов». И приводил множество примеров такого влияния. По его мнению, даже исчисление дней недели у латышей образовалось по русскому образцу. Автор книги также обратил внимание, что католики считают первым днем недели воскресенье, православные же начинают отсчет с понедельника. И латышский понедельник звучит как «день первый».
Если о славянском влиянии в древние времена в прибалтийском крае Францис Балодис пишет с симпатией, то немецкие крестоносцы в его описании выглядят злобными и жестокими. Они «убивали мужчин, уводили их в плен... налагали тяжелую дань или обращали их в рабство». Ученый делает вывод: «Немцы лишили латышей свободы и самобытной культуры и оторвали их от родственной Руси».
Русофильство Франциса Балодиса очевидно. Чем объяснить такую любовь к русскому народу? Быть может, это просто конъюнктура, желание угодить царскому режиму? Но Францису Балодису вовсе не было необходимости продаваться за похлебку. Он окончил теологический факультет Дерптского университета, затем увлекся археологией, получил в Москве образование археолога и стал специалистом по истории Древнего Египта. Причем молодому дарованию прочили славу ведущего египтолога Российской империи. Выслуживаться перед властями у него не было никакой необходимости.
Остается добавить, что на родине Франциса Балодиса встретили с радостью и с почетом, когда он после образования независимой ЛР переехал из России в Ригу: он стал профессором, заведующим кафедрой Латвийского университета. Так что автора книги о доливонском периоде в истории Латвии трудно упрекнуть в некомпетентности и конъюнктурности.
И последнее. Книга Франциса Балодиса вовсе не единственное издание того времени, где латышские авторы трактуют прошлое иначе, чем в наши дни.
«Узнали в латышах своих братьев»
Еще в 1896 году А. Страдынь издал труд «Православие в древней Толове». Автор не только доказывает, что христианство было широко распространено в Валкском районе Латвии еще до прихода крестоносцев, но и противопоставляет гуманную политику русских жестокостям немцев (Чуть позднее то же самое станет утверждать Францис Балодис). Вот что написал Страдынь о принятии латышами православия: «Просвещение же это было мирное и тихое, без того меча и рабства, какое было наложено на Прибалтийский край немцами-колонистами».
В 1917 году вышла книга А. Дауге «Латыши» – очерк истории и культуры латышского народа. Автор обращает внимание, что латыши «этнографически ничего общего не имеют со своими соседями эстами, ни с германцами, близко примыкая к семье так называемых балтийских славян».
В 1915 году вышла книга Петериса Дрейманиса «Краткая история латышского народа». (О ней уже говорилось в предыдущем номере «Ракурса».) Пятью годами ранее тот же автор издал монографию «Балтийский вопрос. Краткий исторический очерк». О чем же рассказывается в этих книгах? Дрейманис пишет, что еще тысячу лет назад существовали тесные связи между древней Русью и Балтией, причем «славяне узнали в латышах своих братьев по нравам и обычаям». В 9 столетии «латыши признали своими государями русских князей ближайших к ним народов». При этом историк относит и балтов и славян к арийцам и на этом основании утверждает, что их сближение «явление вполне естественное».
Дрейманис пишет, что латыши жили вместе с русскими в городе Кукейносе (Кокнесе) еще до прихода немецких крестоносцев. А вот крестоносцам от латышского историка достается: «Самым главным злом было угнетение туземного населения». Автор осуждает разделение в Средние века жителей Риги на граждан города (преимущественно немцев) и неграждан (в большинстве своем латышей и ливов).
Негативно отзывается исследователь и о том периоде (вторая половина 16, начало 17 века), когда Латвия находилась под властью Польши. По его мнению, тогда происходило разорение страны: если во время владычества Ливонского ордена латышские крестьяне превратились в крепостных, то в «польский» период их положение стало еще хуже. Именно в это время крестьяне массово становились безземельными сельскохозяйственными рабочими (оставаясь при этом крепостными). Если к примеру, в соседней России крепостной крестьянин имел надел земли, на котором хозяйничал так, как желал, то в Латвии большинство сельского населения стали составлять крепостные батраки.
Но вот положение изменилось к лучшему. «Двести лет тому назад возобновилось, после 475-летнего перерыва, общение русской народности с населением балтийского побережья». Фраза явно носит позитивный оттенок. А о чем речь? О присоединении Петром Великим Эстляндии и Лифляндии к Российской империи...
Петр Великий и 1940 год
Ныне сама идея установить Петру Великому памятник приводит часть политической элиты стран Балтии в ярость. Причем речь идет не только о памятнике в Риге. Недавно идея установить памятник возникла у нескольких депутатов самоуправления по преимуществу русскоязычного города Нарвы. Вмешался премьер-министр Эстонии. Он буквально поносил Петра Великого, обвиняя его в страшных грехах.
Сегодня весьма интересно читать не только книги латышских историков столетней давности, но и школьные учебники по истории, изданные в независимой Латвии в 20-30-е годы и утвержденные министерством образования. В них о Петре Великом отзываются либо позитивно, либо нейтрально.
Почему же сейчас ситуация изменилась? Быть может, стали известны новые важные факты, обнаружены неизвестные историкам 20-30-х годов документы, способные изменить отношение к этому периоду латвийского прошлого? Нет. Ничего принципиально нового не обнаружено.. Изменил отношение к русской истории... 1940 год. И в расчет не берется, что Петр Великий умер за несколько веков до того, как 17 июня 1940 года Карлис Улманис в радиообращении к народу заявил, что советские танки вошли в Латвию с его согласия.
Очевидно, до тех пор, пока история является заложницей текущей политической конъюнктуры, Латвии предстоит оставаться страной с непредсказуемым прошлым.
