В.М.БАЙДАЛАКОВ В САРАЕВЕ (забытая страница биографии)
ЗА СВОБОДНУЮ РОССИЮ
Но.9 (29) ноябрь 2002
====СООБЩЕНИЯ МЕСТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ НТС НА ВОСТОКЕ США====
R.Polchaninov, 6 Baxter Ave., New Hyde Park, NY 11040,USA rpolchaninoff@mindspring.com
Осенью 1937 г. из Белграда был переведен в Сараево председатель Союза (НТСНП) Виктор Михайлович Байдалаков. Об этом я уже писал в статьях, где говорилось об истории зарубежных Дней Непримиримости. Последний раз статья «О нашей непримиримости» была напечатана в «Гранях» в сентябре 2000 г в Но.195.
Осенью 1937 г. я был единственным подписчиком союзной газеты «За Россию» и единственным членом Союза в Сараеве. Поэтому, естественно, что оказавшись в Сараеве, В.М.Байдалаков захотел со мной встретиться. Телефона у меня не было, и Виктор Михайлович прислал мне открытку с просьбой зайти к нему по указанному адресу. Это было или в конце сентября или начале октября, но во всяком случае, после отъезда Б.Б.Мартино в Белград и моего назначения на пост начальника Сараевского отряда скаутов-разведчиков.
При первой же встрече В.М.Байдалаков сказал мне, что, хоть его и перевели с повышением по службе из Белграда в Сараево, но он считает, что это было своего рода ссылкой, сделанной по требованию СССР и он был против перевода в Сараево. Был бы жив король Александр, cказал В.М.Байдалаков, ни о каком советском давлении не могло бы быть и речи, но после его убийства в Марселе в 1934 г., Югославия начала осторожно идти по пути сближения с СССР. Интересы СССР в Югославии представляла Чехословакия и наоборот. Следовательно, давление на Югославию по отношению к Союзу, надо полагать, было сделано через чехословацких дипломатов. В 1937 г. СССР имел уже основания считать Союз опасным противником, и, кроме ссылки В.М.Байдалакова в Сараево, СССР добился закрытия союзной газеты «За Россию», которая, впрочем, продолжила выходить, только под новым названием - «За новую Россию».
Мне было 18 лет и я чувствовал себя мальчишкой перед Виктором Михайловичем. Помню, как я вошел к нему в комнату, как он протянул мне руку, как я пожал ему руку, и как первое, что он мне сказал было:
-- Позвольте мне показать вам, как надо здороваться за руку.
Помню, что я растерялся и ничего не сказал, а он, не дожидаясь ответа, сразу начал меня учить:
-- Когда старший протянет вам руку, смотрите сперва на руку, затем слегка сожмите ее и посмотрите прямо в глаза тому с кем здороваетесь, а потом слегка опустите руку вниз. Давайте поздороваемся еще раз. И мы снова поздоровались, но уже по всем правилам.
После этого, Виктор Михайлович предложил мне сесть и сразу же перешел к делу. Он объяснил мне, что в Сараеве он не намерен бездействовать. Он попросил меня рассказать, какие имеются в Сараеве русские организации и какие люди стоят во главе этих организаций.
В.М.Байдалаков слушал меня очень внимательно, и когда я закончил, спросил меня, отмечалось ли ранее в Сараеве 7 ноября как День Непримиримости, и как русские в Сараеве отметили в 1927 г. десятилетие захвата большевиками власти.
Я ответил, что хоть мне и было тогда всего 8 лет, я хорошо помню, что в 1927 г. в Сараеве отмечалось 50-летие Балканской войны. По этому случаю в кадетском корпусе было устроено юбилейное собрание, на которое меня родители взяли с собой, чтобы не оставлять одного дома, и, что мне на этом собрании было изрядно скучно. Насчет Дней Непримиримости я мог с уверенностью сказать, что ничего подобного в Сараеве ни разу не отмечалось.
--Так вот мы его тогда и отметим, благо в этом году круглая дата – 20-летие захвата большевиками власти над Россией.
Виктор Михайлович рассказал мне, как в 1927 г. митрополит Антоний призвал русскую эмиграцию отметить 7 ноября как День Непримиримости, как эмиграция тогда не откликнулась на призыв своего первоиерарха, и как Союз поставил себе целью провести в жизнь предложение митрополита Антония.
-- Это очень важно, сказал Виктор Михайлович. С одной стороны, нам надо как-то объединить национальномыслящую эмиграцию, с другой стороны, нам надо как-то напомнить эмиграции, которая начала страдать «ожирением совести», о ее долге перед Россией и русским народом.
В.М.Байдалаков, с присущей ему энергией, посетил всех намеченных воз-главителей организаций, начиная с генерала Н.В.Запольского, который был одновременно и председателем русской колонии в Сараеве и начальником местного отделения РОВС, и кончая председателем отделения Союза русских инвалидов Буяченко, который принял особенно близко к сердцу предложение Виктора Михайловича и оказал ему исклю-чительную помощь в деле подготовки Дня Непримиримости.
