Как президент Латвии ветеранов войны мирил
Александр Малнач
15 мая минуло 78 лет со дня антиконституционного и антидемократического государственного переворота, совершенного Карлисом Ульманисом и его кликой. Есть все основания оценивать его как фашистский. И то, что в Латвии входящая в состав правящей коалиции партия открыто отмечает убийство республики, как начало «золотого века», заставляет о многом задуматься оставшихся в живых.
В этом контексте особое значение приобретает переворот – не государственный, а пока только в общественном сознании – задуманный и осуществленный 15 мая этого года президентом Латвии Андрисом Берзиньшем. Речь пойдет о встрече главы государства с воевавшими по разные стороны фронта ветеранами Второй мировой войны в Военном музее и о том, что ей предшествовало.
Встреча проходила за закрытыми дверями. Говорил в основном президент. Правда, не все ветераны расслышали, что именно тот говорил. Между собой бывшие красноармейцы и экс-легионеры не переговаривались. Тем не менее, выйдя к прессе, Берзиньш заявил, что на этот раз предполагался обмен мнениями и поиск общих решений и что, по меньшей мере, одно такое решение найдено.
«Как я понял, в следующем году 8 марта, ой... 8 мая, простите, мы отправимся все вместе на Братское кладбище [в Риге отмечать День разгрома нацизма и памяти жертв Второй мировой войны]. Это только начало. Мы продолжим говорить с разными группами, как по отдельности, так и вместе, чтобы искать общее, исходя из жизненного опыта этих людей, искать путь в будущее, поскольку будущее стремительно наступает, приходят новые люди, которые часто не понимаю, о чем речь и где основа? [Ветераны] испытали основу на себе в самом суровом виде», - сказал президент журналистам.
Однако, вопреки сказанному главой государства, встреча 15 мая в Военном музее явилась продолжением, а не началом. Вначале было слово, и слово было у президента. Произнесено оно было еще 3 мая и обращено к организациям, объединившим в своих рядах ветеранов-латышей – Обществу ветеранов 130-го латышского стрелкового корпуса и Латвийскому объединению национальных воинов, а также Объединению латышских стрелков и экс-легионерам Ваффен СС из заявляющей из года в год шествие к Памятнику Свободы 16 марта организации «Ястребы Даугавы» (Daugavas vanagi).
«Чтобы 8 мая, когда в Европе и США уже с 1945 года отмечается День памяти победы Союзников над национал-социалистической Германией, в Латвии не использовалось для конфронтации групп общества, а способствовало примирению людей, воевавших по разные линии фронта, и всех, для кого этот день важен и свят», Берзиньш пригласил на Братское кладбище. При этом он прочел «призывникам» небольшую лекцию, из которой следовало, что «моральный долг латвийского государства и каждого добросовестного политика по отношению к своему народу заключается в уменьшении чувства прошлых обид и поддержке общественного примирения», что именно 8 мая – подходящий день, чтобы «вспомнить всех жертв нацизма и коммунизма во Второй мировой войне» и что именно Рижское Братское кладбище, где покоятся солдаты, сражавшиеся на разных фронтах и в разных войнах, лучше всего подходит, чтобы «нас объединить, а не продолжать раскалывать на две враждующие стороны».
Самая же большая собака была зарыта им в утверждении: «Трагедия латвийского государства, когда наши соотечественники были втянуты в столкновение двух держав, и когда погибли десятки тысяч молодых людей, когда народ против собственной воли был разделен на две враждующие стороны, когда брат был поставлен (а не встал – А.М.) против брата, по-прежнему используется, чтобы сеять противоречия и разделение народа». Почему-то Берзиньш объяснил это тем, что многие граждане Латвии, сражавшиеся в годы Второй мировой войны в рядах Красной армии, «стали работниками номенклатурных и репрессивных учреждений Латвийской ССР». Он также напомнил, что в последние годы войны в ряды Красной армии мобилизовали свыше 57 тысяч жителей Латвии, многих из которых включили в подразделения 130-го латышского стрелкового корпуса и направили в Курляндию сторожить Курляндский котел и запертые в нем части вермахта, в составе которого сражались также легионеры - «мобилизованные туда латышские парни». «Это делает память о трагедии намного более болезненной и тяжелой, так как по обе линии фронта сражались братья, друзья, соседи, ученики одних школ», - подчеркнул президент.
Посетовав, что ветераны 130-го латышского стрелкового корпуса проводят свое мероприятие 8 мая на Братском кладбище до официоза с участием высших должностных лиц государства, а «боевые товарищи и близкие латышских легионеров» собираются в Лестене на легионерском кладбище, Берзиньш призвал их к участию в совместной церемонии.
