28.01.2013 

8 лет в должности госконтролера. Ингуна Судраба в откровенном интервью «Вести сегодня» — об уроках, которые она получила, — профессиональных и человеческих

Последний день на высокой должности, но в кабинете ничто не напоминает о грядущей смене жильцов. Обстановка спокойная, деловая. Разве что огромные букеты живых цветов намекают на торжественность момента да отсутствие чудного гобелена. Искусно вышитый руками самой хозяйки, все эти годы он украшал помещение, а теперь покинул ставшие чужими стены…

— Г–жа Судраба, завтра вы освободитесь от должности — чем займетесь послезавтра?

— Возьму несколько свободных дней, чтобы собраться с мыслями. Весь этот восьмилетний период до последнего дня был очень интенсивным. Хотя я давно привыкла жить максимально насыщенной жизнью и не умею сидеть без дела, но сейчас, чувствую, нужно сделать паузу. Чтобы восстановить душевные силы, перезагрузиться, продумать будущее. Поеду к родителям в свой родной город Гулбене.

— Не лучше ли восстанавливаться где–то на тропических островах?

— Нет–нет, мне помогает только то, что согревает душу. Для меня нет более надежного места в мире, чем родительский дом и нет более сильной и чистой энергии, чем там. Родители — это самое главное в моей жизни, но я, к сожалению, не часто бываю с ними.

— Вы просили жителей Латвии посоветовать вам, куда направить силы, чтоб принести наибольшую пользу родине. Получили стоящие советы?

— Да, написали очень много людей, и я еще не успела всем ответить. Что меня порадовало — откликнулись, что называется, по–житейски мудрые люди. Жители маленьких городов, сельской местности. Те, кто давно живет на свете, много повидал в жизни, много понял про нее, они хотят помочь родине. Многие эксперты рассуждают о стране прагматично, при помощи цифр, а душой не чувствуют ее боли, но только сердце может дать правильный ответ, к нему и надо прислушиваться.

— На высоком посту человек привыкает быть в центре общественного внимания, выпадать из него довольно болезненно — не боитесь?

— Абсолютно нет! И даже наоборот. Хотя я все время была на виду, активно давала интервью прессе, но для всего этого мне приходилось где–то даже преодолевать себя, потому что по натуре я человек совсем другой. Исполняя эту должность, я во многом родилась заново, переоценила отношение к окружающему миру и через него — к себе. А испытание властью и риски, связанные с этим, я пережила, еще работая в Министерстве финансов, и там разобралась с ними.

Власть может сделать человека злым, высокомерным, но может сделать и добрым, и великодушным. Работа госконтролера связана с огромным объемом негатива, который нужно пропускать через себя. Я нашла такой подход, при котором стала сильнее и добрее. И научилась прощать. Еще госконтролер одинок по сути своей должности, и к этой специфике мне пришлось приноравливаться. Учиться не быть закрытой миру, уединяться, но при этом не быть одинокой.

— Ахматова говорила, что люди бегут одиночества и ищут уединения.

— Да, важно уметь находиться в уединении, но не страдать при этом от одиночества, а использовать время и возможности для того, чтоб восстановить свои силы, зарядиться новой энергией. Вот это было для меня испытанием.

— Вы были редчайшим чиновником высокого ранга, кто весь свой срок оставался открытым для журналистов. Сами отвечали на звонки по мобильному телефону и даже перезванивали, если не могли ответить сразу. Случай исключительный, но чисто по–человечески это, наверное, нелегко при огромной загруженности?

— У меня есть несколько золотых принципов, один из них — относиться к другому так, как ты хотел бы, чтоб он относился к тебе. Я дорожу своим временем, поэтому дорожу временем каждого человека. Я понимаю, что журналистам важно получить ответ на вопрос быстро и по существу, это ваша работа. Если взяться назначать разговор через посредников, будет потрачена уйма времени и сил на разные мелкие согласования, но зачем это нужно, если я сама могу снять телефонную трубку и ответить сразу и по существу? У нас очень многие путают человека и должность и кланяются чину, но должность — это всего лишь готовность взять на себя определенные обязательства, и ей еще надо уметь соответствовать.

— Что особенно трудно было менять в себе?