Устроители согласились, что основной доклад прочитает Виктор Михайлович, а что каждой организации будет затем предоставлено короткое, но одинаковое для всех время, для приветствия собравшихся. Одним из выступавших должен был бы быть и я, и это, конечно, меня несколько смутило.
Какой-то опыт выступления на собрании у меня уже был. В январе этого же 1937 года я выступал на собрании, на котором я объявил об основании в Загребе отряда скаутов-разведчиков и на котором было освящение отрядного знамени, но это было короткое слово и я его легко выучил наизусть. На этот же раз мне предстояло говорить значительно дольше, столько же, сколько будут говорить взрослые, привычные к подобным выступлениям. Виктор Михайлович не только составил мне текст выступления, но и научил меня как с выражением сказать выученное на память приветствие.
Хоть Виктор Михайлович и был очень занят встречами с общественными деятелями, он все же находил время и для занятия со мной, как он говорил, «курсом умения говорить». Я уже знал, что если ошибусь, то не должен поправляться, а должен импровизировать и продолжать говорить дальше, и что должен все время обводить взглядом слушающих, но я не умел говорить выразительно, и Виктор Михайлович учил меня какие слова надо выделить и где и когда поднимать и опускать голос.
Говорили мы и на другие темы. Однажды Виктор Михайлович задал мне такой вопрос:
--Не понимаю, сказал он, как вы (он имел в виду сараевских разведческих руководителей Мартино, Пелипца, Мулича и меня) можете с таким почтением относиться к этому, как он выразился «земгусару» Агапову?
Я, конечно, переспросил, кто такие «земгусары», на что Виктор Михайлович ответил, что в Союзе так называют «земгоровцев» – сторонников Объединения земских и городских деятелей, одной из левых организаций Зарубежья, к которой принадлежал Ага-пов.
Вообще надо сказать, что В.М.Байдалаков не жаловал левых, назвав одного из них либералом, и далее, по-казацки, и не очень цензурно. Другого он назвал «интеллигентом в галошах и с зонтиком». В.М.Баййдалаков был офицером, а в офицерской среде так называли левую интеллигенцию, для которой было еще одно оскорбительное название – «шпак», т.е. – штатский. Дело в том, что военные не имели права носить ни галоши, ни зонтики, и эти две вещи, как бы являлись символами штатских людей.
В.М.Байдалаков считал, что из-за Агапова, который был начальником Юго- славского отдела НОРС-Р, у многих родителей скаутизм-разведчество не пользовалось симпатией. Я, конечно, защищал Агапова, который в моих глазах был русским патриотом, панславистом и одним из главных сторонников национального течения в скаутизме-разведчестве. Он был не только против индейщины, но и против созданной Баден-Пауэллом программы для руководительских курсов в Гилвелле (Англия). Агапов создал свою, русско-югославянскую программу для руководительских курсов, лозунгом которых стали слова из стихотворения Бальмонта "«Будем как солнце!"».
Кадетский корпус покинул Сараево 1 сентября 1929 г. и до этого все собрания устраивались в зале корпуса. После отъезда корпуса, в Сараеве вскоре была создана Югославянско-русская лига. В помещении лиги в 1937 г. русская общественность отметила 100-летие со дня смерти Пушкина, и там же в воскресенье 7 ноября был устроен и День Непримиримости. Собралось более ста человек, как говорилось – всё русское Сараево, хотя в Сараеве проживало более 600 русских.
Выступление В.М.Байдалакова вызвало среди сараевцев интерес к Союзу и был создан Комитет содействия. В 1938 г., после того как новый устав упразднил возрастное ограничение, из Комитета содействия было создано отделение Союза. Под руководством Виктора Михайловича начались собрания, два раза в месяц на квартире гвардейского офицера Доне в части города, называемой Бистрик. Самым младшим был Жорж Богатырев (15 лет). Из молодых, хоть и намного старше меня, были Леня (Леонид Брониславович) Буйневич с женой Шурой, а другим, в том числе и председателю отделения Союза инвалидов Буяченко, было за пятьдесят.
В программу входило прохождение курса НПП – Национально-политической подготовки и курс умения говорить. Пока Виктор Михайлович был в Сараеве, то он был председателем отделения, а после его возвращения в Белград в конце 1938 или начале 1939 председателем был избран Доне. Мы все приобрели учебники, названные благодаря зеленой обложке – «Зелеными романами» и по ним занимались. По ним мы и сдавали экзамены. Членами Союза считались только сдавшие экзамены по НПП. Проходили мы и историю ВКП(б).