Чтобы не утомлять читателя казуистикой, которой до предела было напичкано обращение к ветеранам президента Латвии, отмечу главное. Берзиньш (или те, кто за ним стоит) подтаскивает экс-легионеров Ваффен СС к вечному огню на Братском кладбище и пытается реабилитировать их как участников войны, используя при этом авторитет ветеранов-антифашистов. Он задумал (или ему насоветовали) объединить латышских солдат, независимо от того, под какими знаменами те воевали, вокруг празднования очередной годовщины сделки западных союзников СССР – Англии и США с немцами 8 мая, оголив тем самым фронт 130-го стрелкового корпуса на праздновании Дня Победы 9 мая и превратив его таким образом в праздник исключительно «оккупантов». Именно по этой причине Берзиньш не обратился к Латвийской ассоциации борцов антигитлеровской коалиции (LAKSA), объединяющей ветеранов Красной Армии, разной национальности, преимущественно нелатышей.
Охотно допускаю, что Андрис Берзиньш руководствовался исключительно добрыми побуждениями. Но как сказал председатель общества ветеранов 130-го латышского стрелкового корпуса Альберт Паже президенты в Латвии меняются, а их советники по вопросам истории остаются, и им всегда нужно добавить свою ложку дегтя в бочку меда. А разве может поймать за руку на нечистой игре какого-нибудь Антония Зунду или, скажем Виту Зелче человек, который, как наш президент, даже в трех ветвях власти не разбирается?
Когда я поинтересовался у него, были ли приглашены на встречу в Военном музее представители LAKSA, Берзиньш сделал удивленные глаза и перевел стрелки на действительного организатора встречи – Военный музей. Оказалось, что инициатива рандеву Берзиньша с ветеранами войны (а значит и выбор приглашенных) принадлежит совсем не ему и даже не президентской канцелярии, а директору Военного музея Айе Флее. Со своей стороны, эта юркая госпожа уклонилась от общения с «вражеской» прессой. Она только рукой махнула, стоило мне представиться. Аудиенция закончилась, так и не начавшись. Пришедшую же по собственной инициативе представительницу LAKSA просто вытолкали взашей как постороннюю.
Берзиньш, конечно, заверил журналистов, что открыт для общения со всеми. Но тогда пусть не воображает себя ветвью власти и великим примирителем. Пока что повестку дня определяет не он, а Айя Флея и ей подобные комбинаторы.
Зачем же понадобилось собирать ветеранов неделю спустя после «драки» 8 и 9 мая, спросите вы. Все очень просто. Инициатива президента от 3 мая (продиктованная ему, как мне стало известно, руководителем Центра исследования социальной памяти Латвийского университета Витой Зелче) потерпела фиаско. Экс-легионеры проигнорировали ее и на Братское кладбище 8 мая не явились. Как сказал председатель Латвийского общества национальных воинов Эдгар Скрейя, они не смогли поменять своих планов и как обычно собрались компанией на легионерском кладбище в Лестене. 8 мая президент, а вслед за ним «вся королевская рать» - премьер, спикер Сейма, глава МИД и другие официальные лица – пожали руки только ветеранам-красноармейцам. Вот и пришлось спешно подыскивать «нейтральную» территорию для организации «примирения».
На вопрос коллеги из «Latvijas avīze», готовы ли легионеры примириться с красноармейцами, Скрейя ответил: «Все-таки не может быть такого, что кто-то скажет: я победитель, поэтому просите у меня прощения и я вас милостиво прощу! Этого не будет никогда!». И даже соглашаясь принимать участие в торжествах 8 мая на Братском кладбище, от своих обычных сборищ в Лестене экс-легионеры не откажутся, заверил он. Тем более, что на Братском кладбище, кроме начальника рижской службы порядка подполковника Вейса и генерала-инспектора войск СС Бангерского, захоронен «какой-то командир красного партизанского отряда», скривился Скрейя. Вот вам и примирение по-легионерски.
Впрочем и у латышей-красноармейцев не все укладывается в голове. «В принципе я одобряю эту инициативу, но есть моменты, которые я не могу принять. Так, мне показалось, что 8 мая президент пригласил ветеранов на Братское кладбище, чтобы отдать долг памяти павшим. Хорошо. Отдали. Но затем прозвучало и другое – «вспомним жертв нацистского и большевистского режимов». Это вызвало у меня вопрос: какие жертвы большевистского режима захоронены на Братском кладбище? Мы знаем, что здесь покоится прах Вейса и Бангерского. Но их никак нельзя причислить к жертвам большевистского режима. И еще вот это заявление, что две великие державы разорвали народ Латвии и послали его воевать. С ним я тоже никак не могу согласиться. Я знаю многих, кто также как и я, добровольно вступили в Красную Армию, чтобы бороться с немецким порабощением», - заявил, например, Альберт Паже агентству Regnum.
