Три концерта знаменитого латвийского тенора Александра Антоненко
Наталья Лебедева
06.05.2011 Вести Сегодня
Наш знаменитый тенор Александр Антоненко, прославляющий сегодня Латвию на самых знаменитых оперных сценах мира, приехал ненадолго в родные края, чтобы дать три концерта. 5 мая он выступил в Цесисе, 6–го выступает в Резекне, а 7–го в Риге, в Большой ауле ЛУ. Выбор места рижского концерта не случаен, ведь Александр поет с хором Латвийского радио, а для хора эта аула — самое подходящее в акустическом смысле место.
Программа выбрана худруком хора Сигвардом Клявой очень необычная — в ней только русская музыка современных композиторов Валерия Гаврилина, Юрия Фалика и ставшего еще при жизни великим Георгия Свиридова. Будет и премьера латвийского композитора Артура Маската.
— Это ведь очень русская программа, редкая для Латвии, — обращаюсь к Александру.
— Великолепная! Но это не мой выбор, я только приглашен сюда солистом. Сигвард нашел фантастические произведения для хора потрясающих авторов. Гаврилин написал на слова Шукшина, Артур Маскатс — на стихи Пастернака, из "Доктора Живаго", где в конце романа автор приводит стихи доктора (свои, конечно). Фалик пишет на слова Гумилева, Северянина, Пушкина, Блока, Цветаевой, Агнии Барто, Гоголя, Толстого.
Как мы с хором поем из Шукшина: "Черен на теле крест, весело на душе! Знаем благую весть, Любушка с нами есть, вожжи натянуты!" Страшно становится! А дальше — "В души нам гадью плюнуто грязно, думы наши водкой чищены…" А?.. И это первое произведение концерта. Сразу — в лоб!
Здесь даже главное — не музыка, а ритм и текст. У меня нет времени заниматься концертами, но тут я благодарен хору за этот концерт. Артур Максатс, музыкальный директор нашей оперы и дивный композитор, посвятил свою "Весну", которую закончил только перед Пасхой, мне. Это на стихи Пастернака (Живаго) "На Страстной". Там такая вера! Все по дням Страстной недели расписано, с таким проникновением.
— А вы ведь из многодетной верующей семьи, да и сами окончили Христианский миссионерский институт…
— Мои родители — люди глубоко верующие, поэтому у меня пятеро братьев и сестер, а всего в семье родилось девять детей. А у моей прабабушки было 18 детей, и все остались живы, так что теперь у меня вся центральная и Западная Украина и даже Канада — родственники! Можно заходить, условно говоря, "в кожну хату" и везде найдешь родных — в Дубнах, Сарнах, Ровно, Луцке, Кавтополе, Здолбунове.
Хоть я и не был на Украине 20 лет, мы со многими из них поддерживаем связь. Порой мне легче из Америки или Германии позвонить на Украину, чем в Ригу. Там у меня любимые двоюродные сестры Мирослава и Алла…
— Когда мы говорили с вами летом, вам предстояло репетировать партию Лжедмитрия в опере Мусоргского "Борис Годунов", которую ставили в Метрополитен–опере. Постановщиком был, как вы говорили, знаменитый Питер Штайн?
— Премьера состоялась, все хорошо, но поставил ее, представьте, не Питер Штайн! Его очень сильно оскорбили в американском посольстве в Берлине, и он отказался от постановки. Хотя "Метрополитен" оформил ему и визу, и все что надо.
В своих интервью Штайн говорил потом, что "в эту фашистскую страну — США — не поеду!" Дело в том, что ему, пожилому человеку, пришлось три с половиной часа прождать в очереди в посольстве США. А когда его у заветного окошечка спросили, почему у него такой мрачный вид, он сказал, что они просто издеваются над пожилым человеком.