На курсах умения говорить мы читали с выражением прозу и стихи русских классиков и говорили «пятиминутки». «Пятиминутками» назывались короткие, зажигательные обращения к советским гражданам с призывами свергнуть советскую власть.
Однажды Виктор Михайлович посвятил все время собрания умению хранить тайну. Он говорил о том, что у хранящего тайну это не смеет быть написано на лбу. Наоборот, тайну надо скрывать беззаботным видом, рассказом анекдотов и т.п. Нам говорилось, что если «союзник» (член Союза), что-то скрывает, то его нельзя расспрашивать и просить сказать что-то по секрету, что можно сказать кому-то только столько сколько ему надо знать и только тому, кому это надо знать. Боже мой, как это все потом пригодилось в годы войны, когда мы оказались под немецкой оккупацией или в Германии на работах!
Быт в Советском Союзе мы изучали по материалам Солоневичей и по анекдотам из «Крокодила», конечно, с соответствующими пояснениями. Да, живя в свободном мире, трудно было представить себе советскую жизнь с ее коммуналками, отсутствием частной торговли, доносительством, соцсоревнованиями и прочими прелестями социализма.
В Югославии советские газеты и журналы, включая «Крокодил», были запрещены, но Виктор Михайлович получал их какими-то таинственными путями и показывал нам на собраниях. Думаю, что ни «Правда» ни «Известия» не имели в СССР таких внимательных читателей, какими были мы, члены Союза. К тому же, это были «запретные плоды», что, конечно, увеличивало интерес. Мало того, что хотелось все прочитать, хотелось еще и в руках подержать.
У Союза было немало друзей, покупавших союзную газету и поддерживавших союзные начинания. Среди них были генерал Н.В.Запольский и капитан 1-го ранга Борис Иванович Мартино. Оба были арестованы в 1945 г., и оба скончались по дороге в СССР из-за нечеловеческих условий транспорта. Арестованы были и все члены Союза, по тем или иным причинам не покинувшие Сараево с отступавшими немцами в 1944 г. Председатель отделения Доне, получивший 15 лет, выжил, но вскоре скончался в лагере для зеков-инвалидов в Потьме. Р.Полчанинов
ЮБИЛЕЙНЫЙ «ПОСЕВ» Но.1500
В нашем листке не будет места для рецензии на юбилейный номер, но нельзя не отметить тот подлинно союзный дух, которым пропитан журнал. Обратим внимание на сказанное главным редактором Александром Юрьевичем Штаммом о покойном Борисе Витальевиче Прянишникове, который был первым главным редактором «Посева», писавшим под псевдонимом Б.Серафимов.
А.Ю.Штамм не скрывает, что был конфликт между Б.В.Прянишниковым и Е.Р. Островским, потребовавшим от Бориса Витальевича отдать ему деньги «Эхо» для «Посева», но получившим отказ. Надо сказать, что это не был единственный конфликт союзников с Е. Р. Островским. Серьезный конфликт у Е. Р. Островского был и с В. М. Байдалаковым. Обе стороны делали ошибки. Летом 1945 г. Байдалаков оттолкнул от себя внутри Союза бывших власовцев и многих сочувствовавших РОА, своей резкой критикой Власовского движения в бюллетене «Дорогой друг». Что было еще хуже, так это то отри-цательное впечатление, произведенное на власовцев вне НТС, и не изжитое до сих пор.
В 1954 г., видя ошибки и одних и других, я не подписал заявления Нью-Йоркского отделения НТС от 10 августа и не вышел из Союза, но отошел от Союза, продолжая союзную работу, как мне подсказывала совесть. Знаю, что также поступил и Николай Федорович Павлов (1917?-1995), создавший в Австралии Православное дело и посылавший разными путями в СССР духовную литературу. Кое-кто из разведческих руководителей ушел из Союза, чтобы избавить ОРЮР от нападок врагов НТС. Кое-кто ушел в быт, и для спасения лица, объяснил свой уход идеологическими расхождениями, но были, конечно, и настоящие идеологические разногласия, побудившие людей, вместе с В.М.Байдалаковым, уйдя из НТС создать свой РНТС. Я никого не осуждаю. Бытовики, как правило сохранили дружеские чувства к Союзу. Они просто состарились, и не сумели принять участие в зарубежной оператике, которую проводил в последние десятилетия Союз.
Сегодня раскол 1955 г. принадлежит истории, также как и Байдалаков, Прянишников и Островский.
К этой же теме относится и статья Н.Н.Рутича «Мемуары или апокриф» о мемуарах Байдалакова, вышедших в этом году в Москве под редакцией А.В.Окорокова. Н.Н.Рутич отмечает, «что в этой публикации встречаются ‘апокрифы’, по-видимому, вставленные в текст при редактировании мемуаров лицом, систематически осуждающим, как руководителей НТС, так и некоторых его членов».
Р.Полчанинов