— Я человек требовательный. В первую очередь к себе и к остальным, соответственно. И вот здесь я поняла, что все не должны быть такими, как я. Мое дело ознакомить сотрудника с требованиями и дать ему возможность самому осмыслить, свое ли место он занимает, как ему справляться с работой. Я такой руководитель, который много разговаривает с подчиненными, для меня важно, чтоб каждый из них меня понимал, чувствовал себя нужным и знал, что его работа влияет на общий результат.

Вот это умение пришлось постигать — разговаривать с каждым, не сердиться ни на кого, не обижаться. Нелегко все пропускать через себя, но благодаря осмыслению новых отношений и ситуаций я открыла сама в себе много того, что раньше было спрятано глубоко внутри. Освободившись от старого груза, очистившись от прежних обид, сейчас я абсолютно свободный человек. Так очень легко жить, когда можешь с любовью относиться ко всему миру.

— А что, должность не оставила такого следа — во всем искать недостатки, все пытаться контролировать?

— Нет, ведь цель госконтроля — помогать государственным институциям выполнять их работу так, чтобы деньги налогоплательщиков тратились как можно эффективнее. Для этого мы делаем ревизии, определяем, как выполняются определенные программы. Нарушения — это крайности, но мы исследуем риски — возможно ли, что при каких–то обстоятельствах могут быть допущены какие–то ошибки. Если да, то указываем на них, чтоб госинституции их не допустили. Но ревизия не исчерпывается рекомендациями — только когда они будут внедрены, аудиторы проанализируют исполнение, это будет результат. Информацию примерно по 140 ревизиям мы направили в прокуратуру.

— Впечатление о вашей работе противоречивое: благородно, но бесполезно, как борьба Дон Кихота с ветряными мельницами. Недостатки находите, но устраняются они крайне редко.

— С 2006 года было внедрено свыше 5 тысяч наших рекомендаций. Это и изменения законодательства, и регуляции Кабинета министров, и внутренние регуляции работы госбюджетных и муниципальных органов. Я считаю, это очень–очень много. Для лучшего понимания приведу такой пример: мы проверяли, как выполняется программа по безработице, и обнаружили, что закон позволяет одновременно выплачивать и пособие по безработице, и больничные.

При получении обоих пособий человеку выплачивается сумма даже больше, чем его зарплата до того, как он потерял работу. А это миллионы неэффективно потраченных бюджетных денег! Когда мы показали цифру правительству, Министерство благосостояния моментально, в течение двух недель разработало изменения в законе, чтобы устранить неоправданные траты госбюджета.

Или ревизия, которую мы проводили вместе со Счетной палатой Российской Федерации. Проверяли социальное обеспечение военных пенсионеров и выявили, что те деньги, что РФ платит за здравоохранение военных пенсионеров, не покрывают реальных расходов, которые тратит на них Латвия. Прежнюю сумму рассчитывали исходя из затрат на среднего пациента, но прошли годы, пенсионеры постарели, и их лечение теперь требует больших расходов.

— Да, по простым смертным утечку денег устранили быстро, но вот в интервью нашей газете 3 года назад вы говорили, что «впечатляют те хитрости, которые изобретают работники министерств ради того, чтоб получить лишнее за казенный счет». Взять недавнюю поездку министра культуры в Австралию — с точки зрения цифр наверняка все убедительно, но с точки зрения морали уму непостижимо так вести себя руководителю нищей страны, где каждый день растут очереди за бесплатной похлебкой.

— Главное — должно измениться понимание чиновниками их функций — того, что они не просто занимают теплые места, а ради результата. Чтобы их стимулировать, мы давно уже подали правительству предложения, но они так и не одобрены парламентом.

А ведь когда есть конкретная политика, которая определяет, какой результат и когда должен быть достигнут и сколько на каждую программу должно тратиться денег, должна быть налажена и система сопоставимости, чтоб можно было отслеживать эффективность работы, обоснованность методов достижения результата, верность выбранного пути. Но этого нет, и наши ревизии показывают, что неэффективно реализуются многие программы, а ответственность за это никто не несет. Много случаев, которые неподсудны с точки зрения закона, но недопустимы с точки зрения морали. Эффективность нашей системы для меня определяется очень просто: пока люди бегут из своей страны, значит, они не верят в порядочное отношение властей к своему народу, не видят здесь перспектив.

