Я родилась и живу в Латвии всю свою жизнь и накопила немало наблюдений о ментальных отличиях русских и латышей. Конечно, это субъективный взгляд. Поэтому я дополнила его опросом разных людей, которые работали, учились, общались в иноязычной среде — латыши среди русских, русские среди латышей — или в смешанных коллективах. И услышала немало любопытных суждений.

Начну с личного. В классе этак шестом я пела в школьном хоре. Однажды мы выступали на певческом конкурсе, который проходил в латышской 49–й школе. Когда нас привели туда, я была поражена тому чинному порядку, который царил у них на переменах — дети ходили по коридором парами! В моей же родной 21–й школе на переменках стоял невообразимый гвалт, школяры носились как угорелые. Был случай, когда толпа старшеклассников нечаянно сбила маленького худенького японца из иностранной делегации. Наши акселераты его просто не заметили.

Вот вам пожалуйста — и тут дети, и там дети. Но там — паиньки, а здесь — сорванцы. То ли темпераменты у нас разные, то ли воспитание… Но, как оказалось, и педагогические подходы в латышской и русской школах не одинаковые.

Знакомый педагог, которая в 80–х годах преподавала русский язык в латышской школе, рассказала, что ученики там были как шелковые. Учителя держали их в ежовых рукавицах. "Однажды классная руководительница предупредила меня: "Вы с этим Янисом пожестче! Тот еще фрукт!" Вихрастый симпатичный первоклассник сидел на первой парте и казался совершенно безобидным. Но "сколотая" рассказала, что шалопай не раз срывал ей урок. Она поступила с ним беспощадно — оставила после уроков и… отлупила! После трепки пацан и думать забыл про свои проказы".

Русского педагога шокировали такие воспитательные меры, но она должна была признать, что дисциплина на уроках была безупречной. И пусть в основе ее лежал больше страх, чем уважение к учителю, но зато педагоги в латышской школе не знали того, извините, геморроя, который имели их коллеги в русских школах. В моей юности, помню, у иных слабохарактерных учителей на уроках был настоящий бедлам — ребята без спросу ходили по классу, разговаривали вслух, дерзили в ответ на любое замечание. Вот и решайте сами, какая педагогическая система лучше.

Быт

По интерьеру офиса частной фирмы сразу поймешь, кого больше в коллективе. Если в помещениях царит эстетика — вазочки, подсвечники, плетеные корзинки — как пить дать, коллектив латышский. Здесь свято отмечают vArda diena, стол сервируют с любовью к мелочам — крохотные канапе, свечечки, букетик в центре стола… Культура быта. "Любят они красивые бессмыслицы", — фыркнула как–то по этому поводу одна моя приятельница. Было это лет двадцать назад. Зайдя недавно как–то к ней в гости, я, однако, обнаружила и у нее в доме кучу подобных "красивых бессмыслиц".

Способность создавать гармонию пространства, вероятно, объясняет то, что латыши особенно сильны в искусстве дизайна. А еще в фотоискусстве и документальном кино, что я тоже объясняю пристальным вниманием к фактуре бытия. Эта латышская черта, подозреваю, созвучна японскому мировосприятию. Мне скажут: эка хватила! А вот, может, какие–нибудь высокомудрые филологи и возьмутся провести параллели между хокку и дайнами. И тут и там схожий литературный принцип: в малой форме большой художественный образ.

Но если вернуться к внешним условностям, то мы, русские, куда меньше к ним привязаны. И прекрасно себя чувствуем за столом с небрежно накромсанными бутербродами и разнокалиберной посудой. Лишь бы компания была душевная! Главное — хорошо посидеть: посмеяться над солеными шутками, предаться ностальгическим воспоминаниям, поспорить о работе, а то и поговорить о высоком. А пятно на скатерти и отсутствие салфеток — какое это имеет значение?

Досуг

Веселятся латыши тоже по–другому и заранее планируют процесс. Моя приятельница, отправившись на пикник с чисто латышской компанией, взахлеб рассказывала, какие там были конкурсы, викторины, соревнования, песни. "А наши взяли бы с собой водки, ведро шашлыков и просидели бы весь день у костра", — делилась со мной подруга–украинка. Да уж, это обычный сценарий выезда на природу русскоговорящей компашки.

Наши земляки-латыши чаще увлекаются новомодными видами спорта, мотивация - не отстать от друзей. Для русских важнее внутренний посыл: "Мне это самому интересно".

