Это зависит от того, какие правила установлены на виртуальной площадке, уверен публицист, редактор, основатель популярного интернет–сайта Юрий Алексеев.

В первые дни ноября временно приостановил работу русскоязычный дискуссионный сайт IMHOclub.lv, что вызвало большой переполох среди его активных пользователей и журналистского сообщества.

Слухи циркулировали самые разные — от хакерской атаки до происков спецслужб. Владелец сайта Юрий Алексеев три дня ни с кем не выходил на связь. Это еще больше подогрело страсти. К счастью, через три дня сайт заработал, а Юрий Алексеев разместил пост, в котором объяснил причины загадочной паузы. Смысл его послания, если кратко: «Караул устал».

Чтобы поставить все точки над i, прошу Юрия о встрече. Он не отказывает, хотя не выходит из дома — сражается с тяжелым бронхитом.

Мы сидим на кухне в его квартире, пьем зеленый чай из пиал, подаренных мэром Ташкента, и говорим о медиапроекте, который Алексеев затеял два с половиной года назад, и о том, что из этого вышло.

— Мой сайт — это разновидность моего хобби, — говорит Алексеев, дымя сигаретой. — Я инженер–конструктор по первой профессии и люблю эксперименты. Я думал, на этой маленькой площадочке будут собираться 500–700, ну тысяча читателей в день. А собирается сейчас 8–10 тысяч! В месяц у меня от 60 до 80 тысяч оригинальных хостов. То есть реальных людей, а не кликов. Это примерно тираж газеты.

Площадка стала столь популярной, потому что в Сети для людей среднего возраста практически нет места, где они могли бы обсуждать свои дела. Есть молодежная тусовка и есть сообщества по интересам, где собираются молодые мамочки, собаководы, компьютерщики и т. д.

А мне хотелось сделать круг общения для людей, которые занимаются в основном бизнесом. Я имел с ними дела в течение двадцати лет, будучи редактором газеты «Бизнес&Балтия», журнала «Коммерсант Балтик» и т. д. Круг интересов этой аудитории мне примерно ясен. И мне было не так уж сложно на первых порах привлечь туда авторов.

Теперь моя «руководящая и направляющая» роль уже не так нужна. Но она потребовалась, когда на одной площадке общения надо было связать русскую и латышскую аудиторию.

— Когда сайт оказался временно недоступен, я сразу подумала, что это каким–то образом связано с выходом имхо–клуба на латышское поле…

— Время от времени любое сообщество надо встряхивать. Люди за два с половиной года привыкли к тому, что в имхо–клубе каждое утро можно найти что–то новенькое. На сайте указано, что это Территория особых мнений. Наши пользователи — в основном люди от 40 до 55 лет. Это сложившиеся личности с консервативными взглядами. Любая новизна у зрелого человека вызывает определенное отторжение. Акцию с отключением сайта на три дня я использовал как шоковую терапию — чтобы наша аудитория восприняла закономерность развития нашего ресурса с выходом дискуссий в латышское пространство.

— Но эксперимент, как я поняла из твоего обращения к публике на сайте, оказался не вполне удачен?

— Он был вполне себе удачен по притоку новых читателей.

— А по содержанию дискуссий?

— А вот тут наша аудитория восприняла новых спикеров — латышских — довольно критично. Но я думаю, что это дело временное.

— Тебе не кажется, что градус взаимного ожесточения в двух общинах уже таков, что даже в среде интеллектуалов нормальный диалог практически невозможен?

— Острые дискуссии, если они, конечно, не выходят за рамки корректности, должны быть. Потому что 25 лет русская и латышская общины в Латвии расходились информационно, ментально, идеологически, и дезинтеграция общества шла семимильными шагами. Одна аудитория не знает, что думает и говорит другая, и наоборот. Живем рядом и друг друга не слышим. Но чтобы наладить хоть как–то контакт, для начала надо послушать друг друга!

— А может, наоборот: острые дискуссии только еще больше раскалывают общество? Может, лучше не бередить взаимные обиды и претензии? Глядишь, как–нибудь и проживем…

— Не проживем. Об этом мечтали все наши интеграторы: вот если сор из комнаты не выносить, а заметать под коврик, то все будет хорошо. Но коврики уже кончились. Народ отсюда разбегается. Я понимаю, что на площадке нашего клуба не возникнет тотального контакта русских и латышей, но мне достаточно небольшой прослойки людей, которые между собой начнут общаться, обмениваться мнениями, интересоваться — а что думают эти русские? А что думают на эту тему латыши? Появление у нас на сайте латышских спикеров показывает, что люди перестают собачиться и прислушиваются к иному мнению. Любое, самое позитивное дело всегда начинают единицы. Я не претендую на глобальное улучшение мира, но я из тех людей, которые, видя грязь, уберут ее хотя бы вокруг себя. И на один квадратный метр в мире станет чище.

