НА «РАДИО СВОБОДЕ» 1967-1989 гг.
Ростислав Полчанинов (США)
ЗА СВОБОДНУЮ РОССИЮ
выходит с марта 1982
Но. 69 январь 2006 г.
===== СООБЩЕНИЯ МЕСТНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ НТС НА ВОСТОКЕ США =====
R.Polchaninov, 6 Baxter Ave., New Hyde Park, NY 11040-3909, USA
На хлебной фабрике «Дуган» я проработал 14 лет. С годами приобрел некоторые привилегии и надеялся с годами выйти на пенсию. Судьба решила иначе. В сентябре 1966 г. фабрика обанкротилась и я оказался без работы. Правда, профсоюз устраивал всех желающих на другие хлебные фабрики, которых в таком большом городе, как Нью-Йорк, было несколько, но я решил не спешить а попробовать устроиться на «Радио Свободу». Там работал мой хороший знакомый по ДиПи лагерям в Германии – Игорь Морозов. Наши дочки дружили и от моей дочки я знал, что Игорь Морозов на радио имеет должность начальника. Вот я и решил отправиться к нему.
Игорь встретил меня очень радушно. Он оказался начальником отдела «инженеров», вернее отдела, где записывались на звукоплёнку выступления сотрудников для отправки в эфир. Я в первый раз в жизни увидел эти сложные машины с множеством кнопок и рычагов и на вопрос, смогу ли я работать на этих машинах, откровенно признался, что не смогу.
Чепуха, я тебя быстро этому научу, - сказал Игорь, но я объяснил ему, что как на фабрике, не смог стать механиком, так и здесь, вряд ли из меня получится «инженер».
- А что ты можешь делать? Спросил меня Игорь.
- Говорить по радио, ответил я.
- Ну тогда надо идти к Славе. Идем, сказал Игорь и повёл меня куда-то по коридору мимо каких-то комнат в кабинет Славы, вернее Вячеслава Яковлевича Шидловсеого, начальника русского отдела «Радио Свободы».
- Вот это мой друг по Германии – начал говорит Игорь – Слава Полчанинов. Слава Шидловский улыбнулся, узнав, что мы тёзки. Его фабрика обанкротилась – продолжал Игорь, - он без работы, а у него семья. Он бы хотел получить работу «писателя». Так на «Радио Свободе» называли пишущих передачи.
Сказав это, Игорь ушёл к себе, а Вячеслав Яковлевич, с явным сочувствием, стал расспрашивать меня, на какие темы я бы мог делать передачи.
Я сказал, что как скаутский руководитель, хорошо знаком не только с молодежными движениями на Западе, но и с вопросами молодежи в Советском Союзе. На Вячеслава Яковлевича это не произвело никакого впечатления и я продолжал.
- Вырос я в Сараеве, среди мусульман и знаком с мусульманством и проблемами Югославии. Кроме того я специалист по филателии, которая сейчас популярна в Союзе и в других областях коллекционирования.
Последнее произвело впечатление на моего собеседника. Он мне сказал, что «Радио Свобода» ведет передачи для филателистов, и, что я бы мог быть тут полезным. Он спросил меня, не печатал ли я уже где-нибудь свои статьи по филателии. Я ответил, что я член русского зарубежного филателистического общества «Россика», и что некоторые мои статьи были напечатаны в журнале этого общества.
Вячеслав Яковлевич обещал запросить насчёт меня Мюнхен, т.е. находящийся там центр, и предложил зайти через неделю.
Когда я пришёл, то Вячеслав Яковлевич радостно сообщил мне, что Мюнхен заинтересован в моём сотрудничестве, и предложил мне написать три пробные статьи и, как можно скорее, принести их ему для отправки в Мюнхен.
Первая статья была о филателии вообще и к кому и как надо обращаться,чтобы получить письма с почтовым гашением на американской базе на Южном полюсе. Вторая была посвящена филумении (собиранию спичечных этикеток) в США, а третья американским почтовым спецгашениям.