С этого места, как говорится, поподробней. Именно под соусом этой, развращающей национальное самосознание латышей концепции – мол, не виноватые мы, они сами пришли, разделили нас, одели в разную форму и послали убивать друг друга – и совершается действо примирения, больше смахивающее на махинацию с вбрасыванием крапленых карт. «Трагедия в том, что два больших государства – Россия и Германия – развязали эту войну и втянули в нее маленькие страны. После окончания войны началась оккупация – это тоже трагедия. С 1945, а фактически с 1944 года латышский народ опять оказался под чужой властью. Это реальность, и мы за это боремся», - заявил Первому Балтийскому каналу председатель «Даугавских ястребов» Андрейс Межмалис. А явившийся на встречу в легионерской форме Гунар Контерс в обход всякой политкорректности заявил, что примирение невозможно, пока 16 марта во время шествия легионеров «стоит жиденышь за полицейским ограждением и обзывается, при том, что он не гражданин Латвии и вообще никто».
Хочет или не хочет этого президент Латвии, но такова идеологическая платформа затеянного им примирения. И это логичное продолжение сделанного им ранее, накануне 16 марта, в интервью телеканалу LNT заявления, в котором тот поведал, что легионеры шли сражаться за Латвию и призвал склонить перед ними голову. Вопрос, за какую Латвию сражались граждане СССР в составе Латышского легиона Ваффен СС, остался даже не заданным. И совершенно напрасно. Какими бы мотивами – жаждой мести или желанием поесть – не руководствовался каждый в отдельности легионер, все вместе под знаменами гитлеровской Германии они сражались за порабощение Латвии и Европы нацистским Рейхом. Современным своим существованием Латвия и Европа обязана не им, а тем, кто прошел войну в обмундировании красноармейца.
Не случайно президент Латвии и те, кто владеет его ушами, настаивают на дате 8 мая, когда «в Европе и США уже с 1945 года отмечается День памяти победы Союзников над национал-социалистической Германией». Глубоко символично и то, что свой призыв к «примирению» Берзиньш обнародовал именно 3 мая. В 1945 году в этот день «преемник» Гитлера гросадмирал Дёниц предложил командующему английским экспедиционным корпусом в Европе адмиралу Монтгомери капитулировать перед англичанами и американцами силами Западного фронта с продолжением войны на Восточном фронте против Красной Армии, а Монтгомери переправил это предложение американскому генералу Эйзенхауэру. Фактически военные действия против англичан и американцев на Западном фронте были прекращены Дёницем еще в апреле, но официально вермахт капитулировал перед ними 7 мая.
«Акт капитуляции [в Реймсе] 7 мая не носил характера капитуляции вермахта перед всеми союзниками, как англо-американцами, так и русскими. Документ (он назывался «Акт о военной капитуляции» - А.М.) был подписан американским генералом [начальником штаба Эйзенхауэра] Беделлом Смитом «от имени верховного командования экспедиционных войск», т.е. от имени американских и британских армий. О советских армиях не было и речи», - писал в изданной в Париже в 1972 году книге «Секрет Черчиля» Эдуардо Дзелепи. Военные действия на Восточном фронте продолжались вплоть до 11 мая 1945 года и были призваны прикрыть отход еще боеспособных частей вермахта (в том числе 15-й гренадерской (латышской) дивизии СС) со всем вооружением в английскую и американскую зоны оккупации. Секрет Черчиля и Трумэна заключался в том, чтобы повернуть вооруженные силы гитлеровской Германии против своего вчерашнего союзника – СССР (нацистскую Германию они уже воспринимали как своего союзника, а не противника). И если этого не произошло, то только потому, что в Вашингтоне помнили о еще не законченной войне против Японии и очень рассчитывали на союзническую солидарность Сталина.
Якобы повторный, а на самом деле действительный и единственный акт о безоговорочной капитуляции Германии был подписан в Берлине в ночь с 8 на 9 мая 1945 года главнокомандующим вермахта Кейтелем, главнокомандующим ВМС Фриденбургом и заместителем главнокомандующего люфтваффе Штумпфом. И это был не каприз Сталина или Жукова, а единственная гарантия прекращения войны в Европе, кроме присутствия Красной Армии, разумеется.
Отмечать окончание войны 8 мая, значит солидаризироваться с актом предательства Англии и США по отношению к СССР и, тем самым, радоваться началу ими холодной войны против Советского Союза, вынесшего на своих плечах основную тяжесть борьбы с гитлеризмом. Что ж, это очень даже в духе нашего времени, латышской политической элиты и обслуживающих ее пропагандистов от истории.