— По уровню дискуссий, которые ведутся на твоей площадке, как ты оцениваешь качество русского сообщества в Латвии в целом?

— Когда я запускал этот проект, все говорили: ничего у тебя не выйдет. Будет у тебя такой же полив, как на остальных форумах. Но оказывается, можно сделать так, что люди будут не орать и ругаться, а вполне разумно беседовать. И самое главное — слышать друг друга.

— Но желчи в этих дискуссиях тоже хватает…

— Конечно, но в Интернете это всегда есть…

— У тебя есть объяснение, почему вполне приличные в личном общении люди, войдя под ником на форум, ведут себя по–хамски?

— Интернет — это большая помойка Гетлини. Если на свалке хорошо покопаться, там можно найти и золото, и серебро, и бриллиант. Но в целом это большой мусорник. А интернет–форум — это кухня. Мы на кухне собираемся и тоже выплескиваем свое раздражение и недовольство. Но не друг на друга! А в виртуале грызутся между собой…

— В моем любимом фильме «Кин–дза–дза» есть фраза: «Кто ж на Плюке правду думает?» Кто ж в лицо скажет правду? А на форуме скажут.

Я многократно видел такие семьи: вот муж и жена, милые люди. Утром встают, молча завтракают, один смотрит в газету, другой в компьютер, уезжают на работу, возвращаются, молча ужинают, опять один смотрит в газету, другой в компьютер, расходятся, ложатся спать, повернувшись друг к другу спиной, утром встают — и все по новой. С виду семья идеальная, но только дети в ней вырастают либо идиотами, либо преступниками. А в другой семье иной раз и поругаются, и посуду побьют, и подерутся, а потом опять обнимаются, целуются. И дети там растут хорошие.

Так и в Интернете. Там есть все. Говорят, например, что игры–стрелялки вредны, там мочат друг друга из гранатометов, и кишки разлетаются в разные стороны. Но люди, настрелявшиеся виртуально, не пойдут убивать на улицу. Или еще говорят, что человек, насмотревшийся боевиков, будет агрессивен. Неправда! Во Франции или в Германии все смотрят боевики, но граждане за оружие не хватаются. А в Афганистане нет ни кино, ни Интернета, а насилие есть. Но даже не это главное. В Интернете есть стрелялки, а есть форумы, где обсуждают поэзию. Только срач на форумах на виду, а место, где говорят о стихах, — нет.

— Ты полагаешь, один и тот же человек может сидеть на обоих форумах?

— Естественно. Человек многогранен. Обычный форум — это птичий рынок. Какая птица громче заорет — ту и слышно. А если правила такие, что надо говорить тихим голосом и спокойно, то орать там никто не будет. Какие правила установлены, по таким и общаются. Когда я открывал сайт, мне говорили: Алексеев, это никому не нужно! Люди хотят ругаться и поливать друг друга. Но оказалось, что площадка, где люди готовы интеллигентно аргументированно поспорить, вполне востребована.

— Твой проект, как я понимаю, больше альтруистический? Такого рода медиаресурс вообще может быть коммерчески успешен?

— Мой сайт вполне себя окупает. Естественно, миллионов он не может принести. Но окупать себя может даже на таком маленьком рынке, как Латвия. Мое мнение: Интернет уже начал и будет продолжать дальше делиться на микросообщества. На великом Фейсбуке — миллион лайков и тысячи френдов, которых ты не знаешь. Но все, что сначала идет вширь, потом начинает структуризоваться. Десять тысяч читателей заходят на imhoclub.lv почитать. Из них три с половиной тысячи зарегистрированы, они имеют право оставлять комментарии. Около 800 из них зарегистрированы под своими именами. Они имеют возможность устанавливать между собой контакты.

