На автографах вместо даты Валентин Саввич Пикуль ставил «ХХ век» — и на рисунке, сделанном мной по наброскам, которые я рисовал на встречах знаменитого писателя с нами, членами литературного объединения «Буревестник», руководителем которого был друг Валентина Савича писатель Лев Владимирович Прозоровский.

Проходили эти встречи в тогдашнем Доме офицеров и организовывала их Антонина Ильинична, жена писателя.

Этот немного шаржированный портрет был напечатан в вышедшей в Москве книге Сергея Каменева «Любовь к истории питая» и в журнале Военно–морского флота СССР «Морской сборник» (№ 9, 1990 г.), где было опубликовано последнее интервью писателя.

С журналом Всероссийского общества книголюбов «Берегиня», где я делал детскую страницу, сотрудничал и писатель Михаил Волков, моряк–подводник. Он и описал, почему Валентин Пикуль так «датирует» свои автографы — ХХ век.

«Вспоминается такой случай. Пришло извещение на получение бандероли, и Валентин Саввич решил сам, что бывало не так уж часто, сходить на почту.

Вот как он рассказывал о курьезе, который с ним там приключился:

»Заполнил я бланк, осталось только дату поставить. А я не помню, какое число. Спросил у одного хмурого гражданина, тот ответил: «Двенадцатое». Проставил. А какой месяц? Не знаю хоть убей. Снова подхожу к этому гражданину, спрашиваю. Он как–то странно посмотрел на меня, говорит: «Сентябрь». Но вот беда, со своим восемнадцатым веком я совсем забыл, какой год на дворе. Но что помнил совершенно точно, так это то, что идет двадцатое столетие. И я решил больше не пугать человека. Написал: 12 сентября. ХХ век".

А вот еще курьезный случай 1977 года, отраженный в воспоминаниях Михаила Волкова:

«Уезжая на дачу, Пикуль обычно брал с собой много книг и справочной литературы, необходимой для работы. Но всего не возьмешь, и поэтому периодически возникала необходимость очередной поездки в Ригу за нужными источниками.

Вот и в этот раз Пикуль почти двое суток работал не разгибая спины…

Но вот на какой–то странице он „споткнулся“ и понял, что необходимы тома „Русской старины“. Когда дело касалось работы, он никогда ничего не откладывал в долгий ящик. Поэтому как был — полуодет, небрит, выскочил на дорогу (дело было на острове Булли), остановил проезжающее такси и помчался в Ригу.

На одном из поворотов дороги шофер прихватил еще двоих пассажиров. Это были молодые офицеры. Сначала они продолжали начатый ранее разговор, потом притихли. О дальнейшем Валентин Саввич рассказывал со смехом:

— Сижу я в машине и, конечно, думаю о своем, не подозревая, какая детективная история раскручивается вокруг меня самого. Неожиданно замечаю, что шофер едет не по тому маршруту. „Что так?“ — спрашиваю. „Да там кирпич, нет проезда, не волнуйтесь, довезу нормально и куда надо“. Но вот машина останавливается у отделения милиции, и меня под белы ручки ведут внутрь. Я стал возмущаться, но сержант милиции вежливо предлагает: „Гражданин, предъявите, пожалуйста, паспорт“. Честно говоря, никогда паспорт я с собой не беру, но на этот раз он, к счастью, оказался в куртке. Вот тут–то все и выяснилось. Оказывается, лейтенанты приняли меня за одного из тех, „кого разыскивает милиция“, очень я был похож, по их мнению, на уголовника. Мне повезло, сержант оказался одним из моих читателей. Он долго извинялся, говорил, что такая у них работа, бывают и осечки. Но что меня возмутило, так это то, что эти субчики, лейтенанты, смылись. Хоть бы извинились.

Эти истории, по–моему, очень характерны для Пикуля: он как бы выпадал из обычной, повседневной суеты, в которой проходит жизнь большинства людей».

В последний раз наше литобъединение «Буревестник» встречалось с Валентином Саввичем в 1989 году. Писатель совсем недавно вернулся из санатория, где проходил реабилитацию после инфаркта. Был он, как всегда, доброжелателен, энергичен, много курил, предварительно попросив разрешения у присутствовавших и извинившись за свое пристрастие к сигарете. Времена тогда были бурными. Буревестниковцы читали свои стихи, слушали Пикуля. Он, кстати, очень сетовал на то, что столько времени потерял, находясь в санатории, вдали от своего письменного стола.

Один из вопросов, заданных писателю, был таким:

— Вот на 18 ноября одни несли цветы к памятнику Свободы, другие окружали памятник майорами милиции, закрыли на санитарный день кладбище, где похоронены деятели буржуазной Латвии. Как вы думаете, правильно ли это было?

Валентин Саввич в ответ улыбнулся:

— Да власти как только узнали, что цветы хотят возлагать, должны были первыми скупить все цветы и первыми возложить большие букеты ко всем памятникам…

В ходе встречи те, у кого были книги писателя, направились за автографами. Он никому не отказывал. Даже Якову Брискину, талантливому юмористу, который — за неимением книги Пикуля — достал свой переплетенный машинописный сборник эпиграмм и робко спросил:

— Валентин Саввич, вашей книги я достать не смог. Не распишетесь на этом?

Писатель размашисто написал на первой странице рукописи Брискина: «Валентин Пикуль. ХХ век».