НЕ «КАК БЫ» ЖИТЬ
Людмила Нукневич
Ничем и никем не стреноженный разговор с Георгом Стражновым
«Не вопи с толпой»
- Георг, в этом городе вы знаете едва ли не всех, кто представляет из себя мало-мальский интерес. Качество, между прочим, бесценное для политика. У вас не было соблазна уйти в политику?
- Очень недолгое.
- Что так?
- Мне это неинтересно. Я предпочитаю реализовываться в других областях. И еще – мы все разные, каждый пришел со своим заданием в этот мир. Кто-то пришел заниматься политикой, кто-то сочинять музыку, кто-то сеять хлеб. Помните, в «Синей птице» Метерлинка юная, еще не рожденная, душа ребенка задерживается на минутку там, наверху, чтобы прихватить коробку с двумя преступлениями, которые ей предстоит совершить на Земле уже после рождения? Так что далеко не все могут заниматься политикой. У каждого свое предназначение.
- Французский писатель Шарль де Монталамбер как-то произнес фразу, которой и стал знаменит: «Если вы не занимаетесь политикой, то политика займется вами»...
- Знаете, Люда, человечество столько накопило цитат на все случаи жизни! На все не наоткликаешься. Вот как раз вчера мы говорили с одним успешным бизнесменом, человеком верующим, воцерковленным, и он процитировал батюшку Серфима Саровского: «Спасись сам, и вокруг тебя спасутся тысячи». Вот на чем действительно стоит сосредоточиться. На себе-любимом. А наивное стремление осчастливить всех, это мы с вами уже проходили. За Анджелу Девис боролись, за Патриса Лумумбу, за Манолиса Глезоса боролись, за свободу Конго, Анголы, Кубы еще - помните? - за некоего вашингтонского профессора, который голодал возле Белого дома в знак протеста, аж распух весь. И кто его теперь помнит? Анджела Девис теперь профессор философии Калифорнийского университета. Манолис Глезос был даже депутатом Еврапарламента, будучи геологом и экологом, пишет статьи и книги.
На самом деле есть одно золотое правило, записанное во всех священных книгах всех народов: не делай людям того, чего не хочешь, чтобы делали тебе. Вот такая элементарная, можно сказать, истина.
Политика же – дело молодых: у них еще достаточно энергии и иллюзий. Поэтому многие отдают свои молодые годы политике, а зрелость – профессии, если таковая у них имеется. Давайте лучше с вами определимся – мы с вами сейчас говорим как верующие люди или нет? Либо мы понимаем, что все происходит по допущению Божию, либо мы считаем его, Бога, «троечником», и вот сами возьмемся исправлять его несовершенный мир. Охотников исправлять несовершенный мир и без меня предостаточно. Есть еще одна заповедь: «Не вопи с толпой». Толпа неправа всегда.
Вы знаете, кто главный герой «Анны Карениной»?
- Мудро, Георг... Но не всегда же вам удается сохранять олимпийское спокойствие небожителя.
- Меня волнует другое. Я работаю со студентами и вижу, что они становятся всё дальше и дальше от культуры. Появился, знаете, тип таких «среднеевропейцев», родства не помнящих. Спрашиваю, например, латышей, кто написал «Дни портных в Силмачах», - этот спектакль каждый год обязательно идет перед Лиго и в театрах, и по телевидению. Каждый год. Без исключения. Эта пьеса в школьной программе. Тишина. Они не знают. Не знают они и имени скульптора, автора памятника Свободы, который отстояла в свое время великая Вера Мухина, и автора «Сентиментального вальса» не знают, и имени автора проекта Национальной библиотеки, архитектора с мировым именем. То же самое творится и с русскими ребятами. Твердят как попки: «Пушкин - наше все», а попросишь прочесть хоть одно стихотворение, в лучшем случае вспомнят четыре строчки из «Евгения Онегина» - «Мой дядя самых честных правил...». А уж о какой-то глубине и говорить не приходится. Просто до анекдота доходит: спрашиваю, кто главный герой романа «Анна Каренина»? Молчание... Кто автор балета «Щелкунчик»? Тишина. А мировая классика? Ни те, ни другие не знают автора «Джоконды», автора романа «Собор Парижской Богоматери» (не смотря на все мюзиклы и фильмы). Беру из «другой оперы» - что такое – mc2? Не знают. Не любопытны. Одна студентка спросила меня, нет ли у меня телефона Салтыкова-Щедрина! Я настолько опешил, что даже не спросил, зачем он ей. В их головах полно всякого мусора, совершенно ненужной информации.
- А зачем ей понадобился Салтыков-Щедрин?
- Возможно, его роман «История города Глупова» она приняла за современный? Поначалу мы с преподавателями, подобно Задорнову, тоже иронизировали. Теперь поняли – это тенденция, с которой нам и им жить. Мы имеем дело с поколением различных субкультур (рокеры, металлисты, готы, панки, эмо, хипстеры), различных идеологий, клипового сознания. Одна эпоха на наших глазах сменила другую безвозвратно. Идеи сменили политтехнологии. Я стараюсь по мере слабых сил своих воспрепятствовать этому процессу деградации.
