На прошлой неделе эту тему обсуждали на очередном Гуманитарном семинаре Сергея Мазура. Подискутировать собрались литераторы, преподаватели вузов, политологи, педагоги, общественники — так сказать, культурные сливки русского сообщества.

Естественно, речь шла в первую очередь о местных реалиях.

Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст?

Сначала аудитория попыталась разобраться "по понятиям": что это за феномен такой — "русская культура"?

Ну да, Пушкин, Толстой, Репин, Глинка — наше все. А если я люблю Баха, Гойю и Хаксли? Такой ребус подбросил публике поэт Николай Гуданец. Рассматривать культуру через призму этничности — мелко, так считает и журналист Игорь Ватолин. И еще вопросик: где та грань, за которой культура становится и не–культурой или недо–культурой? И кто проводит эту черту? В самом деле, для одних Марк Ротко — гений, в глазах других его картины — просто хорошо раскрученный коммерческий продукт, не имеющий подлинной художественной ценности.

Сами критерии "культурности" постоянно смещаются. В XIX веке культурным человеком не мог считаться тот, кто не посещал концертов классической музыки. Сейчас неприлично не знать The Bеаtlеs, DeepPurple и Майкла Джексона.

Субстрат жидковат

А дальше Николай Гуданец поделился с нами плохой новостью: мы живем в маленькой стране. 400 тысяч этнических русских Латвии — не тот субстрат, из которого может выйти батальон гигантов духа. Но есть и хорошая новость: культурное пространство стало намного шире и доступнее. Телекоммуникации, телевидение, радио делают невозможной ассимиляцию в принципе.

Доктор искусствоведения Борис Аврамец определил культуру как многомерную динамическую систему, все ее элементы непрерывно взаимодействуют: творцы, институции, связи, менеджмент и контекст. А контекст, в котором существует местная русская культура, — это национальное латышское государство и влияние метрополии.

Насчет последнего было что сказать председателю Русской общины Латвии Вячеславу Алтухову. Он только что вернулся с конгресса соотечественников в Москве, где был дан такой сигнал: Россия готова поддерживать творчество на русском языке за рубежом, но в свою очередь ждет, что деятели культуры русских диаспор помогут в формировании положительного образа России за рубежом.

Художнику не надо помогать. Просто не мешайте ему

— А вот не надо нас нагибать, как нам думать, — вступил в полемику с Алтуховым поэт и драматург Владлен Дозорцев. Он категорически убежден, что культура может и должна существовать без всякого участия и вмешательства в эту сферу государства. В идеале. На практике же любое государство — что тоталитарное, что либеральное — патронирует и контролирует культуру с помощью четырех инструментов: госзаказа, спонсорства (долевое участие в проектах и акциях), привилегий (в частности, налоговых) и цензуры (прямой или опосредованной).

А что государство хочет получить от художника за свое покровительство? Оправдания режима или репрезентации в мире.

Такой партнер для творческой личности опасен. Ибо всегда будет стремиться его стреножить, ангажировать, прогнуть, использовать для своих целей и часто делает это весьма грубо, отметил Владлен Дозорцев.

Так, может, нам крупно повезло, что наши художники, поэты, творческие ассоциации, народные коллективы избавлены от сего искушения? Не дают денег — ну и ладно, зато свободы самовыражения не ограничивают.

Где бы мы были, если бы не государство?

Тут я бы привела возражения театрального критика Гарри Гайлита. Он хотя и не присутствовал на дискуссии, но прислал тезисы, которые просил считать своим выступлением.

"Где бы был сегодня единственный БЕССПОРНЫЙ феномен русской культуры в Латвии — Русский театр им.
М. Чехова без участия государства? Его просто не было бы.
Откуда он брал бы актеров, если бы государство не дотировало русский четырехлетний актерский курс в Академии культуры?

Разве русская литература в Латвии была в советское время не благодаря государственному издательству "Лиесма", существовавшему на гигантские средства Союза писателей, которые тот получал из бюджета?

А музеи — разве не на госсредства закупают картины русских художников? Где бы сегодня были Хаенко, Никитин, Тюрин, Гришин — гордость нашей Академии художеств, лишись они профессорских зарплат?.. А русские оперные певцы? Список можно продолжить".

С барского стола ошметки

В общем, о чем бы мы ни говорили, мы все равно говорим о деньгах. А с их распределением никакого паритета нет. Но если я отдаю любимому государству приличную часть своих доходов, то имею право рассчитывать, что какой–то ручеек из общего бюджетного потока потечет и на мои духовные запросы? К сожалению, ручеек на русскую культуру в разы мелководнее той реки, что подпитывает культуру латышскую.

И это принципиальный подход национального государства: подразумевается, что в нем априори должна быть и одна культура — титульной нации, напомнил горькую реальность другой участник дискуссии, журналист Мирослав Митрофанов.
Вот проводят у нас энтузиасты Дни русской культуры. Событие масштабное, многообразное, интересное. Но не для Министерства культуры, в бюджете которого не нашлось ни сантима на аренду хотя бы самой скромной площадки для одного из фрагментов этого праздника. С другой стороны, сама инициатива доказала: можно творить и торить тропинку к аудитории и без бюджетных инъекций.

