07.10.2013

В эти дни в Латвии широко отмечается 25—летие Народного фронта. Символом тех бурных событий теперь уже прошлого века стал журналист Дайнис Иванс — лидер Народного фронта, а позже первый зампредседателя Верховного Совета.

Того Верховного Совета, который 4 мая 1990 года принял декларацию о независимости. И как бы мы сегодня ни оценивали то, что случилось с родиной и с нами за эти 25 лет, значение самого голосования 4 мая остается неизменным — с этого дня началась новая история Латвии. Изменилось все — государственное устройство, формула гражданства, форма собственности, политическая система. И лица в коридорах власти…

На вопросы «Вести Сегодня» отвечает Дайнис Иванс.

Как перейти бездну

— Дайнис, сегодня, 25 лет спустя, вы не чувствуете разочарования? Вас не раздражает то, что происходит вокруг?

— Нет, разочароваться можно в дне сегодняшнем, но не в Атмоде. Это было правильное время, в то время действовали правильные люди, и наши действия были правильными. Путем, который мы выбрали, до нас никто не ходил. И посмотрите, чего нам удалось достигнуть. Конечно, можно жаловаться много на что и много о чем ныть… Но если обернуться и посмотреть, что было 25 лет назад, понимаешь, какая бездна отделяет нас от того времени, просто в своей обыденной жизни мы этого не видим, не видим, как мы растем. Чтобы увидеть то, что достигнуто, надо отойти в сторону. И сегодня Латвия стала страной, за которую можно радоваться.

— Но при этом Латвия стала двухобщинной страной….

— Не соглашусь с этим. И не хочу культивировать понятие «двухобщинное государство». Я и в этой сфере вижу много позитивных перемен. Так, недавно я с большим удовольствием слушал русских поэтов из общества русских поэтов «Орбита».

— Но поэты сегодня не определяют настроение многотысячной русской общины!

— Это неважно. И тогда — 25 лет назад — те латыши и нелатыши, которые участвовали в движении Атмоды, были духовной элитой того времени. Это были люди, которые действительно несли историческую идею и которые оставили нам эту историческую идею. Большими массами людей очень часто манипулируют — и вы, средства массовой информации, в том числе. Но я убежден, что та духовная общность, которая была тогда, и сегодня в достаточной степени сохранилась. Особенно среди представителей молодого поколения, среди деятелей культуры.

Да, мы можем говорить о разных информационных пространствах, об отличиях мировосприятия, о разном восприятии истории, но культурное и духовное пространство Латвии, чтобы там ни говорили, является единым. Другого у нас нет. Культура Латвии является общей и для латвийских латышей, и для латвийских русских. И это тот крепкий фундамент, на который опирается наша страна.

— Но многие нелатыши, поддержавшие независимость Латвии, чувствуют себя обиженными. Закон о гражданстве сделал их чужими. Вы не считаете это ошибкой? Может быть, лучше было бы принять более либеральный закон?

— Таким путем восстановления гражданства шли и Литва, и Эстония.

Гражданство — это выбор

— В свое время Народный фронт обещал гражданство всем!

— Нет, нет, нет! Не было такого! В программе Народного фронта ясно и четко сказано: гражданство Латвии могут получить все, кто хочет его получить. Но это не значит, что человеку следует давать гражданство вопреки его желанию. Я всегда был за право выбора. Не за нулевой вариант, а за отказ от имперского гражданства для получения латвийского. В то время это было бы принципиальным шагом, доказывающим, что люди действительно поддерживают латвийское государство, а не хотят быть пятой колонной в Латвии. Но был принят другой вариант, и с этим вариантом мы живем.

— И об автоматическом присуждении гражданства негражданам речь идти не может?

— Нет. Нужно желание человека. Знаете, об этом уже так много дискутировали, что надоело. Думаю, что было бы неправильно сегодня отступать от тех принципов присуждения гражданства, которые, может быть, и я сам в свое время не одобрял. Ну, почему те, кто уже прошли процесс натурализации, должны были его проходить, а у кого–то будут привилегии? В Латвии с каждым годом становится все больше граждан, и все больше потомков граждан. Так что сейчас эта проблема уже не так актуальна, лет через десять она не будет актуальна вообще.

— Но горечь по поводу гражданства у людей может быть?

— Горечь может быть. И у меня была горечь по поводу того, что надо было искать документы, доказывающие, что я потомственный гражданин. Но такова жизнь… Прошли годы. И, на мой взгляд, совершенно бессмысленно производить какие–то маневры, отступать назад. Все молодые люди, которые хотят стать гражданами Латвии, ими становятся. Те молодые люди, которые не хотят становиться гражданами Латвии, демонстративно показывают, что не хотят. Но мы не можем сказать, что Латвия не является свободным государством и не дает кому–то возможность выбора.

— В документах Народного фронта использует термин «народ Латвии». Сегодня юрист Эгилс Левитс в преамбуле к конституции Латвии говорит только о латышском народе. Как вы прокомментируете такую замену терминов?

— Я расскажу вам один случай. Когда–то давно я был в командировке в Германии вместе с одним из моих самых близких друзей, с которым мы прошли все сражения Народного фронта, — с тогдашним главой пресс–центра Верховного Совета Александром Мирлиным. И когда мы в немецкой гостинице подали для регистрации свои латвийские паспорта, администратор долго их изучала, а потом спросила, почему мы жульничаем. Почему в одинаковых паспортах один значится латышом, а другой — русским? Латвийское гражданство в национальном понимании означает то, что и русские здесь являются латышами. Как во всем мире. Если человек является гражданином Бельгии, он бельгиец, к какой бы этнической группе он не принадлежал. И предложение Левитса я понимаю так.

— То есть вы имеете в виду политическую, а не национальную общность?

— Да. Латышский народ создал латвийское государство, реализовав свое право на самоопределение. Никто же не скажет, что в Латвии русский народ реализовал свое право на самоопределение, хотя в боях за свободу Латвии сражались много латвийских русских.

И если кто–то из граждан Латвии сохраняет русский, украинский, литовский, любой другой язык в семье, школе, в рамках культурной автономии, это является нашим богатством. Мой внук учится в польской школе, говорит на латышском, русском и польском языках. И это замечательно. Но он латыш по принадлежности к этому государству.

— Но в Латвии многие нелатыши чувствуют себя лишними и ненужными…

— Снова расскажу один случай. Оператор Родриго Рикардс рассказал мне, что когда в 1991 году снимал фильм о баррикадах в Риге, он вошел в православную церковь напротив Академии наук и задал двум православным вопрос — вы чувствуете себя в Латвии лишними? Они ответили: кто хочет чувствовать себя лишним, будет чувствовать себя лишним, а тот, кто не хочет, не будет. Это и мой ответ на ваш вопрос.