Стиль

Завуч моей родной школы как–то поделилась своим наблюдением относительно манеры одеваться у нашей молодежи. Латышские девушки одеваются по–европейски безлико — бесформенные пуловеры, сарафаны, мешковатые юбки, грубая обувь, небрежные прически, а иногда и эпатирующий макияж. Или вовсе ни грамма косметики на лице. Всем своим авангардным видом девушка подчеркивает свое презрение к мещанским предрассудкам. Это манифест внутренней свободы и демонстративный отказ от атрибутов, подчеркивающих женскую привлекательность. Русские девушки одеваются с точностью до наоборот — они всячески подчеркивают свою сексапильность вызывающе короткими юбками, декольте, ярким гримом. И выглядят очень соблазнительно, но порой и вульгарно. Правда, как я заметила, в последние годы границы между двумя стилями начали размываться.

Студенчество

Моя дочь училась в университете и на латышском потоке, и на русском. И с удивлением обнаружила, что латышские сверстники бOлее открытые и компанейские. В русскоязычной студенческой среде, особенно среди девушек, было больше "понтов".

"Латыши шустрые в учебе и дико активные в общественной жизни" — такое мнение мне довелось услышать от другой русской выпускницы ЛУ. "Если в группе 25 латышей, то двадцать из них наверняка состоят в каких–то организациях, участвуют в работе студенческого совета и прочее". Латыши легки на подъем и готовы по первому зову куда–то нестись, ехать, участвовать в каких–то тусовках, толоках, капустниках и т. п. Русская молодежь более инертна.

"У нас в русской группе была только одна активистка, но она никого не могла растолкать. Всем все было по барабану", — вспоминает девушка.

Мышление

Это поразительным образом противоречит тому, что сказал мне о соплеменниках известный латышский политолог Кристиан Розенвалдс. Он считает, что национальная ментальность у латышей — хуторская, а у русских — деревенская. Коллективная реакция на событие — это русская ментальность. Хуторской тип мышления — это когда в схожих обстоятельствах латыши чувствуют себя посторонними: "Это не наш хутор! Нас это не касается".

"Русские жили в деревне друг у друга на виду. Деревня знала все горести каждой семьи и принимала их как неизбежность, без лицемерия. А латыши, жившие замкнуто на хуторах, свои беды и обиды привыкли держать при себе. Но при этом старались найти виноватых в своем горе вокруг себя. Это проецируется на макроуровне: русские виноваты потому, что сто лет назад кто–то что–то не так сделал, Европа виновата по другой причине. Это как женщина, которую бросил муж, — она считает всех мужчин негодяями и позволяет себе хамить им".

Как политолог, Кристиан в интервью двухгодичной давности вашему автору не обошел и еще один аспект взаимоотношений наших народов, который сложился уже под влиянием не исторических обид, а современных этнополитических комплексов: "Латыши чувствуют себя нацией второго сорта по отношению к Европе. Мы, как беспризорники, подобраны и приняты в семью европейского сообщества. И должны как–то перед собой оправдываться, что мы все–таки лучше негров. Я, человек не из Западной Европы, по определению там человек второго сорта. И этого дурака из Латвии Европа все время учит, как и что делать. Отсюда рождается комплекс неполноценности. И латыш ищет кого–то, перед кем он может почувствовать себя человеком первого сорта. И находит русских", — замечает Розенвалдс.

Шеф–редактор Балтийского бюро РТР Андрей Яковлев, который преподавал в Балтийском русском институте пиар в смешанных группах, считает, что "хуторской уровень" — это не природная, а привнесенная черта: "Многие латышские ребята, особенно из провинции, не знающие русского языка, оказались в обедненном информационном пространстве. Их русские сверстники уже владеют обоими языками, им доступен более объемный пласт специальной литературы. Например, по пиару можно найти пять–шесть книг на латышском. На русском — десятки. Поэтому студенты–латыши больше заряжены на преподавателя, больше смотрят ему в рот, поэтому преподавать им проще и спокойнее. Русскоязычные же студенты более независимы и критичны. У них нет такого пиитета перед авторитетом преподавателя".

Речь

Андрей Яковлев отметил засоренность молодежной речи в смешанных группах русизмами и латышизмами. Грозит ли это родным языкам? Едва ли. Новояз используется молодыми просто как кодовый язык общения в определенной среде. Преподаватель латышского языка, лингвист Валентина Казачкова рассказала, как полчаса вслушивалась в молодежную абракадабру, на которой в троллейбусе разговаривал с товарищем по мобильному молодой парень–латыш. А потом с другим собеседником он заговорил уже на отличном литературном латышском языке.

Та же Валентина Казачкова, которая возглавляет языковой центр, подметила и такую особенность коммуникации латышей: "Они как бы поглаживают собеседника по шерстке. Даже сугубо деловой разговор начинается с обмена любезностями: "Как поживаете?", "Прекрасно выглядите!", "Как семья?", "Где отдыхали?". В латышской речи часто мелькает волшебное слово "lUdzu". Латыш, если не расслышал или не понял, обязательно переспросит: "Что, пожалуйста?" По мнению Валентины Казачковой, этот вербальный политес — европейская традиция. Русские же утратили эту церемонность в 1917 году и теперь в общении сразу берут быка за рога, не тратя времени на расшаркивания.