Хоть китайцы, лишь бы не русские

Однако в чем все–таки причина прохладного отношения власть имущих к носителям и хранителям русской культуры в Латвии? Ну чем могут угрожать латвийской государственности ассоциация русских детских поэтов или молодежный театр, в котором ставят спектакли на великом и могучем? Андрей Бердников (Латвийский университет) нашел для себя объяснение. Он несколько лет работал в различных госучреждениях, вращается в латышских академических кругах и общественном секторе и пришел к выводу: в отношении латышского общества к русскому вопросу доминирует либо безразличие, либо негативизм. Причем негативизма даже больше.

Парадокс, но для среднего образованного класса латышей Чайна–таун лучше, чем русская Москачка. Как рассуждают латыши: ну приедут китайцы, и пусть! Это даже хорошо — внесут какое–то разнообразие, у китайцев нет никаких притязаний, их будет немного, мы сможем их контролировать. А вас, русских, много, вы все время чем–то недовольны, чего–то требуете для себя… Мы видим в вас угрозу!

Вот почему потенциал 40% населения страны совершенно не используется, а любые его инициативы, включая даже далекие от политики мероприятия, вызывают подозрения и пристальный интерес латышских СМИ и компетентных органов. Наверняка и эта дискуссия попадет к ним на мушку и будет интерпретирована как сходка враждебных сил.

Славить отечество наше свободное

Проблема и в том, что в головах большинства латышей, особенно госмужей, культура тесно переплетена с идеологией. Независимый художник, по мнению профессора Сергея Круга (Рижский университет Страдыня), в любом виде творчества занимается самоописанием. Но функционеры, управляющие "изящными искусствами", убеждены, что предназначение творческой личности — нести образ Латвии в мире. А разве можно возложить эту высокую миссию на "неинтегрированных" русских, которые не хотят рисовать латышскими цветами и петь латышские песни! При этом совершенно не принимается в расчет тот аспект, отметил Сергей Крук, что русские не хотят интегрироваться, потому что никуда не годится сама конструкция, куда их пытаются встроить. Сергей провел параллель: примерно так же советский режим боролся с бескультурьем масс, пропагандируя трезвый образ жизни, игнорируя тот факт, что люди пили, потому что сама государственная машина их не устраивала.

Борис Аврамец в пример привел две модели культурной политики, которые хорошо себя зарекомендовали в мире. Это американская модель, где государство лишь в мизерной части финансирует культурные проекты и учреждения, а гигантские средства на них поступают от частных меценатов через различные фонды. В США нет ни министерства культуры, ни каких–либо департаментов или отделов культуры при самоуправлениях. А менеджмент культуры государство осуществляет только через налоговую политику, которая поощряет меценатство.

Вторая модель — европейская. Наиболее концентрированно воплощена во Франции, где есть мощнейшее министерство культуры, но нет никакого диктата и давления на художников. Зато государство вкладывает гигантские средства в создание условий для работы творческой элиты. Именно на госсредства был построен Центр Помпиду — блестящая площадка для выставок, исследований и тому подобного.

Латвия же выбрала модель, что называется, ни два ни полтора. У нас есть Министерство культуры со скромным бюджетом в 2% от ВВП, оно вливает субсидии в театры, Праздники песни и танца и так далее. Но есть и Фонд культурного капитала, который состоит как из государственных средств, так и из частных пожертвований. Однако получить из этого фонда что–то на русские проекты практически нереально.

Бжезинский смотрел в корень

Политик Юрий Петропавловский, который представился как выпускник художественного училища Розенталя и Латвийской академии художеств, указал на то огромное значение, которое власть придает культуре в продвижении своих стратегических целей. Знаменитый американский геополитик Збигнев Бжезинский не случайно поставил американскую масс–культуру по степени влияния на мир на второе место после военной мощи США. Доминирование Голливуда в мировой киноиндустрии включается даже в расчеты госдепа и минобороны. Так обольщаться не надо — культура вне политики, а вернее — без присмотра политиков не останется. И Латвия не исключение.

Оторваться от пуповины. Больно, но полезно

Тем не менее в истории полно прецедентов, обнадежил Юрий, когда триумф искусства случался вне всякой зависимости от государства. Потомки крепостных, русские купцы создавали в России на свои личные средства галереи и театры, блистательные Русские сезоны Дягилева в Париже никак не были связаны с Российской империей, шедевры рижского югендстиля не имели ни малейшего отношения к русской государственности.

Французский импрессионизм родился как искусство альтернативы. Постимпрессионизм в живописи, кубизм, дадаизм и сюрреализм, претендовавшие не только на культурную, но даже на идеологическую и политическую революцию, — все это культурная альтернатива, возникшая не только независимо от власти и государства, но и прямо в пику им.

То же самое относится к поп–арту, оп–арту, к рок–революции, породивших совершенно иное, чем прежде, общество и другие стандарты образа жизни, социальных отношений и мышления.

Так что чем быстрее русское сообщество и его творческая часть оторвутся от "пуповины" государственной подпитки (точнее, от надежд на нее), тем для них же будет лучше, уверен Петропавловский.

Спорное утверждение. Но, с другой стороны, за два минувших трудных десятилетия многообразие и своеобразие русской культуры — или, точнее, культуры русских в Латвии — не только не выдохлось, но, напротив, стало богаче и ярче. Стало быть, есть надежда, что и впредь она не иссякнет и не растворится.

За неимением газетной площади нет возможности изложить все позиции. Но тех, кому хотелось бы уcлышать дискуссию вживую и целиком, приглашаю найти пару свободных часов и зайти на сайт Гуманитарного семинара на страничку
http://seminariumhumanitatis.info/poezija.htm.