Скрепляя узы душ и языков
Рута Марьяш, Эдуард Айварс
********************
Эдуард Айварс
Скрепляя узы душ и языков
Eduards Aivars
Kas vieno dvēseles un vārdus
*****************************************************
Переводчик
Как стих перевести на русский,
С любого языка на свой родной язык,
Блуждая от строки к строке тропою узкой,
Пока того – заветного, достиг.
Попробуй, породнись с иной судьбою,
Где не твоя печаль, и радость не твоя,
Пусть станет стих твоим, хоть создан не тобою,
Но скажется единство бытия.
Так трудится упрямый перевозчик,
В узде держа ладью меж дальних берегов,
Пороги одолев, ликует переводчик,
Скрепляя узы душ и языков.
Рута Марьяш
Tulkotājs
Kā dzeju pārtulkot uz krievu,
Uz savu dzimto valodu no kādas citas,
Starp rindām maldoties ar pavedienu tievu
Līdz kamolā tas ilgots mitējas.
Tu pamēģini kopā samesties ar citu likteni,
Nedz prieks tur tavs, nedz arī tavas skumjas,
Kaut dzeja tava kļūst, kaut nav tā tevis diktēta,
Tu redzēsi: tur saderība jumjas.
Tā pūlas stūrgalvīgais pārcēlājs,
Kas airos sajūdz abus tālos krastus
Tā, sliekšņus pārvarējis, līksmo tulkotājs
Kas vieno dvēseles un vārdus neparastus.
Atdzejojis Eduards Aivars
-----------------------
EDUARDS AIVARS
*********************
Jauns vēl
Es peldēšu, es peldēšu!
Bet kad tad es dzīvošu?
Kā es gribētu aizpeldēt līdz dzīvei!
Молод ещё
Я буду плыть и плыть!
А жить, когда мне, жить?
О, как хотелось бы доплыть уже до жизни!
* * *
Man gribas nobērt pār tevi uzreiz
Visus savus „es tevi mīlu”
Tad aizbēgt, apslēpties, skatīties
Kā tu lasi tos visu mūžu
* * *
Мне бы сразу осыпать тебя
Всеми признаниями в любви
И сбежать, и украдкой глядеть
На тебя, им внимающей вечно
Nenogurdams
Man patīk, kā auļo tavi mati
Bet lai es to varētu redzēt
Man ir jātiek līdzi
Без устали
Как волосы твои несутся вскачь!
За ними бы поспеть -
Чтоб видеть и воспеть…
O
Gultā es tev sejā ka spogulī redzu
Kā manī atgriežas jaunība
Es tev svešāds pēkšņi
Divi vienā – kāds nu esmu un jauns
Tad aizmiegu strauji
Un sapnī redzu visu
Tu ilgojies ļoti, es pieviļu
Abas reizē – tevi un savu sieviņu
Tu dievini mani
Es atgriežos
Lai tiešām pec dieva es izskatos
O
Твоё лицо в постели, что зеркало.
В нём снова молод я
Но чужд тебе.
Мы - два в одном, и нынешний, и юный.
Проваливаюсь в сон,
И вижу - ты в тоске
Ведь я подвёл
Двоих – тебя и женушку мою.
Но ты меня боготворишь,
Я возвращаюсь снова,
Предстать, как бог тебе.
Saules medības,kad meteorologiskajam dienestam nevar uzticēties
I
Es izgāju stundu agrāk
Stundu gaidīju
Tad tā izlauzās starp eglēm
II
Cieši skatījos jūrā
Trīsreiz palēcās
Un augšā bija
Охота за солнцем, не доверяя метеослужбе
I
За час я вышел на охоту
И час прождал
Пока оно сквозь ели продиралось
II
Я в море пристально глядел
И трижды подскочив,
Оно взошло
Lejup
Tu vairs nevari no kalna noskriet
Tā vienkārši nobizot pa stāvu nogāzi kā puikas gados
To tev neviens nevar atdot
Bet neviens tev to nav parādā
Tu varēji vairāk skriet no kalna,lai tagad nav žēl
С горы
Уж не сбежать тебе с горы,
Мальчишкой не скатиться с кручи.