- Вы одинаково вхожи и в русскую, и в латышскую среду. Как вам видится, латыши понимают, что общий уровень культуры и в их стане падает?
- Трудно сказать за всех. Впрочем, как раз недавно по этому поводу сокрушалась Асната Смелтере (известный модный дизайнер, владелица «Салона-А» на Калькю). Она напомнила мне, какие были раньше посиделки! Какие люди на них бывали! Какие идеи, разговоры! Какая интересная была жизнь! Думаю, это в равной мере относится и к латышам, и к русским. Дмитрий Быков недавно написал, что наступает, очевидно, новое средневековье, хотя и на хорошем технологическом уровне, а масс-медиа (эта новая Церковь) приняли на себя роль манипуляторов сознанием большинства. Развитие информационных технологий не привело, как многие надеялись, к повышению уровня культуры. Совсем наоборот. Молодежь перестает читать. Для многих прочесть сегодня книгу - просто труд непосильный. Загляните в фэйсбук, это собрание каких-то глупых картинок, анекдотов, ни к чему не обязывающих мнений. Наша жизнь визуализируется: «прелестные картинки» (по Симоне де Бовуар) съели текст. Или, как писала в начале ХХ века Анна Ахматова: «Парижская живопись съела французскую поэзию». Ужа тогда начался несомненный триумф визуального. Живопись, полиграфия, кино, наружная реклама, а затем комиксы и ТВ взяли верх над литературой, книгой.
Идет смена парадигм. Что получится, пока не понятно
- При этом «новом средневековье» и тенденции выращивать среднестатистических европейцев русские школы в Латвии должны, на ваш взгляд, сохраниться?
- Думаю, что да. «Наша родина – русский язык», как писал Бродский. Но я вас разочарую. С русским в Риге дела обстоят довольно плохо. И это процесс не сегодняшний. Когда в 70-е я приехал в Ригу, мое ухо сразу резанул странный местный диалект. Очень твердое произношение, очевидно, под влиянием белорусского, много калек с латышского, типа «что, пожалуйста». Я понимал смысл, но не понимал, как люди строят фразы. Сегодня, когда говоришь со школьниками, кажется, что они иностранцы. Им мучительно трудно выразить свою мысль. Запас слов минимальный. Мне довелось в этом году быть в составе жюри одного конкурса на лучшее эссе. Так, по-моему, это была катастрофа. Такие инфантильные сочинения, такой бедный, банальный язык, столько стилистических ошибок! Откуда ж здесь взяться живому русскому языку, если слушать сплошь одну российскую попсу и смотреть ток-шоу по телевизору. Ну, и, конечно же, окружение – язык семьи и школы. Классическая литература явно потеряла значение общенационального кода, каким она была на протяжении более ста лет. На смену ей пришли «Изауры», «Просто Марии», «Секс в большом городе», «Симпсоны», что там еще? Я не очень в курсе…
- Думаете, всё действительно так плохо?
- Совсем нет. Просто необходимо понимать, что любое произведение искусства воспринимается как современное не более ста, ста пятидесяти лет. Далее оно переходит в разряд исторических. Поэтому как бы ни осовременивал театр классические произведения, их художественный и нравственный код остается часто загадкой для последующих поколений. А что касается языка, то на любое действие есть противодействие, равное по силе и обратное по направлению. И мне известно, что русский язык начали вновь преподавать в латышских школах. Это требование жизни. Правда, как утверждают ученые-лингвисты, дни и латышского, и русского языков сочтены. Мир развивается по пути сокращений количества языков. Шансы выжить в следующем столетии, как они предполагают, остаются у английского, испанского и китайского. Судите сами, если ученый написал диссертацию или даже статью в научный журнал не по-английски, считай, он написал ее для себя и, в лучшем случае, для своих коллег. Вся рок-культура, шоу-бизнес и просто бизнес, спорт на 90 процентов англоязычные. О IТ-технологиях, Голливуде, электронных играх я уже не говорю. А это все те площадки, где обитает молодежь. Идет смена парадигм. Что изо всего этого получится, пока не понятно. «Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется — ни мне, ни тебе». Хотя пути господни неисповедимы. Я уже пережил время, когда нам, работникам радио, говорили – ну все, с развитием ТВ ваша песенка спета. Оказалось все ровным счетом наоборот. Радиостанции расцвели пышным цветом.
- Зато теперь человекам, а молодым - в особенности, «нет преград ни в море, ни на суше»...
