Почитали за честь
Александр Гурин
Спасибо, господин учитель!
… Суровым выдался для Латвии 1915 год. Внешне нельзя было заметить ничего необычного: трамваи по–прежнему ходили по девяти линиям, а их маршрут можно было определить по цвету вагонов. Когда в Санкт–Петербурге часы били полночь, в Риге, как и раньше, до полуночи оставался целый час. Как и до войны, на рейсовом пароходике можно было из центра Риги за полтора часа доплыть до Усть–Двинска. В газетах и книгах рижане в то время охотнее рекламировали не адреса, где можно получить кредит, а свидетельства достижений научно–технического прогресса. А вот рекламу алкоголя сменили объявления про безалкогольное шампанское. Продукты стали выдавать по карточкам, заводы эвакуировали в глубь Российской империи, с фронта приходили похоронки… Казалось, какой прок от трудов по древней истории время мировой войны? Между тем латышский интеллигент Петерис Дрейманис в 1915–м торопился издать «Краткую историю латышского народа». Словно боялся, вот придут в город германские войска и станет поздно.
Книга эта может удивить современных читателей. Ведь в ней, к примеру, говорится, что еще в 10 столетии «славяне узнали в латышах своих братьев» (кто сегодня может написать подобное?). О монографии Петериса Дрейманиса и весьма неожиданном взгляде ряда латышских авторов того времени на историю своего народа мы расскажем в одном из последующих номеров. Пока же обратим внимание лишь на один факт. Автор книги благодарил за помощь учителя истории рижской Александровской гимназии Лебедева. Заметим, в то время в Риге крупнейшими специалистами по истории Латвии считались рижские немцы. Они издавали книги, рисовали планы средневековой Риги, находили ценнейшие архивные документы… А Петерис Дрейманис выбрал себе в научные консультанты скромного русского учителя. Видимо, взгляды г–на Лебедева оказались ему более близки.
Латышский публицист Дрейманис сделал выбор в пользу русского историка, а латышский народ, выбирая между Германией и Россией, выбрал в 1915 году Российскую империю. Представителей других национальностей во всех воюющих странах в армию призывали. В Лифляндии и Курляндии местные жители тысячами вступали в ряды латышских стрелков добровольно….
Доктор русскость прописал
Еще в 19 столетии в Риге было создано Общество русских врачей, в которое входили в него русские… и нерусские врачи. Так, в списке членов общества за 1910 год мы видим таких докторов, как фон Блюмен, Петерис Сникерс, Андрис Скуя, Эрнст Путниньш, Израиль Певзнер… Само общество объясняло это тем, что готово принять в свои ряды каждого, кто получил диплом врача в одном из вузов Российской империи. Но и это объяснение не точно: окончившему зарубежный вуз вступать сюда не возбранялось. Кто знает, быть может, истинная причина все же крылась в притягательности русской культуры и науки?
Медициной доктора из общества русских врачей не ограничивались. Из их рядов вышло немало известных политиков, администраторов. Назову лишь несколько фамилий. Доктор Александр Лозинский до революции работал директором курорта Кемери и оставил о себе добрую память (Кстати, трамвай, который шел в давние времена от станции Кемери к морю — его инициатива). Сын знаменитого фольклориста Кришьяниса Барона Карл Барон стал известным зубным врачом. Выпускник Московского университета, социал–демократ Андрейс Приедкалнс в 1907 году был избран в Государственную думу России. А звездный час Приедкалнса наступил в 1917 году, когда по воле народа он вступил в должность комиссара Временного правительства (по сути, губернатора) Лифляндской губернии.
В независимой Латвийской Республике существовали национальные партии — латышские, русские, немецкие, еврейские, польская… Не существовало никаких ограничений для работы национально–культурных обществ. Казалось бы, члены Общества русских врачей вполне могли бы разбрестись по национальным квартирам. Однако целая группа латышей по–прежнему в нем состояла. Так, в списке общества за 1933 год значатся доцент Путниньш, Кюзис, Гаргье, Петерсен и другие доктора с совершенно нерусскими фамилиями.
Уже в независимой Латвии в Общество русских врачей вступил молодой выпускник Петербургской военно–медицинской академии, ставший вскоре самым известным врачом Латвии — Паул Страдынь. Регалий у профессора в ЛР было множество: доктор медицины, завкафедрой в университете, руководитель крупнейшей больницы Латвии и основатель первой в стране онкологической больницы…
Выбор академика
Общество русских врачей не представляло из себя исключение. В 1933 году отнюдь не только этнические русские состояли в Русском юридическом обществе в Латвии. В одной изданной в 1933 году русской книге того времени встречается интересная формулировка. Речь идет об изданном в Латвии «Всеобщем календаре на 1934 год». В нем был опубликован список присяжных адвокатов «русских и примыкающих к русской группе». Среди таких юристов — Буржнадзе, Лазерсон, Деккерн, Мейерович.
Как уже говорилось, в начале 30–х годов 20 столетия в Латвии существовало множество немецких, еврейских, литовских, эстонских общественных организаций, имелись польская, несколько еврейских, немецких политических партий. И если латышские или еврейские интеллигенты состояли в русских общественных организациях, то вовсе не потому, что им некуда больше было податься. Но членом руководства Союза русских учителей стал немец Гроссен, общество русских инженеров возглавлял Якоби.
Еще один пример притягательности русской культуры. В 19 столетии редактор русской газеты «Рижский вестник» просветитель и подвижник Евграф Чешихин создал общественную организацию «Русский литературный кружок». Довольно быстро кружок перешагнул через литературные рамки и превратился в своего рода подобие общества «Знание» — здесь читались лекции по многим наукам. А в работе кружка еще в 19 столетии стали принимать активное участие общественники с нерусскими фамилиями: Миккельсон, Таль, Кизельбаш, Краузе, Вейнберг, Беккер, Берзиньш, Блюменталь, Буткус… Лекции в «Русском литературном кружке» читал самый известный латышский химик того времени Пауль Вальден — профессор, академик, кандидат в нобелевские лауреаты…
В начале 20 столетия в Риге активно работало «Русское общество просвещения». И в его рядах активны были не только русские, но и латыши, к примеру, тот же Карл Барон.
Добавим, что в 30–е годы 20 столетия в независимой Латвии проживало около 58 тысяч православных латышей — они составляли треть всей православной паствы.
В то время известнейшие латышские интеллигенты не скрывали симпатий к русской культуре и великий поэт Янис Райнис провозглашал, что он хочет сближения латышской культуры прежде всего с русской и белорусской.
Ныне православных среди латышей в Латвии стало меньше, а русская культура не всегда вызывает такой интерес, как в независимой ЛР 20–30–х годов. Думается, Латвия от этого только теряет. А русская община страны в свою очередь ничего не выигрывает от того, что в ее рядах появились любители делить приверженцев русского языка и культуры на русских и нерусских.