Особенность имхо–клуба в том, что здесь каждый автор обязан защищать свое мнение. Это Гайд–парк. И это условие является основной зацепкой, почему люди туда заходят. И потом — у нас не было ни одной площадки, где могли бы пообщаться люди из малого и среднего бизнеса. В Англии народ ходит в пабы, где сидят люди случайные, но основной костяк — те, кто живет по соседству. Там можно и подраться, но можно и друга найти или спутника по жизни. У нас такого нет, особенно в русской бизнес–среде. У одного фирмочка, у другого, у третьего… Каждый стоит на вершине пирамиды и там одинок. С подчиненными дружить не получается. А таких же, как он, предпринимателей он не знает, хотя они, может быть, рядом живут. Но нет у них места, где они могут между собой потереть… На сайте они стали знакомиться. Я был удивлен, как много бизнесменов зарегистрировались в первые же месяцы существования сайта. А за 2,5 года они так привыкли к нему, что, когда я выключил сайт на три дня, все заахали: какой ужас! Это как вода в кране: есть, и ладно. Тебе говорят: трубы проржавели, надо ремонтировать. А неохота. Зачем? Ведь и так пока течет. А потом труба лопается, воды нет, и что тут начинается!

Все привыкли, что каждая статья на сайте вызывает обсуждение. Некоторые дискуссии длятся неделями. Рекорд был — три месяца!

— А когда жить, если вся жизнь превращается в непрерывное общение и обсуждение?

— Когда Интернет только зарождался, мы с моим компаньоном по «Бизнес&Балтия» Владимиром Гуровым задумались о том, какой должна быть газета. Мысль была такая: вот выходит в Латвии восемь ежедневных газет (сейчас вдвое меньше). Надо собрать все в одну: новости с фондовых рынков, асфальтирование улиц, рецепт соления огурцов и т. п. Человек купит одну газету и все в ней найдет. Такой эксперимент был поставлен. Появилась газета «Республика», которая вышла в формате А2, чудовищным объемом — в четыре раза большим, чем объем любой другой газеты. И… провал был катастрофический. Почему? Я как инженер могу сказать, что любой информационный ресурс должен выполнять два условия. Первое. У потребителя должно оставаться ощущение: все, что я там (на телеканале, по радио, в газете, на сайте) увидел, услышал, прочитал, мне нужно знать. Но это условие необходимое. А достаточное условие: того, чего там нет, мне и не нужно знать. Вот тогда у пользователя ресурса возникает ощущение информированности и комфорта.

— Газеты теснит Интернет. Но почему рынок латышской периодики на порядок богаче рынка русской прессы в Латвии?

— Все просто: латышскоязычный Интернет крайне беден, если не сказать убог. Ну сколько здесь людей, которые генерируют контент при миллионе с небольшим латышей в стране? А на Рунете общается 400 миллионов. В латышском Интернете нет даже одного процента того, что есть на русском. И в этом плане латышские массмедиа имеют определенную фору и восполняют дефицит на информацию извне.

— Сейчас русский язык в латышской среде заменил английский. Молодежь уже неплохо им владеет. Англоязычный Интернет составит конкуренцию латышским изданиям?

— Когда–то да. Тут еще вот что. Латыши своей борьбой за родной язык как раз и убивают его. В стране, где народ разъезжается, сохранить язык административными мерами невозможно. Он все равно закончится с последними носителями языка. Последний лив умер четыре года назад — все, нет больше ливского языка. В мире глобализации, чтоб сохранить микроскопический язык, надо закуклиться, закрыть границы, выгнать всех, кто говорит на других языках, закрыть вещание на других языках и сидеть себе в этнографическом музее.

— И проиграть в конкуренции другим странам…

— Ну так что? Есть восточная цивилизация, когда монах сидит на вершине тибетской горы на морозе, на ветру, без теплого туалета, без Интернета — и тащится. И может так тысячу лет сидеть в своем сообществе. Это восточная система ценностей, где созерцание не вне, а внутрь себя.

— Мне кажется, что латышская нация не относится к таким сообществам.

— Вот именно. А берут систему, где глаза направлены внутрь себя любимого.

— Площадка имхо–клуба — это попытка направить взгляд латышей и вовне?

— В общем, да. Сегодня информационные поля на латышском и русском языках разошлись полностью. Нет ни одного ресурса, где представлено одно мнение на двух языках. Теперь я хочу создать общую площадку для обмена мнениями латышского и русского сообществ. Пока идет трудно. Мы не привыкли слышать друг друга. Когда Стив Джобс предложил свой планшет, все говорили: вау, не компьютер, не телефон, а урод какой–то. Кому оно надо? А потом оказалось, что очень даже надо! Нет товара — и потребителя нет. Сначала делается товар, потом находится потребитель.