- Вот где действительно полная Глобализация. Я недавно прикинул, как сложилась семейная история детей моих русских друзей и знакомых. Оказалось, что двое русских мальчиков женились на бразилианках и живут - один в Лондоне, другой в Шанхае. Еще один юноша живет со шведкой в Лондоне, другой с эфиопкой – в Берлине. Две девочки живут с французами в Париже и Брюсселе. Одна вышла замуж за шведа пакистанского происхождения и живет с ним в Стокгольме. Только одна девочка вышла замуж за русского в Лондоне, потом прожила с ним четыре года в Питере, разошлась и вернулась в… Лондон. Их всех объединяет одно: сначала, это главный приоритет, - качественное высшее образование, затем интересная, хорошо оплачиваемая работа по выбранной профессии в комфортном месте проживания и только потом – поиски партнера, см. «чувства». Всем этим «юношам и девушкам» сегодня уже под тридцать. И еще… Эти ребята, что важно, не отягощены никаким бременем частной собственности в виде внушительной недвижимости или родительского бизнеса. Последние, как правило, получив хорошее английское образование, возвращаются под родительское крыло в Латвию и стараются как-то найти себя здесь.
- Вы хотите сказать, что это не единичные примеры, а уже тенденция?
- Ну, я не проводил социологических исследований. Это просто наблюдения «на расстоянии вытянутой руки». Или вот еще интересный пример. В 97-м я работал над одним проектом с Юрием Петровичем Любимовым. В 60 лет Юрий Петрович женился на Каталин, венгерке-переводчице, и оказался - его лишили гражданства - в Англии с годовалым сыном Петей на руках. На Западе Юрий Петрович стал очень востребованным режиссером в постановке именно классических произведений, много работал в разных странах – в США, Италии, Израиле и Венгрии, а затем, уже при Горбачеве, вернулся в Москву. Интересно, что его сын, Петя Любимов рос и, соответственно, учился в школах во всех этих странах. Т.е. на английском, итальянском, иврите, венгерском и русском. Здесь, на пресс-конференции Юрия Петровича, где Петр присутствовал, юношу спросили, кем он себя считает, русским или венгром. Петя задумался и ответил: «Думаю я по-английски». В те годы он учился в Оксфордском колледже и, будучи с папой в Риге, писал летний реферат по Шекспиру.
- Чем вы объясняете тотальное распространение по миру именно английского языка?
- Процитирую Бродского: «Английский в принципе очень простой язык. В нем очень простая конструкция: объект – глагол – субъект». Глагол в английском обязателен. В высказывании должно быть какое-то действие, движение. Он идеален для бизнеса и науки. В русском легко спрятаться за обилием прилагательных, определений. А сколько синонимов! Попробуйте уловить разницу и перевести на любой язык такие слова, как девочка, девушка, девчонка, девчушка, девонька и т.д. Помните речи Горбачева? О чем говорит, непонятно. Я не знаю, как выкручивались тогда переводчики. Впрочем, Набоков, например, придерживался прямо противоположного мнения. Почитайте его Послесловие к «Лолите». Но мы-то с Вами можем наслаждаться русским языком и, слава богу, в том числе и языком Набокова! Кстати, многие мои знакомые латыши предпочитают читать по-русски.
Летом ко мне обратился мой приятель, латышский бизнесмен, попросил поднатаскать своего сына по-русскому. У парня отличные французский и английский, но без русского, как считает отец, никак нельзя. Так все лето дважды в неделю мы проводили с юниором в разговорах, в чтении.
- Помогло?
- Как в анекдоте: «…но лишним не будет». Хотя я посоветовал отцу купить сыну плацкартный билет из Москвы до Владивостока. Вот это точно стало б лучшей школой языка и жизни.
- Радикальный рецепт, однако.
То ли межумочный, то ли промежуточный...
- Георг, вы наверняка обращали внимание на странный перекос: латышей часто видишь на русских спектаклях, фильмах, а русские в латышских театрах — большая редкость...
- В свое время я был инициатором такого проекта – музыкального спектакля «Black over Red» по «Реквиему» Анны Ахматовой с приглашенным из Англии режиссером Кэти Бойд. Спектакль шел на английском, поскольку композитор - шотландка Антэа Хэддоу не могла положить музыку на русский текст. Поэтому Кэти, для которой оригинал был очень важен, решила поверх хора дать запись текста в исполнении самой Ахматовой. Существует такая уникальная запись. Премьера спектакля состоялась в Национальной Опере. Было это одиннадцать лет назад. Знаете, сколько русских было в зале на премьере? Человек двадцать. Это на спектакле, который затем в Англии был признан одним из лучших! Исполнял Реквием хор Латвийского радио под управлением Каспара Путныня. Сценографию и костюмы сделал наш талантливый скульптор Глеб Пантелеев. В Риге спектакль прошел дважды при полном аншлаге и практически только при латышской аудитории.
- Чем вы это объясняете?