Я бывал тоже в этом посольстве и знаю, что это такое! Сумку с вещами, с которой ты приехал, оставить негде, а пройти с вещами внутрь нельзя. Я платил бабушке в киоске на близлежащей станции берлинского метро, чтобы она посторожила мои вещи, пока я оформляю визу. Там все в порядке долгой живой очереди, нужно оставлять паспорт. А я жил и работал в то время в Дрездене, нужно было туда–сюда ездить. В банке оплатить за визу, отсканировать платежку и предоставить в посольство. Даже мне, молодому человеку, это было трудно и утомительно.
Поэтому я теперь делаю рабочую визу в рижском посольстве США, где у меня каждый раз спрашивают: "Мистер Антоненко, вы опять едете в "Метрополитен"? — и тут же ставят визу.
Так что я понимаю Штайна на все сто, но за полтора месяца до начала репетиций постановка осталась без него. Был готов макет декораций, костюмы, живые лошади готовы — а режиссер отказался! И приехал другой режиссер, Стивен Водсворт, который сказал, что на лошадях выедут на сцену Марина Мнишек и кардинал Рангони.
— А вы же мне рассказывали, что специально в школе верховой езды в Балдоне брали уроки, чтобы сидеть на лошади в "Борисе Годунове"!
— Тем не менее я на лошади не выехал, а только вел под уздцы коня, на котором сидела Марина. Образовался такой треугольник: Марина — Рангони — Лжедмитрий, в котором каждый нуждался в двух других героях. И каждый из них двум другим врал.
Водсворт, на мой взгляд, сделал это даже лучше. Ведь Питер — немного депрессивный, мрачноватый, а Стивена приходилось даже немного "тормозить" в его веселости. Я говорил ему, что это уже не по–славянски, надо немного "осадить".
— Спектакль шел на русском?
— Конечно!
— И все иностранцы пели по–русски?..
— Так там из иностранцев был только Рене Папе, а остальные — солисты Мариинского театра и я. А Рене вырос в Дрездене, в ГДР, и со второго класса учил русский. Он его помнит, так что шикарно спел на русском. А вообще среди занятых солистов — Антоненко, Шевченко, Семенчук, Петренко, Огновенко… Интересно, да?
— А как вам работалось с Мариинкой?
— Непросто, потому что русские в России и латвийские русские очень разные. Да, мы говорим на одном языке, но зачастую друг друга не понимаем. То, что для нас важно, им порой кажется глупым. А то, что для них в порядке вещей — для нас как–то подло, низко…
— А зрители "Метрополитена" слушали оперу на русском?
— С большим воодушевлением! А еще Стивен сделал вариант съемки для телевидения — когда мы пели, нас камера снимала, и как искусно работала! Водсворт вообще раньше мюзиклы ставил, опыт есть.
— Но это же какая разная энергетика — "Борис Годунов" и мюзиклы! В опере столько драматизма, это такой слом нашей истории. Чуть не перестала существовать Россия!
— Здесь с вами не соглашусь. По Пушкину это да, так, но я очень много прочел о том периоде и получается, что Лжедмитрий был чуть ли не самым удачным российским царем. За 11 месяцев на троне он провел столько реформ, облегчающих жизнь людей! Русь при нем объединилась. И когда крикнули "Поляки убивают царя!", народ бросился на его защиту! Это после него, когда Шуйский стал царем, пришли к власти бояре и началось закабаление народа.
— А что в ваших ближайших планах?
— 22 мая у меня начинаются репетиции "Отелло" в парижской "Бастиль–опере", где Дездемону поет ярчайшая оперная звезда Рене Флеммминг.
В Дрездене в 2013 году в опере Верди "Симон Бокканегра" с новым главным дирижером Кристианом Тилеманом буду петь Габриэле Адорно. От каких–то предложений отказываюсь, потому что не хочу предстать несовершенным на сцене.
Голос же со временем "матереет", устанавливается. Чем ты моложе, тем у тебя голос более гибкий. Какие–то партии я уже не могу себе позволить петь и не буду. Ленского, к примеру, в "Евгении Онегине", графа Водемона в "Иоланте" — русский лирический репертуар. А итальянцы практически все мои, это драматический репертуар. Чтобы звучало хорошо, должно легко петься. Нет, труд у нас тяжелый, но идти должно легко.