Это было 20 ноября 1966 г. Вячеслав Яковлевич их при мне прочитал, одобрил, обещал послать в Мюнхен, а мне предложил прийти через неделю, узнать о результате.
Мюнхену мои статьи понравились. Мне было сказано,что мне за них заплатят, что я принят в число внештатных сотрудников. Мне было предложено писать статьи два раза в месяц, но только на филателистические темы. Штатным служащим я смог бы стать только после того, как для меня освободится место, но Вячеслав Яковлевич обнадёжил меня, что такое место предвидится. Но так как это будет не сразу, он посоветовал мне где-нибудь временно устроиться. Я, конечно, был очень благодарен Вячеславу Яковлевичу, видя как он старался мне помочь и с радостью согласился. Через профсоюз, я без особого труда устроился в пекарню Тамас (Thomas Bakery).
Шидловский своё обещание не забыл, и все время думал, как бы устроить меня поскорее на радио. Когда я приходил к нему с моими новыми статьями, он расспрашивал меня, где и как я устроился, и очень мне сочувствовал, что я, как новопринятый, должен был начинать с самой тяжёлой работы.
Со своими статьями я приходил на радио по средам, когда пекарни не работают (зато работают по-воскресеньям). В один прекрасный день, в среду 12 апреля 1967 г. Шидловский сказал мне, что в Мюнхене так довольны моими статьями, что предлагают мне не ограничиваться только статьями, которые потом там переделывают на разговор двух собеседников, а быть сразу автором бесед на филателистические темы, и не только автором, но и участником передачи, как говорили на радио – «голосом». За это, как сказал Шидловский, мне будут отдельно платить. Чтобы сделать из статьи передачу, мне надо было в начале беседы составить викторину. Три вопроса, на которые предлагалось ответить радио-слушателям. За правильные ответы предусматривались подарки.
Потом это было прекращено. С одной стороны слушателей соблазняли подарком, они откликались, а при этом рисковали иметь потом неприятности.
Я тут же придумал три новых вопроса:
Первый вопрос: как вы знаете, при жизни Ленина новогодняя елка была еще не новогодней, а рождественской - ее устраивали на Рождество. Ленин бывал на елке и после революции – об этом напоминает нам одна почтовая марка, с изображением Ленина на фоне праздничной елки. Какая это марка?
Второй вопрос: изображение Ленина есть на марке одной из западных стран, марка эта была выпущена после Второй мировой войны. В какой стране была выпущена эта марка?
Третий вопрос: на каких советских марках есть упоминание о Хрущеве?
Став на радио «голосом», я должен был придумать себе псевдоним и писать передачи так, будто бы я нахожусь не в Нью-Йорке, а в Мюнхене. Так как мои передачи касались марок, то я придумал себе псевдоним – Иван Иванович Марков. В Москве заметили мои передачи и в «Голосе Родины» Но.40 (1197) за май 1968 г. меня упомянули в статье «Кое-что о чечевичной похлебке».
На мою передачу был отклик и в журнале «Филателия СССР» Но 7/1967 г., вернее в «Орбите» Но.4 – именуемой «журналом в журнале для юных коллекционеров». Видно, после моей передачи, пошли разговоры о том, был ли Ленин в действительности на рождественской елке, названной, в 1960 г в каталоге «новогодней», или художник забыв, что при Ленине рождественские елки были запрещены, нарисовал «лучшего друга детей» на фоне украшенной елки с малюткой в руках. Значит, спустя семь лет после выпуска марки, Т.Пшеничникову, поручили написать статью о Ленине на елке, якобы для детей. Не ссылаясь ни на меня, ни на мою передачу по «Радио Свободе», он дал ответ на первый мой вопрос. Ответ был назван «В.И.Ленин в Сокольниках».