- Был в свое время такой термин - «промежуточный человек». Социологи заметили, что люди, оторванные от своей почвы, как бы «промежуточные», они не грузины, не буряты, не русские. У них образуется своя субкультура, они становятся придатком официальных каналов телевидения. Кто мелькает по ТВ, о тех и говорят. Жизнь в «ящике» они принимают за настоящую, им «ящика» довольно вполне. История своего народа, культура – все дано через мифы телевидения, через примитивные сериалы. Действует закон 80/20. В каждом народе только 20 процентов тех, кто подходит к жизни осознанно. Так было всегда. И поскольку Ахматова, Кэти Бойд и прочие участники спектакля к «ящику» не имеют никакого отношения, то и интерес к ним соответствующий.
- Русские Латвии — «промежуточные» люди?
- Почему только русские? Все. Сейчас такие во множестве живут по всему миру. Не зря же москвичи сами шутят: есть ли жизнь за МКАД? Один на всех Голливуд, одна Мадонна и Леди Гага, один Гарри Поттер, те же футбольные команды с непонятным составом игроков, те же гонки Формулы-1. А для русских это еще и Пугачева, Галкин, Басков, Бабкина… - набор невелик, имен тридцать. И есть артисты, очень талантливые, их много, которых никто никогда не видел по телевидению. Кто о них знает?
- А как «у них там»?
- Очень похоже. У меня были англичане-студенты - та же история, не знают вещей, которые они, казалось бы, просто обязаны знать. У них другая беда, у них узкая специализация. Знаете, после премьеры спектакля «Black over Red» Кэти подошла ко мне и протянула конверт. В нем была записка: «Спасибо, что ты открыл мне Великую культуру». Она действительно очень честно подошла к работе: ездила в Питер, в музей Ахматовой, встречалась с людьми, знавшими ее.
- Возвращаясь к нашим «промежуточным»: это главным образом люди, лишенные родной почвы?
- Необязательно. Раньше, лет сорок-тридцать назад это было поколение тех, кто родился вне пределов малой родины. В советское время эти социологические исследования проводились среди строителей БАМа. Там, куда съезжались люди из всех концов страны, и появилось новое поколение. Пахмутова честно отразило это в песне «Мой адрес – не дом и не улица…». В наши дни это население мегаполисов. О какой родной почве может идти речь в мегаполисе? А поскольку города, именно большие города, постепенно вытесняют в мире маленькие города и село, то и население в них, разнообразное по национальному составу и культурному уровню, представляет собой новые сообщества.
Еще один процесс – это стратация, расслоение населения по близости к элитам, по уровню доходов. Любой маркетолог скажет вам, что жители Манхеттена и Рублевки, 7-ого округа Парижа и вилл Юрмалы ближе друг к другу по менталитету, чем жители других районов одной страны. И страты между собой, как правило, не сообщаются. Ну что может быть общего у людей, ездящих на скачки в Аскот или на Канский фестиваль, имеющих миллионные яхты и самолеты, приглашающие в гости Дженифер Лопес или Аллу Пугачеву, с простыми людьми из, допустим, Московского форштадта или Лиепайской Караосты? И об этом писал еще Маркс – и о двух нациях в одной, и об экспорте капитала… Все в этой жизни, как известно, повторяется дважды. Мы принимаем участие в фарсе.
Сейчас все определяется уровнем дохода. Я на днях по российскому ТВ смотрел, как в московском клубе проверяют людей на фейс-контроле. Оказалось, по часам. Охранник смотрит на часы, если часы стоят 50 тысяч долларов, 100 и выше – этих пропускают, если дешевле — нет... И странно то, что телевидение не стесняется это показывать. О каком тут Пушкине-Толстом мы говорим? Следствие закончено. Забудьте.
Большие города все больше напоминают хабы, где есть все – транспорт, магазины, общепит, гостиницы, развлечения. В Риге яркий пример такого хаба - Привокзальная площадь, куда подходят поезда, автобусы, такси, где куча магазинов, Центральный рынок, четыре гостиницы, казино, рестораны, кафе, почта и большой мультиплекс с самыми новыми фильмами. Рядом канал с парком. На этом пятачке можно жить и работать, никуда не выезжая.
Конечно, в большом городе больше возможностей. Но именно в провинции, в маленьких городах, сельских поселениях - именно там хранился народный дух, традиционный уклад жизни.
На радость бессмертным Феклушам
- Георг, уже после нашего с вами разговора я нашла любопытную статью в интеренете. Процитирую фрагменты из нее: «Шевченко сам себя называет какой-то «серединой», по сути, это и есть определение «промежуточного человека». Некоторые люди, выпадая в эту злосчастную «середину», не только не понимают трагичности своего положения, но и выдвигают требования к другим /.../.Систематической работы, как и принадлежности к определенному народу или религиозной конфессии, «промежуточные люди» не переносят. И то и другое требует определенной ответственности, основательности, устойчивости в мыслях и занятиях. «Промежуточные люди», «люди ниоткуда» не способны к какой-либо позитивной деятельности, она их отталкивает. «Промежуточные люди», как правило, отличаются невысоким качеством интеллекта, особенно рационального. Им, в частности, почти не даются логика, правила непротиворечивого мышления и соответствующей речи. Потому, что культура мышления формируется не на ровном месте или в «промежуточном» общественном пространстве, а в пространстве определенной национальной культуры. Нет связи с культурой - страдает и мышление...».