— Интересно, что подкормку безработных ликвидировали моментально, а расследование по Южному мосту идет уже несколько лет. Подтверждение народной мудрости: воровать надо не десятками латов, а миллиардами.

— В отношении Южного моста у нас было две части рекомендации. Одна — Рижской думе о том, что во время строительства не было координации между департаментами, не была налажена система руководства большими проектами, система закупок. Это привели в порядок на случай будущих проектов такого рода. По второй части — незаконной трате денег — мы отдали документы в экономическую полицию. Расследование шло очень долго, в итоге следователь решил дело закрыть. Мы через прокуратуру добились его возобновления, оно идет. Согласна, все тянется ужасно, но я бы не хотела никого обвинять с учетом ограниченности ресурсов у правоохранительных органов.

— А нужна ли была ваша правда о превышении выплат безработным, если людям эти копеечные суммы помогали элементарно выжить?

— Но законность всегда и для всех должна быть превыше всего. Кто бы ни нарушил порядок, его вина должна быть выявлена, и он должен быть наказан. Это же справедливо — незаконно выплачиваемые деньги теперь идут в общий бюджет.

— Ценности в нашей стране искажены так, что справедливость стала понятием относительным.

— На недавней манифестации на Домской площади я говорила: мне больно оттого, что жизнеспособность утекает из народа с людьми, которые уезжают целыми семьями, с решениями, которые мы не принимаем за себя сами. Как это остановить — нужно, чтобы каждый из нас переосмыслил свою собственную жизнь. И понял, что двигаться вперед мы сможем только вместе. Все жители Латвии, независимо от этнической принадлежности и политических взглядов, должны объединиться вокруг единой цели. Нужно оставить в покое прошлое, попросить друг у друга прощения за былые обиды, всем простить и все забыть. Ну что хорошего мы можем построить, продолжая растрачивать энергию на бесконечные споры и сражения? Физически невозможно двигаться вперед с головой, повернутой назад.

— Все правильно, но невыполнимо. Для того чтоб жители Латвии объединились, они должны быть равноправными. Но латышам это просто невыгодно — придется делиться теплыми местами.

— Я понимаю, что вот так сразу взять и дать гражданство всем русским жителям невозможно, но мы должны хотя бы начать договариваться, общаться друг с другом, чтоб избавиться от обид и страхов. Я потому и предлагаю каждому начать перемены с себя, что никто не может за человека устроить его жизнь. Став внутренне свободным, человек обретает уверенность в своих силах, к нему приходят правильные мысли о том, где и как использовать свои способности. И с точки зрения государства свободных людей станет ясно, что в его интересах привлекать к управлению наиболее перспективных в профессиональном смысле специалистов, а не в политическом или идеологическом.

— Люди с такими мыслями, г–жа Судраба, президентами в Латвии не становятся. Хотя многие хотели бы видеть вас на этом посту, но ближе к делу припомнят вам и московских друзей, и то, что вы частенько посещаете открытые встречи с разными российским гостями — экономистами, писателями, публицистами…

— Я никогда в жизни не мечтала о каких–то конкретных должностях, для меня важно только делать по совести свою работу. И говорю я всегда то, что думаю. На встречи с россиянами хожу с большим интересом, потому что не считаю свое мнение единственно верным и хочу послушать другие. Даже если я не согласна с человеком, мне интересно выслушать его аргументацию, понять ход его мыслей. Я вообще ценю живое общение, виртуальное в Интернете не для меня.

— Не собираетесь ли в качестве пробы сил устроить персональную выставку своих вышивок? Мало кто их видел, а работы стоящие.

— Это очень личное, и я не собиралась выставлять его напоказ. Хотя работ у меня много, и знакомые художники предлагали поучаствовать в составе какой–то выставки, но посмотрим. Пока все работы у меня дома, я ведь их создаю на волне позитивной энергии, которая в них остается и меня защищает.

— В Латвии большому человеку расти некуда, максимум в депутаты. Можете продолжить карьеру на Западе или на востоке — есть такие предложения?

— Предложения есть разные, но мое призвание — служить своему народу.

— Ну, из народа в Латвии скоро останутся одни политики.

— Я надеюсь, мы сможем изменить ситуацию. Есть много людей, которые этого хотят, им нужна эта страна. Свою роль в этом я постараюсь обдумать в ближайшее время, надеюсь у господа Бога тоже на меня есть планы