Никто не воротит того тебе,
Да и никто не должен.
Ты б мог побольше с гор летать, чтоб не жалеть теперь.
***
Beidzas vijoles grifs,nav kur lociņu ielikt
Tik augsta skaņa man sanāca
Stikli plīsa, visi saskrēja
***
Уже смычок над грифом скрипки
Всё выше, выше звук
Что стёкла - вдребезги, и все вокруг сбежались
Atbilde ir klusums
Kad viņa pasaka vīram
Ka ir cits
Viņš noņem savu žaketi no viņas pleciem
Uzvelk sev
Un aiziet
Viņš mīlēja kino
Jo dzīvē tā nesanāk
Молчание в ответ
Когда сказала мужу
Что есть другой
Он свой пиджак с её снимает плеч
И на себя надев
Уходит
Ведь он любил кино
А в жизни всё не так.
Jaunā vara
Tramvajs aiziet pa vilciena sliedēm
Tā, ka putekļi jūk.
Новая власть
Трамвай по рельсам поезда пошёл
Да так, что – пыль столбом…
Sarežģīti
Kaķis apēd putnu uz zemes
Putna skeletu uzstiepj kokā, ligzdā
“Te būs jūsu tēva mirstīgās atliekas”
Сложно
Кот на земле пернатого поймал и там же съел,
Обглоданный скелет в гнездо принёс птенцам
«Здесь бренные отцовские останки».
***
Tīģeris seko Gandijam
Nē, nē, viņš ir paēdis
Viņš ir Gandija sekotājs
***
За Ганди тигр идёт вослед
Не голоден он, вовсе нет,
Он лишь - последователь Ганди
Pērtiķis un mīla
Mana mīlestība laiku pa laikam
Vai tas tev nesīs ko labu
Ja es tevi mīlu šodien
Vai es tev varu to neteikt
Protams, es varu uzrāpties stabā
Kad tu garām ej, vai kokā
Tad es atlaistu rokas un šūpotos
Ar galvu uz leju, droši vien
Nenoturētos, neuzsaucis
Tu paskatītos un teiktu: - Vai tad tā kāds mīl!?
Мартышка и любовь
Моя любовь лишь временами
Что в ней тебе
Коль нынче я люблю
Могу ли не признаться
А лишь на столб
Иль дерево взобраться
И над тобою, проходящей
Вниз головою покачаться
Тебя окликнув на весу
А ты взглянув, сказала бы : – Да кто же любит так!?
***
Mūzikai ir tik brīnišķs ķermenis
Vai tā pārtiek no medus, augļiem vai ziediem
No kādiem vitamīniem rudeņos un pavasaros
Mūzikai nav mēles, tā nerunā, nedzied, drīzāk dejo
Zemes un debesu sfēriskos spoguļos
Nerunājiet nekad vairs
Un jūs būsiet mūzika
Bet Mocarts ir meiteņu smiekli
***
У музыки божественное тело,
Весны и осени питается дарами
Цветами, мёдом, сочными плодами
Нет языка у музыки, нет песен, только танец
В зеркальных сферах неба и земли
И вам бы замолчать,
Чтоб музыкою стать.
А Моцарт – звонкий смех девичий
Rozes un ērkšķi
Man vajag tevi visos veidos samīļot
Ar vēstuli, ar skatu, vārdiem, lūpām, rokām…
Un vienā acumirklī atbrīvot
No tāvakara pārpratuma mokām,
Kad mūsu mīlestība sāpēs locijās.