- Шевченко, Георг, — это телеведущий Максим Шевченко, который, кстати сказать, выступал и в Риге. О нем пишет доктор юридических наук Павел Кулиев в статье «Промежуточный» человек на Первом». Не берусь судить, насколько справедлив профессор по отношению к Максиму, но это едва ли не единственное подробное описание в сети заинтересовавшего меня понятия «промежуточный человек». Однако, коль скоро речь зашла о телевидении, у меня к вам вопрос: вы смотрели пятисерийный фильм Андрея Лошака «Россия. Полное затмение»?
- Ну, Максим Шевченко блестяще образованный человек, и никакой не «промежуточный». Хотя, конечно же, он совершенно человек мегаполиса. А фильм Лошака я смотрел одним глазом и, разумеется, не все, а лишь последнюю серию. Я не люблю себя мучить.
- Жаль, было бы о чем поговорить. Это фильм-мистификация, снятый в жанре «mockumentary», от английских слов mock - «издеваться» и documentary - «документальный». Рассказанное в картине отталкивающе до тошноты, однако показано это многомиллионной аудитории «Центрального телевидения». Зачем бы это, с какой целью, как вы думаете?
- Вот уж точно мне ход мыслей этих господ не понятен. Это вопрос к Зигмунду Яковлевичу. Как минимум. К Фрэйду который. Есть одна знаменитая фраза в произведении классической русской литературы, знакомом нам всем со школы: « А то, говорят, есть земля, где все люди с песьими головами». Так в России теперь целые ТВ-каналы вещают исключительно для таких Феклуш. И это в стране Гагарина, Циолковского, Курчатова, Королева, Ландау, Капицы! Вот это точно – «ужас-ужас-ужас»! Почему они ТАМ, на верху, так уверены, что Феклуши в России бессмертны? Кстати, в «Огоньке» №40 за этот год приведена интересная статистика: только один процент родителей хочет, чтобы их дети стали журналистами или политиками. Т.е. люди все понимают и видят правильно. Здравое, оказывается, сознание у людей!
- А почему так лавинообразно все каналы заполонили «ужастики», и едва ли не каждая реклама очередного фильма, а уж детективов почти 100-прецентно, строится на кадрах с потоками крови, драками, стрельбой, убийствами? Чем это вызвано, как вы думаете?
- Помните фильм Анджея Вайды «Всё на продажу»? Так, значит, кто-то убедил ТВ-боссов, что «ужастики» сегодня «продаются» лучше всего. Я давно отошел от этой сферы и не интересуюсь маркетинговыми исследованиями в медийной области. Но ясно как божий день, что для этой касты людей главное – чистоган. Мы ж с вами, Людмила, слушали лекции по научному коммунизму. Таки да. Старина Маркс был опять прав. Свершилось! Всё на продажу!
- Когда-то, еще в бытность журнала «КИНО» художник Кирилл Шмельков говорил, что для того, чтобы журнал раскупался, на его обложке непременно должны быть либо красивые женщины, либо милые дети, либо кошки. Иными словами, нечто приятное и доброе. Теперь все изменилось? Почему?
- Возможно, объелись сладким. Нас кормили в СССР одной только позитивной информацией. Наелись. Захотелось остренького. Но ведь все в этом мире диалектично. Россия уже переживала подобное в период декаданса после революции 1905 года. Вспомните Сашу Черного, Зинаиду Гиппиус, вспомните «Русские сказки» Горького, особливо сказку про поэта Смертяшкина. Вообще-то потрясающее это произведение «Великого Буревестника»! Как он знал свой народ!
А про «ужастики» я нашел хорошую статью, объясняющую сей феномен с точки зрения психолога.
Из статьи «В защиту агрессии»
...Теория, объясняющая притягательность ужасного, была сформулирована еще в 1970-х годах американским психологом Майклом Аптером. Почти полвека назад он задавался тем же вопросом: почему иногда нам нравится испытывать отрицательные эмоции, такие как страх, ужас и отвращение? Ответ Аптера лежал в области эволюционной психологии. Люди, как и другие млекопитающие, биологически приспособлены к тому, чтобы обращать особое внимание на все необычные и потенциально опасные события, которые происходят вокруг. В ответ на эти события в нашем организме выделяется адреналин — гормон, отвечающий за физиологическое и эмоциональное возбуждение, подготавливающее организм к наиболее эффективным реакциям на опасность — борьбе или бегству. Что происходит, если опасность миновала или оказалась иллюзорной? Страх превращается в радостное возбуждение. Это состояние настолько приятно, что многие сознательно добиваются его, погружаясь в ситуации «контролируемой опасности». Аптер утверждал, что его теория превращения страха в радостное возбуждение может служить гораздо более эффективной парадигмой в борьбе со стрессовыми расстройствами, чем общепринятая парадигма физиологической релаксации. Чтобы успокоиться, человеку нужно время. Адреналин вырабатывается мгновенно. Вместо этого Аптер предлагает просто переключить отрицательную интерпретацию физиологического возбуждения (гнев, страх) на положительную (воодушевление, радостное волнение). Как это сделать? Именно так, как это и происходит в фильмах ужасов и компьютерных играх: путем превращения ситуации в игру или путем отождествления себя с посторонним зрителем.
