ВСЕ ЦВЕТА, КРОМЕ СЕРОГО
Яна Рубинчик
Это очень странное ощущение – мне сейчас столько же лет, сколько было папе, когда он ушел из жизни. Каким он был бы сейчас, если бы дожил до этого времени – я часто пытаюсь представить это.
Полки с книгами по стенам узкой комнаты, в глубине стол, лампа с абажуром, ворох бумаг, пишущая машинка, а за столом в кресле папа склонился над каким-то ветхим томиком с лупой в руке - изучает желтоватые страницы. Такую картину дома я видела часто. Вокруг папы всегда были книги. Он и ходил-то вечно с тяжеленным портфелем полным книг.
Родители не хотели лишать меня детства, потому считать и читать я научилась только в школе, в шесть лет. Но поначалу чтение мне не нравилось. Что очень огорчало папу. Он давал мне какую-нибудь интересную детскую книгу и заставлял читать вслух. Но стоило ему выйти из комнаты, как я пропускала несколько абзацев, чтобы поскорее закончить. Но однажды он принес книгу «Леди Джейн» - сентиментальную историю об одинокой девочке. Несмотря на то, что напечатана она была старым шрифтом, я буквально «проглотила» ее за пару дней. И с тех пор с книгами меня уже было невозможно разлучить. Радости и гордости папы не было конца. Иногда, когда книга мне казалась особенно интересной, я просила папу тоже ее прочесть, чтобы обсудить вместе. И он, отложив свои дела, находил для меня время.
Я вообще была «папина дочка». Мне, как и ему, нравилось, что дома всегда было много людей. К папе постоянно кто-то приходил – за советом, за помощью, с книгой или за книгой. Некоторые беседы длились часами. Потому писал он по ночам – в это время его никто не отвлекал.
В мои обязанности входило вытирать пыль в его кабинете. Эти обязанности я себе придумала сама. А папа их поощрял, так как ни за что не хотел, чтобы я выросла ленивой. Но у нас был уговор – ни одну книгу с места не перекладывать. Казалось, в этой комнате царит книжный хаос. Но у папы была своя система, и он всегда мог найти в бесчисленных стопках томов нужное ему издание.
Мы вместе ходили по антиквариатам и букинистическим магазинам, ездили в гости. Мама человек не слишком общительный, потому как-то само собой сложилось, что компанию вне дома папе составляла я. А мама поддерживала его дома – помогала мыть, подклеивать, приводить в порядок книги, если они были в плохом состоянии. Они подолгу обсуждали его новые антикварные и книжные приобретения. Под эти тихие разговоры, а также под шипение «Радио Свободы», которое папа слушал каждый вечер, я засыпала. О политике они со мной никогда не говорили – боялись, что это усложнит мне жизнь.
Мама увлеченно поддерживала также папину страсть к нетрадиционной медицине – они вместе практиковали лечебное голодание, йогу, ходили на полулегальные лекции (например, психотерапевт Голин рассказывал, как лечит людей, погружая их в гипноз, и выясняя, какие травмы моральные и физические они получали в прошлых жизнях).
Папа любил общение, ценил в людях порядочность, искренность и индивидуальность. Он говорил мне, что самая плохая отметка в школе – «тройка». Потому, что это «серость», ни то ни сё. Сам он в любой компании сразу становился центром внимания – он умел интересно говорить на любые темы. Но главное – был остроумным, умел шутить и над другими и над самим собой. Он не боялся быть смешным и, кажется, у него не было комплексов. Раз бабушка (папина мама) Зинаида Александровна Рубинчик, любившая порядок во всем, несколько раз упрекала его в том, что он отрастил слишком длинные волосы – у него были рыжеватые кудряшки, которые уже закрывали уши и стремительно приближались к шее. На следующий день папа пришел домой побритым наголо. Бабушка, увидев его, чуть не задохнулась: «Ну прямо как из тюрьмы!». Папа на это лишь засмеялся. Но с тех пор за прическу она его больше не ругала.
Внешность папу не слишком волновала. За тем, чтобы на нем была чистая одежда, соответствующая эпохе, следила мама. Она буквально силой стаскивала с него стертые джинсы, когда носить их уже становилось неприлично. Чтобы он надел новые.
Когда мне было лет одиннадцать, и я уже начала интересоваться модой, у нас с папой состоялся серьезный разговор. Я сказала, что мечтаю о черных вельветовых джинсах, которые можно было купить только у фарцовщиков. На что папа ответил: «Знаешь, сколько такие стоят на черном рынке? Сто рублей. Ты представляешь, сколько на сто рублей можно купить книг?». Мне стало очень стыдно и больше я одежды не просила.
С папой всегда было весело. Он в любой ситуации умел придумать увлекательную игру. Когда ехали в душном автобусе на дачу, считали коров – кто больше насчитает, тот и выиграл. Вечером, гуляя с собакой, мы заходили за моей подругой, и совершали «круг почета», в маршрут которого всегда входила почта, откуда папа звонил в Москву, Ленинград, Петрозаводск. А мы с подругой в это время должны были придумывать «враки» - небылицы, странные истории. Выигрывал тот, кто «врал» искуснее. На даче мы ходили гулять на луг, заваливались на скошенную траву и представляли сказочные царства, глядя на облака. Таблицу умножения я выучила за один день благодаря папе. Он щелкал грецкие орехи – за каждый элемент таблицы я получала орех. Таблица запомнилась как-то сама собой.
Была у него и коммерческая жилка. Он хотел, чтоб его семья ни в чем не нуждалась, и в современном мире для него, наверняка, нашлось бы место. Но он умел разделить коммерцию и человеческие отношения. Папа многим помогал, причем – бескорыстно. Однажды, когда он покупал на вокзале билеты, а я ждала его недалеко от касс, ко мне подошла женщина и поведала историю о том, как ее обокрали и у нее нет денег, чтобы вернуться домой. У меня в кармане было несколько монет и я их ей отдала. Когда я рассказывала эту историю, многие говорили мне, что женщина явно обманщица. А папа насыпал мне на ладонь горсть монет и сказал, что гордится моим поступком.
Среди его знакомых была пожилая женщина, которая очень нуждалась. Денег от папы она бы не взяла, но он придумал способ, как ей помочь. Он стал покупать у нее какие-то не имеющие ценности безделушки, убеждая ее в том, что об этих вещах давно мечтал, и платил ей за них непомерно большие деньги. Она удивлялась, но деньги брала. А он радовался, что ее перехитрил.
Я до сих пор встречаю людей, которые говорят мне, что папа когда-то им очень помог.
Когда я была маленькой, папа рассказывал мне сказки, придумывая их на ходу. Свои книги он тоже писал как будто для меня. По мере того, как подрастала я, рос и читатель, которому он адресовал свои книги. Я мечтала стать иллюстратором книг. И мы с папой договорились, что следующую его книгу проиллюстрирую я. Это должен быть двойной дебют – папа впервые взялся за роман для взрослых, а я должна была придумать иллюстрации для настоящей книги. Но роман о просветителе Новикове он так и не закончил…