Автор начал с того, что «В апреле 1960 года Министерство связи СССР выпустило серию почтовых марок «90-летие со дня рождения В.И.Ленина (1870-1924)». На одной из них, выполненной художником В.Завьяловым, Ильич среди детей на новогодней елке». Назвав елку «новогодней», что, конечно, было ложью, автор, как бы между прочим, добавил, что для марки В.Завьялов использовал рисунок художника Н.Н.Жукова, с лаконичной подписью: «Елка в Сокольниках».
Свой рассказ Т.Пшеничников начал следующим образом: «Зимой 1918-1919 гг. здоровье Надежды Константиновны Крупской ухудшилось. Управляющий делами Совнаркома В.Д.Бонч-Бруевич посоветовал поместить ее в одну из лесных школ в Сокольниках». Дальше автор цитирует В.Д.Бонч-Бруевича, которого Ленин пригласил, как потом выяснилось 19 января 1919 г., на школьную елку. Конечно, елка была рождественской, но об этом ни Бонч-Бруевич, ни Жуков, ни Пшеничников решили не упоминать.
С первого дня работы на РС у меня оказалось несколько начальников. Я был принят на работу в Музыкальную библиотеку начальником которой был Евгений Жаго, а над ним был американец Бэкер. Редактором моей «Филателии» был Генадий Андреевич Хомяков, а над ним был начальник русского отдела Вячеслав Яковлевич Шидловский. Мои передачи передавались в эфир на два голоса. Вторым был Апошанский. Командовал звукозаписью «режиссер» Юлий Осипович Козловский, а над нами всеми был Никита Николаевич Сандерс (настоящая фамилия – Сусанин). Начальником над всеми моими начальниками был бывший член НТС князь Валериан Александрович Оболенский.
Работая в Музыкальной библиотеке, я продолжал делать передачи, но мне за них, как служащему радио, стали платить меньше. Я, конечно не возражал, а был очень даже доволен. Работая в Музыкальной библиотеке я знал, что это для меня временная работа, и что мне надо только терпеливо ждать когда освободится место «писателя».
С одной стороны работа в библиотеке не была интересной. Все новополученные пластинки и магнитные пленки я должен был записывать в соответствующие каталоги и давать им номера. Все пластинки, которые брали в библиотеке работники радио, я должен был записывать в специальную книгу, и должен был следить чтобы они зря не пылились у них на полках, а после использования, возвращались в библиотеку. Бывало, что кто-то из сотрудников спрашивал у меня пластинку, купленную им в свое время, которая почему-то не была на месте. Начиналась проверка списков выданных пластинок, и я, выяснив у кого она оказалась на руках, шел за ней с просьбой ее вернуть. Иногда бывали споры, и потерявший пластинку старался убедить меня, что он ее в свое время вернул, и что не его вина, что пластинки нет на месте. Начинались поиски и иногда пластинка оказывалась затерявшейся в отделе Сандерса, где они задерживались для расчета с авторами и издателями. Наташа Шестопалова вела там учет и расчет с фирмами, указывая для какой передачи, какая пластинка была использована и продолжительность этого использования с точностью до секунд. Некоторые фирмы присылали бесплатно свои пластинки, считая, что их использование по радио послужит им рекламой, а уплата за авторское право окупит стоимость пластинки. Впрочем, фирмы все эти свои подарки списывали с налога как расходы на рекламу.
С другой стороны работа в библиотеке была интересна встречами с интересными людьми, какими были почти все сотрудники РС.
Сперва граммофонные пластинки покупались тремя начальниками. Сандерс покупал их для русских и для иных передач, и их хранила та самая Наташа Шестопалова, которая составляла счета по авторским правам.
Бурбил был начальником для всех нерусских передач. Это были украинские, белорусские, кавказские и татарские. Густав Бурбил был немцем, работавшим после войны в американских спецслужбах и попавший таким образом на РС. Он покупал пластинки для своих передач и хранил их у себя.