Когда бриллиантовый дым застит зачумленную дворницкую
- Аптер, признаться, меня не убедил. Кто сказал, что погоня за «радостным возбуждением» всегда будет контролирумой и не перерастет в реальную агрессию? Жизнь, как она есть, сплошь да рядом свидетельствует об обратном. Но бог с ними, с учеными выкладками, поговорим лучше о другом. Вот скажите, наш нынешний телевизионный рекламный формат сильно отличается от западного? Там тоже принято бесконечно «стращать и содрогать» зрительскую аудиторию?
- Наши и «ихние» рекламные фильмы – две большие разницы. Западные фильмы большей частью гуманистичны (если это слово возможно употребить к рекламе), это чаще всего какая-то семейная история, проникнутая теплым юмором. Поэтому рекламного кино не чурались многие великие режиссеры, Клод Лелюш, например. У нас с юмором вообще напряженка. И с чего бы ему взяться? В последнее время в рекламе, я вижу, все сводится к незамысловатым компьютерным эффектам. Это проще и дешевле, чем придумывать историю из жизни, допустим, нормальной, среднестатистической семьи. При этом у Них очень жесткие ограничения, что можно показывать и чего нельзя. Нам такие и не снились. Еще в восьмидесятые мне посчастливилось быть на семинаре по ТВ-рекламе, всемирно-известной компании Оgilvy & Mather. Они показали нам толстенный том различных ограничений, в том числе на использование в рекламе детей, животных, обнаженных тел etc. Однако - помните?- реклама лишь идеальное зеркало того общества, в котором мы все живем. Как можно в агрессивном и антигуманном обществе создать остроумную рекламу «с человеческим лицом»? Еще я убежден - главное ограничение находится в сердце художника. У него самого должно быть нравственное чутье - что можно показывать, а чего нельзя. А если мама в свое время не сказала, то… Дмитрий Быков хорошо пишет, о том, чем покоробил Льва Толстого рассказ Леонида Андреева «Семь повешенных». А правильное этическое чувство вырабатывается только в нормальной семье, в нормальном социуме.
- А если бы появилась на свет некая государственная программа, запрещающая кадры с насилием на экране? Или это восприняли бы как свидетельство остаточного совкового мышления?
- Такие программы существуют во всех европейских странах и США. Не надо ничего выдумывать. Скопировать лучшее и принять. Всё. Как раз тут лучше без самодеятельности, выбрать ту, где все это оговорено лучше и без перегибов. Где «временем уют отполирован». Но, как недавно стало известно из прессы, наши удальцы не слишком реагируют даже на замечания консультативного комитета ЕС по продолжительности рекламных пауз, по недопустимой громкости рекламы и т.д. Когда бриллиантовый дым застит зачумленную дворницкую, тут уж не до высоких материй.
- Как вы думаете, опус Лошака, если его судить, так сказать, по Гамбургскому счету, имеет право на жизнь? В силу, скажем, свободы творчества, слова, выбора. Сам Лошак чуть ли не божится, утверждая, что никак не полагал, что показанному в картине поверит по меньшей мере полстраны, и грустит, что для кого-то из коллег он, Лошак, скорее всего, станет «нерукопожатным». А вы бы пожали ему руку? Как-никак, но исполнено недурно, и, может, легковерному, необразованному, недумающему обывателю «так и надо»?
- Ой, я про все эти «рукопожатия», право, не знаю. Где он и где мы все тут? Я ему не судья. Как наставляли святые отцы, «не суди, да не судим будешь…». Лошак человек еще молодой, во многих вещах ни умом, ни душой не слишком твердый. Ни как Мастер, ни как Мыслитель. Михаила Ромма из него пока не вышло. Он сам с собой, даст Бог, разберется когда-нибудь. Но разве это наша забота? Главное, я не понял цели этого «памфлета». Кому адресована эта фига в кармане? Ради чего столько усилий?! Доказать, как права была Анна Ахматова, говоря, что «В России христианство еще и не проповедано»? Так это и так видно невооруженным взглядом, если судить, как завещал Христос, не по словам, а по «сухому остатку», по делам. Андрей Смирнов, куда более мощный режиссер, сказал в одном интервью: «Полагаю, Октябрьская революция и то, что за ней последовало, — это оценка, которую поставила история Русской православной церкви за 900 лет ее служения. В христианской стране, где люди должны усвоить заповедь Христа «возлюби ближнего, как самого себя», революция с такими зверствами просто не могла бы случиться. Руководство церкви сегодня хочет играть важную идеологическую роль в обществе, но при этом в храмы ходит менее 4 процентов населения страны». Вот вам и ответ абсолютно на все вопросы. И еще… Когда вы решите опубликовать этот текст, про Лошака все и думать забудут. Появятся совсем другие, куда более яркие информационные поводы для обсуждения. Пройдут выборы в США, случатся какие-нибудь катастрофы, кто-то умрет, кого-то снимут… жизнь возьмет свое.