Pēc dabas nebūdama mazohiste
Tā atriebās un vecos ērkšķus mocīja
Bet rozes skūpstīja – par to, ka vienmēr iztur
Розы и шипы
Тебя мне тотчас приголубить надо
Письмом ли, словом, поцелуем, взглядом…
Унять раздор, что нас доселе мучит,
За тот, прервавший близость нашу, случай,
Когда наша любовь, от боли корчась
Не ведая, что муки наши множит,
Так мстила, прошлого шипы корёжа,
А
розы целовала – за вечную терпимость
***
Tu neatnāci vienreiz, otrreiz
jau kuro reizi
nav Tevis
Klints drupa un drupa, līdz sabruka
Nebija vairs nekā, tikai
tīra mīlestība
kas kā maza dūmaka vakaros skrēja gar divām vientuļām sirdīm
skrēja gar divām vientuļām sirdīm
gar manējo tuvāk un tavējo tālāk
un atpakaļ - gar tavējo tālāk un manējo tuvāk
***
Ты снова не пришла,
уже в который раз
всё нет Тебя, и нет
Дробилась день за днём, и рухнула скала
Не стало ничего, и лишь
любовь одна,
что легкой дымкою по вечерам два одиноких сердца обгоняла
два одиноких сердца обгоняла
поближе к моему, от твоего подальше,
от твоего подальше, ближе к моему
Ievainotais
Līdz galam nenobeigt sevi
Paspēt vēl aiziet
Uz klusu vietu
Brūces laizīt
Piepildīt ļāvi
Vēlāk izlēji zālē
Ņēmi izkapti, pļāvi
Tad kaisiji sāli
Pašā pirmajā rītā
Mani saņēma gūstā
Nu tev jāļauj man nomirt
Tevi skūpstot
Раненый
Себя не прикончив
Надо спешить
Зализывать раны
Свои в тиши
Чем дала наполнил
В траву сплеснула
Косой скосила,
Посыпала солью.
С утра очнулся
Уже в плену я
Дай умереть
Тебя целуя
Pa logu
Skaties pa jebkuru no logiem
Pie viena tev bail
Pie otra tev acis gail
Bet es reiz dzīvoju valstī
kur logi bija aizbēguši no mājām.
В окно
Гляди в любое из окон
То вид тебя пугает,
То восхищает,
Но я когда-то жил в стране
где окна из дому сбежали.
Puika
Es esmu kungs un ķēniņš
Pār visām savām mantām
No pagalma un meža
Es sešas ādas plēšu
Мальчишка
Я царь и господин
И двор и лес – мои
Я всё себе беру
И все семь шкур деру
Jauneklis
Es esmu dzeltens kuģis
Kas viļņos skrej kā mēness
Es esmu skuķis pliks
Kas pazaudējis drēbes
Юноша
Я жёлтым кораблём
Мчусь по волнам, что месяц
Что голая девчонка
Одежду потеряв.
Vīrs
Kas debesjumā slīd
Kā ļoti lēnā valsī
Kas drīz, pavisam drīz
Būs apturējis balsi
Мужчина
Под куполом небес
Скользит он в тихом вальсе
Пока певучий зов
Его не оборвался.
Vecis
Kas paiet garām sev
Uz celma sēdēdams
Un tajā brīdī mirst
Старик
Кто, сидя на пеньке,
Себя минует сам
И тотчас умирает.
***
Viņš nāca ārā no upes
Lai paskatītos uz sevi ūdenī
Gribēja redzēt sevi peldam
Taču neredzēja vis
Tad brida atkal ūdenī
Nāca atkal laukā, vēl un vēl
Cerībā ieraudzīt sevi
Nekas viņam neizdevās
Cilvēks mierināja sevi
Uzdodoties par Laika draugu
***
Он вышел на берег
В надежде разглядеть
Себя в реке плывущим
Но не смог
Вновь заплывал
И снова возвращался
Всё - напрасно
Человек утешался
Представляясь другом Времени
Delta
Veca tante uz jūru slāj
Kā krunkaina upe
Mazliet pagulēs saulē
Tad ar par sevi gadsimtu jaunākiem
Uzsitīs voleju
Dvēsele aizspurgs servējot
Дельта
Стара но всё стремится к морю
Морщинистой рекой
На солнышке приляжет ненадолго
И с теми кто на век её моложе
Потом и в волейбол сыграет тоже
С подачей - отлетит её душа…
0
Tā ir tāla pasaule, vēl kādu gabalu aiz Nāves
Pašam neatminama pieredze plivinās vienā sajūtā
kā bezsvara stāvoklī
Bērns iziet kosmosā un veic lidojumu
No dzemdes līdz krūtij
Daži stikliņi izbirst no Herca Franka kaleidoskopa
Un zālē neviens vairs neviens neaiztiek popkornu
Slepkava dus balkonā un negrēko
Es guļu, atbalstījies ar muguru pret milzīgu ceļu krustojumu
Un skatos zvaigznēs
Mana lidmašīna ceļas debesīs kā spoža vainas sajūta
Kas, ar neapbruņotu aci vērojot, kļūst arvien mazāka
Līdz pāraug mīlestībā
Tas ir brīdis, kad Dievs mani neiznīcina
0
Тот мир вдали – ещё за Смертью
И опыт, не разгаданный душой
И в невесомости парящий,
Дитя, из лона - в космосе
Вершит полёт к груди.