Очень много пластинок покупал Джозеф Валерио, который вместе с Борисом Оршанским вел передачи «Это джаз». Он хорошо говорил по-русски и был какое-то время военным атташе при американском посольстве в Москве. Засыпавшись на каком-то деле, был выслан из СССР и переведен на работу в РС.
Создателем Музыкальной библиотеки был Евгений Жаго. Он был русским эмигрантом из Югославии. В годы войны служил в Русском корпусе, был взят в плен и осужден «на всю катушку», т.е. на 25 лет. При Хрущеве, как родившийся в Югославии, он попал под амнистию, и его мать, проживавшая в США, добилась разрешения для сына приехать к ней в США. Американцам было интересно взять у такого человека интервью и таким образом Жаго устроился на РС, которое в те годы получало деньги из фондов американских спецслужб. Работая на РС, он заметил, что иногда разные начальники покупали для своих отделов одни и те же пластинки. Жаго предложил создать Музыкальную библиотеку, его предложение было принято и он был назначен начальником этой библиотеки. Это было за несколько лет до моего появления на РС.
С ним была интересная история. Это было в 1967 г. во время моей работы в Музыкальной библиотеке. В Канаде тогда была устроена международная выставка «Экспо 67» и Жаго добился командировки в Канаду для покупки советских граммофонных пластинок, как будто бы их нельзя было купить в Нью-Йорке. Вся эта затея была, конечно, ненужной тратой денег. Подобное транжирение сказалось в конечном итоге на судьбе «Радио Свободы» и самого Жаго.
На радио было принято называть друг друга по именам. За 15 лет работы я к этому так и не привык. Я называл всех по имени и отчеству, и меня тоже также величали. Одни называли меня Ростиславом Владимировичем, а другие Иван Ивановичем. Одни называли меня так в шутку, а другие, думая, что это мое настоящее имя.
Не прошло и года, как 1 марта 1968 г. я был переведен в «писатели», с повышением по служебной лестнице и с соответствующим повышением жалования. Из маленькой комнаты Музыкальной библиотеки я перешел в большую комнату «писателей». Шидловский показал мне стол, на котором был мой телефон. Подумать, какое счастье! У Шидловского был свой отдельный кабинет, а машинистки, писатели и редакторы сидели за своими столами, отгороженными невысокой стенкой, скрывавшей только сидящих людей. По правилам я должен был делать две передачи в неделю. Одной была, конечно, «Филателия», а второй должна была стать «Духовная музыка всех времен и народов».
«Дух.музыку» вела внештатная сотрудница Таня Толстая (ныне по мужу – Панкрат). Мне было как-то неудобно лишать девушку заработка, и я об этом сказал Шидловскому, но он меня успокоил, что Тане эта работа была предложена именно как временная, и с ее стороны возражений нет и быть не может.
Для «Филателии» моим редактором был Хомяков (он же Андреев), а для «Дух.музыки» музыковед Клавдия Гороховец. Из писателей в общей комнате были Михаил Коряков, искусствовед и автор учебника Вячеслав Клавдиевич Завалишин, крупный специалист по Китаю Евгений Павлович Шиляев, специалист по КПСС Лев Дудин, экономист Анатолий Иванович Поплюйко (он же Натов) и Тамара Петровна Халили (1915-2001), по первому мужу – Лабутина, писавшая под псевдонимом Петровская. Из всех писателей только Владимир Юрасов (он же Рудольф, а настоящая фамилия – Жабинский) не был вместе со всеми, а имел как и Шидловский, отдельный кабинет.
Муж Тамары Петровны, инженер Энвер Халили (азербайджанец) (? – 1991) работал в техническом отделе. Он был большой шутник и мастер на все руки. Поэтому на РС он делал разные мелкие поправки.