Мне повезло
- Вы правы, жизнь, она, конечно, свое возьмет. А я еще вот о чем подумала: как же вам при таких-то взглядах и при таком отношении к окружающему нынче работается в рекламе?
- Работать рекламистам сегодня скучно. Мне жалко рекламистов. Потому хотя бы, что большинство товаров по своим потребительским характеристикам почти не отличаются друг от друга. Раньше мы могли искать в товаре УТП (уникальные торговые предложения), сегодня почти не осталось уникальных, качество примерно одинаковое, порядок цен — тоже. Цена теперь часто маркетинговая. Поэтому рекламируются теперь не сами товары, не их потребительские свойства, а способы их продажи – скидки, лизинги, сервис. Поэтому я последние годы больше занимаюсь пиаром, там больше вариантов для творчества - найти ход, способствующий promotion, продвижению продукта. Мне интересно, когда за проектом стоит Личность со всеми своими человеческими качествами, присущими этому, и только этому персонажу. Иначе говоря, я стараюсь персонифицировать продукт.
- А вот еще вопрос... Знаете, как гадалки ворожат: что было, что есть, что будет, чем душа успокоится. Так чем ваша, Георг, душа успокаивается?
- «Покой нам только снится». Господи, да много чем! Книг на полке - читать-не перечитать. Вот на днях дома мы утром, за завтраком вслух читали «Лето Господне» Ивана Шмелева. С на-сла-жде-ни-ем! А на ночь – Лескова. Боже! Какой художник! Увы, боюсь, современные молодые люди просто уже не смогут понять его русский.
А вообще, знаете, я считаю, что мне несказанно повезло, я студентом был в шестидесятые, а карьеру начал делать в 70-х. То есть все гиганты мысли в литературе, кино, театре, музыке еще активно творили. Были живы Хемингуэй, и Бёлль, и Апдайк, и Борхес, и Амаду, и Сартр. В России – Солженицын, Стругацкие, Василь Быков, Катаев, Аксенов, замечательные поэты. В живописи Шагал жив, Сальвадор Дали, Вазарели, Миро, Уорхолл и даже Жорж Брак еще были живы. В музыке активно работал Дмитрий Дмитриевич Шостакович, Стравинский, Бриттен, Бернстайн, начинали Шнитке и Ллойд Уэббер, весь классический джаз еще был в силе. О кино вообще молчу: все гиганты – Феллини, Антониони, Пазолини, Висконти, де Сика – все работают в полную силу. И это только Италия. В Союзе - Бондарчук, Тарковский, молодой Михалков, Герасимов, Шукшин, Параджанов, Иоселиани, да всех и не перечесть! А какое документальное кино! В Риге я подружился с Ансисом Эпнерсом, с Андрисом Слапиньшем, Подниексом, Франком, Фрейманисом – это все блестящая «Рижская школа документалистики». Ничего подобного сейчас нет. Эпоха постмодернизма – художники пережевывают наследие шестидесятых. Постмодернизм. Т.е. тоска и скука. Поэтому с удовольствием вновь смотрю оригиналы, читаю и слушаю классику. Этого не на одну жизнь хватит.
- А рижская публика тогда отличалась от российской?
- Да, я застал здесь в Риге еще представителей первой волны эмиграции. Мужчины, к тому времени уже поумирали, как водится, первыми, а женщины продолжали жить и жили долго и со вкусом. И эти дамы собирались, помнится, по четвергам в одном доме на Бривибас и играли в бридж. Учили меня, юного адепта. И они мне говорили: «Георг (Георг забавно имитирует «аристократический прононс». - Л.Н.), у нас обеспеченная старость. Мы играем в бридж, читаем английские романы и пьем водку». Читали они ту же Агату Кристи, естественно, в подлиннике, которую родственники слали им из-за кордона. Все знали четыре языка, как правило – латышский, немецкий и английский, французский. Это была норма. Не обсуждать же им, в самом деле, бесконечные брежневские выступления! Они очень достойно встретили старость. Так и мне хватает того, что имею. Я шучу, что «мне будет, что вспомнить на одре». Мне действительно повезло, я видел в своей жизни не только новых, но и старых русских. Я слышал профессоров, которые преподавали еще в том, старом Петербурге. Видел интеллигенцию, которая сохранила язык Тургенева и Бунина и никогда не вставляла в свою речь слово-костыль «как бы». В общем, я застал еще «настоящую жизнь».
- Что есть жизнь «ненастоящая»?