Вот выпали осколки калейдоскопа Герца Франка
И в зале не до попкорна уже
Убийца на балконе спит безгрешно
А я лежу, спиною опершись в великое скрещение дорог
И всматриваюсь в звёзды.
Мой самолёт взмывает в небо, сверкая ощущением вины,
Что на глазах мельчает и мельчает
Пока в любовь перерастает
То- миг, когда Господь меня не уничтожит
Jauns pagrieziens
bezgalīgā baletā
Viņa palecas vēl augstāk!
Paliec tā! Nekā.
Atpakaļ uz skatuves
vienvienīgā dēlīša
Kas ir elastīgs un maigs
kā horeogrāfa plauksta.
Вновь бесконечного балета поворот
Всё выше, выше взлёт!
И так замри! Не удалось.
Назад – на сцены
ту дощечку
Что эластична и нежна,
как хореографа ладонь.
Karš un miers
Viktora Peļevina motīvs
Hārons raustās no Tolstoja
Tolstojs raustās no Hārona
Tālab, kaut sprucis no mājām
Tolstojs vēl vilcinās mirt
Vēl jau dvēsele smilkst
Tikai, kad Stiksa aizsalst
Tolstojs sadabū slidas
Un, vējam gar deniņiem brāžot
Vico uz pretējo pusi
Tikmēr stacijas dežurants
Asaras slauka lēnīgs
Ne jau katru dienu
Viņa gultā mirst ģēnijs
Война и мир
Харон сторонится Толстого,
Толстой чурается Харона,
Пусть тороплив уход из дома,
Смерть не торопит он, пока
Ещё душа от боли ноет
Но воды Стикса льды покроют,
Пусть ветер леденит виски,
Помчит Толстой, встав на коньки,
К другому берегу реки
Тем временем слезу печали
Смахнёт той станции начальник
Не каждый день в его постели
Свет покидает гений – странник
***
Vilciens nāk, Limjēri gavilē
Pārējie šausmās metas ārā
Puišelis kliedz: - Saldumi, saldumi!
Pūlis sabradā viņu kā nieku
Avīzes raksta:”Pakļuvis zem vilciena”
Māte dabū medaļu “Par kino”
Tā viņai tumšа bilde
***
Поезд подходит, Люмьеры ликуют
Прочие в ужасе кинулись прочь
Парнишка кричит: Сладости, сладости!
Толпа затоптала его, как пылинку
Газеты пишут: «Попал под поезд»
Мать получает медаль «За кино»
Ей всё это – тёмная картина
Vecis
Apēst ābolu
Sajust tā garšu
Nevaru iekost …
Griežu ar nazi.
Nav tas.
Старик
Съесть яблоко
Ощутить его вкус
Не укусить…
Режу ножом.
Не то.
Disertācija
Ap to laiku, kad Hitlers rotaļājās
Arī pienenes ziedēja
Slēdziens: - Doktorants nav pat pacenties
Nosaukt Izdzimšanas gadu.
Дисертация
Порой, когда Гитлер лишь резвился,
так же цвели одуванчики.
Заключение: – Докторант даже не потрудился
Год Вырождения назвать.
***
Redzēju mierīgu zivi
Tā nepeldēja
Tā meditēja
***
Видел спокойную рыбу
Она не плыла
Она медитировала