Задав три вопроса слушателям «Филателии», полагалось через 4 недели посвятить всю передачу затронутым вопросам, что я, конечно, и сделал и придумал новых три вопроса. На этот раз вопросы касались скаутизма. В первом вопросе был упомянут основатель скаутизма Баден-Пауэлл, поместивший свой портрет на почтовой марке осажденного бурами Мэфкинга, о почтовых марках чешских скаутов 1918 г. и польских марках с изображением на одной марке пионера, а на другой девушки – «харцерки» (польский перевод слова «скаут»).
В передаче «Филателия» Но.122 «Русская тема в иностранной филателии» от 13 ноября 1967 г. я сказал: «после войны зарубежная «россика» дает широкое поле для исследований» и отметил, что к «россике» можно причислить и марки Объединенных наций с русскими надписями. Тогда я впервые сказал: «Если мы, русские, по примеру чехословаков и их «богемословеники», решили бы составить каталог «россики», то для этого будущего каталога у меня уже собран немалый материал».
У меня действительно был собран немалый материал, и работая на РС я мог легко следить за новинками в этой области. Советское руководство, пропагандировавшее «Лениниану», долгое время не хотело и слышаать о «россике», но я часто в передачах по радио возвращался к этой теме и меня слушали коллекционеры. В 1968 г. в ньюйоркской газете «Новое русское слово» от 25 августа появилась моя статья «Филателия», а со следующего воскресенья мой отдел в газете получил название «Уголка коллекционера». 15 декабря 1968 г. там была напечатана моя статья «Нумизматическая россика – от Дмитрия Донского до ХVIII в.», а 17 мая 1970 г. статья «Филателистическая россика». В этой статье я дал обзор от первых марок, которые я отношу к «россике» до последних, появившихся в начале 1970 г. В этой же статье я перечислил, что, по-моему следует, а что не следует считать «россикой». Слово «советика» принадлежит не мне а членам редакции журнала «Россика», которые употребили его впервые в статье «Россика и советика на иностранных марках» в Но.82/ 1972 г.
Я часто касался в своих радиопередачах темы «россика» и «советика», а также и писал об этом в «Новом русском слове». В СССР все эти годы эта тема была под запретом. Единственно о чем можно было писать, была «Лениниана», да и то филателистам не разрешали глубоко затрагивать эту тему, так как пришлось бы говорить о марках Албании и Китая, которые были в Союзе под запретом. Наконец в ежегодном сборнике «Советский коллекционер» Но 11/ 1974 появилась статья М.Соколова «Советский Союз и Россия на иностранных марках (Советика и Россика)». М.Соколов признает, что эти термины он заимствовал, но, конечно, не из передач «Радио Свобода» или запрещенной в СССР газеты «Новое русское слово», а из журнала на английском языке «Россика», который, хоть и не был официально запрещен, но для рядовых советских коллекционеров был недоступным. Я однажды попробовал послать его заказной бандеролью одному коллекционеру, но бандероль «пропала». Я потребовал от советской почты возмещение убытка и получил.
Знаю, что М.Соколов продолжал интересоваться «Россикой», да и не он один, но писать на эту тему не разрешалось. Наконец в конце 1975 г. советские власти решили вернуться к этой теме, но не в солидном ежегоднике «Советский коллекционер», а в популярном «Календаре филателиста» на 1976 г., расчитаном на начинающих собирателей марок.
Только в 1979 г. в издательстве «Связь» вышла книга четырех авторов: М.П.Соколова, Ю.М.Соколова (вероятно его сына), В.В.Снегирева и В.А.Орлова «Советский Союз на иностранных марках». Книга была издана на мелованной бумаге с многочисленными цветными иллюстрациями на 288 стр. в количестве 43.000 экземпляров. В этой книге были упомянуты албанские марки, с объяснением, что Албания «после 1960 г. заняла особую позицию…», и ни одной китайской.