Среда

Еще пару слов о хуторском менталитете, за который я хотела бы вступиться. Думаю, он тесно связан и с ощущением малой родины, и с чувством хозяина своего кровного клочка земли. Мой дом, мое подворье, мое хозяйство… Все это должно быть не хуже, а лучше, чем у соседа. Приезжаю на хутор к "саймниеку", вокруг лес, сам крестьянин уже весь сгорбленный, и старуха давно померла, а под окнами дома цветы посажены, и травка у пруда выкошена, и сухие сучья у кустов сирени обрезаны… За этой ландшафтной эстетикой, присущей латышам, и русские дачники в Латвии тянутся. Правда, все, что за забором фазенды, их уже не колышет — обочины к садовым кооперативам завалены всяким хламом. Отдельные чистоплюи на ходу из машины кулек с мусором могут швырнуть, возвращаясь с уик–энда на даче в городские квартиры.

Деловая этика

Менеджер крупной фармацевтической торговой сети, работающая в смешанном коллективе, отметила такие черты латышского характера, как неукоснительное подчинение субординации. "У латышей не принято высовываться. Русские меньше оглядываются на начальство, могут выйти с личной инициативой, чаще проявляют склонность к лидерству. Но зато латыши более дисциплинированы. Если подчиненному–латышу что–то поручаешь, можешь быть уверен — это будет неукоснительно выполнено. Поэтому и дела легче вести с партнерами–латышами. Хотя тут есть своя специфика. К примеру, я долго не могла привыкнуть, что на деловых встречах в неофициальной обстановке, которые вам назначают, например, в ресторане, латышские партнеры будут говорить о чем угодно, только не о делах. Долгое время я готовилась к таким переговорам, таскала с собой папку с документами, пока не поняла, что это бесполезно — дело ограничится двумя–тремя вопросами по сути вопроса, а сама встреча назначается просто для составления впечатления о человеке. Договоры же подписываются значительно позже, непосредственно в офисе".

Бюрократия

Специфические национальные особенности наглядно чувствуются и в работе чиновников. (Сравнительный уровень коррумпированности оставлю за скобками.) Наших отечественных, преимущественно титульных клерков мы можем сравнить разве что с российскими. Свои ощущения я сверила с мнением многих знакомых — и наше общее впечатление совпало. Российский чиновник может быть хамом и самодуром, но и добрые порывы души ему не чужды. При правильном подходе он может пойти и на уступки. Ну, положим, если вы, доверительно глядя в глаза российскому бюрократу, скажете, что вам очень нужен его совет, как поступить в такой–то сложной ситуации, то он может дрогнуть и сделать для вас исключение, даже если что–то не положено.

Реакция российского чиновника зависит во многом от того, какое у него сегодня настроение, вызвала ваша персона у него симпатию или совсем наоборот…

А вот чиновник–латыш при любых обстоятельствах будет сохранять ледяную вежливость и шагу не ступит за границы параграфа, даже есть тот противоречит здравому смыслу. Никакими мольбами такого не проймешь. Но в таком пунктуальном соблюдении всех предписаний есть преимущество для просителя: он может быть уверен, что если уж собрал все справки, выполнил все формальности, то проблем в сановном кабинете не будет. Ну а приветливость… Мы же не чаи гонять пришли, в конце концов.

Либидо

У топ–менеджера сети отелей Redisson SAS — молодой обаятельной Сандры Димитровичи я спросила, какие, по ее мнению, мужчины самые сексапильные — литовцы, эстонцы или латыши. (Сандра долго работала на балтийском направлении.) На первое место она поставила… горячих эстонских парней, на последнее — соотечественников.

Как женщина, я часто оцениваю наших национальных политиков и государственных деятелей, когда они светятся на публичных мероприятиях и экранах телевизоров. Латышские джентльмены весьма респектабельны и часто хорошо сложены, но, боже мой, как бесцветны, не эмоциональны, а порой и невыносимо занудны! Есть, конечно, пара исключений — Лембергс, Шлесерс… Плюс невротики вроде Добелиса. Но в целом у большинства наших VIP–персон такие застывшие холодные лица — даже искра мужского темперамента не пробивает через эту маску, то ли природную, то ли надетую для публики. Иногда я, грешным делом, думаю, а ведомы ли этим господам хоть какие–то человеческие страсти, душевные волнения и влечение к женскому полу? И потом с большим удивлением узнаю, что они меняют жен и любовниц так же часто, как и их собратья других национальностей. Что касается русских мужчин, то в массе своей с темпераментом и напором у них все о'кей, а вот с галантностью и ухоженностью похуже. Ну тут наши милые дамы и без меня могут набросать много черных шаров по поводу недостатков соплеменников мужеского пола. На самом деле, люди разные. Я же лишь отметила более характерные черты. Сугубо с моей точки зрения.