- О, для нее уже создано немало определений. Одно из них – симулякр. Замечательное определение на основе слова «копия, притворство». Симулякр - это копия жизни (как бы жизнь), не имеющая оригинала. Отсюда и пошло так широко применяемое словосочетание как бы. Повальное применение этого союза пришло в 90-ые. Люди почувствовали обилие лжи и фальши в окружающей жизни, и язык тут же отрефлексировавл это. Копия без оригинала.
Еще одно замечательное, в этом смысле, жаргонное словечко – типа. Типа жизнь, типа любовь, типа семья… Ну и полный диагноз - слово фэйк. Это фальшивка, подделка. Вот когда жизнь наполняется фальшивыми ценностями, подделкой чувств, притворством во взглядах и дешевыми поделками, тогда приходит осознание того, что жизнь прожита зря.
- Вам не кажется, что наш разговор пришел к завершению на слишком уж мрачной ноте?
- Отнюдь. Есть великолепный выход. Его предложил поэт Марсель Беалю: «А когда, на беду, не знаю, как дальше жить,/ То мне остается только одно:/ Дверь запереть… и пойти в кино». Что, думаете, зря Ленин называл кино «самым массовым из искусств»?
=============================================================
О моем собеседнике, почти CV
Георгий Александрович Стражнов родился в Горьком, нынешнем Нижнем Новгороде. Там же, как уже было сказано, закончил филфак местного университета. Помимо того учился современным приемам телевизионной рекламы по программе объединения «Внешторгреклама» и американской компании Оgilvy & Мather, затем курс рекламы на факультете журналистики МГУ им. Ломоносова.
В Риге живет c 1972 года. Ныне советник Председателя правления А\О «Nacionālās Investīcijas» по связям с общественностью.
Направление работы двоякое: непосредственно рекламная деятельность, PR, BTL и, условно говоря, просветительская – преподавание в вузах, проведение семинарских занятий в различных бизнес-структурах. И рекламная, и преподавательская деятельность равно связаны как с Латвией, так и с крупными международными предприятиями, организациями, включая российские, частными клиентами.
Президент Латвийской ассоциации маркетологов, первый президент Латвийской ассоциации рекламистов (1993 год), член международной ассоциации «Мир Культуры».
«Культурными проектами» занялся еще в 1989-м, во времена «перестройки», когда стал продюссером первого в СССР полнометражного рок-фильма «Так говорил город». Режиссер Игорь Линга. В том же году открыл первое в Латвии частное рекламное агентство «BaltPrior». А уже в 1993-м впервые после развала СССР привез в Ригу театр из Москвы - это был театр Романа Виктюка со спектаклями «Служанки» и «Лолита». В 1994-м - Георг тогда работал вместе со своим другом, Борисом Тетеревым - повторили их гастроли и показали рижанам «Рогатку», «М. Батерфляй» и «Коллекционера». Потом был «Театр -А» Аллы Демидовой. В 1995-м с Борисом Тетеревым участвовали в открытии Латвийской Национальной Оперы после реставрации, привезли всех оперных звезд из Большого, Ла Скала, Метрополитен, Берлинштатсопера и Софийской Оперы. Состоялось пять концертных программ, включая концертное исполнение оперы «Дон Карлос». В 97-м провели в Риге гастроли Майи Плисецкой, ее 70-летие. Дальше - премьера балета «Мадам Бовари» с Илзе Лиепа, а затем гастроли американской группы модерн-дэнс «Paul Tailor-2», затем группа Дженифер Миллер «The Wоrks», потом впервые - настоящая группа испанского фламенко Марии Росса. И затем в 96-м поездка на театральный фестиваль в Эдинбург и при поддержке «Британского Совета», который предложил режиссера Кэти Бойд для совместной постановки в Риге, работа над спектаклем «Black over Red» по «Реквиему» Анны Ахматовой.
Всё это до 97-го года.
Потом работа с Юрием Петровичем Любимовым над двумя неосуществленными проектами. Десять интереснейших дней Георг прожил с ним в Нью-Йорке.
Есть еще несколько проектов более мелких, типа кинофестивалей фильмов Ленфильма и фестиваль православного кино «Золотого Витязя».
Параллельно вел выставочную деятельность в Киногалерее, а также в двух частных галереях. Всего на счету Георга более 400 персональных выставок художников, и не только местных, но и России, Италии, Англии, Канады, Израиля, Кореи и других стран.
В 2005-м издал книгу «Реклама в реальном бизнесе» - пособие для бизнесменов. Придумал и издал журнал «Art Review» совместно с издательским домом Petits, были записи СD. Это уже при финансовой поддержке Мариса Бенсона. «Всего не упомнишь, - заключает Георг. - То есть я, наверное, впервые в Латвии занялся продюссированием, я сам придумывал проекты, сам находил под них финансирование и затем осуществлял их.
Вот, на «весь этот джаз» я и угробил всю свою молодость. Шутка».