Разрешение писать на тему Россика и Советика, так же как объяснение как Ленин оказался на «новогодней» елке было результатом моих передач «Радио Свобода».
В «Новом русском слове» я стал печатать свои статьи в «Уголке коллекционера» с 1 сентября 1968 г. Часто я сперва писал статью в газету, а через две-три недели делал из нее передачу, ссылаясь иногда на Полчанинова и «Новое русское слово».
Кроме двух моих основных передач «Уголок коллекционера» и «Духовная музыка», которую я вел с 1 марта 1968 г. до 30 марта 1972 г.(с 1976 г. передачи богослужений стала вести Милица Александровна Холодная ур.Киселева) я иногда выступал перед радиослушателями и на другие темы. Так в августе 1971 г. в связи с 13-м всемирным скаутским джембори в Японии я сделал 3 передачи о скаутизме в России и его преследовании в СССР. Молодежными передачами заведовала Светлова (настоящая фамилия Гордина). Я ей предложил сотрудничество, но она отказалась. Все же мне иногда удавалось делать помимо нее передачи о скаутизме.
До апреля 1972 г. работников РС оплачивало ЦРУ. Как говорят, деньги расходовались не очень экономно. Поездка Жаго за граммофонными пластинками на выставку в Монреаль, была лишь мелким тому примером. Было решено «Радио Свободная Европа» и «Радио Свободу» передать в введение подконтрольного Американскому Конгрессу «Совету международного радиовещания» и заодно сильно сократить количество служащих. С начала 1972 г. начались увольнения. Меня с работы не уволили, но закрыли обе мои передачи и «Уголок коллекционера» и «Духовную музыку», а меня перевели на место, уволенного перед этим Жаго, в Музыкальную библиотеку.
Для дальнейшей экономии средств, 1 октября 1976 г. состоялось слияние «Радио Свободы» с «Радио Свободная Европа». Я остался на прежней должности заведующего Музыкальной библиотекой и в связи с объединением, нас русских приравняли к «европейцам» и мне даже прибавили жалование, так как «европейцам» платили больше чем нам русским.
Работая в Музыкальной библиотеке, я продолжал с времени на время делать передачи на разные темы. Так я зимой 1973-1974 гг. сделал 8 передач «О коллекциях и коллекционерах», в 1984 г., в связи с зимними олимпийскими играми я, как житель Сараево сделал две передачи «Сараево – город контрастов».
Выйдя на пенсию в 1983 г. я продолжил делать изредка передачи по РС. В 1984 г. я сделал 5 передач «Православие в Америке», а с 1985 по 1989 сделал 10 передач для программы «1000-летие крещения Руси», включая, как говорил ведущий: «серию бесед, посвященную выходящим в Советском Союзе книгам, затрагивающим, так или иначе, христианскую тематику».
Последнюю передачу из серии «1000-летие крещения Руси», как говорилось, «зарезал» новый начальник русского отдела (из новоприезжих) – Гендлер. Альберт Аркус, который в то время был начальником технической части, послал меня и одного звукооператора на юбилейный концерт в Квинс-колледже в Нью-Йорке. Я сделал передачу, но ее Гендлер забраковал, предложив мне сделать ряд изменений. Я не спорил и сделал как было сказано, но Гендлер и на этот раз нашел к чему придраться. Когда же я ему принес и третий вариант, то он его, не проверяя велел уничтожить, объяснив мне, что из-за задержек моя передача не может идти как «новость». Слава Богу, у меня был более чем 30-летний опыт работы, не в пример Гендлеру, который на РС был, как говорится – «без году неделя», и я понял, что я на РС стал нежелательным лицом. Было обидно, так как, как раз Горбачев объявил, что с 1 января 1990 г. будет прекращено глушение зарубежных радиопередач. По-видимому Гендлер получил какие-то инструкции из Мюнхена, относительно нового направления радиопередач, и я не подходил для этой новой линии.
Р.Полчанинов
