После долгого перерыва в эфире ТВ–5 снова появилась программа "Без цензуры", которой "рулит" прежний ведущий — 36–летний журналист Андрей Мамыкин. Хотя многие боялись, что передача так и не выйдет, поскольку владельцем крупнейших частных латвийских телеканалов стали шведы. На рижской "пятой" телевизионной кнопке и впрямь произошли большие перемены. Тем не менее руководитель Modern Times Group MTG AB (MTG) в республиках Прибалтики Каспарс Озолиньш, встретившись с Андреем Мамыкиным, заверил его в том, что хочет, чтобы канал ТВ–5 по–прежнему оставался русским и смотрибельным.

— Вопрос в том, что у нас работают девочки, которые не говорят на русском языке, но берутся вычитывать мои тексты, — посетовал ведущий "Без цензуры". — Они говорят мне, что можно пускать в эфир, а что нельзя. Скажем, в одном ролике было запрещено употреблять словосочетание "хрен собачий". Они посчитали, что это хуже, чем даже русский мат. "Это говорить нельзя!" — категорически заявили они мне. Слава богу, что хотя бы саму передачу мне не нужно визировать, поскольку она идет в прямом эфире. Поэтому я могу произносить все, что только захочу, в том числе и словосочетание "хрен собачий".

— Ваши коллеги с ТВ–5, с которыми я сталкивался на различных мероприятиях, постоянно жаловались на отсутствие денег. А что сейчас?

— С появлением новых хозяев у меня появилось чуть–чуть больше денег. Я имею в виду не конкретно свою зарплату, а общий бюджет программы. Сейчас я могу даже заказать визитки за счет фирмы. Хотя раньше оплачивал это из своего собственного кармана. В целом денег добавили немного, но главное, что они вообще появились. Обещают оплачивать командировки и выездные эфиры за границу в следующем году. Правда, пока это только на словах. Во–первых, сначала нужно утвердить бюджет, а во–вторых, надо продлить со мной контракт. Пока он подписан только до 31 декабря.

— Как я понял, сегодня вас на ТВ–5 сильно цензурируют только по поводу "хрена собачьего". А какие–то ценные указания в отношении самой передачи даются?

— Нет. Пока я никакого политического прессинга не ощутил. Никто из гостей не вызвал раздражения у вышестоящего начальства. Хотя они открыто критикуют латвийскую власть, говоря о ней все, что думают. Нужно учесть, что этим же владельцам принадлежит и латышский 3–й телеканал. Политики любят говорить, что он полностью подчинен партии "Единство". Такие выводы они делают, смотря те или иные программы на "третьем". Я, естественно, думал, что когда придут новые владельцы, мне придется всячески хвалить премьер–министра Домбровскиса.

Но сколько гадостей я про него ни высказал, никто мне не сделал ни единого замечания. Конечно, есть естественные ограничения, которые существуют на телевидении как таковом. Закончить нужно всегда в 20.13. Я не могу перетянуть на свою программу еще какое–то время, даже если ты о чем–то не договорил со своим гостем. Ты не можешь опоздать на передачу. Прямой эфир — это прямой эфир. В этом году наступил уже шестой сезон.

— В чем секрет долголетия "Без цензуры"?

— Главное на телевидении — рейтинг. А о долголетии нужно спросить у людей. Ведь именно они так долго смотрят эту программу. Признаюсь, сам я вовсе даже не против ее "убить", чтобы придумать что–то новенькое. Но пока ее смотрят. Может быть, еще и потому, что выбор у нас небольшой. К тому же немаловажную роль играет финансовая составляющая. Если взять количество зрителей, то "Без цензуры" — невероятно дешевая передача. У меня стол, стул и две камеры. Это вам не "Поющие семьи" на LNT.
Мы ничего особенного не делаем. Не поем и не танцуем. Мы просто беседуем в жанре интервью. Дешево и сердито. Гонорар нужно заплатить только работникам — ведущему, оператору, видеоинженеру. Финансовые вложения самые минимальные. Но если люди перестанут смотреть передачу, то ее закроют. Вот и весь секрет.

— Что–то собираетесь менять в самой программе?

— То, что я хотел, уже изменил. Появилось много разной графической информации. Справки, визитки гостей и прочее. Но кардинально ничего менять не собираюсь. Во всяком случае, до конца года. Телевидение — не просто консервативная, а безумно консервативная вещь. Ты приучил зрителя к чему–то, и сам становишься заложником этого. Нельзя метаться из стороны в сторону. Мой нынешний договор истекает 31 декабря. Хочется верить, что заключат новый. Не заключат — это тоже нормально. Для меня это не станет большой трагедией. Все рано или поздно заканчивается. Может быть, я сойду с ума к 31 декабря, правильно?

— Не знаю. Но лучше, Андрей, пока не сходите.